Римма Кошурникова
МАЛЬЧИК, ЗАЖИГАЮЩИЙ ФОНАРИ
Сережа — счастливый человек: у него две макушки, настоящие, круглые, одна возле другой. Сережа очень гордится этим и нарочно стрижется коротко, чтобы все могли их видеть.
Он и в самом деле счастливый: не каждому в четыре года выпадает счастье жить в собственном городе. А Сереже — выпало! Правда, живут они, как и многие другие строители, пока на другом берегу озера, в деревенском домишке, потому что их «настоящий» дом пока не готов. Но зато ездят на работу они на голубом автобусе: Сережин сад, мамино КБ и папин комбинат находятся в городе. Вечером они втроем возвращаются на том же самом автобусе домой. Но так бывает не всегда. Время от времени дорогу рассекают красные полотнища, на которых белыми буквами выведены тревожные слова: «До сдачи объекта… остается… дней». С каждым разом число дней все уменьшается и уменьшается, а папино лицо становится все озабоченней и суровей. Замолкает мама, и тогда Сереже приходится соглашаться на «круглосуточные». Он очень скучает, но не просится домой и не устраивает «концертов» как некоторые. Мальчик понимает, что город надо построить, как можно скорее, и комбинат тоже надо пускать, как можно скорее. Его продукцию ждет, не дождется вся наша страна, и личным интересам места нет.
Сегодня дорога кажется Сереже особенно веселой, потому что завтра — воскресенье, и они будут целый день вместе: он, мама и папа! И еще потому… но это пока тайна!
Мальчик сидит на переднем сиденье возле кабины и внимательно следит за всеми действиями водителя. Помигал правый глазок — поворот! — и несутся навстречу тоненькие березки Молодежного бульвара. Здесь есть и Сережин труд: деревца в начале бульвара посадила их средняя группа.
Баранка делает пол-оборота влево и замирает под сильными руками водителя. Начался район новостройки. «Веселый город» его зовут. Днем и ночью здесь трудятся подъемные краны, ревут, разгружаясь, тяжелые самосвалы, без устали танцуют, выравнивая площадки, мощные бульдозеры. Где-то тут, этаж за этажом, поднимается и его, Сережин, дом.
— А скоро он вырастет? — спрашивает мальчик.
— Вместе с тобой, — отшучивается папа.
Автобус нырнул в зеленое море Васильковой рощи. Начался спуск.
— Назад сцепление! Убрать газ! — шепотом командует Сережка, и машина послушно скользит по шоссе к озеру.
— Катя, — обращается папа к Сережиной маме, — что решили с Васильковой горой?
— Под цеха отдаем, — вздыхает мама. — Негде больше, Валя. Микроклимат готовый: ни шума, ни пыли…
— Все-таки — под цеха…
— В роще по генеральному плану должен быть детский городок! — произносит чей-то голос.
Мама ответить не успевает.
— Что?.. Что?.. — летит с разных сторон. — А детей куда?
— Товарищи, не волнуйтесь, — Сережина мама повысила голос, чтобы ее услышали. — Ребятишкам построим комплекс на озере. Со временем…
Автобус точно взорвался! Все разом заговорили, перебивая друг друга, сердито наступая на Сережину маму.
— Там же голо! Ни кустика, ни деревца!
— Озеленим…
— Озеленим? Когда?.. Рабочих рук не хватает!
— Мы посадим прутики! — звонко крикнул Сережа.
Вокруг засмеялись.
— Правильно, малец, защищай мать!
— Мы уже посадили… три березки! — не сдавался мальчик, подняв для убедительности три растопыренных пальца.
— Помолчи, — строго сказала мама. — Не твое дело.
А пассажиры вспоминали все новые и новые недоделанные дела. Спорили уже между собой, горячась и доказывая друг другу и самим себе. Говорили о затянувшихся сроках сдачи главного объекта, о том, что медленно растет жилой городок, что все еще мало зелени на улицах, что до сих пор не начато строительство стадиона…
— А сколько времени обещают дать в поселок электричество?
— Действительно! Ни почитать, ни телевизор посмотреть! При свечах сидим, словно в каменном веке!
— На улицу вечером не выйти: глаз коли — темнота кромешная!..
Сережка заерзал: он знал такое, такое!..
