Потом бьют часы. На каменных выступах по сторонам циферблата и календарного диска находятся фигуры, принадлежащие к курантам. Некоторые из них двигаются во время прохождения апостолов: например, там видна Смерть – скелет, который переворачивает песочные часы, кивает головой, раскрывает челюсти и звонит в звонок. Возле скелета стоит турок, который вертит головой в знак того, что еще не хочет идти со Смертью. Напротив стоит скряга, двигающий мешком и головой, возле него – тщеславный человек, глядящийся в зеркало, крутит головой. Возле календарного диска видны фигурки ангела с мечом и щитом и три горожанина, все неподвижные.
Однажды случилось, что, когда у скелета были раскрыты челюсти, туда влетел воробей, и сразу после этого челюсти сомкнулись. Воробей оказался в плену, и только через час фигурки снова начали двигаться, Смерть открыла уста, и испуганный воробей поспешил вылететь на свободу.
Предания свидетельствуют о том, что Пражские куранты издавна привлекали внимание и восхищение пражан. Помимо того сказания, в котором повествуется о душах казненных, идущих к курантам, есть еще иное – о создателе курантов мастере Гануше, которое повествует о том, какой черной неблагодарностью он был награжден за то, что создал для горожан эти удивительные часы, равных которым не было в целом свете.
Говорят, что староместские члены городского магистрата, зная, как велика слава Пражских курантов во всем мире, опасались, что мастера Гануша могут позвать из другого города, чтобы создал он куранты лучше, чем пражские. Ни уговор, ни присяга не казались им достаточно безопасными. И тогда додумался один из членов городского магистрата, человек жестокий и бессердечный, сделать то, что поначалу других напугало, но потом они дали себя уговорить, поняв, что только этот способ наверняка не подведет. Но окончательно решились они прибегнуть к этому способу, когда узнали, что мастера Гануша и правда пригласили устроить в нескольких городах куранты, подобные пражским. К тому же членам магистрата было известно, что мастер Гануш постоянно сидит дома за столом, что-то рисуя и подсчитывая. Что бы это могло быть иное, как не новые куранты?
Однажды вечером сидел мастер Гануш в своем жилище за подсчетами. Он был дома один: его помощник и старая служанка, которые жили с ним, куда-то отошли. Мастер был так увлечен работой, что и не заметил, как стемнело. Только когда уже не мог разглядеть свои подсчеты и чертежи, которые разложены были на его столе, встал зажечь лампу, чтобы продолжить свои занятия. Но в ту минуту раздался требовательный стук в дверь. Мастер поспешно вышел в прихожую, к домовым дверям, спросил, кто там и чего хочет.
– Открой, у меня дело срочное! – отозвался снаружи дерзкий голос.
Мастер Гануш предположил, что это кто-то пришел передать ему какой-то приказ, не мешкая, отодвинул тяжелый затвор и открыл двери. Он испугался, когда в сумраке увидел три огромные фигуры, которые рванулись к дверям. В страхе поспешил он в свою комнату, надеясь запереться там от чужаков. Но те его догнали у самого порога, схватили его, заткнули ему рот и связали руки. Двое крепко держали его, а третий подошел к печи, где горели буковые поленья, сунул в огонь свою палку, с которой ворвался в дом. Страшная мысль мелькнула в голове у мастера, он понял, что хотят сделать с ним эти ужасные люди. Так и случилось: в несколько мгновений чудовищное злодеяние было совершено, и несчастный мастер Гануш потерял сознание от боли и ужаса.
Когда же он пришел в себя, понял, что лежит на кровати, услышал голос своего помощника, но видел перед собой лишь тьму. В глазах чувствовал жестокую боль – он был ослеплен. Жестокая горячка не давала ему возможности рассказать, как все случилось. Ужасающийся помощник проклинал неведомых негодяев, совершивших такое преступление по отношению к человеку, который и цыпленка не обидит. Прибежала и служанка и начала причитать, узнав о случившемся. Но помощник вытолкнул ее за двери, велев немедленно бежать за доктором, потому что мастеру очень плохо.
