Томкины сны
Когда Томка спит, он лает во сне, повизгивает, а иной раз и лапками шевелит, будто он бежит куда-то. Спрашивают у меня ребята:
- Почему это Томка лает? Ведь он же спит!
- Он сны видит, - отвечаю.
- А какие?
- Да, наверно, какие-нибудь свои, собачьи сны, - про охоту, про зверей, про птиц. Человеку таких снов не увидеть.
- Вот интересно-то! - говорят ребята. Обступили они Томку, глядят, как он спит. А Томка спал, спал и залаял тоненьким голоском. Я и спрашиваю у ребят:
- Чего же это он во сне видит? Вам понятно?
- Понятно, - говорят ребята. - Это он зайчонка увидел небольшого. Томка поспал еще немного и лапками пошевелил.
- Вот, - говорят ребята, - это Томка побежал.
- За кем побежал?
- Да не за кем, а от козы. Он ее увидел, а она бодается. Тут Томка зарычал, залаял.
- Проснись! - закричали ребята. - Проснись, Томка! Ведь он тебя сейчас съест!
- Кто, - спрашиваю, - съест?
- Медведь! Томка с ним подраться хочет. Медведь-то вон какой страшный! Томке с ним не справиться.
Как Томка не показался глупым
Томка не любит, когда над ним смеются, -- обидится, отвернется. А потом он научился делать вид, что не над ним смеются, а над кем-то другим. Как-то заметил Томка курочку с цыплятами. Идет поближе -- хочет понюхать. А курочка как закричит, как прыгнет на Томку -- и поехала на нем. Едет, клюет Томку и кричит. Так и слышно, как она выговаривает: "Ах ты, такой-сякой, невоспитанный! Вот я тебя! Вот я тебя! Не смей к цыплятам подходить!" Томка обиделся, но не захотел показаться смешным и сразу сделал вид, что никто его не клюет, никто на него не кричит. И тогда курочка соскочила с него и вернулась к цыплятам.
Никита-доктор
Говорит Никита Томке:
- Ну, Томка, сейчас я буду тебя лечить. Надел Никита на себя халат из простыни, очки нацепил на нос и взял докторскую трубочку для выслушивания -- дудку-игрушку. Потом вышел за дверь и постучался -- это доктор пришел. Потом утерся полотенцем -- это доктор вымыл руки. Поклонился щенку Томке и говорит:
- Здравствуйте, молодой человек! Вы хвораете, я вижу. Что же у вас болит? А Томка, конечно, ничего не отвечает, только хвостиком виляет -- не умеет говорить.
- Ложитесь, молодой человек, -- говорит доктор Никита, -- я вас выслушаю. Доктор повернул Томку кверху пузом, приставил к животу дудочку и слушает. А Томка хвать его за ухо!
- Ты что кусаешься! -- закричал Никита. -- Ведь я же доктор! Рассердился доктор. Ухватил Томку за лапу и сунул под мышку градусник-карандаш. А Томка не хочет измерять температуру. Барахтается. Тогда доктор говорит больному:
- Теперь вы откройте рот и скажите: а-а-а. И высуньте язык. Хотел язык посмотреть. А Томка визжит и язык не высовывает.
- Я пропишу вам лекарство, -- говорит доктор Никита, -- и научу чистить зубы. Я вижу, что вы, молодой человек, неряха, не любите зубы чистить. Взял Никита свою зубную щетку и стал чистить у Томки зубы. А Томка как схватит щетку зубами! Вырвался у доктора из рук, утащил щетку и разгрыз ее на мелкие кусочки.
- Ты глупый, Томка! -- кричит Никита. -- Ведь совсем не так играют! Так и не научился Томка играть в больного.
Воробей
Пошёл Никита с папой гулять. Гулял он, гулял и вдруг слышит - кто-то чирикает: Чилик-чилик! Чилик-чилик! Чилик-чилик! И видит Никита, что это маленький воробушек прыгает по дороге. Нахохлённый такой, прямо как шарик катится. Хвостик у него коротенький, клюв жёлтый, и никуда он не улетает. Видно, ещё не умеет.
