Мои каникулы в голове физрука Клюшкина - Костенко Константин Станиславович


1. Я нарушаю традицию

Была суббота, 29 декабря. Я и папа ехали в нашей старенькой «Шкоде» по Москве, и папа, как это у него водится, ругал не соблюдающих правил водителей. Иногда, не отвлекаясь от дороги, он протягивал руку и нащупывал носовой платок, чтобы провести им по вспотевшему лбу и подбородку. Папа у меня до сих пор пользуется носовыми платками. Никак не хочет признать, что есть более удобные салфетки. Папа ― консерватор, человек-консерва. Но славный и добрый. И, главное, спокойный, как сервант. Мама говорит, у него над ухом можно палить из пушки, он даже не поморщится. Ну, может быть, аккуратно поправит растрёпанную звуковой волной прядь волос, прикрывающую лысину. Да, мой папка слегка лысоват. Кроме того, он небольшого ростика и полненький. Мне иногда кажется, что все главные бухгалтера, мужчины, должны быть именно такими: спокойными, лысыми и часто потеть.

– Зараза такая. Выруливают неизвестно откуда. Хоть бы поворотник включил. Невежа.

Это мой папаня так ругается. Без восклицательных знаков. Надо слышать, как он это делает: скучным, монотонным голосом. Будто рассказывает о медном колчедане на уроке природоведения.

В это же самое время я сидела на заднем сиденье и тапала пальцами по смартфону, громя из катапульты зелёных свинок. Если говорить обо мне, то я ― десятилетний ребёнок (скоро одиннадцать), пол женский, зовут Таней. Поскольку фамилия моего папы Иголкин, то я тоже Иголкина. А ведь могла быть, допустим, Булавкиной или Гвоздевой. Не потому что у меня мог быть другой папа, это немыслимо, просто все эти фамилии колюще-царапающие. По идее, человек с такой фамилией, как мне кажется, должен представляться тощим, длинным, со злобным личиком и вечно всем недовольным. Но я в папу. То есть полноватая и коротконогая. Ну, или мне так кажется. Мама утешает: говорит, с годами, когда я вытянусь и подрасту, мой небольшой жирок равномерно распределиться по телу, и я стану красавицей и стройняшкой. Хотелось бы верить. Мама у меня психолог, знает, что говорит. Хотя часто ошибается, но это поправимо. Вот я и жду, когда, наконец, вытянусь. Пока же напоминаю себе сплющенного колобка. То есть я не идеально круглая, скорее овальная. Что уже утешает.

Так вот, значит, 29 декабря мы выехали из своих родных Куличек (город в Подмосковье, 7 км от столицы нашего государства) и старались найти улицу Средняя Ордынка, дом 8, строение 1 А, офис 111. Там должно было располагаться туристическое агентство, которое мы вместе выбрали на семейном совете. Это вовсе не значит, что наши родные Кулички ― такая дыра, что там даже не нашлось приличного турагентства. Враки. У нас всё есть. Но папа у меня (его, кстати, зовут Геннадием Степановичем) ― человек основательный, поэтому он сказал, что лучше воспользоваться профессиональными услугами московского туроператора: за ними строже надзор, поэтому они более ответственны. Ну что ж, если это говорит бухгалтер… Короче говоря, в этом вопросе мы с мамой решили положиться на главу семейства. Сказал ― сделай.

И вот мы с папой едем. Только не подумайте, что это наша всегдашняя традиция: уезжать на зиму в тёплые края. Когда такое было? Подождите, дайте вспомнить… Загибаю один палец, другой… Да никогда! Мама с папой у меня трудоголики. Казалось бы, у всей страны каникулы ― езжай куда-нибудь, проветрись. Но они у меня ещё, к тому же, домоседы. В крайнем случае, посидев за новогодним столом, могут собрать сумки, погрузиться вместе со мной в «Шкоду» и отправиться в первых январских числах к бабушке с дедом, в посёлок. Там они пьют чай, смотрят телевизор и молчат. Нет, разговоров, конечно, хватает. Но только в первые часы. Затем, когда всё обсудили, говорить не о чем. Поэтому мама с папой виновато смотрят на стариков и осторожно спрашивают: «Ну что? Может, мы уже поедем?»