— Папа, а у меня тайна есть! — зашептал он в ухо отцу.
— Ой, Серега, не щекочи! Говори вслух!
Мальчик потупился: про тайну громко говорить не полагалось.
— Тайна, — одними губами повторил он.
— Ах, вон что! — снова громко сказал папа. — Раз — тайна, то и помалкивай.
Мальчик покраснел, отвернулся и невольно вздрогнул: на него в упор смотрел человек. Сережа узнал бы его из тысячи: густые лохматые брови нависли над глазами, толстый нос и усы — веником. Человек подмигнул Сереже и сказал негромко:
— Завтра. Не забыл?
Автобус затормозил, человек вышел. Он проводил глазами автобус и кивнул мальчику на прощание. «Завтра!» — сердце у Сережки заколотилось. Конечно, он не забыл! Всю эту неделю, каждый день он ждал этого «завтра»! И сейчас, когда в автобусе заговорили про электричество, чуть-чуть не выдал их общую тайну!..
***
Каждое утро веселые человечки торопятся разбудить Сережку. Они колотят по серебряной наковальне серебряными молоточками, и от высоких и звонких звуков становится тесно в маленьком домике. Трели поднимаются вверх, под самую крышу, выплескиваются наружу, и тогда начинает дрожать воздух в комнате, и мальчик просыпается.
Еще немного Сережа притворяется спящим, человечки волнуются, опасаясь, что он проспит, и стараются вовсю. Блестящая крыша домика ходит ходуном, и мальчишке кажется, что еще немного, и она слетит вместе со звуками…
Но вот просыпается мама. К домику протягивается нетерпеливая рука, — и веселый хоровод звуков обрывается, испуганные человечки прячутся, а домик превращается в обыкновенный пузатый будильник.
Сегодня человечки вообще старались зря: сегодня у Сережи выходной, и он никуда не спешит! Пятидневная рабочая неделя — для всех людей, и свои права мальчик знает!..
Он слышит, как по комнате кружат осторожные мамины шаги. Она собирается в школу: по субботам и воскресеньям мама помогает молодым рабочим, которые собираются поступать в институт, подготовиться к экзаменам. По математике и по английскому. Сережке жалко маму, и он думает, что в учителя он уж точно не пойдет!
Шаги вышли в кухню и пропали. Наверное, мама завтракала, потому что недовольно пофыркивал чайник, и сонно позвякивала ложка. Потом хлопнула входная дверь, негромким эхом откликнулась калитка во дворе, и стало тихо: мама ушла. Закрытые ставни не пускали в комнату утро, а сон не торопился покидать мальчика. Сережа крепче обнимает подушку, и мягкая пушистая трясина обступает его охотно и легко. Постепенно в ней тонут его глаза, нос, губы, оставляя на поверхности одно розовое ухо…
***
— А мне подарили слона! — объявляет Сережа, открывая глаза, и тут же зажмуривается.
Комната полна солнца! Оно врывается в окна, прокалывая огненными пиками белые занавески, отчего на них остаются темные пятнышки-горошки.
Солнце спрыгивает на пол, прокатывается по разноцветным ступенькам полосатого половичка, постланного от окна к порогу, взбирается по стене. И вот уже на шершавом поле невысокого потолка возятся и дурачатся солнечные зайцы.
Сереже кажется, что сегодня праздник!
— А мне слона подарили! — повторяет он радостно и смеется.
— Большого? — машинально задает вопрос папа. Он давно встал и теперь сидит за столом, уткнувшись в газету.
— Такого настоящего-настоящего! С дом! — и поскольку папа никак не реагирует, великодушно предлагает. — Хочешь, покажу?
— Как же ты покажешь, если он тебе приснился? — пресекает папа буйную фантазию сына.
— Вот сегодня ляжем рядышком спать, и ты посмотришь, — говорит мальчик и обиженно замолкает.
— Хватит валяться, вставай! — командует папа. — Я есть хочу, ужас!
Сережа слезает с высокой кровати, как с забора, перевернувшись на живот и осторожно нащупывая пол.
— А что будет на завтрак? — сидя на полу, интересуется он.
— Да вот, мама «ЦУ» оставила, — и папа вслух читает записку:
«Валя, приготовь Сереже яичницу с колбасой. Чай пейте с вишневым вареньем. Баночка — в подполье, на приступочке. Обязательно погуляй с Сережей. Сегодня холодно, одень ему теплое пальто и сапожки. Я приду поздно. Ваша мама».
— Понял?.. Яичницу с колбасой и чай с вареньем.
— Я не хочу вместе! Я лучше по очереди, — тянет мальчик.
Папа нерешительно смотрит на сына, видимо, ему тоже хочется «отдельно».
— А знаешь, — с искусственным воодушевлением говорит он, — мы вот что сделаем: каждому выделим «сухой паек»! Как в походе!
— Как будто мы военные, да? — подхватывает Сережка. — Как будто мы на войне! — он тут же кидается в «свой угол» между окном и кроватью и срочно вооружается.
За стол мальчик садится в полной боевой готовности: ружье и сабля надеты прямо поверх пижамы. Колчан со стрелами заброшен за спину, в четырех карманах — по пистолету, а гранаты Сережка ставит перед собой.
Некоторое время за столом тишина. Едят воины, как и полагается, быстро и сосредоточенно. Старший снова погрузился в чтение.
— Ты чего там затих? — выглядывает он из-за газеты.
— Смотрю, — Сережа проколупал в яйце маленькую дырку и пытается заглянуть в нее.
— Что ты там выглядываешь?
— Цыпленка.
— Какого еще цыпленка?
— Маленького.
— Что за чушь! Ешь!
— А вдруг он там спрятался? И схватит меня за нос?!
— Сергей, давай без глупостей! — это был плохой знак: когда папа называет его полным именем, жди неприятностей.
Ждать Сережа не стал, быстро управился с «сухим пайком» и, наводя мосты, поинтересовался:
— Ну, и что там пишут?
— Да вот, — не сразу откликается папа из-за газеты, — «Экономика стабилизируется…», «Наша нефть уплывает в Америку», «Гневное осуждение терроризма…», «Отстоим правду с помощью силы»… Понял что-нибудь?
— Понял, конечно. А Лева Оберган стукнул меня по лбу. С помощью силы.
— Сдачи бы дал!
— А я не знал, сколько.
— Что «сколько»?
— Сдачи. Он же один раз всего дал!
— А ты не бойся, лишнее сдать. И куда твоя воспитательница смотрела, Галина Ивановна?
— Она не смотрела. Она тогда уволилась. Правда, теперь опять приволилась. «Потому что лучше нашего города нет на всем белом свете!» — так она сказала. Правда же, нет?
— Ерунда. Все новые города застраиваются по типовому плану. И наш — тоже.
— Все равно, наш город самый красивый! Мы вчера посадили прутики.
— Не прутики, а молодые деревья.
— Деревья потом получатся, а сейчас прутики, — Сережка надулся.
— Ох, Серый, и болтушка же ты! Как только у тебя язык не устает? «Сухой паек» прикончил?
— Прикончил.
— Молодец. Ну, иди, займись чем-нибудь.
— А в лес?
— В лес пока рано. Сыро там. Поиграй!
Мальчик нехотя направляется в комнату, играть ему не хочется: игрушки он видит каждый день в детском саду. А сад у них хороший, хоть и находится он пока в обыкновенном доме, на первом этаже. Игрушек полным-полно, все новые, не поломанные, всем хватает. Но сегодня Сереже хочется поговорить с папой, и он возвращается в кухню.
Папа занят: он переставляет маленькие фигурки на клетчатой доске. Сережа знает: это — «шахматы». Смешное и непонятное слово. Мальчик некоторое время наблюдает, а затем спрашивает:
— А как ты играешь?
— Как?.. Вот задачку решаю. Видишь: черные должны поставить «мат» белому королю. В пять ходов.
— Что поставить? — переспрашивает Сережа: ему послышалось «плохое слово».
— Белого короля в плен взять, — поясняет папа. — А белые воины должны защищать своего короля. Смотри.
Мальчик смотрит. Черные маленькие воины атакуют напористо, смело, но все его симпатии на стороне белых. Постепенно тают их ряды: один за другим падают белые воины, и тогда выходит защищать короля белая королева! Она очень нравится Сереже. Точеная фигурка в остроконечной черной шапочке. Она бесстрашно кидается на врагов, и черные подались назад, но их слишком много. Они окружили светлую королеву, и она упала, сраженная, на папины руки.
А король вел себя безобразно! Перебегал с места на место, все время прятался за спины своих воинов, вместо того, чтобы возглавить сражение.
— Мат! — папа торжествующе засмеялся, а Сережка вдруг уткнулся ему в плечо и разревелся.
— Ты чего? — удивляется папа.
— Королеву жалко… — не отрываясь от спасительного плеча, проревел мальчик. — Не буду больше королем! Противный, трус!
— Каким королем?
— Никаким!.. Когда в «прятки» играем, то считаемся: «Царь, царевич, король, королевич, сапожник, портной, кто ты такой?» Я всегда выбирал «короля». Теперь не хочу!.. Буду «сапожником»!
— Правильно, — одобрительно смеется папа. — Сапожники — добрые ребята.
— А в лес пойдем? — затихая, спрашивает мальчик.
— Обязательно. Наберем маме огоньков. Знаешь, какие они осенью яркие! Так и пылают!
— У них провода есть?
— Нет, они сами, без всяких проводов, горят.
На улице гулко хлопнула калитка. Через минуту в дверь постучали:
— Можно?.. — и на пороге возник высокий черноволосый человек. — Общий привет! Собакин по вашему вызову прибыл! — он шутливо щелкнул грубыми ботинками и вскинул руку к козырьку фуражки.
— Слушай, это свинство! — накинулся на вошедшего папа. — Уже двенадцать часов! Ты когда обещал придти?
— Извини, пожалуйста. Жена задержала: не могла нужные материалы найти. Я уж и так бегом бежал. Видишь, как дышу, — Собакин высунул язык и показал, как запыхался.
— Все принес?
— Ясно! Как в лучших домах.
— Ну, давай считать.
— Конструкцию прежде всего надо посмотреть. Сдается мне, основной блок перегревается.
Собакин и папа непонятно разговаривали и еще более непонятно вели себя. Они разложили прямо на полу листы чертежей, придавили уголки Сережкиными гранатами и ползали по чертежам на четвереньках.
— А если его в ванну поместить? — трет переносицу Собакин.
— Не годится. Дорогое удовольствие, — качает головой папа.
— Давай все-таки прикинем!.. — и две головы склоняются над калькулятором.
— Папа, а лес? — втискивается между мужчинами мальчик.
— Серый, не видишь, я занят?!
— Но ты обещал! — Сережины губы подозрительно оттопыриваются.
— Концерт отменяется, — предупреждает папа. — А то вообще никуда не пойдешь.
— Мы скоро освободимся, — спешит на помощь Собакин и хитро подмигивает Сережке. — Поиграй пока один.
— Я лучше подожду.
— Тогда не мешай, — успокаивается папа.
— Я буду шепотом играть, — обещает мальчик. Он устраивается недалеко от взрослых занятых людей и начинает играть «шепотом». Кубики-блоки Сережа укладывает на самосвал и отвозит их к «реке» — синей полоске на тканом половичке. Там он сбрасывает груз и отправляется за новым.
***
…Солнце подкатилось к низкому осеннему горизонту и заглядывало красным глазом в подслеповатые окна, словно вызывая мальчика на улицу.
— Папа!..
Сережка уже несколько раз подходил к отцу, но основной блок везде перегревался, и они с Собакиным уж и не знали, куда его пристроить. Мужчины больше не ползали по чертежам, а сидели на полу и дымили. Кудрявый голубой дым плыл по комнате, словно облака в небе.
— Папа, — снова позвал мальчик, — а вы его в речку! Там воды много, ему прохладно будет.
Отец рассеянно посмотрел на сына:
— Кому прохладно будет?
— Блоку вашему.
— Блок — в речку?.. Ха-ха-ха! — зашелся от смеха Собакин. — Ай да Сергей! Ай да Валентиныч!.. Вот решение проблемы! Вода! Габариты нас не поджимают.
Теперь смеялись все. Сережа радовался, что помог взрослым пристроить основной блок, а они, что решение оказалось таким гениально простым.
— Дешево и сердито!.. Посчитаем! — и снова две головы склонились над исчерканными листами.
Мальчик еще потоптался возле них и понял, что его мечта побыть с папой в воскресенье не сбудется.