- Смотри-ка, папа, -- закричал Никита, -- воробей не настоящий! А папа говорит:
- Нет, это настоящий воробей, да только маленький. Это, наверно, птенчик выпал из своего гнезда. Тут побежал Никита ловить воробья и поймал. И стал этот воробушек жить у нас дома в клетке, а Никита кормил его мухами, червяками и булкой с молоком. Вот живёт воробей у Никиты. Всё время кричит -- есть просит. Ну и обжора какой! Чуть утром солнце покажется, -- он зачирикает и всех разбудит. Тогда Никита сказал:
- Я научу его летать и выпущу. Достал воробья из клетки, посадил на пол и стал учить.
- Ты крыльями вот так маши, -- сказал Никита и показал руками, как надо летать. А воробей ускакал под комод. Покормили воробья ещё денёк. Опять его посадил Никита на пол учить летать. Никита замахал руками, и воробей замахал крыльями. Полетел воробей! Вот он через карандаш перелетел. Вот через красный пожарный автомобиль перелетел. А как стал через неживую кошку-игрушку перелетать, наткнулся на неё и упал.
- Плохо ты ещё летаешь, -- говорит ему Никита. -- Давай-ка я тебя ещё денёк покормлю. Покормил, покормил, а назавтра воробушек через Никитину скамейку перелетел. Через стул перелетел. Через стол с кувшином перелетел. Вот только через комод не мог перелететь -- свалился. Видно, надо его ещё кормить. На другой день Никита взял воробья с собой в сад, да там и выпустил. Воробей через кирпич перелетел. Через пенёк перелетел. И стал уж через забор перелетать, да об него стукнулся и повалился. А на следующий день он и через забор перелетел. И через дерево перелетел. И через дом перелетел. И совсем от Никиты улетел. Вот как здорово научился летать!
Перепёлка
У нас в клетке жила ручная перепёлка. Такая маленькая дикая курочка. Вся коричневая, в светлых полосках. И на горле у неё нагрудничек из пёрышек, будто ребячий слюнявник.
Перепёлочка ходит по клетке и тихонько насвистывает - вот так:
- Тюрр-тюрр! тюрр-тюрр!
А то ляжет на бочок и купается в песке, как настоящая курица, чистит пёрышки, крыльями похлопывает. Мы ей покажем червячка, она подойдёт и клюнет из рук.
Мы её даже на руки брали, как игрушку.
Сидит она на ладошке и не улетает. Совсем ручная.
Но самое удивительное вот что. Как только зажжём мы вечером электричество, перепёлочка сразу начинает высвистывать - кричать:
- Фить-пирю! Фить-пирю!
- Что такое она говорит? - спрашивает Никита.
- Это она тебя спать укладывает. Слышишь, кричит: «Спать пора! Спать пора!»
Прислушался Никита - вправду похоже:
- Фить-пирю! Спать пора! Фить-пирю! Спать пора!
А Никите и в самом деле спать пора. Но только уложить его трудно.
- Рано ещё! - говорит Никита.
Перепёлка опять:
- Спать пора!
- Да не хочу я!
- Спать пора!
- Ну, да я ещё немножко поиграю!
Тут как раскричится перепёлка, что терпеть больше нельзя:
- Спать пора! Спать пора! Спать пора!
- Да уж умываюсь!
- Спать пора! Спать пора!
- Да я уж штанишки снимаю!
- Спать пора! Спать пора!
- Да что ты кричишь, глупая? Ведь я уже лёг.
Потушат свет в доме - тут и перепёлка замолчит, и Никита уснёт.
Так у нас повелось.
Стала перепёлка укладывать Никиту спать.
Чуть засвистит она своё «фить-пирю», Никита зевать начинает. Позевает-позевает, а потом умоется, разденется и ложится спать.
Правда, перепёлочка не только по вечерам, но и в другое время кричала «спать пора», но я сразу же накину на клетку какое-нибудь полотенце или платок, она и замолчит.
В темноте перепёлки кричать не любят.
Летом мы переехали жить на дачу.