Так почему же всё-таки в тот раз, 29 числа, была нарушена наша семейная традиция? Кто подкинул мысль с турагентством? Скажу не без гордости: я. Мне удалось пошатнуть закосневшие устои. Мне тогда казалось, это классно: мы едем в отпуск!.. Эх, знать бы заранее, что из этого выйдет. Хотя, может, всё к лучшему? А?

Да, хочу предупредить заранее: книгу пишу не я. Точнее, я, но не совсем. В общем, тут всё довольно запутанно. Поэтому лучше рассказать с самого начала. Но для этого придётся перескочить на недельку назад.

2. Йогуртовые коровы

Перед самыми каникулами, 22 декабря, у нас с Машкой Задавакиной зашёл разговор ― кто чем займётся в новогодние дни. Она с родителями собиралась в Паттайю.

– Не понимаю, ― фыркнула она, ― что за удовольствие мёрзнуть тут, когда можно спокойно устроить себе ещё одно лето. Только ненормальному может нравится снег и минусовая температура.

– Ну, знаешь, ― возразила я, ― вообще-то у нас половина земного шара живёт зимой при холоде и при снеге. Хочешь их всех записать в сумасшедшие?

– Зимой надо или сидеть дома в плюшевых тапках с кружкой какао, или, если вынуждена передвигаться по улице, ― только в уютной суперновой тачке с тёплым кондеем. А бегать и играть в снежки или скользить, как дебил, на лыжах, ― это не для меня.

Машуня Задавакина, ― она во всём такая. У неё даже ник в виртуале: mary.the.be$$$t. Коротко и ясно. Хотя при этом городит порой такую чушь!.. Например, как-то раз стала доказывать мне, что в какой-то стране (кажется, Швейцарии) живут специальные йогуртовые коровы. От наших обычных, дескать, получают молоко, а йогурт берут только от йогуртовых коров.

– Интересно, ― сдерживаясь, чтобы не повалиться со смеху, спросила я, ― а что же тогда с сыром? Ты же не станешь уверять, что из некоторых коров при доении получают куски гауды или камамбера. Это было бы жестоким обращением с животными.

Но Машуня не сдавалась.

– Пф-ф-ф! Странная ты, ― заявила она. ― Кто же станет получать от коров сыр сразу кусками? Сначала он выходит типа жидким. Агась. А затем из него лепят то, что мы видим в магазинах.

В общем, такая у меня одноклассница. Подругой её назвать сложно, мы просто соседки: живём в одном доме, поэтому иногда по дороге из школы мне приходится выслушивать её высокомудрый бред. Короче: Задавакина. Вот уж кому фамилия в пору, будто по ней шили. Правда, и внешность у неё ― не то, что у меня. Но если брать мамину теорию ― о том, что с годами мы все вытягиваемся, ― что же тогда будет с Машуней? Моя полнота пойдёт в рост, это понятно. А Задавакина? Станет худой, как логарифмическая линейка?

Кстати, и мама у неё такая же. Самое любопытное ― когда-то её и моя мама тоже учились вместе. Правда, фамилия у старшей Задавкиной тогда была другой: Букашкина. Но кротким характером божьей коровки она точно не отличалась. Мама говорит, она страшно завидовала ей (не мама ― Букашкиной; наоборот). В классе было две красавицы: моя мама (кстати, сейчас она Людмила Ивановна) и будущая Задавакина. Так вот, последняя считала, что это несправедливо: она хотела быть первой и единственной. Для этого старалась лучше наряжаться и приносила в класс всякие супермодные штуки, чтобы похвастаться. Что тогда было? Пейджеры, кубик Рубика, косметика из Польши… Моя мама, конечно, не подавала вида, что её это задевает, но позже призналась мне, что её это страшно бесило. С ней вели войну, а она поднимала руки и сразу, без боя сдавалась.

– Но я не хотела воевать. Что за глупость? ― объясняла мама. ― Зачем было доказывать, что я лучше? Я нравилась себе такой, какая была.

Но всё же получалось так, будто мама пасовала, а значит тем самым признавала, что Букашкина лучше. Маму раздирали противоречия. Возможно, именно это заставило её податься в психологи.

Тем не менее, Букашкина, которая позже стала Задавакиной, не отвязалась. Прошли годы. Она завела себе плечистого мужа (не такого, как мой папка) и теперь ходит в бриллиантах и нарочно ставит под нашим окном свой джип и бибикает вступлением из Бетховена. Это у неё такой сигнальный гудок: «Па-ба-ба-баммм!!!» Позывные судьбы, жизненного рока.

Из-за неё мама стала курить. Как услышит это «пабабабам», сразу у нас в доме начинается вселенская уборка: мама бегает по квартире с включенным пылесосом и кричит на всех, чтобы не топтали. Потом, когда всё блестит, присаживается рядом и просит простить за крик. Объясняет, что стремление к идеальной чистоте ― это у неё нервное. Затем идёт на балкон и курит. А там то же самое: «Па-ба-ба-баммм!!!»

– Людочка, ― спокойно втолковывал ей папа, ― это замкнутый круг. Ты куришь, потому что бывшая одноклассница действует тебе на нервы. Потом ты просто продолжаешь курить, потому что уже не в силах бросить. Это плохо отражается на здоровье и общем самочувствии, и тебя начинает раздражать любая мелочь. Давай уберём из этой замкнутой цепи всего одно звено: брось курить. Всё наладится.

Папа у меня не курит, поэтому мама с ним соглашается. Но как только она собирается бросить свою дурную привычку, тут же на улице возле булочной перед ней вырастает Букашкина: вся в бриллиантах, как кремлёвская ёлка. И мама, придя домой, выскакивает на балкон и чиркает зажигалкой.

А папа продолжает:

– Людочка, ― терпеливо говорит он, ― ты умная, образованная женщина. Зачем играть на одном поле с той, которая живёт совершенно по другим принципам?

– Генусик, ― подышав на очки (она у меня близорукая) и протерев их уголком халата, отвечает мама, ― но по таким же точно принципам живут практически все. Я привыкла оглядываться на мнение большинства, ничего не могу с собой поделать. Начинаю сравнивать себя и её и ловлю себя на том, что тоже хочу бриллианты.

– Так давай купим их. Для этого, правда, придётся на некоторое время перейти на макароны с соевым мясом, но мы постараемся чтобы наше семейное сальдо превысило обычные показатели.

– Но, Гена! ― в сердцах восклицает мама. ― Я же понимаю: это глупо. Я что, ради этого училась на психфаке, ― чтобы подавлять собственные комплексы и глубоко укоренившуюся неуверенность какими-то блестящими висюльками?

– Мам, ― утешаю я её в такие минуты, ― если тебе от этого будет легче, давай станем курить вместе. Я буду губить здоровье с тобой на пару, и тебе будет не так обидно.

– Ещё чего! ― возмущается мама. ― Даже не думай. Увижу с сигаретой, дам по губам, так и знай.

– Вот как? ― удивляюсь я. ― Значит, бросить курить намного проще, чем я думала? Достаточно дать тебе по губам, и всё сразу прекратится?

Но что-то я увлеклась. У нас в доме есть ещё один член семьи: Ёфт Шарипов. Он отличается тем, что, подняв ножку, метит территорию, смотрит на вас печальным лягушачьим взглядом на кухне во время ужина и ночами храпит в уголке. Но о нём позже. Пока вернусь в тот день, с которого всё началось.

Итак, найдя Среднюю Ордынку дом 8 строение 1 А, мы с папой оставили машину на парковке и увидели за стёклами здания, которое громоздилось перед нами, цветной красивый постер с одинокой пальмой и лазурной лужицей. Мы поняли, что приехали правильно. Турагентство.

Я подёргала папу за рукав.

– Пап, та машина едет за нами от самых Куличек. Я давно обратила внимание. ― Я показала на парковку, где сразу вслед за нами притормозила чёрная пузатая беэмвушка. ― Что это, как думаешь? Нас преследуют?

– Танюша, глупости, ― покачал головой папа. ― Кому мы нужны? Пойдём.

И мы пошли дальше, к зданию с пальмой. Но вы, уважаемые читательницы и читатели, пожалуйста, запомните этот момент. И фотку с чёрным BMW тоже приколите где-нибудь в памяти кнопкой. Мы ещё к этому вернёмся. Правда, гораздо позже. Но так надо, поверьте.

3. Консультант-лаборант

Когда мы вошли в дом 8 строение 1 А, у меня неожиданно зачесался глаз. Левый. И правая ладошка. Папа не верит в приметы, а то бы я у него спросила: к чему бы это?

На двери офиса 111 полосками скотча был приклеен обыкновенный лист формата А4. Мятый, немного надорванный сбоку. А там ― жирнючий шрифт и громадные буквы:

Туристическое агентство «Жан Паспарту»

Мы исполним ваши самые заветные мечты!