Долго стонал мастер Гануш и из той болезни в ясный день не вернулся: зрение было украдено. И так, отданный воле Божией, сидел он в своем жилище с верным помощником. Кто были те злодеи, мастер догадаться не мог. Но однажды помощник вернулся из ратуши, куда ходил, чтобы смести пыль с курантов и смазать механизм, и рассказал, что услышал разговор двух членов городского магистрата. Когда он запирал железную дверку курантов, услышал, как один из членов магистрата говорит другому:
– Так что курантам нашим во всем мире не найдется подобных. Только мастер Гануш мог сделать похожие. Хорошо, что теперь уж не сможет. Правильно мы сделали.
Мастер Гануш узнал причину, по которой был ослеплен, но где добиться справедливости? Горечь разлилась в его сердце, когда подумал он, какую награду получил за творение, равного которому не было в целом свете. И еще большая горечь и жажда мести разгорались в нем при мысли, что по поручению членов городского магистрата он был осужден на вечную тьму. Слепец долго размышлял, что делать, пока все хорошо не взвесил и не продумал.
В день, когда его помощник снова готовился пойти к курантам в ратушу, мастер сказал, что пойдет с ним. Он объяснил, что хотел бы услышать ход своего творения, раз уж больше не сможет им полюбоваться. Помощник с радостью исполнил его желание и провел слепца к ратуше. Там вошли они в каморку, где находился часовой механизм, и мастер застыл перед делом своей жизни. До слуха его доносилось тиканье и постукивание, рука его касалась железного скелета машины. Внутренним зрением видел слепой мастер весь механизм перед собой, все оси, валики, рычаги, гирьки, все те части своего творения, в котором только он досконально разбирался. В ту минуту перед его душевным взором пролетели картины всей его жизни: он видел, как мысленно рождается устройство курантов, как составляются планы их отдельных частей, как эти части соединяются воедино, как впервые работа курантов предстала перед собравшимися на рынке людьми, как все громко возносили похвалы, как члены магистрата одобряют удачное его творение, он видел и собственную радость от того, что мысли его так удачно воплотились в дело. А теперь – что он за все это получил? Погружен в вечную тьму и страдание. Такова была благодарность господ!
У мастера Гануша от жалости брызнули слезы из глаз, но он опомнился, собрал все свои мысли воедино. Он стоял лицом к механизму курантов и словно бы видел пред собой все его части. Он потянулся к часам, схватил там какой-то рычажок, притянул к себе. Что-то треснуло, послышался скрип и шум. Помощник подскочил к мастеру, но было поздно. Механизм был серьезно испорчен, а его творец в тот же момент пал бездыханным в объятия помощника. У него разорвалось сердце.
Случилось все это в ту самую минуту, когда на курантах начали двигаться фигуры. Но едва Смерть зазвонила в звоночек, вдруг все остановились, и наступила тишина. Все, кто на рынке стоял перед ратушей, ожидая представления, застыли пораженные, не зная, что случилось.
Напрасно суетился доктор, мастера Гануша было не воскресить. И куранты, его славное творение, остались сломанными на долгое время. Помощник еще не так хорошо разбирался в механизме, чтобы исправить его, и не было никого другого, кто бы разбирался в устройстве курантов. Закончилась жизнь их создателя, закончилась и их собственная жизнь.
Вот о чем повествует предание о староместских курантах. Но и в действительности судьба этого необыкновенного устройства была пестрой, как уже говорилось. В упомянутом уже 1787 году разум все же одержал победу над неуважением к старым памятникам; часовщику Ландшпергу было велено отремонтировать и заново обустроить куранты. Так и произошло, и куранты были запущены к немалой радости всех добрых пражан.
Куранты исправно шли до 1824 года, когда они снова остановились из-за каких-то неполадок в механизме. До ремонта дело дошло, когда бургомистром был известный доктор Вацлав Бельский, устроивший в Праге много важных нововведений на благо горожан. Наконец дошли руки и до староместских курантов. Вызван был часовщик Голуб из Карлина, чтобы обновить их. Вместе с часовщиком Хайнцем снабдил Голуб куранты новым часовым механизмом. Известнейший чешский художник Йозеф Манес заново расписал круглый календарный диск. В новогоднюю полночь 1866 года куранты были запущены. Их ремонт был возложен на род часовщика Хайнца. Календарный диск с картинами Манера был позже помещен в городской музей из опасений, чтобы прекрасное творение художника не пострадало под влиянием погоды и пыли; на курантах же диск был заменен точной копией образов Манеса, которую произвел К. Е. Лишка.