В саду устроили перепёлочке большую клетку-загородку. Посадили её туда и ушли в поле собирать цветы на новоселье. А в клетке оказалась щель - перепёлка-то и убежала. Пришли мы обратно, а её нет.
Вот жалко-то нам было!
Стали мы её искать. Целый день ищем, целый вечер. В траве роемся, кусты раздвигает. Нет и нет нашей перепёлочки.
Устали мы, из сил выбились. Никите давно спать пора.
- Как же я спать буду? - плачет он. - Никто меня не укладывает.
И вот взошла луна. Яркая-яркая, всё кругом осветила: и траву, и дорогу. Вдруг мы слышим из куста, что у самой дороги:
- Фить-пирю! Фить-пирю!
- Она! - говорит Никита.
А перепёлка ещё громче:
- Фить-пирю! Спать пора!
Мы в кусты - и сразу поймали нашу перепёлку.
Она была вся холодная, мокрая от росы. Вернулись мы с ней домой, заделали крепко щёлку в клетке и посадили перепёлку туда обратно. А Никита пошёл спать.
1938 г.
Про зайчат
Однажды на даче ко мне прибежал Никита и кричит:
- Папа, отдай кроликов! Папа, отдай кроликов!
А я не понимаю, каких кроликов ему отдать. И отдавать я никого не собираюсь, и кроликов у меня нет.
- Да что ты, Никитушка, - говорю, - что с тобой?
А Никита прямо плачет: отдай да отдай ему кроликов.
Тут пришла мама и всё мне рассказала. Оказывается, деревенские ребята принесли с лугов двух зайчат: они их на сенокосе поймали. А Никита всё перепутал. Надо было сказать: «Возьми зайчат», а он говорит: «Отдай кроликов».
Взяли мы зайчат, стали они у нас жить.
Ну и славные были зайчата! Этакие мохнатые шарики! Уши врозь, глаза коричневые, большие. А лапки мягкие-мягкие - будто зайчата в валеночках ходят.
Захотели мы зайчат покормить. Дали им травы - не едят. Налили молока в блюдце - и молоко не пьют... Сыты, что ли?
А спустили их на пол - они шагу никому не дают ступить. Прямо наскакивают на ноги. Тычутся мордочками в сапоги и лижут их... Должно быть, ищут мать-зайчиху.
Видно, голодные, а есть не умеют. Сосунки ещё.
Тут в комнату пришёл Томка, наш пёс. Тоже захотел посмотреть на зайчат. Они, бедняжки, на Томку наскочили, лезут на него... Томка зарычал, огрызнулся и убежал.
Как же нам накормить зайчат? Ведь они, бедняги, умрут с голоду.
Думали мы, думали, и придумали, наконец. Пошли мы искать им кормилицу-кошку.
Кошка лежала на лавке у соседнего дома, кормила своих котят. Она такая пёстрая, расписная, даже нос у неё разноцветный.
Притащили мы кошку к зайчатам, она как зафыркает на них, как заворчит басом, чуть не воет. Да ну её!
Пошли мы другую кормилицу искать.
Видим, на завалинке лежит кошка, вся чёрная, с белой лапой. Мурлычет кошка, нежится на солнышке... А как взяли да подложили к ней зайчат, она сразу же все когти выпустила и ощетинилась. Тоже не годится в кормилицы! Отнесли мы её обратно.
Стали третью кошку искать.
Уж в самом конце деревни нашли. На вид такая хорошая, ласковая. Только эта ласковая-то чуть-чуть наших зайчат не съела. Как увидела их, вырвалась из рук да как бросится на зайчат, как на мышей.
Насилу мы её оттащили и за дверь выбросили.
Наверное, наши зайчата так и умерли бы с голоду, если бы, на наше счастье, не нашлась ещё одна кошка - четвёртая. Она сама к нам пришла. А пришла потому, что котят искала. У неё котята умерли, и она по всей деревне ходила и искала их... Рыженькая такая, худая; мы накормили её, напоили и уложили на подоконник и принесли к ней зайчат. Сперва одного зайчонка, потом и другого.
