БЕЛОМОР
Говорят, человек жив, пока его помнишь…
Юра Парфенов году эдак в одна тысяча девятьсот восемьдесят восьмом отпуск провел у друга в тундре. Как в песенке поется "Нарьян-Мар мой, Нарьян-Мар, городок невелик и не мал". Так вот от этого городка до нужного поселка еще попутным вертолетом переть не меньше часа. Про тамошнее житье-бытье оленеводов и каким именно образом Юра околачивал местные груши я рассказывать не буду. Ибо навру безбожно, потому что плохо запомнил. А запомнил плохо потому, что от Юриных рассказов вся курилка от хохота помирала...
Я, кстати, ни тогда не курил, и сейчас привычки этой не имею. Так уж организм мой устроен, что даже по великой пьянке ежели и тянет подымить, то потом дюже погано в организме. Видимо, в детстве сам себя отвадил, когда по мальчишеству "беломор" у матушки таскал. Маманя моя дама старой закваски и всякие сигареты не признает. В плане курева Юра и моя матушка совпадали полностью. И, естественно, Юра не смог не привезти в качестве сувенира десяток пачек "беломорканала" нарьян-марского разлива. Тем более, что горбачевская перестройка уже шла полным ходом и с куревом становилось все напряжнее.
Тут надо сделать небольшое лирическое отступление. Дело в том, что "беломор" отличается не только редкостной вонючестью, но и тем, что в папиросы идет табак по принципу "чем хуже, тем лучше". Знатоки утверждают, что могут отличить вонь питерского "беломора" от, скажем, газовой атаки "беломора" московского. Не знаю, может, врут. Но вот Юрин "беломор" из Нарьян-Мара наши мужики точно запомнили на всю оставшуюся и наверняка отличат от любого другого.
Когда Юра щедро раздал пропутешествовавшие через весь Союз нерушимый "беломорины" и первым спокойно закурил, то и мужики достали свои кресала и прочие огнеметы. Юра мастер был на всякие розыгрыши и ожидать от него подлянки основания были. Только не там мужики подвоха ждали! После первой же затяжки всех, кроме Юры, пробрал кашель аж до пердежа. Кто посильней – сумели отползти в сторону сортира, там вонь хоть и менее приятная, зато дышать позволяет.
В общем, минут через десять прокашлялись, проперделись, продышались – и сразу к Юре. Сперва, понятно, матом обложили, а потом поинтересовались: а с какого х.. оно так пробирает и какого все того же х.. сам Юрка словно заговоренный???
Загадка разгадывалась просто: в тамошний "беломор" привозной табак пускать жалели и щедро разбавляли его местным самосадом, сиречь махоркой. А Юра, как порядочный рас...дяй, с собой ленинградского "беломора" взял только на дорогу туда. Да и за каким х..м заваливать чемодан куревом, если его в поселковом магазине хоть жопой ешь? И когда последняя привозная "беломорина" была втоптана в вечную мерзлоту, выбор у Юры был невелик: или быстренько привыкать к местному куреву, или две недели х.. сосать. Теоритически еще можно было в Ленинград смотаться, в "стекляшку" что на углу Белы Куна и Бухарестской... Но теория в очередной раз разошлась с практикой, а в итоге получилась эта вот история.
Может, я чего и напутал. Может, не Нарьян-Мар там был, а другой какой город. Не судите строго – запомнил плохо, а спросить уже не у кого...
ОТПУСК СО СМЕРТЕЛЬНЫМ РИСКОМ
Давно дело было, еще при Ильиче. Не том, что с бревном, а том, что с бровями. Приехал к Юре Парфенову на погостить давний кореш с очень Дальнего Востока, сослуживец бывший. Встретил Юра однополчанина в Пулково, по дороге домой водки закупили, к водке прицеп, само собой... И, значит, под дары тундры пару бутылок в два лица уговорили. По пол-литре, стало быть, на брата. Корешок с дороги притомился, видать. Прям за столом ушел в анабиоз. Юра корефана беспокоить не стал, а тихонько включил телевизор и стал культурно отдыхать.
