Исследователи предполагают, что крыша дома сооружалась из дерева или другого материала, который удавалось найти в окрестностях. Интересно, что на некоторых костях, обнаруженных при раскопках, остались следы декоративной резьбы с добавлением пигментов – то есть доисторические люди не просто строили, а еще и украшали свой дом. Сколько еще таких находок будет? Да и много ли нам известно об этом периоде, если первым находкам чуть более ста лет?
Впервые, в 1856 году, один школьный учитель и коллекционер предметов древностей во время очередных раскопок обнаружил верхнюю часть черепа и отдельные части скелета какого-то непонятного существа. А спустя одиннадцать лет в каменоломне на скале Гибралтар нашли фрагменты черепа подобного индивидуума. И только тогда ученые, обратив внимание на эти факты, пришли к выводу, что такого рода останки принадлежат не загадочному существу, а какому-то неизвестному, вымершему виду человека. До сих пор мы считали их примитивными существами. Но с новыми открытиями становится все очевиднее, что неандертальцы вовсе не были такими ограниченными, какими представлялись нам до недавнего времени, – имеются уже научные доказательства того, что они готовили пищу, хоронили умерших, изготавливали драгоценности. И, очевидно, уже имели язык для общения друг с другом.
Предполагается, что человеческие расы начали формироваться в эпоху позднего палеолита, после ледникового периода, примерно сто тысяч лет назад – после того, как кроманьонцы расселились по Европе, Азии и Америке.
В целях выживания обитатели пещер или первых домов из костей мамонтов объединялись с соседями, укрупнялись, постепенно переходили к оседлому образу жизни. Со временем они научились обеспечивать себя всеми необходимыми предметами обихода, орудиями труда, охоты. Так шел процесс преобразования племен в родовые общины.
Самым важнейшим событием конца эпохи неолита ученые считают изобретение керамики – возникновение гончарного дела. Этот период называют керамическим веком, потому что тогда впервые начали изготавливать сосуды спирально-жгутовым способом (налеп). Сначала мастер делал из глины «колбаски» – жгуты толщиной примерно 3–4 сантиметра, затем накладывал их по спирали, сдавливал и сглаживал. В результате получался грубый глиняный сосуд, который подвергался обжигу.
Не менее крупное достижение позднего неолита – изобретение прядения и ткачества. Сначала волокно для прядения нитей получали из дикорастущих растений – крапивы, дикой конопли, а также лыка. Потом люди догадались, что можно прясть нити из шерсти овцы или дикорастущего льна (до изобретения ткацкого станка древние ткачи занимались плетением).
Ко времени неолита относятся многочисленные находки долбленых лодок, весел. Все это сильно изменило жизнь людей, поэтому ученые этот процесс называют неолитической революцией.
Эпоха позднего неолита оставила нам, помимо орудий труда и быта, и творчество – наскальные росписи с изображением не просто отдельных фигур животных, а уже целых композиций, связанных между собой сюжетом. К сожалению, в Скалее не сохранились артефакты этого периода. Если палеолиту было свойственно первозданное, очень непосредственное видение окружающего мира, то «язык» неолита передавал свою определенную идею «условно»: в форме геометрических фигур, изображений-значков, иероглифов, орнаментов.
Мне кажется, человек неолита дал нашим современным художникам целое направление в творчестве, которое мы сегодня называем абстрактным. Именно в эпоху неолита человек, сам того не ведая, заложил некоторые принципы формообразования современной живописи. И, возможно, мы заблуждаемся, когда говорим, что художники-авангардисты создали новую реальность – ее до них создали в неолите. Уже в эпоху неолита художники отказались воссоздавать точные копии увиденного, уже тогда они «рассказывали» о том, что видели, намеками, показывали предметы в общих чертах. Они первыми заметили структурное сходство между различными предметами и природой и создали первые образцы прикладного творчества, которые спустя десятки тысяч лет являются ценнейшими экспонатами музеев. Теперь мы искренне восхищаемся их формами, скопированными у природы. Это не просто удобные в применении предметы домашнего обихода, а красивые вещи, произведения искусства. И когда рассматриваешь в музеях все эти творения (например, ковш в форме лебедя), то понимаешь, откуда черпали свое вдохновение художники-модернисты. Неолит оставил им свое наследие в безвозмездное пользование.
Язык современной рекламы, пытающийся посредством изображения символа-знака передать сущность своего рыночного предложения, также заимствован у далеких-далеких предков. Неолит заложил и основы пиктографии – рисуночного письма, когда предметы стали обозначаться символами. Невероятно, насколько мы тесно связаны со своим неведомым прошлым!
В конце эпохи неолита человек научился использовать металлы. Это его самое великое достижение. Первым таким металлом стала медь, температура плавления которой не очень высока. Период медно-каменного века назвали энеолитом. Медные орудия труда тогда еще не могли полностью вытеснить каменные. Медь – слишком мягкий металл, и, например, срубить дерево медным топором не получалось. Но огромное значение имел сам факт использования металла, это открытие способствовало развитию техники.
С глубокой древности человек был знаком с семью металлами – это золото, серебро, медь, олово, свинец, железо и ртуть. Их можно назвать «доисторическими», так как они применялись человеком еще до изобретения письменности. Очевидно, что из этих семи металлов человек вначале познакомился с теми, что легко добываются и в природе встречаются в самородном виде: золото, серебро и медь. Остальные четыре металла вошли в его жизнь после того, как он научился добывать их из руды с помощью огня.
Век каменный сменился веком медным, потом – бронзовым, затем железным. В своей поэме «О природе вещей» древнеримский поэт Лукреций установил порядок вхождения металлов в быт человека: «…Все-таки в употребление вошла раньше медь, чем железо, так как была она мягче, причем изобильней гораздо…». Поскольку самородная медь чаще всего встречается в природе, легко обрабатывается, то предметы из меди и пришли первыми на смену каменным орудиям. Затем, вероятно, при выплавке меди человек случайно использовал не чистую медную руду, а содержавшую одновременно и медь, и олово. В результате получилась бронза – сплав меди и олова, оказавшийся гораздо тверже своих компонентов. Так наступил бронзовый век.
У многих древних племен литье из бронзы к VII веку до нашей эры достигло значительного развития – уже были разработаны способы отливки статуй, наступал расцвет художественного применения бронзы. Мы все сегодня знаем о существовании в древности гигантской (32 м) бронзовой статуи Колосса Родосского, одного из семи чудес света. Статуя возвышалась над входом во внутреннюю гавань греческого порта Родос, и самые крупные суда свободно проходили под ней. Не знаю, как этот сплав называли в древности те или иные народности, но слово «бронза», я читала, произошло от названия небольшого итальянского городка Бриндизи, который славился своими бронзовыми изделиями.
I. Античный мир
Закончив знакомство с доисторическим периодом Скалеи (и не только ее), я была уже готова переходить к следующей эпохе. Но постепенного перехода из эпохи неолита в следующий период истории не получалось. Хотелось получить завершенную картину прошлого Скалеи; понять, например, как обитатели пещеры Ромито приспосабливались к иным условиям жизни, как они чувствовали себя в бронзовом веке. Но связь времен обрывается…
Во всех исторических источниках указано, что Калабрия и Скалея начинают процветать с эпохи Великой Греции VIII–VII века до нашей эры. А что происходило в Калабрии до образования колоний Великой Греции?
Уже сложился классический археологический подход: греческие колонии здесь появились как «островки цивилизации в маргинальном коренном мире». Созданный с самого начала образ процветающей Великой Греции на юге Италии оказал такое давление на мнение ученых, что повлиял на результаты многих последующих археологических раскопок. Вряд ли возможно теперь исправить сложившуюся ситуацию, потому что во всех музеях Италии бережно хранятся греческие артефакты в ущерб остальным, пылящимся в запасниках. Как пишут некоторые историки: равнодушие к древнему наследию Калабрии, созданный и устоявшийся уже сегодня образ процветающей Великой Греции на Юге Италии, повлияли на данные многих последующих археологических раскопок. Исправить ситуацию сегодня вряд ли возможно, потому что многие недоразумения начинаются уже во время раскопок. Примером могут служить раскопки 1960-х годов на Франкавилла Мариттима в Калабрии, где найдено поселение, именованное Athenaion и большой некрополь (870–550 вв. до н. э.). Его интерпретируют, прежде всего, как «туземную» деревню, перешедшую к грекам. Это означает, что в дискурсе «древних» колонизаций «доминируют идеи и представления, вытекающие из современного собственного колониального прошлого и постколониального настоящего времени».
Поскольку древняя ситуация, в которой сегодня применяется термин «колонизация» и «колониализм», на самом деле не соответствует той античной действительности, что некоторые историки предлагают современные идеи, понятия и представления о колониализме заменить на три тесно взаомосвязанных менее предвзятых подходов. Во-первых, древний «colonialism» рассматривать как миграции. Во-вторых, мигранты неизменно сталкивались с интересами местных жителей. Следовательно, основной концепцией в изучении древних мигрантов должна быть интеграция. Во время интеграционных процессов, мигранты встраивались в местные условия. Это означает, что этнические конструкции (как специалисты выражаются – материальная культура) должны быть третьим элементом в изучении древних миграций.
Автор Y. Р. Crielaard (Я. П. Гриелар) подчеркивает, что ранний греческий колониализм, должен рассматриваться в своем конкретном временном контексте. Он использует как археологические, так и литературные источники, чтобы показать, что Греция в конце восьмого и в начале седьмого веков до нашей эры сталкивалась с появлением местной элиты. После критической оценки традиционного классического археологического подхода к греческой колонизации прибрежных территорий Южной Италии, которая изображает греческие колонии, как «островки цивилизации на фоне маргинальных коренных поселений», историк Г.Я. Бюргерс приводит пример с Саленто (регион современной Апулии). Его анализ региональных схем урегулирования и кладбищ, частично основанный на собственных полевых исследованиях, показывает, что более ранние исследования были чрезмерно сосредоточены на наличии греческой колонии Тарас. Оказывается, что в Саленто расширение коренных поселений произошло задолго до прихода греков.
Мне же, к сожалению, ничего не остается, как последовать за общепринятой версией: местная сложившаяся здесь культура уходит корнями в греко-римские достижения (хотя отдельные ученые и пытаются доказать на анализе региональных моделей поселений и кладбищ, что ранние исследования археологов в Скалее, так же, как и в Солента, слишком сосредоточены на присутствии греческой колонии). Различить теперь, где колониальные поселенцы, а где коренные жители, совсем непросто.
Возможно, на общую точку зрения повлияло и мнение немецкого историка Теодора Моммзена в XIX веке. Он писал, что в Италии до прихода эллинов ничего не происходило: «…до сих пор не найдено такого наследия от безвестно исчезнувшего исконного населения, каким, по-видимому, можно считать своеобразные скелеты, обеденные места и могилы, принадлежавшие к так называемой каменной эпохе германской древности. Там до сих пор не найдено ничего такого, что давало бы право допустить существование человеческого рода, предшествовавшее обработке полей и плавке металлов, и если действительно когда-то жили в пределах Италии люди, стоявшие на той первоначальной ступени культуры, которую мы обыкновенно называем диким состоянием, то от них не осталось никаких следов.
Элементами древнейшей истории являются отдельные народные индивиды – племена. Для некоторых из племен, которые мы встречаем в более позднюю пору в Италии, исторически доказана иммиграция, как для эллинов, другие же, как бреттии и обитатели сабинской земли, утратили свою национальность. Кроме этих двух категорий есть еще много других племен, переселение которых может быть доказано не историческими свидетельствами, а путем априорных доказательств, и национальность которых, по-видимому, не подвергалась резкими переменам под гнетом внешнего влияния».[8]
Раскопки, произведенные в середине прошлого века, подтвердили предположения ученых о том, что рядом с истоком реки стоял город Лаос, растянувшийся вдоль берега одноименной реки (Laus) от Скалеи до Marcellina (Марчелины) и Santa Maria del Cedro (Санта-Мария-дель-Чедро), находящихся от Скалеи примерно в 8 км к югу и от берега в 3 км. В соответствии с литературными источниками, Лаос – это имя древнего города. Все факты указывают, что город на берегу реки Лао, был заселен сибаритами в 510 г. до н. э. после войны Сибариса с Кротоном в четвертом веке до н. э. Чеканка на монетах с изображением быка (retrospiciente) говорит о прямой связи с городом Сибарис, чья валюта была того же типа. Историк Страбон сравнивал Лаос по величине с Помпеями.
Некоторые находки от древнего города, найденные на холме San Bartolo в селении Marcellina, хранятся сейчас в Antiquarium (г. Скалея) и Национальном музее «Великой Греции» (г. Реджо-ди-Калабрия). В 1963 году совсем недалеко от того самого кургана San Bartolo в долине археологи обнаружили некрополь (от которого, к сожалению, не осталось и следа после земляных работ), представляющий собой могилу, принадлежавшую богатому луканцу.
Гробница представляла собой погребальную камеру, выложенную из прямоугольных блоков местного известняка, и два саркофага. По мнению археологов, характерный стиль украшений саркофагов говорит о том, что они принадлежали богатой луканской семье. Здесь явно был погребен видный представитель «туземной» знати Лукании, аристократ, воин, рядом с женщиной, предположительно женой. Деревянные саркофаги (в переводе с греческого – «поглотители плоти») со всех сторон были украшены рельефным орнаментом с розетками, львиными масками-протомами, головой Горгоны-защитницы умерших. Среди декоративных элементов – изображения грифона, сфинкса.
Около ста погребальных объектов символизирующих высокое положение в обществе, социальный статус супружеской пары при жизни были отобраны и отправлены в музей Реджио-ди-Калабрии. Ученые доказывают, что многие из найденных предметов по возрасту гораздо старше периода пребывания на этой территории сибаритов и должны рассматриваться как часть наследия не греческого, а коренного населения. Они и являются доказательством того, что здесь существовала культура задолго до приходов греков.
Археологическая находка уникальна еще и тем, что раскрывает всадническую культуру того времени. О деятельности захороненного погибшего воина и о том, что он служил в кавалерии, свидетельствуют отдельные бронзовые части снаряжения для коня, броня, шлем, нагрудный двойной клапан с рельефом, пояс с украшением, оружие из железа, копья.
Примерно двадцать краснофигурных италийских сосудов, указывают не только на социальное положение умершего, но они свидетельствуют еще и о производстве и потреблении луканами вина. О высоком положении погребенного говорит красивая золотая тиара. Возможно, эта корона – награда победителю, символизирующая спортивные достижения. Это еще одно доказательство того, что некрополь принадлежал представителю знатного рода, так как занятие спортом являлось прерогативой аристократии. Здесь же были найдены два бронзовых скребка изогнутой формы – инструменты, использовавшиеся спортсменами для снятия с тела масла и пота.
Среди предметов, найденных при раскопках, были и туалетные принадлежности, такие как мелкий контейнер с расширенным горлышком и крышкой для хранения ювелирных изделий; инструменты для макияжа; гребни из кости, стеклянные бусины от ожерелья и бронзовое зеркало. В древности, провожая в мир иной, мужчинам в могилу клали различные воинские принадлежности, а женщинам все необходимое для того, чтобы она и там оставалась нарядной и красивой, украшала себя драгоценностями и любовалась собой в зеркале.
Мне представляется, что в Скалее и ее окрестностях до прихода греков мирно жили и прекрасно развивались немногочисленные, достаточно развитые племена, со своей культурой, языком, укладом жизни, по соседству с другими процветающими цивилизациями. Они могли заниматься мореплаванием, обмениваться товарами.
Первых мигрантов-энотров ученые отнесли к пеласгам (некоторые исследователи считают их древнейшими греками). Назовем энотров мигрантами, потому что они открыли для себя Калабрию задолго до VIII века до нашей эры, а более поздних переселенцев – колонистами. Но странно получается у древних историков: всякий раз греки высаживались на необитаемые, пустынные земли Калабрии, с богатой растительностью и пасущимися бычками. Возможно ли такое? Древние обитатели пещер Ромито или башни Талао со столь яркими следами палеолита-неолита должны были до прибытия первых поселенцев создать более совершенную жизнь вокруг себя. Помимо охоты и рыбной ловли, они уже научились выращивать зерновые культуры, овощи, фрукты, разводить домашний скот и осваивать градостроительство. По сравнению с другими странами древней Европы на Аппенинском полуострове, благодаря прекрасному мягкому климату, богатой растительности, теплому морю условия жизни для людей были самыми благоприятными.