— Сейчас кушать и отдыхать. А завтра чуть свет поедете к Лисаку Павловичу, надо его предупредить. Через пару недель начнутся морозы и тогда может быть поздно, — сказал Ярцемов старший.
Рано утром, наскоро поев и собравшись, мы с Петей завели лодочные моторы и, махнув рукой на прощание провожавшему нас Фёдору, отправились по протоке к Югану. Наконец-то, на душе стало спокойнее.
«Лёд тронулся, — думал я. — Всё-таки достучался! Ну что, товарищ Грязин? Будет у тебя теперь дырка от бублика!»
Через несколько минут мы были уже на Югане, а ещё через полчаса свернули в устье какой-то небольшой речушки. Прошло немного времени, и за поворотом речки показался одинокий домик. Когда мы подъехали к берегу нас встретил его хозяин. Высокий, сухопарый, средних лет хант с европеоидными чертами лица и серыми глазами.
«Этот тоже похож на русского, — отметил я про себя. — Монголоидности в нём меньше, чем в чуваше или сибирском татарине».
— Добро пожаловать! — послышался баритон хозяина домика. — С чем приехали? — протянул он мне руку. — Неужто стряслось что-то?
— Стряслось! — прикалывая свою лодку к берегу, посмотрел на него Петя. — Вот он, Георгий, всё расскажет, — показал парень на меня.
— Ну так здравствуй, Георгий! — пожал мою руку хранитель Юган-Ики. — Вот ты какой, оказывается?
В словах Лисака Павловича чувствовалось, что он обо мне давно знает.
— Ну так что же, пойдёмте в дом, там и поговорим.
Когда мы вошли в домик, то от удивления я остолбенел: до самого потолка он был завален стеллажами с книгами и подшивками старых газет!
— Ничего себе! — вырвалось у меня. — Да тут целая библиотека!
— А чему ты удивляешься? — усаживаясь за стол, сказал Петя. — Мы хоть и ханты, но читать, тоже горазды. Особенно наш Лисак Павлович.
— Но книг у вас я не видел? — припомнил я.
— Они у нас в особом лабазе. И старых газет тоже хватает. Отец любит их перечитывать.
Осматривая открывшееся передо мной книжное богатство, я услышал голос хозяина.
— Давай-ка за стол, Георгий, сначала я вас накормлю, а потом расскажете, с чем приехали.
— Мы недавно из-за стола, — повернулся я к нему. — Поедим потом, лучше давайте сразу к делу.
— А к делу, так к делу, — показал он мне жестом на скамейку.
Усевшись напротив, я подробно рассказал хранителю капища
Юган-Ики о том, что услышал от Бежана.
— Вот оно что? — помрачнел Лисак Павлович. — Кто-то из наших пьяниц проболтался. Ну что же — спасибо! — сказал он вставая. — Надо ехать ребята, и срочно. Через полмесяца придут сильные холода. Будем торопиться. Вот что, Петя, — обратился хранитель к своему племяннику, — оставайтесь-ка вы у меня хозяевами. Через три дня я приду. В лабазе найдёте и крупы, и муку. Хлеба не хватит — кор за домом. Натопите, испечёте лепёшек.
— У нас в лодке стрелянные глухари, не беспокойтесь, с голоду не умрём, — сказал я собравшемуся в поездку хозяину.
— Вот и хорошо! Тогда до встречи через три дня.
С этими словами Каюков, накинув на себя оленью куртку, направился к своей лодке. Через несколько минут с речушки раздался удаляющийся гул мотора.
— Он что, всё время здесь живёт? — спросил я Петра. — Ни собак, ни ружья…
— Вот видишь, — показал парень на стоящий между книжными стеллажами обклеенный берестой тяжёлый охотничий лук. — И стрел у моего дядьки с полсотни! А знаешь, как он из него стреляет? Так, как я из винтовки! А живёт он не здесь. Семья у него в Каюковых, есть домик и у нас. Тут он уединяется, чтобы почитать. И подумать о жизни…
«Молодец! — решил я про себя. — Одновременно везде и нигде!»
— Он что, ещё и шаман? — спросил я Петра прямо.
— Среди всех Салымских и Юганских шаманов Лисак Павлович самый сильный шаман! Он может вылечить любую болезнь, способен предсказать даже погоду! Синоптики врут, а моего дядьку духи не обманывают. Иногда по рации о погоде его запрашивает Сургут… И ни разу не было такого, чтобы он ошибся! — сказал молодой Ярцемов с гордостью. — Знаешь, кто к тебе послал парней из юрт Каюковых, чтобы ты перезахоронил гробы с остатками людей «аус-ях»? Мой дядька! Он в людях, как видишь, тоже не ошибается!
Сказанное хантом в моём сознании всё поставило на место.
«Вот оказывается, кто из хантов меня понял? Кого я хотел встретить! И вот встреча состоялась».
— Ну ты меня и удивил! — посмотрел я на Петра. — Оказывается, вы меня давно знаете? Только я с вами не был знаком.
— Мы тебя с отцом и встретили на Югане, чтобы ты рассказал всё как есть. Это наше правило: за язык никого не тянуть. Нам передали, что у тебя к Лисаку Павловичу есть дело. Но какое, ты должен рассказать сам.
— А как вы вообще на меня вышли? Почему мною твой дядька стал интересоваться? — задал я новый вопрос ханту.
— Всё просто, — засмеялся Петя. — Ты обратил на себя внимание тем, что стал у угутских хантов записывать наши сказки. Как правило, русские хантами интересуются только как поставщиками дармовой пушнины. Тебя же интересовали наши легенды и предания. Про пушнину ты не спрашивал.
— Что тут такого? — не понял я.
— А то, что мы догадались, что тебя интересует наша история и культура. Значит, ты друг хантам. Вот я даже свою сестру тебе в жёны предложил.
— Но ведь это наверняка не твоя идея? — улыбнулся я.
— И моя, и не моя, — сконфузился Петя. — Первым высказал её Лисак Павлович, а мы с отцом поддержали. Ты видел мою мать? Красивая, правда?!
— Очень! — согласился я.
— Лизка ещё красивее! Но самое главное, не это. Она у нас умная! Намного умнее меня. Когда увидишь, поймёшь. Теперь понял?
— Понял, что даже женить меня хотите! Причём без моего согласия, — вздохнул я.
— Это твоё дело, — начал объяснять Петя. — Мы заботимся не о Лизе. Она и без тебя счастливой будет. Просто у тебя такие жизненные установки, что ты можешь остаться в жизни одиноким.
— Это какие же у меня жизненные установки? — удивился я.
— Деньги и вещи тебя мало интересуют. Так?
— Предположим, — согласился я.
— Тебя волнуют культурные ценности и прошлое народов Сибири. Вот ты меня про кочевую дорогу эвенков недавно спрашивал, что уводит на Камень? Кому-нибудь, кроме тебя, это надо? — посмотрел на меня молодой хант.
— Право не знаю? — растерялся я.
— Вот видишь! То, чем ты живёшь, русским девкам не интересно. Им подавай квартиру в городе, «Волгу» в гараже и денег побольше! Так? На другое они не согласны. С тобой в лес комаров кормить ни одна из них не пойдёт. Зимой тем более. Разве я не прав?
— Прав, наверное, — пожал я плечами.
— А Лизка за тобой может пойти хоть в Нижний мир! Такие у нас женщины. Они не умеют предавать. И всё, чем ты живёшь, ей тоже будет интересно. Знаешь, сколько она читает? Её ведь Лисак Павлович воспитывал…
— Всё, уговорил. Согласен! Если она такая, как ты говоришь, я «за»! Годиков через четыре-пять… Только с условием, если она меня полюбит….
— Она тебя считай, что уже полюбила! — выпалил не задумываясь Петька.
— Как так? Ты что несёшь? Это парень, уже слишком! — обозлился я.
— Когда ты рубил сруб своего дома рядом со взлётным полем. Это было в конце мая, помнишь, к тебе подходила молоденькая девчонка?
То, что припомнил Петя, я забыть, естественно, не мог. То было как сон: по взлётному полю шла молоденькая девчонка подросток. На ней было жёлтое коротенькое платьице, ветер то и дело подымал его подол, оголяя необыкновенно красивые, стройные ноги.
«Уже не девочка, но ещё не девушка, но до чего же красива!» — думал я, посматривая в её сторону.
Когда она подошла поближе, я разглядел её иконописное лицо. Большие чуть раскосые зелёные глаза! Красивые малиновые губы!
«Наверное, это воплощение самой Сорни Най! — думал я про себя. — Разгуливает себе в одиночестве по взлётному полю и не знает, что от её совершенства и красоты у меня голова кружится».