Сунулись к ней зайчата и сразу присосались, даже зачмокали - нашли молоко!
А кошка сначала задёргалась, забеспокоилась, а потом вылизывать их стала - и даже песенку замурлыкала.
Значит, всё в порядке.
Много дней кормила кошка зайчат.
Лежит с ними на подоконнике, а народ останавливается у окошка, смотрит:
- Вот так чудо, кошка зайцев кормит!
Потом зайчата подросли, научились сами есть траву и убежали в лес. Им там вольнее жить.
А кошка завела себе настоящих котят.
Сорока
Кого сорока увидит - стрекочет.
Что плохо лежит - она тут как тут.
Птичье гнездо приметит - яйца расклюёт, птенцов нелётных съест.
И зверю несладко от сороки: не даёт сорока укрыться от врагов. Всем рассказывает, где кто прячется. Кричит:
«Я вижу!
Вижу!
Вот он где!»
Зверь от сороки таится. А сорока от него ни на шаг. Куда он - туда и она.
Он по полю - сорока над ним стрекочет:
«Я тебя вижу!
Я тебя вижу!
Не беги - догоню,
Не ешь - отниму!»
Вот она какая, сорока!
Ходит тетёрка по полянке, бережёт цыплят.
А они копошатся, разыскивают еду. Летать ещё не научились, ещё не выросли.
Кто побольше, тот их и обидит.
Увидела сорока-воровка добычу. Притаилась, подскакивает поближе, поближе.
Хочет пообедать.
«Квох!
Квох! - крикнула тетёрка. -
Враг близко!»
Глядит, глядит сорока - ни одного цыпленка не видит. Нет никого!
Некого хватать!
Некого глотать!
Рассердилась:
«К-как это так!
К-ак это так!»
Тут налетела на неё тетёрка и погнала прочь.
Отогнала.
Вернулась, квохчет:
«Квох!
Квох!
Нет врага близко!»
Все и вылезли, кто откуда: кто из-под шишки, кто из-за сучка, кто из ямки, кто из-за бугорка. Целая компания из-под пенька.
Улетела сорока от тетёрки, почистилась. И снова поглядывает - слушает. Не идёт ли кто? Нет ли где еды? Нельзя ли у кого чего отнять-отобрать?
Порявкивает медведица. Не слушают её мишки. Балуются. Один по луже бьёт лапами - брызги летят. Мишке это нравится. Другой на калину залез, качается, как на качелях.
Сорока тут как тут и кричит:
«Вижу!
Вижу!
Вы что делаете?»
Сразу медведица замолчала.
А мишки испугались. Глупые, а понимают: пока рычала, ворчала медведица - никакого врага не было. Можно было баловаться. А замолчала - значит, прятаться надо.
Мишка - из лужи, мишка - с калинки, и поскакали в чащу, где погуще, пока сорока от них не отвязалась.
Волчонкам волчица принесла еду.
Каждый еду к себе потянул.
Ворчат-рычат.
А сорока сверху как закричит:
«Я всё вижу!
Отдай!
Я вижу!»
Волки врассыпную, кто куда.
А волчица от сороки не таится. Сорока над ней стрекочет; не понимает сорока, что волчица нарочно не прячется. От волчат её отводит.
Волчонки тем временем вернулись, добычу съели, сороке ничего не оставили.
Рысь ползёт к куропаткам. А они клюют, кормятся, ничего не замечают.
К ним сорока прилетела. Интересно ей, что эти куры клюют. Шевельнулся кто-то в кустах.
Взлетела сорока на ёлку и видит - подкрадывается к куропаткам зверь.
«Вижу!
Вижу!
Я тебя вижу! Вот он где!»
Куры услыхали, на крыло поднялись. Рысь прыгнула, да так никого и не ухватила. Чует пёс козий след, хочет коз отыскать и словить. А сорока тут как тут - стрекочет: «Вот он! Вот он!»
Услыхали дикие козы сороку - и ходу! Гнался за ними пёс - не догнал.
А сорока снова слушает, выглядывает - нет ли где еды-добычи?