Яхта. Красное море. Все убежали на первую палубу за едой, занимать очередь: и мужчины, и женщины. Один лишь я остался на белом диване. Мы держали путь в направлении коралловых рифов. Каждый, кто отдыхал в Египте, наверняка плавал на яхте к коралловым рифам. Где-то в середине путешествия гид предлагает перекусить, кок на нижней палубе накладывает в тарелки еду. Так было и в этот раз. Сопровождающая команда состояла из Юли – девушка с Урала, три года в Хургаде, инструктор по подводному плаванию, Ибрагим – местный, инструктор по подводному плаванию. Далее: капитан, кок. Русскоговорящий гид – Мухаммед.
Все ушли на первую палубу за едой, где накладывали в тарелки рис, мясо, овощи, наливали в стаканы кока-колу. Отдыхающие занимали очередь, толкались у окошка раздачи, преодолевая неудобства качки и тесного пространства. И, казалось бы, респектабельные мужчины, увешанные золотом женщины, дети. Один лишь я остался на верхней палубе, сидел на кожаном диване и смотрел на белоснежные «барашки». Я был голоден, но знал, что через несколько минут подруга принесет еду, сначала мне, потом уже себе. Не потому что я заставил её, а потому что так и должно быть.
Коралловые острова, рифы, ныряешь с борта яхты в воду, температурой и вкусом напоминающую минеральную. Содержание солей одно из самых больших в мире. Уступает только Мёртвому. Следом ныряет подруга. В масках, ластах мы были похожи на людей-амфибий. «Свободный полёт», невесомость на фоне срывающегося в бездну кораллового рифа, его красочные обитатели… Я рисовал ей пальцами в пространстве воды сердечки, показывал, как бьётся моё сердце от любви, мы кружили вокруг друг друга как сказочные создания, как герои футуристического кинофильма. Большая часть группы уплыла вслед за Ибрагимом смотреть диковинный подводный мир, мы же не могли наглядеться друг на друга. Потом был и белоснежный песок острова, и фотографии, подобные тем, что люди выкладывают в социальных сетях.
Я пытался разобраться в парадоксах этой страны, в противоречивом поведении людей её населяющих. Те, кто не имеет никакого образования, дети окраин Каира, сельскохозяйственных районов страны превращаются преимущественно в деляг, спекулянтов, торговцев. Именно они обманывают, навязчивы, нередко грубы. По большому счёту им всё равно русский ты или немец, француз или итальянец, интересуют деньги и возможность быстро на тебе заработать. Это обслуживающий персонал, который есть везде.
Египтяне, кто имеют образование, уважают русских. Мной была подмечена характерная особенность, каждый гид во время экскурсии говорил спасибо за Асуан, так прямо и говорил: «Спасибо за Асуанскую плотину!» Искренне. Это сооружение во многом решило в стране проблему с водой.
Подошёл к концу наш отдых в Египте, на комфортабельном автобусе мы ехали в направлении аэропорта, мимо военной части. И те, кто за забором из колючей проволоки, группа парней моего возраста, изображали авиацию, делая руками крылья, показывали «силу» – характерный жест двух рук. Русские надписи на автобусе выдавали нашу родину. Их президент Мубарак – лётчик, учился в Советском Союзе. Я единственный из автобуса махал им рукой сквозь окно. Гражданам нашей страны сейчас не хватает былого «кодекса офицера», четкого ориентира в шкале ценностей. Один из полисменов у огромных стеклянных дверей нашего отеля на прощание пожал мне руку, показал жест: «пять баллов», мол, правильно, не давай никому вешать себе лапшу на уши!
Глава: Айгуль
В соседнем окошке заканчивали принимать телеграммы от населения, а мы за стенкой, осторожно заперли дверь на ключ, и раздевали друг друга. Дом связи одного из отделений Свердловской железной дороги. Среди радиостанций, измерительных приборов, ноутбуков, программаторов, официальных документов мы занимались любовью. На рабочем столе.
Девятое марта, познакомились седьмого, по Интернету. Обменялись номерами мобильных телефонов и договорились встретиться. Вечером. Я купил в привокзальном ларьке розу…
Найти столик в канун женского праздника оказалось не так-то просто. Пошли по главной улице пешком. Небо зажгло звезды. Айгуль рассказывала о себе: учеба в техникуме, живет с мамой, любит спорт, путешествия. Она была элегантно одета: чёрная строгая юбка, высокие коричневые сапоги, коричневая кожаная куртка, берет. Позже призналась, что предпочитает рваные джинсы, кроссовки, дутые куртки…
Всё-таки нашли столик в одном небольшом ресторанчике. В соседнем зале был корпоратив, пьяные женщины пели в караоке.
Вечер в обществе красивой девушки. Можно ли рассказать все о себе за пару часов? Нет, конечно, но попробовать стоит, мы с Айгуль пробовали. Шла шестая на двоих кружка пива – хорошего красного вина в этой забегаловке не оказалось. Спеть друг другу по песне? Естественно, я выбрал «Владимирский централ» Михаила Круга, а что ещё могло бы подойти к моей брутально стриженой голове? Женщины соседнего зала аплодировали выступлению, градус вечера достиг апогея. Какую выберет Айгуль? «Новый поворот» «Машины времени». Ей хлопали также громко. И что нам делать дальше? Ночной клуб. Без вариантов. Абсент. Подожжём любовь! Я поставил ботинок на ступеньки сцены. Азотный дым застилал танцпол. R’n’b бит взрывал пространство. Айгуль, закрыв глаза и подняв высоко руки, ритмично двигала бедрами. Из точки бродили по танцполу лучи лазеров – зеленый, красный, белый. Мы только что выпили по четвертой порции абсента, и зал ночного клуба стал казаться весенним сюрреалистичным наваждением. Путались в голове образы окон ночного города с огнями зажигалок, прикуривающих сигареты, огни фонарей освещения превращались в лазеры, в какие-то мощные источники света, что ослепляли. Движущиеся тела напоминали раскачивающиеся на ветру деревья, стены меняли обои, как менял город времена года. Кто-то прошел мимо со стаканом ядовито-желтого лимонада, пролил небольшую порцию мне на свитер, капли светились инопланетным светом. Я закурил, как будто только это позволяло хоть на секунду остановиться и посмотреть по сторонам. Дым ароматной сигареты смешался с азотным дымом танцпола, синхронизовался, посылая дополнительный импульс мозгу. Красный уголь сигареты излучал тепло. Белая футболка Айгуль светилась фиолетовым цветом. Закрытые глаза. Движения в ритм танцпола. Облегающие бедра синие джинсы. Высокие сапоги с острыми, как иглы шпильками, что врезались в живой ворс бетонного пола. Я пробирался к барной стойке сквозь тела. Мгновение, и бармен наливает ярко-зеленую жидкость в бокалы. Абсент. Новая порция. Пластиковая трубочка, чтобы курить пары. Салфетка. Айгуль держит меня за плечи. Бармен поджигает любовь. Пламя поглощает азотный дым танцпола, окрашивает наши желудки в ярко-зеленые цвета. Скопление вещей без названия, фосфорический блеск стрелок наручных часов – минус три часа ночи.
Ночь была рядом с нами, сопровождала как вторая и не менее красивая подруга. Тоже брюнетка с длинными, до поясницы волосами. Она касалась глади стекол, ждала по другую сторону ночного клуба. Моросил холодный весенний дождь, в замерзших лужах отражался свет луны. Медленное движение глаз ловило такси.
Гостиница. Стоим у окна регистрации. Иногда, кажется, что я знаю все гостиницы в России. Есть в них и дорогих, и дешевых что-то общее, присущее только нашей стране: «отпечаток» человека, затерявшегося в бескрайних пространствах и вдруг неожиданно нашедшего укрытие хоть на один короткий день, и в то же время, беспомощного перед будущим, чем-то большим и непознанным. Отдал женщине в окошко паспорт, затем деньги за двухместный номер.
Три часа ночи. Душ. Подруга разделась. В комнате, где была занята всего одна кровать, при выключенном свете и задёрнутых от всего мира шторах происходила любовь. Большие черные глаза, длинные черные волосы, на золотой цепочке золотой полумесяц, острые брови, небрежно-длинные ресницы, правильный овал лица, мягкие губы. Карий цвет глаз. Стройное тело. Красивые коленки. Дорожка волос внизу живота.
Алкоголь, который был в крови, выветривался. Полчаса до рассвета. Лежали обнявшись. Айгуль рассказывала содержание какого-то фильма, что недавно смотрела, я – между сном и явью то засыпал, то просыпался, и это и было именно счастьем. Сознание мгновенности этого счастья врезалось в память. С7астья или с8частья – столько дней мы провели вместе.
Следующий день – в номере гостиницы, спали, рассказывали друг другу истории из жизни, смотрели в окно на серый неприветливый март, к обеду спустились на первый этаж в ресторан. Мы не знали, в общем-то, чем заняться в этом маленьком городе в выходной день, а по телевизору как раз шёл сериал по ее любимой книге – «Мастер и Маргарита». Курили в приоткрытое окно, рассматривали и обсуждали прохожих, наслаждаясь тем, что сегодня не надо никуда идти, не надо ничего никому доказывать, не надо тратить себя на что-то постороннее. Общий гостиничный номер. Только для нас. Солнце пробивалось сквозь облака над Ишимом, я чувствовал, как делает поворот рядом с городом река.
Позже, в будни, на работе, когда Айгуль приходила в гости, я решал для нее домашние задания. Примеры из алгебры, аналитической геометрии, вспоминал одиннадцатый класс школьной программы. Отодвигал в сторону свои дела (бумаги, радиостанции, аппаратуру), находил для нее время между посетителями.
Мы выходили курить на крыльцо. Март был очень холодный, минус двадцать, плюс ветер. Свитера нас почти не согревали. Решение задач плавно перетекало в вечер, и мы оставались вдвоём. Ее карие глаза, ослепительная улыбка, как живое воплощение любви…
Коллеги спрашивали: «Ну, что там с твоей подружкой? Как она? Рассказывай!» А что рассказывать? Схема одна и та же. Сайт знакомств. Отсылаешь сообщения. Закон больших чисел – хотя бы одна отвечает. Номера мобильных телефонов, «смс», приглашаешь в кафе, погулять по городу. Покупаешь в привокзальном ларьке ярко-красную розу. Пьёшь с ней вино, болтаешь о пустяках, рассказываешь о себе, потом ночная дискотека, абсент, такси, гостиничный номер… Но в этот раз все было немного по-другому. Мы вообще не хотели расставаться, отходить друг от друга больше чем на пару метров. Вечером на такси я привозил ее домой. Утром она шла на учебу, и мы встречались в столовой техникума, обедали и уже вместе шли ко мне на работу.
Восемь дней ограниченных командировкой. Ночь. В две противоположные стороны уходили рельсы, мы на металлическом мосту через железнодорожные пути, где-то между востоком и западом. Сами восток и запад. Километровые составы с углём, цистерны, рефрижераторы. Курили по третьей сигарете. Луна освещала гораздо больше, чем окружающее пространство, свет затекал внутрь границ наших тел. Антропоморфное изображение ночи на наручных часах. Сияние звезд, обрывки облаков, блеск снега. Ветер проникал под куртки. Гудки тепловозов. Прожектор над контактными проводами кидал луч в пустоту. Трубы теплотрасс блестели отраженным светом. Ступени пешеходного мостика были ступенями в завтрашний день – холодные, и по ним совершенно не хотелось идти. Мы понимали, что нашу привязанность друг к другу вряд ли удастся продлить надолго.
Снимок цифрового фотоаппарата остановил время, запечатлев нас обнявшихся на фоне вагона с надписью Новосибирск – Новый Уренгой. Мы в зимних куртках, без головных уборов, смеёмся. Айгуль наклонила голову к моему плечу. Через десять минут отправление. Прощальные слова, последний поцелуй, мгновение – и ничего нет.
Часть II: ЛЕТО
Глава: Бесконечное лето
Середина девяностых. Лето. Жара. Июльское солнце без остановки грело асфальт. Родители старались отправить своих чад в пионерлагеря, но нам не досталось путевок. И мы играли в карты на интерес. Чем еще заниматься в летние каникулы? «Бура», «Свара». Собирались на верандах детского садика, в больших металлических песочницах. Кто-то курил, кто-то разговаривал, кто-то устраивал карточные дуэли. Интерес? Все, так или иначе, пересчитывалось на деньги, но ставками чаще всего были сигареты, спички, аудиокассеты. Начиналась раздача, допустим, с одной сигареты, а в процессе банк рос до двухсот-трехсот. Играли в «Буру», а когда ставки взлетали до небес, и ждать окончания кона становилось невыносимо, переходили на «Свару», чем-то напоминающую покер. Было одно правило, подогревающее пламя азарта – побежденный мог требовать отыграться, пока у него имелись средства. С большим выигрышем домой не отпускали. Давать в долг разрешалось. Если кто-то не отдавал деньги вовремя, как договорились, то на следующий день сумма удваивалась и, соответственно, был смысл потеряться на какое-то время – звонили на домашний телефон, убеждались, что ты дома и заносили деньги… В советских лагерях были точно такие же понятия, те же карточные игры. Мы копировали блатных, их выражения, законы, слова. Как обычно, правила исходили от старших во дворе и распространялись между всеми. Естественно, большим авторитетом пользовались именно те, кто имел какое-либо отношение к «зоне»: «условка», брат сидит, кореш сидел….
Сражение длилось уже несколько дней, мы встречались утром на веранде с Михой Малым и целый день посвящали картам. Оппонент имел «условку», брат сидел, играли его колодой. К концу второго дня я был должен более трех тысяч сигарет. Поддержать Малого, чуя запах добычи, приходили старшие пацаны, его кореша. Отыграться при таком моральном прессинге было практически невозможно. Передо мной стоял выбор: либо увеличивать долг, либо заканчивать игру. Но сдаваться не позволял характер, и мы сидели на веранде до ночи. Малой понимал, что «сломать» меня будет тяжело, и предложил перевести поединок в другую плоскость. Условия были таковы: побеждаю его в силовом единоборстве один на один – списывает долг, нет – придется отдавать «живыми» деньгами, которые особенно ценились. Но сумму приемлемую. Переиграть Малого его наверняка крапленой колодой – это вряд ли. Можно было, конечно, сражаться на картах месяц, задолжать «миллион» сигарет, рассказать родителям, чтобы те решили вопрос. Но после со мной во дворе вряд ли стали разговаривать, называли бы «лохом», «чмырем», «терпилой». В нашей азиатской стране, как и в других странах Востока, потерять «лицо» хуже, чем смерть, это я отчетливо понимал, поэтому и согласился на предложенные условия.
Мы встретились на следующее утро и, как предварительно договорились, пошли за детский садик на лужайку с мягкой зеленой травой. Малой был килограмм на пятнадцать больше по весу и выше на пол головы. После размена несколькими ударами, он, с разбегу, опрокинул меня на землю, сев сверху, стал молотить кулаками по лицу. Я, конечно, уворачивался, как мог, но пропустил один в самую переносицу – искры посыпались из глаз… Карточный долг – это святое, придется отдавать «живыми» деньгами.
И я погрузился в размышления, где бы раздобыть наличность. У родителей денег все равно не было, лишь «поделки», полученные по бартеру. Зарплату на заводах выдавали кому чем: водкой, лодочными моторами, клеем для обоев…. Обычное дело в таких случаях ввязаться в криминал – Малой намекал, что можно было бы «выставить» продовольственный ларек в нашем районе. Но я понимал, что это бесперспективное занятие – вряд ли выручку оставляли в кассе, если каждый вечер за продавщицей заезжала иномарка. В полнейшей растерянности мы с Димоном, который искренне мне сочувствовал, без дела слонялись по городу, а вечерами забывались за игрой в приставку «Денди».
Если долго ходить по улицам, что сродни путешествию по знакомым каменным джунглям, то обязательно найдешь способ «поднять денег». В один из дней мы гуляли недалеко от городского парка, и нас окрикнул мужик на иномарке: «Эй, парни, не хотите заработать?» Подошли. И он объяснил расклад. Есть газета, новая, с рекламой, телепрограммой, полезными советами, краеведческим материалом, разделом про домашних животных и кроссвордом. «Союзпечать» требует больших денег за распространение, маркетинг (я тогда не знал, что это означает), доставку и отгрузку нераспроданного тиража. Поэтому существует тема нанять распространителей и на главной улице города, около проходных завода, возле ларьков раздавать газету прямо в руки за цену ниже обыкновенной. Прибыль пополам. Понятное дело, основной доход предполагался с рекламы, но об этом мы тогда тоже не догадывались. Так я первый раз в жизни погрузился в мир печатной продукции.