Неожиданно для обеих сторон в самом конце прогулки мы столкнулись за углом забора. Мама ахнула и прижала руку ко рту, у меня на глазах выступили слезы. Лена и наша недавняя знакомая вели на поводках двух щенков немецкой овчарки. Очаровательные полугодовалые бутузы кусали друг друга за шею, но, завидев незнакомцев, бросили свое занятие и принялись рассматривать нашу троицу с доброжелательной непосредственностью. Мой же немигающий взгляд замечал только часть картины, а именно – их задние ноги. Малыши попытались приблизиться к нам, и мама тоже заплакала. Плюсны щенков лежали на земле, так что передвигались они на пятках, словно обессилевшие кузнечики. Я собирала последние силы, чтобы не смотреть на их славные добрые мордочки.
Женщины не удостоили нас взглядом и прошли мимо. Я обернулась. Лучше бы я этого не делала – сбоку еще казалось, что у щенков есть, пусть крохотный, шанс на сносное существование.
До того дня наши отношения с Леной ограничивались тем, что мы были единственными овчаристами района, с которыми Лена принципиально не здоровалась. Но зато на постоянной основе засылала казачков к будоражащему четвероногому объекту. Собаки Лениного разведения (особенно кобели) не раз бросались на Радку, но теперь это казалось цветочками по сравнению со все новыми и новыми партиями щенков с безобразными ногами, которых мы наблюдали на прогулках.
Такие заводчики были, есть и будут всегда, покуда в этом мире существуют деньги и те, кто их приносит. Без законов о защите животных и в условиях большого спроса изменить ситуацию способно разве что одно маленькое движение верхним веком. Обычно оно дается с большим трудом, но его можно натренировать. Вот если бы сделали такие школы для будущих владельцев собак, где на первом и самом важном уроке их бы учили полностью открывать глаза даже при взгляде на маленьких, хорошеньких щеночков! Тогда никакая Лена и ей подобные не смогли бы продавать собак из фильма ужасов. Горе-режиссер был бы уволен и пошел мести улицы.
Радины представления о дрессировке развивались параллельно моим, и частенько Раде было абсолютно параллельно на дрессировочные амбиции ее хозяйки. Но я старалась.
Обучение собаки командам послушания началось по переводной немецкой книге о немецких же овчарках. В отсутствие альтернативных источников информации о дрессировке моя кинологическая библия грозила рассыпаться в труху уже через несколько месяцев, а зачитанной до дыр она стала в первую же неделю совместной жизни с Радой.
Первые успехи не заставили себя ждать. Из обязательной программы Рада знала команды: «Рядом», «Ко мне», «Повороты на месте», «Сидеть», «Лежать», «Стоять», «Апорт». Произвольная программа включала: «Голос», «Умри», «Перевернись», «Замри», «Направо-налево», «Кругом». Самыми любимыми командами у Рады были «Умри» и «Голос». Она театрально заваливалась на бок, поджимала лапку и закатывала глаза. Скоро один глаз начинал разведку – определял координаты кусочка сыра. Если сыр запаздывал, автоматом шла команда «Голос». Эту команду Рада, похоже, могла выполнять бесконечно. Только попроси.
Нам с Радой было интересно общаться в тренировочном формате. Многое получалось само собой – «эффект первой собаки». Именно первые собаки достаются хозяевам уже с какими-то базовыми настройками, призванными хоть немного компенсировать их неопытность. То чувство, когда хотела чему-то научить собаку, а она это уже знает. До чего-то мы доходили на практике, набивая шишки в полевых условиях, – в такие минуты всегда чувствуешь себя усталым путником, достигшим лесной избушки с горячей печью и накрытым столом.
Но во мне крылся незаметный моему внутреннему дрессировщику тех лет грешок – я редко умела вовремя остановиться. Кроме того, ничего не знала о дроблении цели на маленькие шажки. В результате всегда заинтересованная Рада начинала сперва скучать и тупить, а затем и откровенно вредничать. Ведь просто встать и покинуть ратное поле ей не позволяло воспитание.