Староместские куранты – прекрасное творение мастера Гануша столетиями отмеряет время и указывает часы. Пусть идут они и дальше, на счастье нашего народа!
О Тынском храме
Как две руки, протянутые к небу, поднимаются две стройные башни храма Богоматери пред Тыном над крышами старых домов в восточной стороне Староместской площади, как бы противостоя ратуше. Между башнями – храмовый фронтон, на нем статуя Богородицы, находящаяся на месте, где раньше стояла большая позолоченная чаша, под ней, в нише, ныне праздной, высилась некогда статуя короля Иржи Подебрадского, державшего в поднятой руке меч. Под статуей была латинская надпись: Veritas vincit – правда побеждает.
Чаша была такой величины, что в нее вошло бы четыре меры зерна. Немало дивились пражане, когда во вторую весну после установки чаши, в один прекрасный мартовский день, от стаи аистов, тянущихся с юга, над Староместской площадью отделились две птицы, спустились к Тынскому храму и уселись на краю чаши. Недолго отдохнув там, они снова поднялись и улетели. Но еще большим стало удивление зевак, когда вскоре эти две птицы вернулись с ветками и тростником в клювах и начали выстилать в чаше гнездо. Пара аистов угнездилась в чаше без помех, потому что говорится, что аисты приносят счастье тому месту, где селятся. В начале мая вылупились птенцы, и старшие аисты принялись носить им пищу: лягушек, змей, ящериц и саламандр, причем в таком количестве, что аистята не могли их съесть. И часто случалось, что эта отвратительная снедь вылезала из чаши и падала на рынок, а оттуда расползалась до близлежащих улиц, к омерзению и ужасу жителей староместских. Не знали, что с этим поделать. Чашу снимать не хотели. Наконец нашлась мудрая голова, нашедшая выход из положения. Из чаши выбросили гнездо, вычистили ее и приделали к ней крышку. И так чаша осталась и дальше стоять, даже в те времена, когда костел отошел к лютеранам. Но после белогорской битвы, когда пражские костелы, занятые лютеранами, вернулись католикам, Тынский храм также перешел в ведение католической церкви. Тогда с фронтона храма были убраны и чаша, и статуя гусарского короля. Воспитанники иезуитской семинарии спустили с фронтона чашу, а статую короля Иржи сбросили на мостовую и там разбили. Было это в 1623 году; через три года на место чаши установили статую Богородицы из белого мрамора, нимб над ее головой сделан был из металла чаши и позолочен золотом чаши. Ниша, в которой стояла статуя короля Иржи, осталась пустой до настоящего времени.
Там, где стоит ныне Тынский храм, в давние времена находилась часовня при больнице, устроенной для чужестранцев, приходящих на пражские рынки. Тогда поблизости от этих мест уже приблизительно в XI веке находился купеческий двор, тын, где в подвалах и погребах хранились товары. Место это охранялось, там и останавливались чужеземцы. Слово «тын» означало пространство, защищенное оградой из бревен.
Тот, кто там останавливался, также пользовался охраной, но за особую плату. Плата эта называлась «ungeld» – «унгельд», так стали называть и сам охраняемый дом. За порядком в купеческом дворе следил хозяин Унгельда, ему же каждый приезжающий еще в воротах обязан был сдать имеющееся оружие. В Унгельд приезжали и местные купцы, и иностранные. Но и те, кто просто проезжал через Прагу, обязаны были заехать в Унгельд, отказаться от этого никто не имел права, там, в зависимости от количества своего товара, в соответствии с мерой его и весом, должны были заплатить они установленную мзду.
Предание повествует, что храм тут стоял и ранее, при доме, в котором обитала княгиня Людмила. Когда во времена княгини Драгомиры язычники в Чехии взяли верх, храм был отнят у христиан; набожная княгиня Людмила с внуком Вацлавом по тайной лестнице спускалась в подземную часовню под храмом, где священник служил для нее мессу.
