Ольга. Сколько же мы не виделись?
Мила. С тех пор, как я вышла замуж.
Ольга. Ты сильно похорошела за эти годы.
Присаживаются на диван. Ольга держит Милу за обе руки.
Мила. Не благодаря — но вопреки! Диета, массаж, тренажёры, косметологи… Это совсем как в балете: непрерывная, изнурительная работа над собой. Что это такое? (Укоризненно берёт Ольгу за прядь волос.) Что это?.. Дорогая, ты себя не любишь! А если ты сама себя не любишь — то кто тебя полюбит?
Ольга. Ой, Мила… Вот то, что ты всё это сказала, — я бы, наверное, не смогла. Бывает, навалится столько работы, что, честное слово, не до тренажёров.
Мила. Ты думаешь — мне легко? Одиннадцатичасовой сон — это как минимум, ни минуты меньше! Джакузи, маникюр, педикюр, причёска, макияж, вождение, светские рауты — ты думаешь, это утомляет меньше твоей дурацкой работы?.. Я тебя умоляю. (Вставляет сигарету в длинный мундштук, прикуривает.) Начни хотя бы с бассейна. По утрам бывает так приятно сбросить с себя сонную одурь.
Ольга. Ты знаешь, с сонной одурью у меня как-то… не всегда получается. Нет, нет, я не смогу.
Мила. А куда смотрит твой муж? Он ведь, кажется, неплохо зарабатывает. Неужели он такой эгоист и тиран?
Ольга. Совсем не то. Я могу теперь вообще не работать. У нас уже есть сумма для того, чтобы полностью расплатиться за кредит.
Мила. Бедняжка, чего же тебе это стоило…
Ольга. Утром — школа, вечером — репетиторство, ночью — тетрадки.
Мила. Но теперь-то, наконец, всё это позади?
Ольга. А теперь вот дядя, ну, то есть, Давид Семёнович, советует купить новую мебель.
Мила. И не думай! Пускай Пчёлкин зарабатывает тебе на мебель и на всё остальное. Никакая мебель не стоит красоты женщины. Как бы тебе не остаться с мебелью и ещё какой-нибудь канарейкой. Размазня-женщина ничем не лучше, чем размазня-мужчина. А он, между прочим, у тебя заметно похорошел. Созрел что ли?..
Ольга. На чужой каравай рот не разевай. И твой созреет.
Мила. В этом я сильно сомневаюсь…
Ольга. Прости, я не расслышала?..
Мила. Так, ничего, просто у него очень опасная работа.
Ольга. А какая…
Мила (перебивает). Какая у него зарплата? Дорогуша, этого даже я не знаю.
Ольга. А как тебе вообще… твой муж? Отвечает он твоим мужским идеалам?
Мила вздыхает, распечатывает и суёт в рот жевательную резинку, снова вздыхает.
Мила. Дорогуша, я скажу тебе откровенно. Мой муж далёк от каких бы то ни было вообще идеалов. (Приближается к собеседнице.) Он вообще что-то вроде неодушевлённого предмета. Однако (говорит в прежнем тоне), я сознательно иду на эту жертву. Брильянт должен находиться в дорогой оправе. И ради этого мы иной раз вынуждены терпеть и некоторые неудобства — как в моральном плане, так — увы — и в физическом…
Ольга (подносит руку к груди). О господи!
Мила. Однако при всём этом, скажу тебе строго конфиденциально (приближается к собеседнице) — за два неполных года этих самых… неудобств я уже вполне сумела обеспечить себя на будущее. (С расстановкой.) И могу расстаться с мужем без сожалений.
Ольга. Ты думаешь о разводе?
Мила (горестно усмехаясь). По-итальянски.
Ольга. А это как?
Мила. Это когда муж убивает свою жену.
Ольга. О господи!..
Мила. Развода он мне не даст. Если только поможет случай…
Ольга. А какой…
Звонят в дверь, Ольга уходит открывать. Мужчины стекаются в комнату.
Ольга заходит с Белугиным. У неё в руках букет цветов и огромная коробка конфет.
Ольга. Ещё одну минуту! (Убегает.)
Цукерман подходит к Белугину, протягивает визитку.
Цукерман. Позвольте представиться. Цукерман, Давид Семёнович. Ювелирные изделия, антиквариат. Если интересуетесь.
Белугин. Знакомство безусловно приятное. Но опасное. Боюсь, что эта карточка не будет обойдена вниманием моей супруги.
Смеются. Ольга приносит и ставит на стол блюдо.
Ольга. Прошу всех за стол!
Все рассаживаются. Раскладывают еду, разливают напитки.
Алексей (Белугину). А где же ваша супруга?
Белугин (объясняет всем сразу). А ей, видите ли, пришла фантазия отправиться в круиз — по Средиземноморью. Да, знаете ли, такая вот неугомонная натура.
Алексей (мрачно). Не боитесь одну-то отпускать?
Белугин. Боюсь. Только тут уже ничего не поделаешь. Женщину насильно не удержишь. (Подмигивает.)
Алексей. И любить насильно не заставишь. (Выпивает один.)
Белугин смотрит на него удивлённо, наливает ему ещё.
Белугин. Это когда же вы научились… (щёлкает пальцем по подбородку) так лихо? Я ведь вас как непьющего знал.
Алексей. Не волнуйтесь, Белугин, я в порядке.
Ольга. Алексей!
Мила. Какой вы смешной, совсем не умеете пить.
Цукерман. Ничего, он ещё молодой человек. Он ещё всему научится.
Белугин. За очаровательных дам!
Алексей. Да! Выпьем!
Все чокаются, пьют. До конца сцены все говорят одновременно.
Цукерман (Ольге). Какой у вас вкусный салат — вот этот, из крабов. Вы сами готовили? Рецепт, напишите рецепт!..
Ольга. Я ничего не готовила, всё покупное, из кулинарии. Нет-нет, мне хватит, зачем вы подливаете?..
Мила (Алексею). Инструктор мне кричит: «Налево! Налево!», а я вдруг забываю, где лево и где право и хочу надавить на тормоз, но вместо этого давлю на педаль газа…
Белугин (Дубову). Обо всём можно договориться. Пришла новая инструкция о взимании арендной платы с нежилых фондов. Все эти суммы составляют заметную строку в городском бюджете. В центре города больше никаких льгот, никаких!.. Но кое-что, да, кое-что можно придумать, всё в наших силах и в ваших возможностях…
Алексей (Шилову). Художник ты или не художник? Если ты художник удиви! Удиви меня, его… — весь мир! Если ты художник, создай мне такой шедевр, чтобы мир вздрогнул, чтобы мир — передёрнуло!..
Голоса, музыка, звон посуды — плавно затихают, одновременно гаснет свет.
Утро следующего дня. Ольга встаёт, набрасывает халат, плетётся к окну, раздвигает шторы. Кровать заливает свет, но Алексей не реагирует. Ольга включает радио — объявления, реклама в конце часа. Делает тише, садится на кровать.
Ольга (трясёт супруга за плечо). Пчёлкин… Вставай… Уже понедельник…
Алексей (невнятно). У меня отпуск.
Ольга. Что за лепет.
Алексей (громче). У меня отпуск.
Ольга. Пчёлкин: вставай, нам надо обменять деньги и платить за квартиру.
Алексей. Сколько?
Ольга. Четыре тысячи долларов.
Алексей. Почему так много?
Ольга. Квартира у нас хорошая. С видом на море.
Алексей. Это не море, это залив.
Ольга. Это лужа.
Алексей. Пиво есть?
Ольга. А тебе пива хочется?
Алексей. Да.
Ольга. А водки?
Алексей. Нет, не надо.
Ольга. А пиво — та же водка. Только много и с пузырьками.
Алексей. Хочу с пузырьками.
Ольга открывает бутылку минеральной. Наливает себе в стакан, бутылку отдаёт мужу.
Ольга. Выпей минералочки.
Алексей жадно пьёт из горлышка.
Алексей. А вообще как… Всё в порядке?
Ольга. Нет, не всё в порядке.
Пауза.
Ольга. Ты дебош устроил. Ты хотел Белугину морду набить.
Алексей. Чепуха, этого не было, тебе приснилось.
Ольга. Нет было. Я помню, что мне снилось. Было, когда ты уже напился по-настоящему.
Алексей. За что?
Ольга. Естественно ни за что. Потому что я с ним танцевала.
Алексей. За это стоило. Ну и как, набил?
Ольга. Ещё чего.
Алексей. Растащили?
Ольга. Он тебе сам руки скрутил.
Пауза.
Алексей. Здоровый… А Володька куда смотрел?
Ольга. А Володька уже никуда не смотрел. Она как голову опустил, так и просидел до конца. А локоть в тарелке с салатом.
Алексей. Вот свинья…
Пауза. Сигналы точного времени, голос диктора.
Голос диктора. Московское время одиннадцать часов. Передаём последние известия. Главной новостью этого часа стал внезапный обвал рубля на валютном рынке. За первый час торгов курс американского доллара поднялся с шести рублей семидесяти копеек до тринадцати рублей сорока пяти копеек. По мнению экспертов падение рубля продолжится.
Ольга. Ты слышал?..
Алексей (садится на кровати, трёт лицо). Ну-ка, ну-ка, ещё раз…
Ольга. Рубль падает. Уже больше тринадцати…
Хватает калькулятор, считает.
Ольга (страшным голосом). Пчёлкин. У нас больше нет четырёх тысяч долларов.
Алексей. А… сколько?
Ольга. У нас и двух не набирается.
Пауза. Звонит телефон, Ольга хватает трубку.
Ольга. Да. Да. Мы помним, мы как раз хотели сегодня… Да. Нет. Половину можем. Что? А если по курсу Центробанка? Нет? Да, понятно, только доллары… Да, договор подписывали. Да, понимаем. То есть как… Как отберёте… А нас куда — на улицу? Наши проблемы?.. Но мы не отказываемся платить, только нужно… Сколько? Три дня?.. Мы не успеем за три дня! Погодите, погодите… Эй!..
Ольга опускает трубку.
Алексей. Это… кто… звонил?
Ольга. Этот… гарант.
Алексей. «Монолит-Гарант»?
Ольга. Он.
Алексей. И что?..
Ольга. Деньги требует.
Пауза.
Алексей. А у нас что-то не сходится.
Ольга. Не сходится… Хорошая у нас была квартира.
Алексей. Почему… была?
Ольга. Согласно договору.
Алексей. Погоди, погоди, надо подумать.
Ольга. Ну ты думай. А я пошла.
Алексей. Куда?
Ольга. Не бойся, пока ещё не на панель. К дяде. Он сказал, что там есть пара-тройка интересных вещей.
Алексей. Нет! Это он несерьёзно.
Ольга. В долг буду просить.
Алексей. Не даст.
Пауза.
Ольга. Слушай, Пчёлкин, а может, зря это всё?
Алексей. Что?
Ольга. Ну, капитализм. Тогда, в детстве, так хорошо было…
Алексей. Лимонад был вкуснее…
Ольга. Что?
Алексей. Лимонад. Помнишь, был такой — «Буратино»…
Ольга. Не помню. Родители рассказывали, что ни свою квартиру совсем даром получили.
Алексей. Так уж и даром. Всю жизнь горбатились за копейку. Читай политэкономию.
Ольга. Карла Маркса?
Алексей. Да хоть бы и Карла Маркса.
Ольга в задумчивости берёт со стола бутылку, наливает в стакан, выпивает.
Ольга (смотрит на бутылку). Что это?
Алексей. Где?
Ольга. Что это я сейчас выпила?
Алексей. Это?.. Это, наверное, со вчера осталось.
Ольга. Господи боже мой!..
Алексей. Ничего, это сухое вино.
Ольга. Наверное, умный человек был. За справедливость.
Алексей. Кто?
Ольга. Этот, Карл Маркс.
Алексей. О-о… Тебе хватит.
Ольга встаёт. Постепенно, с началом её реплик, свет гаснет, а сама она высвечивается красным.
Ольга. Мир хижинам, война дворцам! Грабь награбленное!! Да здравствует — социальная — справедливость!!!
«Марсельезой» вступает фонограмма «All You Need Is Love» БИТЛЗ.
ДЕЙСТВИЕ ВТОРОЕ
Антикварная лавка Цукермана.
Хозяин за прилавком, стирает пыль с выставленных на полках предметов.
Отступив на шаг, с уважением взирает на бронзовый бюст Карла Маркса, затем аккуратно протирает ему все неровности.
За стойкой служебное помещение, невидимое из зала.
Оттуда доносится супруги Давида Семёновича — Розы Моисеевны.
Роза Моисеевна. Додик, откуда ты приволок в лавку это чучело?
Цукерман. Роза, это не чучело, это чистейшей бронзы основоположник. Я нашёл его в скупке цветного металла; он лежал гордый, словно сфинкс, на куче обломков.
Роза Моисеевна (вздыхает). Основоположник… Это, Додик, ты правильно его обозвал. Наложил он всем довольно-таки прилично. Это правда, что он был еврей?
Цукерман. Это правда.
Роза Моисеевна. Не говори никому.
Цукерман заканчивает наводить чистоту, облокачивается о стойку, смотрит на телефон, нервно постукивает по нему пальцами.
Роза Моисеевна. Тебе налить кофэ с сахаром или со сливками?
Цукерман. Я совсем ничего не хочу, Розочка.
Роза Моисеевна. Тебя до такой степени волнует этот Бенвенуто?
Цукерман. Розочка, меня это не волнует, меня это буквально трясёт. Ведь она, в конце концов, может занять у кого-нибудь денег или пойти совсем в другую лавку…
Роза Моисеевна. Не говори глупостей. После того, что стряслось сегодня на бирже, родной сын не даст родному отцу на лекарства. Поверь, все буквально вцепились в свои доллары и оцепенели.
Цукерман. Но ведь она может пересыпать свою бижутерию в полиэтиленовый пакет и прийти ко мне с полиэтиленовым пакетом. Роза! Мне совсем не нужен полиэтиленовый пакет!..
Роза Моисеевна. Прекрати истерику, будь мужчиной.
Из-за растворённой в подсобку двери появляется её рука с чашкой.
Роза Моисеевна. Я положила тебе три ложечки, сахар успокаивает нервы.
Цукерман берёт чашку, пьёт.
Роза Моисеевна. Скажи мне лучше, что ты будешь делать, когда она придёт обратно и нахально потребует назад свою вещь?
Поперхнувшись, Цукерман кашляет.
Цукерман. Роза! Зачем ты говоришь мне такое!
Роза Моисеевна. Затем, что иной раз тайное становится явным ещё здесь, при жизни! Если ты вовремя не опомнишься и не возьмёшь себя в руки, этот Бенвенуто отольётся тебе кровавыми слезами.
Цукерман. Но я никого не хочу обманывать! Разве я виноват, что у меня нет таких денег! Этот предмет стоит по каталогу сто пятьдесят тысяч фунтов стерлингов!
Роза Моисеевна. Так не разевай пасть на то, что всё равно не пролезет!
Цукерман. Но она хочет всего каких-нибудь две-три тысячи.
Роза Моисеевна. Почему?
Цукерман. Я звонил её кредиторам.
Роза Моисеевна. Шпион!
Цукерман. В конце концов, если она вернётся назад за шкатулкой, она её получит.
Роза Моисеевна. И что ты собираешься ей всучить?
Цукерман достаёт из-за прилавка и протягивает за дверь шкатулку, точно такую же, как у Ольги Пчёлкиной.
Пауза.
Роза Моисеевна. Да, это очень может быть. Это копия?
Цукерман. Нет, не копия. Просто похоже. Почисти, поработай с ней.
Роза Моисеевна. Это очень, очень может быть. Но как сумеешь продать оригинал, висельник? Ты же сам не попрёшься с ней в Англию на аукцион?
Цукерман. Нет, для такого дела нужно хорошо знать всю эту кухню. И непременно, непременно действовать через подставное лицо.
Роза Моисеевна. А это подставное лицо, как я всё-таки надеюсь, облапошит тебя или, в случае малейшей опасности, сдаст со всеми потрохами.