— Постой! — прервал я Петю. — Я помню ту девчонку, что подошла ко мне на срубе. Но ведь она была русской! У неё же рост почти как у тебя. Да и волосы светлее.
— Это была моя сестра, — засмеялся Пётр. — Она специально ходила взглянуть на странного русского. И ты ей очень понравился!
— «Вот тебе и Сорни Эква! Всё вокруг меня и я ничего не знаю?»
— Только теперь до меня дошло, почему я больше ни разу эту молоденькую девушку в Угуте не видел.
— Лизка в конце мая из Сургута домой ехала, ей рассказали про русского ненормального, который в одиночку дом решил построить. И про то, как ты интересуешься нашими преданиями. Вот она и решила взглянуть на угутскую достопримечательность. Ну и как она тебе?
— Я думал, что это сама Сорни Най, — признался я.
— А мы её промеж себя так и зовём! — рассмеялся молодой хант.
— Я вот что не пойму, Петя, почему ваши Ярцемовские ханты так внешне отличаются от всех остальных? Вас ведь от нас, русских, не отличишь. Тебя, например, или твою сестру?
— Об этом надо спрашивать моего дядьку, он знает многое о родах северного народа. Я же могу сказать только то, что слышал. Есть легенда, Гера, которую не любят ханты рассказывать. Она повествует о том, что основная часть нашего народа, когда-то очень давно, пришла на север из южных степей.
— А почему ханты не любят эту легенду? — поинтересовался я.
— Потому, что в ней говорится, что место, куда они пришли, уже было занято. Здесь жили люди «аус-ях» или железные богатыри. Они сюда пришли с далёкого севера. И предки хантов, несмотря на то, что их было больше, вынуждены были им подчиниться.
— А почему «аус-ях» вы называете железными? — задал я новый вопрос.
— Легенда гласит, что они надевали на себя чешуйчатые, как у рыб панцири, которые пробить ничем было невозможно. Мы, Ярцемовские ханты Большого Югана, ещё часть Каюковских и являемся потомками железных «аус-ях». И мы до сих пор не смешиваемся с другими родами. Своих дочерей ни за Малоюганских, ни за Тайлаковских, ни за Тауровских не отдаём. И не берём от них себе в жёны.
— Как же вы тогда живёте? — невольно вырвалось у меня. — Так ведь можно и совсем выродиться?
— Не выродимся! — уверенно сказал Петя. — Такие же как мы живут на Большом Салыме. Правда они давно родственники. Но всё равно. А моя мать вообще с Колик Ёгана, что на Вахе. Там точно полным-полно потомков «аус-ях».
Всё, что говорил Петя, в точности совпадало с теми данными, с которыми меня познакомили московские учёные.
«Так вот почему антропологически ханты далеко не однородны? — подумал я. — Потомки родов, пришедших с севера, не хотят смешиваться с потомками родов пришедших с юга».
— Мы, как бы считаемся в среде хантов их правящей верхушкой. Из нашей среды выходили самые сильные шаманы, а в прошлом и вожди племён.
«И сейчас то же самое», — подумал я про себя.
— Твой отец, Петя, выполняет функции племенного вождя, и ты это хорошо знаешь, а дядя — самый сильный на Югане шаман — хранитель мужа Сорни Най, духа Югана.
— Мы, как потомки людей, пришедших с севера, — продолжил свой рассказ молодой Ярцемов. — Считаем, что по крови являемся родственниками вам, русским. Наши шаманы когда-то говорили, что у нас с вами были общие предки. Мы и дома строим такие же как вы, большие и тёплые, и оленей разводим, и пасти их не ленимся. Ты ведь заметил, что из хантов мы самые богатые?
— Заметил! — кивнул я головой. — Ладно, Петя, спасибо за твой рассказ, когда приедет Лисак Павлович, я его попрошу что-нибудь мне рассказать о северных родах, а сейчас можно мне посмотреть некоторые книги? — прервал я его.
— Конечно! — согласился молодой Ярцемов.
Когда я подошёл к стеллажу, меня поразило то, что много книг было дореволюционных изданий.
«Откуда он их взял? — ломал я голову. — Может из сургутских библиотек? Или даже из самого Тобольска?»
На глаза попала «Божественная комедия» Данте. Рядом стояла XIX века Библия. Я открыл обе книги и увидел, что иллюстрированы они великим итальянским графиком Дорэ.
«Ну и Лисак Павлович! У него здесь такое собрание, — оглядел я другие книги, — какого в наше время нет ни в одной библиотеке! Разве что где-нибудь в Москве, куда пускают только по пропускам».
Пока я изучал библиотеку, Петя занимался хозяйством. Он распотрошил одного глухаря и растопил на улице кор.
— Будем готовить глухаря по-хантейски в клюкве, — сообщил он мне радостно.
Но меня радовал не глухарь, а знакомство с некоторыми книгами, о которых раньше я только слышал.
Незаметно один за другим пролетели три дня. В душе я верил, что погода особо не должна измениться, но всё равно боялся.
«А вдруг прогноз окажется не враньём? Что тогда? Скуёт реку, а потом и Юган. Как мне добраться до посёлка?» — размышлял я.
Иногда хотелось, не дожидаясь шамана, сесть в свою «Казанку» и отправиться в Угут. Там непочатый край работы! Брошенный дом… А потом я собирался посетить юрты Кинямины и напроситься с Николаем на охоту. В мыслях была история с призраками. Надо было как-то её решить. Тем более, что после знакомства с Ярцемовскими хантами в голове многое стало на место. Появилась какая-никакая, но система. По крайней мере, я знал, куда делась часть людей белой расы, которая пришла в таёжную зону Западной Сибири с севера.
Но, как и говорил хранитель главного капища, к концу третьего дня раздался со стороны реки гул его лодочного мотора.
— Дядька едет! — радостно кивнул молодой Ярцемов.
И мы оба пошли встречать прибывшего.
— Всё нормально, мы успели, перенесли кумир в другое место. Об этом знают только три человека, включая и меня, — окинул нас взглядом шаман. — А теперь давайте в дом, надо попить чаю.
После ужина и крепкого чая Лисак Павлович подозвал к себе своего племянника и велел ему подготовить на ярке у речки костёр.
— У меня разговор с Георгием, — посмотрел он на него строго, — до утра. Поэтому дров привези на лодке и побольше, — наказал он ему.
Я хотел было помочь Пете, но Лисак Павлович меня остановил.
— Не ходи, я его отослал, чтобы поговорить с тобою о делах. Так и есть, хотели ограбить! Им мало своих бешенных заработков. Решили продать в музей и наше капище. Но прежде всего чёрных соболей с кумира — и не в музей.
— А, правда, что их на саке тысяча? — спросил я.
— Нет, конечно, всего триста! Но дело не в них, не в соболях, а в людской жадности и подлости.
— До чего же есть люди ненасытные! На мой взгляд, психически больные.
— Я с тобою согласен! — кивнул головой хранитель духа. — Но о них не будем, они понесут своё наказание и скоро. Как тебе мои книги? — спросил меня шаман, переводя разговор на другую тему.
— До сих пор не могу поверить, что я их видел и кое-что из них читал, — сказал я.
— Значит, понравились! Это хорошо, — посмотрел он на меня. — А теперь, вот что, Гера, ты конечно прости, что я поинтересовался событиями твоего будущего. Подтолкнула интуиция: я давно чувствую над твоей головой беду. Не знаю, как это выразить, но ты в серьёзной опасности. И враг твой намного сильнее меня!
— Что это ещё за враг? — искренне удивился я.
— Дух давным-давно умершего шамана народа «аус-ях». Железных людей, которые здесь когда-то жили до прихода хантов.
— Чьими потомками вы Ярцемовы являетесь? — спросил я Лисака Павловича.
— Значит кое-что Петька тебе поведал, — улыбнулся хранитель духа. — Это хорошо, мне меньше придётся тебе объяснять. Да, мы потомки того народа. В нас, правда, много ещё и угорской крови. Как ты понимаешь, чистота относительная. Но дело не в нас, а в тебе. Объясни, как тебя угораздило навлечь на себя гнев мёртвого? Это ведь надо умудриться! С таким явлением в своей жизни я ещё не встречался. Смерть за тобой ходит по пятам. Годами ходит, но себя никак не проявляет?! Такого я тоже не понимаю! Может от того, что ты обладаешь силой? Рядом с тобой проявляет себя дух какого-то медведя… И сила человека… С медведем мне всё ясно, тебе помог с оберегом шаман.
— Эвенкийская шаманка, — поправил я.
— Но сила человека, прямо скажу тебе, нечеловеческая! Не будь её, ты у нас здесь в угутских лесах давно бы погиб… Причём раньше такой враждебности относительно тебя не было. Всё началось с твоего приезда в Угут? Ты мне можешь объяснить, что происходит?