А день, надо сказать, будний был. Юра то ли в отпуске тоже был, то ли накопившиеся отгулы решил использовать – набежало у него отгулов за первомай, за донорство... Не важно. Главное, что в квартире они вдвоем квасили. Пока жена с работы не пришла.
Супруга о приезде боевого товарища была извещена заранее, потому скандал устраивать не стала, а предложила перенести тело на тахту. Несолидно, мол – проснется гость лицом в салате...
И тут Юра с ужасом замечает, что дружок-то окочурился. То есть, за столом сидит тело в самом прямом медицинском смысле слова. И тело уже начинает покрываться трупными пятнами!
Делать нечего, вызвали "скорую". Долго ли, коротко ли ехали славные врачи – то мне неведомо. Знаю только, что к приезду эскулапов пятна еще четче стали. Каково же было удивление врачей, когда электрокардиограф показал синусоиду. Кореша тут же накачали всякой химией и уволокли в институт скорой помощи. Там после недолгого обследования обнаружили закупорку сосудов головного мозга, вскрыли мужику черепушку и вправили серое вещество.
Из комы приятель вышел где-то через неделю. Первые же его слова были: "Суки, что вы со мной сотворили?" Случившийся рядом хирург-мозговед разобъяснил: чудом, мол, выжил. Почти совсем помер, даже трупные пятна пошли... Мужик тут и возопил: "Идиоты! У меня всегда так с перепою!"
Весь отпуск и еще неделю сверху Юрин сослуживец в больнице провалялся. На службе ему впаяли неделю прогула, поскольку доставлен был в состоянии алкогольного опьянения и больничный не полагался. Могли бы и уволить, но мужики понятливые оказались, выговором отделался, да премии лишили... Через год уже Юра к нему в гости поехал. Посидели, выпили, поржали, вспоминая питерские приключения. Одно только омрачало: после операции мужик больше стакана принять не мог, жутко голова начинала болеть.
ЕСТЬ КОНТАКТ!
Как-то раз бригадиру нашему, Николаю Александровичу, приволокли на сборку очередную хреновину для подлодки. Абсолютно серьезно: блок предназначался для комплекса навигации подводной лодки. Сама по себе хреновина ничего особенного не представляла – дюралевый корпус, внутри сплошная механика в виде переключателей и хитрой системы шестеренок. Плюхнули Санычу на стол чертежи, коробки с комплектующими.
А потом началось шоу.
Переключателей в модуле было штук сорок. Выглядели они довольно обычно: две латунные пластинки в диэлектрическом держателе, нормально разомкнутые. Кто японские магнитофоны разбирал поймет. Уникальность именно этих контактных групп (вспомнил таки как эта хрень называется!) заключалась в самих контактах. Конструкторы рассчитывали, что блок должен пахать лет двадцать без ремонта и профилактики, потому контактные площадки сделали платиновыми.
На каждую контактную группу полагалось две платиновых контактных площадки, весом по 0,5 грамм. Комплектовщица под присмотром мастера участка и начальника ОТК передала кулек с платиновыми бляшками. Саныч торжественно вскрыл никем не запечатанный газетный кулек с ошметком речи М.С. Горбачева и пересыпал бляшки в более достойную тару – донышко картонной упаковки из-под молока. Взялись пересчитывать. Вместо положенных восьмидесяти штук бляшек сначала оказалось семьдесят девять. Пересчитали. Получилось восемьдесят одна. Пересчитывали раз шесть, пока три раза подряд не получилось ровно восемьдесят.
После этого бляшки потащили на весы. Это сейчас весы электронные, а тогда на аптекарских рычажных выверяли массу каждой плямбы по отдельности, потом еще и кучей взвесили. Цифры несколько отличались от приложенных чертежей и спецификаций, но перевешивать уже не стали – Санычу надоело выкобениваться и он поставил свою подпись на копии накладной. После чего донышко молочной коробки было торжественно заперто в сейфе начальника цеха до утра, благо рабочий день уже кончился.