– Вот, еще один раз делаем и уходим! – говорила я сама себе после идеального прогона поворотов на месте. И именно в этот следующий «один раз» начинала происходить чертовщина, хотя ничто будто бы не предвещало. Рада читала мои мысли и с горя принималась, к примеру, не докручивать попу на этих самых поворотах. Прогулка затягивалась минимум на двадцать минут, теперь уже к неудовольствию подмерзающей мамы. Уже спустя несколько лет мама открыла мне страшную тайну: иногда, пока я не видела, Радка бросала на маму вопросительный взгляд, мол, «а шо за команда-то?». Мама подавала незаметный жест или подсказывала команду, бесшумно шевеля губами. И ведь все были счастливы.
После тренировок мы с Радкой самозабвенно гоняли по земле каштаны или маленькие яблочки – и пусть все игрушки мира подождут.
Примерно к семи месяцам Рада достигла размеров взрослой собаки. Но ладно бы только внушительных размеров – так еще и гораздо более внушительных амбиций. До этого меня занимал единственный вопрос: куда же так быстро делся мой ушастый пупсик и почему я вожу на поводке лошадку? Но когда Рада в первый раз облаяла из открывшегося лифта нашего соседа, все остальные проблемы отскочили на второй план даже быстрее, чем этот самый сосед.
Каждый проезд в лифте теперь сопровождался нешуточным стрессом – как для нас, так и для жителей подъезда. Последние дружно считали время ожидания лифта наиболее подходящим для различного рода философских дум. Нажав кнопку, они моментально уходили в благостную нирвану. Поэтому, когда из дверей лифта на них вылетало рычащее чудовище, пусть и в наморднике, болтающаяся на другом конце поводка персона неизменно получала щедрые комплименты.
– Совсем оборзели со своим чудовищем! Спилберга на вас нет!
Я шлепала Раду по попе, с грустью размышляя, что старина Спилберг определенно много потерял. Ведь куда безопаснее прогуляться по парку Юрского периода, чем дождаться лифта во втором подъезде. Даже с учетом того, что там динозавры были без намордников.
Но больше всего меня печалило, что я не знала, как это исправить. Не помогали ни шлепки по попе, ни одергивания, ни строгие команды. Рада будто вообще не замечала приемов из моего нехитрого арсенала.
Мы активно зарабатывали себе минусы, а я думала начинать зарабатывать на кинолога. Но однажды мы вышли на прогулку очень рано утром, когда внизу перед лифтом точно не могло никого оказаться. Это позволило проехать в лифте спокойно, а не как обычно – со сжатыми зубами и еще сильнее сжатым в руке поводком, будто я готовлюсь прыгать с парашютом. Привыкнув смотреть на Раду из-за завесы надвигающегося ужаса, теперь я подключила опцию ясного взора и увидела новые для себя детали, а именно: Рада начинает ершиться и навостряться еще на уровне третьего этажа.
Через несколько дней в подъезде воцарилась тишина, а я мысленно отправила старине Спилбергу письмо с извинениями, что его визит отменяется. Еще через пару недель с молчаливого согласия соседей мы сняли с Рады намордник. А ведь я просто начала пресекать те самые первые сигналы агрессии, а не бороться с ветряными мельницами после уже свершившегося факта. Новая схема сбивала Раду с панталыку, и она не успевала прийти в боевую готовность к моменту открытия дверей. Я сама стала спокойнее и осознаннее, и от меня в собаку перестали лететь адреналиновые искры. Огонь Радиной агрессии стал постепенно потухать и дымиться.
Пока Рада в положении «рядом у ноги» обменивалась удивленными взглядами с соседями, я виртуозно просовывала через намордник кусок сыра и проскальзывала в тамбур, где хвалила Раду так, будто она спасла мир. Хотя почему будто? Спасла – от своего внутреннего динозавра. Единственный побочный эффект – теперь соседи пугались моих восторженных воплей. Но это уже не к Спилбергу.
Страсти в бочке меда
В нашу бочку меда, роль которой исполнял любимый стадион, периодически вливались ровно три ложки дегтя. А именно три взрослые суки: мастино неаполетано, родезийский риджбек и кавказская овчарка. Они возникали всегда в самый неподходящий момент, когда щенки особенно весело резвились.
Будучи заклятыми подругами, огромные собаки перманентно грызлись, и лишь в фазы коротких примирений делали вид, что играют друг с другом, на самом деле лишь подыскивая очередной повод для драки.
Но все менялось, когда на стадионе гулял кто-то еще. Внешний объект моментально сплачивал бесноватых самок, и они неслись в его сторону, умирая от любви друг к дружке. Хозяйки формально прикрикивали на них, смахивая пепел от сигарет с пятнистых шубок, но чаще еще в калитке стадиона делали вид, что не имеют к этим собакам никакого отношения. Их нисколько не волновала безопасность чужих щенков.
Особенно сильно дурная компания цеплялась к тогда еще четырехмесячной Радке, ведь к тому времени она уже ощутимо переросла большинство своих друзей. Иногда совместно с Моллиным дядей удавалось отгонять обидчиц, но чаще всего самым благоразумным вариантом было уходить, чуть только скрипнет калитка и из нее выкатится огромный рычащий клубок о трех головах. Однажды они зашли непривычно тихо, и мы с Радой потеряли драгоценные секунды. Пришлось перепрыгивать через ограждение стадиона с противоположной стороны со щенком на руках, чтобы избежать массовой драки с перевесом не в нашу пользу.
Но пришел час, когда жизнь не оставила мне выбора. Мы с Радой шли на стадион, как вдруг из-за угла на нее вероломно, словно медведь на волчонка, бросилась кавказская овчарка из печально известной компании. Сознание вернулось ко мне уже тогда, когда я на бегу врезалась в огромную тушу и с приличной скоростью поехала вниз по горке. Проблема заключалась лишь в том, что ехала я прямо на кавказке.
Ехать было тепло и мягко. Живая и невредимая Рада неслась вниз параллельно нам с громким лаем. Я чувствовала себя сорванцом, который украл у отца со стены шкуру медведя и теперь безудержно развлекается. Но вообще – так себе шабаш, ведь у моего медведя имелись вполне себе функционирующие зубы, а я совершенно не могла различить, где в этой бесформенной массе голова. Оставалось надеяться, что голова у медведя кружится так же, как и у меня, и ему будет не до укусов. Действительно, нас несло вниз, все больше и больше закручивая на льду волчком. Какие там американские горки! Это суровые русские горки, на медведе гонки.
– А-а-а-х!..
Дыхание на мгновение перехватило; я сделала отчаянный шумный вдох ртом – мы врезались в сугроб. Когда снежный вихрь улегся, мы с моей пушистой ледянкой встали – и просто разошлись в разные стороны на подкашивающихся ножках. Рада, не теряясь, дала дополнительный волшебный пендель обидчице для ускорения в сторону хозяйки.
Мораль сей басни такова: когда останавливаешь коня на скаку, посмотри, нет ли у тебя под ногами свежего льда. Если вместо коня медведь, тоже посмотри. Хотя лед, определенно, придал нашему замесу долю интеллигентности и спас отчаянную Радину хозяйку от возможных покусов. Обидчица после того случая еще много лет превращалась в изваяние, чуть только слышала меня или Раду. И пусть нас разделяли добрые пара сотен метров – расколдовать кавказскую овчарку могло только увеличение расстояния между нами минимум в два раза.
Непрозрачный хомяк
В конце 2005 года у меня появился интернет. Первый в жизни. Домашний. Безлимитный.
Сориентироваться во всемирной сети получилось не сразу. В первый же день по запросу «хомячки обои на рабочий стол» браузер услужливо выдал мне фото, ни много ни мало, голого мужика. Я беззаботно кликнула по картинке с милым пушистиком… Да, милый пушистик – хомяк на превью. Мою детскую психику спасла только малая скорость интернета и то, что изображения в нем подгружаются сверху вниз, а не наоборот. Картинка постепенно открывалась тонкими полосками, и я успела заподозрить неладное лишь на уровне пупка мускулистого брутала. По своей наивности до этого момента я еще лелеяла надежду увидеть хомяка – ну, допустим, сидящим у него на ладони.
Это был непрозрачный хомяк… эээ… намек, что нужно учиться всему – даже грамотному тыканью кнопок в интернете. Но с хомяками решила больше не связываться – у меня имелись дела поважнее. Я хотела найти своих ровесников, единомышленников по активным занятиям с собаками. Надоело вариться среди инертных тетенек и дяденек – собачников нашего района, словно муха в засахаренном сиропе.
Я принялась яростно вбивать в поисковик запросы примерно следующего содержания: «Увлекаюсь кинологией ищу единомышленников» или «Учусь в школе увлекаюсь кинологией», «Ищу друзей собачников. Мне 14 лет». Всемирная паутина встретила меня без энтузиазма. Словно зловещая старуха-риелтор, она приводила в основном на заброшенные сайты-одностраничники. Альтернативой этим «домам с привидениями» были только крупные живые сайты, где рулили уже взрослые тетеньки с соответствующей аудиторией.
Я даже сделала свою собственную страничку о нас с Радой. Плод долгих ежевечерних стараний и страданий. Последние были из-за ссылок, ведь я долго не понимала, как их правильно вставлять. Получился сочный зелененький сайт с плохо усвояемым длиннющим названием (настолько длиннющим, что даже Лев Толстой бы позавидовал). На главной странице я рассказала, что мы самостоятельно занимаемся послушанием, а также изучаем различные «интересные команды». Так я называла трюки. Далее шел столбик команд, которые знает Рада. Завершала все жирная надпись большими фиолетовыми буквами: «Будем рады познакомиться с единомышленниками для общения и обмена опытом».
Мне действительно написали десяток-другой человек, но в основном из других городов. Я переписывалась и с Сахалином, и с Мурманском, и с Киевом, и с Питером, и это было по-своему чудесное время. Но не совсем то, чего я хотела.
Ложки дегтя, кстати, бывают не только на прогулках с собакой. Однажды мне на электронную почту прислала письмо женщина втрое меня старше и обозвала наглой врунишкой, ведь «собаку невозможно научить команде “Назад!”». Собаки, гневно писала она, в принципе не способны ходить назад. Капслок и восклицательные знаки активно подчеркивали ее моральное превосходство.
Тон письма выглядел таким уверенным, что я даже поднялась с кресла и вытащила из холодильника сыр. Мало ли, вдруг мне все показалось?!
Но когда Рада, забавно виляя бедрами, прошла задним ходом весь коридор, я решила, что каждому свое: пусть людям остается то, что принадлежит им, а я буду с удовольствием заниматься своим. Вот ведь как меняются времена – сейчас ни у кого не вызывает сомнений возможность выполнения даже самых мудреных команд, не то что каких-то там прозаичных «назад».
Шла неделя за неделей, но в поисках ровесников-собачников в Москве я так и не преуспела. Тогда интернет был совсем другим, нежели сегодняшний, и приходилось самостоятельно выстраивать логику поисков. Но, набивая шишку за шишкой, я, как ребенок, который учится ходить, даже не допускала мыслей о неудаче: была уверена, что мне суждено однажды обзавестись своей идеальной компанией.
В один прекрасный момент я устала от казавшихся бесконечными поисков и решила взять небольшой тайм-аут. Даже подумывала вернуться к просмотру картинок с хомячками. И именно в тот вечер поисковик выдал вдруг страницу девушки Эли, хозяйки спортивного мопса Тимы.
Наверное, не счесть, сколько раз я проходила где-то вблизи, но в результатах поиска она появилась только сегодня. Вселенная будто оттягивала начало моей активной кинологической жизни до лучших времен. А тут звезды сошлись, и я получила все, что искала, – забросила удочку, а к крючку прицепилась целая сеть с рыбой.
Эля посоветовала школу юного кинолога и юного хэндлера[1], из которых выпустилась в минувшем году, а также форум «Дог-шоу». Последний был придатком мертвого уже сайта об одноименной передаче. Но на приятном бежевом фоне форума жизнь кипела. Я едва кликнула по ссылке, как у меня перехватило дух. Форум походил на волшебное дерево с десятками веточек-тем – так называемых личных страничек моих ровесниц, на которых цвели буйным цветом и буйными смайликами рассказы об их занятиях и просто о жизни с собаками. Не прошло и недели, как моя реальность наполнилась надрывным пищанием аськи (ныне ушедшей в вечность ICQ), тоннами смайликов, полотнами сообщений на форуме, а затем и яркими, веселыми встречами. Бурным потоком они ворвались в мою жизнь, словно вышедшая из берегов река в открытые ворота тихого двора. Из ворот меня вместе с Радой вынесло в надувной лодке и с огромной скоростью понесло навстречу новым приключениям.