В своем жилище, в комнате, где проводила княгиня время в молитвах, был у нее крест, который во времена преследования христиан она велела отнести в подземную часовню. Возможно, это тот самый крест, который отдан был позднее храму, в капеллу св. Людмилы. Тело Христово на том кресте сделано было из кожи. Предание гласит, что это была кожа первого из христиан, замученных во времена Драгомиры.
На месте часовни тынской больницы вырос костел, состоявший из трех частей. На башню этого костела поднялся утром 3 декабря 1310 года князь Беренгар, чтобы ударом в колокол подать сигнал к входу в город дворянам, которые с только что провозглашенным королем Яном Люксембургским подошли к Праге, в которой в те времена еще держался за власть Индржих Корутанский. Атака удалась. Сторонники Корутанского спешно оставили Старое Место. Вскоре стали подумывать о строительстве нового храма, большего по размеру. Но до дела дошло не раньше, чем в 1365 году, когда был выкуплен дом возле костела, чтобы новое строительство имело больший простор. В 1437 году было привезено дерево для строительства кровли, но случилось так, что дерево это использовали иначе. Тогда чешский дворянин Рогач из Дубы, заклятый враг короля Зигмунда, взятый в плен при осаде замка Сиона у Кутной Горы, был взят в плен со своею дружиной и приведен в Прагу. Когда же он и его соратники были приговорены к повешению, виселицу велено было соорудить из дерева, предназначенного для кровли Тынского храма. Виселица состояла из трех уровней: выше всех был повешен сам дворянин Рогач, под ним – трое самых известных его соратников, а ниже – остальные пятьдесят три человека, которые оставались из войска Рогача. Двадцать лет спустя, в 1457 году, во время подготовки торжеств по поводу свадьбы Радислава Погробека с дочерью французского короля, на староместский рынок были привезены доски для обустройства танцев и рыцарских турниров, но из-за смерти короля до свадьбы дело не дошло и дерево это было потом использовано для сооружения крова Тынского храма. А как только крыша была установлена, в 1458 году, 2 марта, в Тынский костел из Староместской ратуши приведен был только что провозглашенный король Иржи из Подебрад для получения Божеского благословения.
Внутреннее убранство Тынского храма было украшено многими прекрасными произведениями художников и скульпторов. Так, известный художник Карел Шкрета создал для храма целый ряд алтарных картин, среди которых образ св. Луки (покровителя художников), изображенного рисующим портрет Пресвятой Девы. Предание повествует, что Шкрета придал св. Луке сходство с собой, а Деву Марию писал со своей жены. Эта картина находится ныне не в Тынском храме, она была перенесена в художественную галерею.
Когда перед вечерним богослужением разносится над городом призывный звон пражских колоколов, звучат вместе со всеми и ясные голоса колоколов тынских. В южной башне храма висит большой колокол, посвященный Деве Марии, который создал в 1533 году мастер Томаш Ярош из Брно, превзошедший всех в литье и формовании мягких металлов. Колокол-великан, самый большой у нас, отлитый в честь Зигмунда Святовитского, тоже дело рук Яроша. Он весит без малого шестьдесят центнеров. Есть тут и меньший колокол с ясным голосом, о котором рассказывают такую историю:
На Старом Месте Пражском, вблизи от Тынского храма много лет тому назад жила дворянка, госпожа богатая, было у нее огромное имение, жила она в прекрасном доме, одевалась в роскошные платья, устраивала великолепные балы, всего имела в избытке. Но сердце ее было каменным. Бедным не подавала, ни к кому не имела снисхождения, слуг своих постоянно тиранила, никто у нее на службе подолгу не оставался, кроме одного человека, над которым она имела полную власть.
И так случилось, что однажды сбежала от нее горничная из-за жестокого с ней обращения. Госпожа взяла на службу деревенскую девушку из своего поместья; была это добрая девушка, старалась изо всех сил, только чтобы ею были довольны, но что она ни делала, а угодить госпоже так и не сумела. И часто, когда помогала барыне одеваться или раздеваться, слышала в свой адрес крики и оскорбления, а также терпела и побои.