Дверь была приоткрыта. Папа занёс кулак, но я сказала:

– Зачем стучать? Войдём.

– Невежливо, ― постарался урезонить меня папа, но было поздно. Я толкнула дверь.

Белые пластиковые стены, стол, кружка с торчащей из неё ложкой и надписью «Михаил»… Вентилятор на штативе, жалюзи… А на полу, покрытом линолеумом в цветочек, в позе трупа, как в детективах, с подогнутой ногой и лицом вниз, лежит человек. Мужчина. Чёрные отутюженные брюки, белая офисная рубашка и тёмные носки в красный ромбик. Я почему-то всё это запомнила.

– Что это, пап? ― холодея от страха, спросила я.

– Не знаю, ― неуверенно ответил отец. ― Может, стоит набрать ноль два?

«Труп» неожиданно вскочил.

– Простите… Ужасно неловко… ― растирая мятое лицо, сонно пробормотал он. ― Простите ещё раз… Прилёг на минутку… Тут же уснул.

– Прямо на полу? ― всё ещё не в силах отойти от произведённого впечатления, спросила я.

– Кровать принести как-то неловко. Что подумают клиенты? Поэтому иногда улучаю свободную минуту и располагаюсь на полу. Он у нас чистый. Каждое утро приходит уборщица. Итак, я слушаю вас.

– Пап… ― обернулась я к отцу, реакции которого были не такими быстрыми, поэтому он всё ещё молчал, пытаясь, видимо, сообразить: как это можно спать на рабочем месте? ― Пап, ты слышишь?

– Да, мы к вам по делу, ― очнулся наконец мой родитель. ― Хотелось бы на январских праздниках куда-нибудь отправиться. Ну, вы понимаете.

– К морю, на солнышко? ― улыбнулся турагент. Только тут я заметила у него на бледно-свекольной и обветренной шее свисающий на ленте бейджик:

Миша

Консультант-лаборант

Признаться, эта добавочка ― «лаборант» ― меня слегка смутила. Ну, «консультант» ещё куда ни шло, с этим ясно. А вот «лаборант»… На вид Мише было что-то около сорока лет: седоватые виски и пробивающаяся тёмная щетина на впалых щеках.

– Да, к морю, ― согласился отец. ― Туда, где теплее. Но так, чтобы не слишком дорого. Мы, знаете ли, с женой скромные госслужащие.

– Понимаю, ― ответил Миша и перебрался к столу. Выдвинув из него ящик, он стал выбрасывать перед нами, как игральные карты, рекламные буклеты. ― Бали, Маврикий, Испания, Золотые пески… Белокуриха… Это уже наши, родные широты…

– Знаю.

– Выбирайте. Всё, что вам понравится. Мы исполним все ваши заветные мечты. Видели на двери? Подберём отель, забронируем места на авиарейс…

– Дайте для начала прайс-лист, ― остановил его папа. ― Хотелось бы ознакомиться с ценами.

– Минуту, ― проговорил консультант-лаборант и, уставившись глазами удава в монитор, защёлкал мышью. Извергая распечатанный лист, очнулся и зажужжал принтер. ― Вот, ― подавая бумагу, сказал Миша, ― полный перечень услуг. Справа, в последнем столбце ― цены. Цены указаны вместе с НДС.

– Спасибо, я разберусь, ― ответил папа, вытер платком лоб и уселся, держа лист перед собой.

Я села рядом.

– Что выберем? ― шёпотом спросила я. ― Лучше туда, где много экзотических фруктов. Хочется всё попробовать. Пхукет или Паттайя?

– А что это у вас здесь, внизу? ― постучав по листу ногтем, спросил папа.

Я видела, что Миша раскладывает «косынку». Услышав папин вопрос, он подбежал.

– Где?

– Вот. «Особые экспериментальные туры по бюджетным ценам. Для тех, кто готов погрузиться в неведомое». Что ещё за «неведомое»? В чём оно заключается? И насколько бюджетны обещанные цены?

Папа у меня любит всё просчитывать. В первую очередь его интересуют не море и фрукты, он изучает ценники.

– Ах, это! ― неожиданно оживился Миша (он и без того, казался мне оживлённым, но в тот момент просто весь засиял). ― Это наша новинка. Свежие научные разработки в сфере туриндустрии.

– Что это значит? ― озадаченно поглядел папа.

Дальше