Утром Саныч взялся собирать контактные группы. Технологию крепления платины к латуни я уже не помню, скорее всего просто припаяли. В ходе сборки обнаружилось, что латунные лепестки заканчиваются полукруглой площадкой, радиусом два миллиметра. А диаметр даргоценных плямб пять миллиметров. То есть, целый миллиметр платины нагло выпирает наружу вопреки всей технической документации. Саныч, не мудрствуя лукаво, вооружился надфилем и взялся спиливать излишки.
В мгновение ока нарисовалась начальница ОТК и устроила дикий ор – Смирнов платину ворует! Саныч, мужик простой, но хитрый, смекнул, что под жопой у него начинает припекать. Потому начал орать в ответ. Поскольку Саныч был слесарем шестого разряда, а у меня только второй, то повторить виртуозные конструкции мата, которым крыл Саныч, я не смогу при всем желании. Даже виртуоз художественного мата Юра Парфенов потом признался, что пару оборотов услышал впервые... А в двух словах: Саныч абсолютно справедливо орал, что для работы с драгметаллами нужна отдельная каморка, запираемая на ключ. И что поскольку такой каморки нет, что мимо верстака постоянно ходят люди с других отделов, то спереть платину могут в любой момент. И сидеть за кражу госимущества он никак не намерен, пусть забирают это говно к х..м и уе...ют на х...
Естественно, собрался весь участок, мужики коллегу поддержали. Примчался начальник цеха в сопровождении своего зама и главного технолога. Устроили консилиум, после чего было решено: платину спилить, а опилки Саныч должен собирать и сдать вместе с изделием. Чтобы недостачи драгметалла не было.
Два последующих дня весь цех тихо угорал – Саныча на дачных работах угораздило схватить нехилый насморк. И каждый раз собираясь чихнуть, Саныч отбегал от верстака...
СОВЕТСКОЕ – ЗНАЧИТ, ОТЛИЧНОЕ!
Был в советские времена такой крупнокалиберный магнитофон "Арго-004С". Точнее, магнитола, поскольку с приемником. Здоровенный ящик весом более восьми килограмм, но при этом считавшийся портативным: было предусмотрено питание от батареек. Самое поразительное, что находились психи, которые с этой бандурой таскались по улица Ленинграда! С таким же успехом можно было за собой на веревочке катить рояль.
Портативная магнитола «Арго-004С»
Собирали эту гирю на ЦНПО "Ленинец", в котором я имел несчастие работать. Массовое производство велось на заводе "Игротека", который недалеко от площади Александра Невского. А к нам в цех прислали чертежи для сборки опытных образцов лентопротяжного механизма для новой модели "Арго-006С". В "четверке" стояла механика Брестского завода, но что-то там в отношениях разладилось и наш генеральный директор Анатолий Александрович Турчак (папа псковского губернатора) принял волевое решение – лентопротяжку сделаем сами. А фигли? Мы для подводных лодок такие приборы делаем, а тут!..
Короче, приволокли чертежи, заготовки. Основную сборку делал бригадир, Николай Саныч, а я по мелочам – в клавишах отверстия просверлить, заусенцы снять, контактные группы собрать...
Как раз в это время Саныч затеялся купить себе магнитофон. Но не советский ширпотреб, а натурального японца, лучше всего Sony. Благо денег у него хватало. Какими-то окольными путями (1987-й год на дворе) вышел на обладателя нужной техники, цена устроила – 1100 советских рублей (для сравнения: моя ставка слесаря второго разряда была 115 рублей в месяц). Поехали покупать, Саныч меня в качестве эксперта с собой взял. Ну и вдвоем поспокойней. Машинка оказалась на загляденье. Натуральный японец, не подделка, двухкассетная магнитола с отстегивающимися колонками. Хочешь на плече носи, не хочешь поставь в квартире. По габаритам ниже Арго, но чуть пошире. И, главное, невероятно легкая. Вместе с упаковкой меньше пяти килограмм.
