— Света, а как же капельки нарисованные твои, которые ты везде повесила? Ведь их тоже надо показать!
— Ну ладно, пускай приходят в дом и снимают, а ты расскажешь, и счётчики у нас теперь можно заснять. А я сниматься не буду. Не хочу.
Глава пятнадцатая, в которой Костя попадает в телевизор и двадцать раз репетирует раскаяние, а на Яшку из-за сценария обижаются воробьи
Когда телеоператоры в дом заявились, Света на все это время в комнате заперлась. И пять раз слушала, как Костик повторяет дубль за дублем изумительно дикторским голосом:
— Светлана, дочь начальника центрального управления энергосбережением Юрия Борисовича Воеводова, придумала нарисовать и наклеить по всему дому портреты живых капелек, угольков, газовичков и лампочных искорок, которые просят их не тратить зря. И уже всего через пару недель папа Светы поставил в квартире приборы учёта и контроля за расходом воды. В этой квартире и раньше экономно тратили воду, но теперь это можно подтвердить цифрами водосчётчиков. Вдвое меньший расход, вдвое меньшая плата! Ребята, вы это можете! Если и в вашем доме поселятся живые капельки, если и ваши родители поставят на трубы счётчики, то сэкономленных денег хватит, чтобы купить все ваши любимые сладости!
Долдонил, долдонил, как будто это из-за Светы папа поставил счётчики. А он не из-за Светы, он из-за Филимонова. Да ну их всех! Пускай врут, что хотят! Телевиденье, понимаешь ли!
А как хотелось бы тоже попасть в передачу, самой рассказать про то, что она придумала… Рисунок папин показать с вёдрами, про папу сказать, какой он замечательный, она ведь ничего этого не вспомнила и никому не сказала…
Передачу показывали через несколько дней. Мама с папой, конечно, собрались у телевизора, и дедушка с бабушкой пришли.
Началась передача с Яшки. Яшка кормил воробьёв, и они летали вокруг него, как царский шлейф. Потом Яшка домой бежал. Потом он мыл руки, смотрел в зеркало через струйку воды и говорил, а слова его будто под куполом раздавались:
— И тогда я подумал. Все люди желают, чтоб наша планета была красивой и радостной. Но что для этого сделать? Что могу для этого сделать я? я? я?
Это не Яшка спрашивал «Я, я, я», это эхо отражалось, и опять воробьи стаями летали. В общем, целый художественный фильм.
Потом вдруг папа появился на работе. И голос Костика сказал:
— Есть у нас в области центр управления энергосбережением…
Дальше он рассказал, что у папы Воеводова есть дочка Света и что она однажды пришла к папе спрашивать, что в мире не так, и стал ей папа рисовать ведра и бочки…
Папа рисовал вёдра, а потом из этого мультик случился: из вёдер вода капала и целый пруд составляла.
— Папа, а ты мультики рисуешь? — удивилась Света.
— Да нет, это уж они там понаделали сами, — смущенно отвечал папа. — А как сделали, а!
Потом Костик сказал, что Света познакомилась с ним на кружке Игоря Рудольфовича и позвала энергосбережением заниматься. Показывали кружок и Игоря Рудольфовича, всякое такое. Хорошо читал Костик! Настоящий диктор! И всё-таки приятно, что про неё не забыл. Потом пошли всякие примеры, кто что сделал и придумал, и кабачки Яшкины засняли, и продавщица про Яшкино письмецо пару слов сказала. Кстати, самого-то Костика в кадре маловато было. Только потом показали его, как он звонки принимает в ЖЭКе и как слесарям и электрикам заявки раздает. Солидно так выглядел Костик, просто залюбуешься. Что именно он там говорил, Света не очень слушала, потому что папа на видео все записывал — потом можно будет снова послушать. Но про Свету он порядочно наговорил и слишком уж даже хорошо. А потом их всех вместе показали, как они что-то обсуждают прямо на телевидении. И какой-то чужой диктор с микрофоном к Костику подошёл:
— Костя, а почему же Светы, с которой все начиналось, здесь с вами нет?
Костик, лицом во весь экран, опустил глаза, потом посмотрел снова. И сказал:
— Я её обидел.
«Обидел, обидел, обидел», — сказало эхо, и показали Яшку, от которого мигом разлетелись спугнутые кем-то воробьи. И Яшка изо всех сил побежал куда-то по улице. Он бежал, бежал, и снова прибежал к крану с водой. И опять зазвучал его голос:
— И тогда я подумал. Все люди желают, чтоб наша планета была красивой и радостной. Но что для этого сделать? Что могу для этого сделать я? С чего начинается бережность?..
Он закрыл кран, и после этого он зачитывал свою памятку, а на экране в это время показывали, как он идёт по улице, как он смотрит на солнце, как он лежит в сугробе и смотрит в небо… И получалось как-то так все ладно связано, что вот как раз эта самая Света, которую обидели, она как будто такое звено между энергосбережением и сбережением всего живого вообще. Хорошая, хорошая была передача, а когда Яшка рассказывал, Света расплакалась даже, так проникновенно он рассказывал. Он не был диктором, Яшка, но он очень искренне говорил.
А когда были слова: «И не огорчайся, когда тебя не поймут. Ведь ты родился сделать землю красивее, а это труд», — показали удивленного папу Филимонова, который запускал нежданных телевизионщиков.
Светин папа начал очень смеяться, но тут показали его самого, и он смеяться перестал, а Яшка продолжал: «Ты родился для великих дел, и они тебя ждут». Потом на словах «Радуйся, потому что ты не один» почему-то показали очень грустного Костика, который сидел на заснеженной предночной лавочке, обхватив колени, и едва ли там не плакал, что ли. Потом камера пошла вверх, к звёздам.
«Пусть будет миру хорошо».
Потом была пауза, небо растаяло, и появился опять Яшка, который шёл, засунув нос в воротник.
«Вот что я пока что придумал. А может, ты ещё лучше придумаешь?»
На этом Яшка остановился, и показали его руки, которые крошат хлеб, и воробьёв на руке. А потом пошли титры, и все показывали воробьёв. В титрах было написано, про что ещё раньше Игорь Рудольфович говорил, что он детей приглашает в кружок по поводу всех этих дел. Кстати, режиссер, сценарист и даже монтажер — это все был Игорь Рудольфович. А потом маленькими письменными буквами сбоку строчка выплыла:
«P.S. Света, мы Вас просим — простите Костика.
Администрация ГТВ».
— Уф! Уф! — говорил папа. — Ну и передача! Коську — в дикторы, Яшку — в артисты, Рудольфовича — на «Оскара»!
— В каждый дом — по счётчику! — добавила Света в таком же духе.
— Ну, Варвара-краса, длинная коса, — засмеялся папа, — глядите, эк перед ней жених на всю область-то извиняется, а? Что, теперь-то простишь непутёвого? Он ведь дублей двадцать на тебя извёл, всё ему не нравилось, всё он говорит: «Я не так сказал, не так, как надо, дайте ещё раз скажу!» Я уж сам чуть не прослезился!
— Да, — согласилась Света, — история с обиженной девочкой, которой нет в кадре — это прямо-таки находка. И актёры молодцы, ничего не скажешь. Костик вообще далеко пойдет, он человек основательный. Он перед игрой хорошенечко тренируется, много репетирует. Если увидишь его, скажи, что мне нравится, как он хорошо сыграл. Он классный диктор. Это честно. Обязательно ему скажи, а то его мама редко кого хвалит, — и ушла к себе.
Потом вернулась к телефону, Яшке позвонила.
— Яшка, тебе понравилось? — спросила она. — Мне очень понравилось. Это не передача, это целый художественный фильм! А уж ты-то как не подкачал!
— Знаешь, Света, — сказал Яшка. — Мне фильм тоже нравится. Только они три раза воробьев распугивали, чтобы тот кадр снять, когда они разлетаются. И после третьего раза они уже обратно не слетелись ко мне. И всё ещё не слетаются. Они на меня обиделись… — Яшка заплакал.
— Ты что! Не реви! Ты что! — сказала она. — Яшка, скорей беги туда! Я тоже приду! Прибежишь?
— Да, хорошо, — согласился Яша. — А зачем?
Но она уже бросила трубку и побежала одеваться. Прибежала к гастроному, Яшки нет. Зашла семечек купить, вышла обратно. Тут и Яшка появился. Они насыпали семечек, но воробьи в самом деле к ним не слетались. Яшка опять заплакал.
— А может, они спят? Время-то уже позднее! Может, они темноты боятся? — уговаривала его Света.
Яшка безутешно покачал головой.
— Тогда давай будем… ну, как бы молиться, — сказала Света. — Чтоб они нас простили. Бедненькие, не знают, что передача всё-таки важна для людей, правда? Если бы им объяснить! Давай, встанем вместе, и будем думать, думать, думать, ведь всё в мире живое, и они непременно должны нас услышать!
Они стояли, а на улице было холодновато, ветер чего-то дул со снегом, так что они стали ближе, как стойкие оловянные солдатики, а потом Света даже встала сзади Яшки и своей шубой его завернула, потому что слишком легко он был одет, Яшка. Потом Яшка скинул рукавицу, на ладонь семечек насыпал.
— Может, так увидят? — спросил он.
— Руку отморозишь, — сказала Света.
— Зато так молитва горячей, — серьезно сказал Яшка.
Первая к ним прилетела синичка. Может быть, та самая, что возле дворца? Села Яшке на ладошку и клюнула семечку. Потом еще. Потом один воробей на куст слетел, потом другой. Полетали над головами немного, потом стали осторожно семечки из-под ног брать. Света осторожно добавила семечек, и вот так они понемногу слетались всё-таки, воробьи.
И тут кто-то бежит в эту сторону по улице — Костик!
— Всё. Он их сейчас опять распугает… Это он их спугивал! — в отчаянии сказал Яшка.
И Света крикнула тихонечко, чтоб только не громко:
— Костя, стой, не подходи, птиц не пугай, Костенька, миленький, пожалуйста, не подходи!
Он услышал. Остановился. Мрачно сел в плотный сугроб на проспекте и смотрел.
Птицы немного разлетелись, но потом опять прилетели всё-таки. Не так, как всегда, поменьше.
— Яшка, все будет хорошо, — сказала Света.
— Как я плакал! Света, как я плакал! — сказал Яшка.
— Ну что, пойдём? Семечки кончились.
— Пойдём. А я уж и верить перестал. Думал, всё, конец! Предал я моих птиц…
— Здравствуйте, — сказал Костик. — Мне сказали, что вы вместе убежали. Я подумал, может, сюда.
— Не ходи тут больше, не пугай моих воробьёв, — горячо ответил ему Яшка. — Я их чуть не лишился из-за вашего фильма! Из-за ваших дублей несчастных!
— Яша, этот фильм и эти дубли наши общие, — со взрослым вздохом сказал Костик.
— Неправда, это твой фильм и Игоря Рудольфовича. Я вас так просил птиц не пугать! Я плакал даже! Вы меня не послушали! Вам бы лишь бы воробьёв посильней распугать для эффекта! «Я её обидел»! Ты не только её обидел, ты всех моих воробьёв обидел ни за что!
— Ну это ж для дела надо, ну что вы как маленькие! Обидел, обидел! Ты вон небось сколько лет воду лил и не думал при этом, обидел ты рыбок или нет!
— Так то я не думал, а теперь я понимаю, — ответил Яшка. — Это разница.
— Света, давай вместе работать. Мне без тебя не нравится, — сказал Костик. — Чего-то без тебя у меня и идеи в голову не идут. Пожалуйста, возвращайся.
— Это всё, что ты хотел мне сказать? — спросила она.
— Ну, не знаю. Спасибо, что ты Игорю Рудольфовичу разрешила фильм снимать.
— Пожалуйста. Я думаю, ты очень хороший диктор, Костя, я просто восхищалась, какой ты диктор, когда смотрела, честное слово, — сказала Света.
— Правда? — улыбнулся он.
— Правда. И вообще я над ним плакала, над фильмом. До свидания, Костя. Яшка, пойдем.
Глава шестнадцатая, в которой Филимонов-папа получает строгач от комиссии, а Света отказывается играть роль жены тени отца Гамлета
После передачи к Игорю Рудольфовичу набежало столько ребят, что их пришлось разбивать на две группы, старших и младших. А Света теперь на занятия не ходила. Не хотелось ей с Костиком встречаться, вот и всё. Она села за компьютер и стала мультфильм рисовать про капельку, как она попала из реки в очистные сооружения и как долго добирается до водопровода. Мультфильм рисовать — дело очень долгое, поэтому занятие у Светы всегда было.
Яшка говорил, что Костик-диктор пользуется большой популярностью и все его уважают.
— Конечно, — соглашалась Света, — я тоже считаю, что он диктор что надо.
Потом Яшка сказал, что за Костиком стали ходить девчонки с девчачьими альбомами, в которых всякие наклейки да загибашки. И стали просить им что-нибудь в эти альбомы написать. Костик писать сначала не стал, а потом принёс свой альбом. Он такую тетрадку сделал, что как будто там домик, а к нему всякие энергосберегающие технологии прилагаются. Развернёшь на одной страничке — прибавится счётчик, отогнёшь уголок посмотреть — а там торт: это значит, что с установкой счётчика ты на торт денег сэкономил. Развернёшь на другой страничке — там солнечная батарея на крыше, а отклеишь наклейку-камень — под ним клад зарыт. Ну и так далее. Намудрил там всякого, девчонки пришли в большой восторг и тоже стали такие тетрадки клеить. Свете тоже очень захотелось, когда Яшка ей рассказал, но она не стала делать, а написала записку Игорю Рудольфовичу:
«Надо сделать большую игру, на картоне, например. Для маленьких. Это будет конструктор. Большой домик, а рядом надо вырезать, собрать и приделать всё остальное: счётчики и солнечные батареи, и то, что Филимонов придумал и что Вы тогда придумали в своей педагогической схеме. Если вам моя идея нравится, то сделайте её, только, чур, не говорить никому, что это я подсказала».
Яшка ей ответ принес:
«Спасибо, Света, непременно сделаем. Про тебя не скажу, если не хочешь. Только мы все по тебе скучаем. И я скучаю, совершенно честно. Так что мы тебя ждем, когда ты придёшь. Игорь Рудольфович».
«А вы не скучайте, — написала она другую записку. — Я если придумаю, вам ещё напишу что-нибудь, а пока что я мультфильм делаю».
Потом однажды папа пришёл домой с работы и говорит:
— Доигрался Филимонов. Такого строгача сегодня от комиссии получил — не хотел бы я на его месте побывать.
— Папа, что такое строгач?
— Сильно поругали, значит.
Поругали. И так всегда. Света стала по телефону звонить. Попала на папу Филимонова.
— Иван Андреевич! Можно, я к вам приду?
— Никак Светлана? — спросил он. — Ну что ж, приходи. Костик очень рад будет.
— Да я к вам, а не к Костику! Я ненадолго.
— Ну, и ко мне приходи, и я буду рад, — согласился Иван Андреевич и вздохнул.
Пришла. Мама к столу зовёт, Костик из своей комнаты в щель глядит.
— Я ненадолго, — сказала Света. — Мне с Иваном Андреевичем поговорить нужно. По секрету.
Прошли в комнату.
— Ну что, какие у тебя секреты?
— Иван Андреевич, это правда, что вас опять сегодня за что-то ругали?
— Ну что ж — ругали, такая наша работа, слово доброе нечасто услышишь, — согласился он.
— Иван Андреевич, я хотела сказать, что я вас люблю. Что вы хороший человек. Что вы… Иван Андреевич! Я не знаю, что у вас там на работе, я ведь ничего в этом не понимаю, но я верю, что вы не виноваты, я хотела сказать, что у вас все получится, я хотела… Ну я не знаю, что вам сказать, вы меня понимаете?
— Да, понимаю, — улыбнулся он. — Спасибо тебе…
Она постояла, и сказать ей больше было нечего.
— Ну вот, это все… Я зря пришла, да? — спросила она. — Я наивная, да?
— Ни в коем случае, — ответил он. — Мне стало гораздо, гораздо легче. Честное слово. А можно мне тебе вопрос задать?
Света вздохнула. Догадывалась, о чём спросит.
— Ты ведь знаешь, о чём я тебя спрошу. Такая ты славная, а с Костиком всё не помиришься. Что ж он сделал тебе такого страшного-то? Неужели уж совсем его простить нельзя? Он уж весь измучился, ходит тут, как тень отца Гамлета… знаешь, что такое тень отца Гамлета?
— Ничего он не измучился, у него роль такая, — ответила Света. — То одна роль, то другая. Одни роли он репетирует, другие экспромтом выдаёт…
— Не думаю, — покачал головой Иван Андреевич. — Ты фильм-то ведь смотрела? Помнишь, какой кадр там оператор поймал?