На следующий день приезжаю на работу, Саныч уже в цеху. Стоит у весов, взвешивает недособранную лентопротяжку. Без малого 4 кг получается. А там пассик от движка идет к тонвалу, на котором латунная блямба габаритами с хоккейную шайбу. Типа, маховик, для выравнивания хода. И одна эта шайба больше килограмма весит.
Саныч за лбом поскреб и позвал конструкторов. Просто и доступно, то есть, матом объяснил: у меня японский двухкассетник легче, чем одна ваша лентопротяжка. А предполагается, что магнитола носимая.
Конструктора бошками покачали, в бороде поскребли и согласились – надо конструкцию облегчать.
В итоге таких шайб в лентопротяжке стало две.
Но это еще не все. Где-то через год в продажу пустили первую партию "шестерок". Решили по этому поводу устроить торжественную презентацию в магазине "Радиотехника", была такая у Большеохтинского моста, аккурат напротив Смольного. нас с Санычем пригласили, я сдуру отказался, а зря, это надо было видеть. По словам Саныча, на прилавок торжественно выставили десяток "шестерок" и на одна так толком и не заработала.
НАШЕЛСЯ!
Недавно в чате пришлось одному балбесу объяснить, что он балбес. А балбес оказался не просто балбесом, а околокавказского происхождения. В ходе общения применил убойный, как ему казалось, аргумент и был сильно шокирован ответом. Наивный, я на этот "аргумент" более двадцати лет назад ответ нашел. Рассказываю.
Дело было летом 1988-го года, я только-только начал осваиваться в новой, пока временной, должности комплектовщика. Заготовки раскладывать это вам не за верстаком целый день сверлить-пилить, куча свободного времени. И фиксированный оклад, а не сдельщина. В общем, лафа полная.
А время было, если кто не помнит, позднесоветское, горбачевская перестройка с одновременным опустошением прилавков магазинов. Поэтому после (а иногда и во время) работы первой задачей было прошерстить магазины в поисках жранья. Наш Веселый поселок в те времена в плане магазинов был даже не деревней, а пустыней. Разительный контраст с Тверской улицей, где рядом с домом было три магазина, две булочных, пара пирожковых... Здесь же до ближайшего магазина было дальше, чем на Тверской до универсама. И ассортиментом магазин не баловал.
Зато очень неплохой набор магазинов был на проспекте Славы. Который был аккурат по дороге и прошвырнуться по местным магазинам вместе с Юрой Парфеновым у нас вошло в традицию. А тут лето, на каждом углу появились лотки с овощами-фруктами, арбузами-дынями. Ну и очереди, само собой, ругань в стиле "вас тут не стояло"...
Ткнулись мы с Юрой в очередь поменьше, стоим. Продавщица, как на грех, еле шевелится, все по три раза перевешивает, в деньгах путается. Народ тихо психует, но стоит. Потихоньку подползает наша очередь, я Юру вперед пропускаю – по старшинству. И тут между мной и Юрой вклинивается лицо кавказской национальности. Причем, лицо явно подвыпившее и дошедшее до стадии морды. Без всякого "разрешите, мне только один огурец без сдачи", просто тупо ломится. Ему надо. Я также молча выталкиваю эту морду и становлюсь вплотную к прилавку, лишая возможности вклиниться снова.
Морда такое обращение посчитала оскорбительным и раскрыла пасть. Опять же, без всяких просьб разрешить взять пару лимонов без очереди. Просто матерно стал возмущаться что его выкинули. Попытка мирно объяснить, что нормальные люди себя так не ведут, на морду никакого эффекта не произвела. Тогда ему просто посоветовали заткнуться и проспаться до обретения человеческого облика. Морда же явно жаждала драки и уходить не собиралась. Поэтому применила последний, убийственный аргумент, громкогласно заявив:
– Я маму тваю эбал!
В ответ я радостно заорал: