— Из твоих слов получается, что вы тоже сродни онкилонам? — открыл я рот от удивления.
— Сродни, — спокойно кивнул головой старейшина. — Только наши предки пришли на берега великих сибирских и северных рек Европы на три тысячи лет раньше, чем чукотские шелаги и американские туниты. Только и всего.
В этот момент на пороге горницы появилась разгорячённая Светлена и объявила, что баня готова и мне пора в неё отправляться.
— Вот что, дочка, — позвал к себе Добран Глебыч девушку. — Он человек нашего круга, — показал старейшина на меня глазами. — Поэтому всё должно быть по полной программе: сначала сугрев, потом парная и массаж. Думаю вы с сестрой с такой задачей справитесь. А ты, — посмотрел на меня испытывающим взглядом хозяин. — Обязан, девчонок слушать.
Я кивнул и с растерянным видом поплёлся за своим полотенцем.
«Вот тебе и баня! — думал я. — Значит у них «по полной программе»? Зачем мне там его дочери? Придут в белых до пят балахонах с полотенцами на голове и с вениками в руках. Я и без них справлюсь, не ребёнок же!»
Взяв полотенце, я было направился из комнаты, как передо мной возникла в белой длинной рубахе с полотенцем на голове Светлада.
— Сестра переодевается, — улыбнулась она своей ангельской улыбкой, — и тебе надо здесь переодеться. Всё с себя снимешь, понимаешь — всё, — стала она серьёзной. — И сложишь на кресло, потом завернёшься в полотенце. Встретимся с тобой в прихожей, я провожу тебя в баню.
Через секунду девушки в белом не стало.
— Вот первая команда, — отметил я про себя. — Что же, разденусь, может так на самом деле лучше.
Я сбросил с себя всю одежду, остался только в трусах и, завернувшись в полотенце, направился к сенкам. Там, как мы и договорились, меня поджидала Светлада.
— Пойдём, — осмотрела она меня с ног до головы придирчивым взглядом. — Сейчас увидишь, какая у нас баня.
Я хотел что-то одеть себе на ноги, но девушка меня остановила.
— Видишь, я босиком и ты ступай так же, так надо, тут недалеко, не простынешь.
Мы вышли в сенки и, пройдя их, оказались в освещённом небольшом лампой крытом дворе. Пройдя его босиком, мы подошли к солидному срубленному из толстых брёвен строению.
— Это наша баня, — открыла массивную дверь Светлада. — Заходи, не стесняйся.
Я переступил порог и оказался в обширном моечном помещении. Посреди его стояли две широченные скамейки, а на квадратной сложенной из кирпича печи возвышался объёмный бронзовый котёл с горячей водой. В бане было тепло и уютно.
— Здесь у нас парная, — толкнула дверь в соседнее помещение Светлада. — Иди, грейся, но смотри не обожгись, полки горячие.
— Я полью их холодной водой, — проворчал я, заходя в парную.
— Пока ты адаптируешься, мы успеем кое-что постирать. Веники можешь заварить сам — не обидимся, — заперла за мной дверь девушка.
«Наконец-то! — подумал я, оставшись наедине с собой. — Пока вы постираетесь, я успею и согреться, и попариться. И помощь ваша мне ни к чему».
Ополоснув верхнюю полку холодной водой, я, по-хозяйски плеснул на раскалённые камни воду от запаренного веника, и когда уши от пара стали сворачиваться в трубочку, забрался на полку. Через несколько секунд уставшее за дорогу тело погрузилось в блаженное тепло. Я лежал, носом вдыхая горячий пар, полностью расслабившись и закрыл глаза. В сознании проносились впечатления от увиденного и услышанного. Было такое чувство, что я снова оказался на далёкой Конде, в бане хранителя. Хотя баня совсем другая и даже другой запах пара.
«Что это? — думал я. — Неужели снова через столько лет оказался в ядре параллельной цивилизации?»
То, что в России продолжает жить древняя орианская ведическая традиция, сомнений не было. Интуиция подсказывала, что я снова в неё вернулся. И мне придётся многое понять и очень многому научиться. Что же было раньше, после того как я расстался со старым? Кольский полуостров, незабвенный дядя Ёша со своей антиторой и скитания по дебрям земли хантов. Но это время не прошло для меня даром: мощная школа еврея-отступника и потрясающие знания двух хантейских жрецов-хранителей дали немало. И всё-таки долгие годы я был в стороне от своего родного эгрегора. Теперь же, всеми своими фибрами души я ощущал, что снова нахожусь в его мощном поле. В глубине сознания было удивительно легко и спокойно. Пришло ощущение, что я дома и всё вокруг меня родное и близкое. Расслабление стало перетекать в полудрёму. Из-за двери до слуха доносились еле слышные голоса девушек, потом и они исчезли… В чувство меня привёл звук открывшейся двери.
— Посмотри-ка на него, Света! — раздался строгий голос Светлады. — Он в трусах! Ты бы ещё в тулупе в парную забрался! — возмутилась девушка.
— И в катанках! — подхватила Светлена. — Мы с ног сбились, куда он мог их припрятать, а он в семейниках! Ну-ка, давай их сюда! Мы всё твоё постирали, только трусов не нашли.
Я в растерянности уселся на полку.
«Какой ужас! — пронеслось в голове. — Они мои кальсоны стирали, пропотевшую нижнюю рубаху!»
От стыда я готов был провалиться сквозь землю.
— Девчонки, — пролепетал я. — Но ведь если отдам вам свои трусы, я же останусь голым!
— Неужели у вас в Сибири в баню ходят одетыми? — прищурилась одна из красавиц.
— Да я их сам постираю! — взмолился я.
— Не было печали, в доме полно женщин, а он стираться вздумал! — фыркнула Светлена. — Давай сейчас же трусы, а то мы отца сюда приведём!
Из-за пустяка дело стало принимать серьёзный оборот. До меня стало доходить, что я что-то недопонимаю. Надо подчиниться девчонкам, иначе из меня сделают посмешище.
— Он страдает ложным стыдом, — повернулась к сестре Светлада. — Внешнее преобладает над внутренним. Один из атавизмов позднего времени, пойдём, — кивнула она своей точёной головкой. — Снимешь и выбросишь их за дверь, — сказала, выходя из парной, девушка.
В голосе её я почувствовал пренебрежение. Выполнив приказ девчонок, я снова плеснул на камни и забрался на полку.
«Будь что будет, — думал я. — Только бы опять не попасть в неловкое положение».
Хорошо согревшись, я потянулся за веником, но тут открылась дверь и в парную впорхнули совершенно голые девушки! При их виде у меня отпала челюсть. За свою короткую жизнь я немало повидал на пляжах страны хорошо сложенных красавиц, даже очень красивых женщин, но то что было перед моими глазами ни шло ни в какое сравнение с тем, чем я когда-то восхищался: аккуратные, посаженные на лебединые шеи, украшенные золотистого цвета косами головки! С большими умными серыми глазами, необыкновенной красоты лица! А плечи девушек, руки! Развитые, сильные, но одновременно и изящные! Неповторимые линии плеч плавно перетекали на круглые упругие девичьи груди, причём, такой удивительной правильности, какой я не наблюдал ни у одной античной статуи! Девичьи талии были настолько тонки, что казалось при неосторожном движении девушки могут вот-вот по ним переломиться. А животы девчонок, округлые бёдра и шары коленей! И, наконец, голени и даже пальцы! Всё это было настолько правильным и прекрасным, что от охватившего меня восторга я чуть не полетел с полка.
— Что с ним? — улыбнулась своей неповторимой улыбкой Светлена. — Наверное, никогда голых девчонок не видел.
— Ну тогда пусть привыкает, — кивнула головкой Светлада.
И вдруг, обе красавицы, взлетев на цыпочки и взметнув руки к потолку, стали кружиться вокруг своей оси! Кружились они как в танце, навстречу друг другу. Дескать, смотри и любуйся, дубина, больше таких как мы красавиц, ты нигде не увидишь. — Со спины девушки оказались ещё прекраснее. Линии спины, талии, ягодиц, длинных развитых ног, казалось, излучали свет. И я невольно зажмурился. В поведении девушек не было никакого стыда. Они держали себя естественно, непринуждённо и явно дурачились.
— Смотри-ка, наша девица красная, закрыла свои зелёные глазки, ей наверное за наше поведение стало стыдно! — сделала скорбное выражение лица Светлена.
— Может со стыда сгорает, что восседает с нами, беззащитными? — добавила её сестрёнка.
— Он, наверное, решает, что с нами делать? С какой начать, смотри-ка, напыжился, — показала на меня Светлена.
— Просто до этого момента, — наконец подал я голос, — никогда не думал, что физическое совершенство женщины может оказаться столь высоким. Вы меня не знаете, поэтому вам трудно поверить, но я гляжу на вас не как похотливый мужчина, а как художник. Просто моё сознание отказывается верить, что всё это происходит со мной. Мне кажется, что я сплю.
Услышав мои слова, девушки переглянулись и сразу стали серьёзными.
— Смотри-ка и вправду, — покосилась на сестру Светлена. — С «шутилой» у парня порядок. Мы для него не мясо. Выходит, он не хуже наших.
«Так вот оно что? — наконец до меня дошло. — В бане девушки устроили мне проверку на вшивость. Зверёк я или нормальный выдержанный мужчина. Скорее всего экзамен организовал их отец… Потому и послал со мной своих дочерей. Похоже, его я сдал на «отлично».
— Вот что, — подошла ко мне Светлада, — мы пришли тебя хорошенько попарить. И ещё, ты нам нравишься. Но запомни, как бы тебе девушка не приглянулась, никогда не раздевай её глазами. Ты тогда так вытаращился на нас в столовой, что мы после тебя перестали в неё ходить.
От слов красавицы стало стыдно.
— Мне действительно хотелось кое-что с вас снять, — честно признался я. — Но не юбки с рейтузами, а шапки. Хотелось взглянуть на цвет ваших волос.
— А мы не поняли, — переглянулись девушки.
— И не мудрено — сам виноват, — погрустнел я.
— У мамы сложилось о тебе мнение — не очень, у нас почти то же самое. Только отец тебя правильно понял. Чтобы доказать нам что ты не животное, он и отправил нас с тобой в баню. А вообще-то в наших посёлках и мужчины, и женщины в банях и на купальнях друг друга не стесняются. Такова традиция.
— Я слышал, что раньше по деревням эта традиция была по всей России. Но постепенно христиане, а потом коммунисты её изжили, — сказал я, заваривая ещё два веника. — Она сейчас возродилась у хозяев жизни с девицами лёгкого поведения.
— Это уже извращение, — перебила меня Светлена. — Баня — храм очищения, здоровья и набора силы, поганить его — грех! Даже в мыслях нельзя это делать.
Взглянув на прекрасные и одновременно умные лица девушек, я понял, что имею дело с людьми далеко не ординарными. Передо мной были не просто две голенькие пустые прелестницы, а не по годам образованные и мудрые молодые женщины.
— Ну что же, веники запарены, мы друг друга поняли, у нас мир, поэтому кончай разговор и вперёд на третью полку! — скомандовал я. — Давайте так, сначала я вас попарю, а потом вы меня до одури, так будет честнее.
— Но отец нам дал задание сделать тебе массаж, — улыбнулась Светлада.
Но по её виду я понял, что моё предложение девушкам понравилось.
— И сделайте, если у вас останутся силы, а я против. Против потому, что сухожилия, суставы, позвоночник у меня на месте.
— Мы видим, — растянулись на верхней полке девушки, — мускулатура у тебя, как у циркового акробата, у наших парней подобных мышц мы не видели.
— Годы тренировок, — проворчал я, надевая шапку и рукавицы.
Теперь на душе было легко и спокойно. Я понял, что в лице этих юных богинь я приобрёл новых прекрасных друзей, и что с этого момента моя дружба с сёстрами будет только крепнуть. Я хлестал девушек с удовольствием сразу двумя вениками. Парил и никак не мог на них наглядеться.
«Всё-таки я счастливый! — отметил я про себя. — Наверное, редкие из мужчин имеют счастье видеть такую красоту, какой я сейчас любуюсь».
Когда от температуры стало захватывать дыхание и сердце готово было выскочить наружу, мы все трое выбежали во двор и кинулись в снежный сугроб. Секунду покатавшись в снегу, мы опять взялись за веники. Как я ни отбивался, девушки меня всё же напарили. После этой процедуры опять оказались в сугробе.
— Вижу вы уже подружились, — внезапно из темноты раздался бархатный бас Добрана Глебовича. — Я так и знал, что всё будет хорошо, — вышел он на свет лампы. — Как вам парень? — поманил старейшина своих дочерей.
— Класс! — отозвались девушки. — С головой, как и должно быть — всё в порядке! А ты с мамой Ярой пойдёшь в баню? — спросила Светлена.
— Как вы придёте — пойдём. Баня это здоровье, грешно пропускать!
В моечной мы были недолго, после берёзовых веников и снега
мылиться не хотелось. Поэтому промыв волосы и ополоснувшись, мы направились в избу. Мучительно хотелось чаю. И чего-нибудь сладкого. Когда мы накинули на себя рубахи и уселись, наконец за стол, ни Ярославы Ивановны, ни Глебыча в избе уже не оказалось.
— Они скоро тоже будут кататься по сугробам, — посмотрела в заледеневшее окно Светлада. — Пойдём в них снежками запустим для веселья. Пусть посмеются.
Я пил душистый травяной чай и продолжал любоваться девушками.
«Вот бы их нарисовать. А ещё лучше изваять из дерева, — думал я в эти минуты. — Не дай бог, если я в какую из них втюрюсь! И она мне ответит взаимностью. Для личной жизни будет праздник, но то, чем я занят, может и пострадать.
— Можно вопрос? — поднял я руку. — Почему ты, Светлена, назвала свою маму по имени?
Услышав мой вопрос, девушки замерли. Секунду они переглядывались между собой, а потом, поставив на стол кружки с чаем поднялись из-за стола.
— Простите, если я вас чем-то обидел! — взмолился я. — Объясните, что происходит? Что я такого сказал?
Видя мою растерянность, девушки заколебались.
— Ты здесь ни при чём, — снова уселась на своё место Светлена. — Это я ляпнула, теперь придётся всё объяснить.
— Дело в том, — села рядом с сестрой Светлада. — Что у каждой из нас две матери. И мы до сих пор не знаем, какая мама какую из нас родила. Взрослые об этом нам не говорят, такова традиция. Поэтому одну маму мы зовём мама Яра, другую Валентина.
— А где сейчас мама Валентина? — растерянно спросил я.
— Она в гостях у нашего брата в Ленинграде, вернее в Петербурге. Скоро должна приехать. С ней наша младшая сестрёнка Милонежка. Сокращено — Мила.
— Получается, что у вашего папы две жены?
— А у детей целых две мамы, — хором ответили девушки.
— Но ведь остальные дети знают, кто их матери, имею в виду сестрёнку и младшего братишку.
— Знают, — кивнула Светлада. — Но это не важно. Главное, чтобы у нас, родившихся в один год, но в разные месяцы, было две мамы. И это справедливо, потому что наши матери своим молоком кормили нас обеих.
«Оказывается, я угодил в полигамную семью, — пронеслось в сознании. — Знакомство с древней орианской традицией продолжается. Браво хранитель! Ты отлично знал, куда меня послать. Что ж, попробую понять, что из себя представляет арийское многоженство и в чём его преимущество над христианской моногамией».
— То, что ты от нас услышал тебя, наверное, шокировало? — посмотрели на меня сёстры.
— Нисколько! Если у вашего отца и ваших матерей родились и, что не маловажно, выросли такие дети как вы, то подобные браки можно только приветствовать! — сказал я искренне. — Полагаю, что начальное образование вы получили от своих матерей?
— Плюс от бабушек и дедушек, — добавили красавицы.
— А в районную школу пошли с пятого класса?
— Ты угадал — с пятого.
— Потому вы и сохранили свои души. Вам девчонки крупно повезло, что вы не видели ни ясель, ни детсадов и не пережили первых четырёх лет советской муштры в начальной школе. У вас великолепный генофонд плюс ко всему правильное воспитание. Фактически, до переломного возраста вы воспитывались в семье. Вам можно только завидовать.
Выслушав моё отношение к их семейной традиции, девушки оживились.
— Ты, Юра, очень многое знаешь. Папа тебя сразу раскусил. И о нашей русской ведической полигамии наслышан. Потому нормально и среагировал, — высказалась Светлена.
— Наслышан, — согласился я. — А вот о том, что многое знаю, не верно. Я к вам и приехал за тем, чтобы что-то почерпнуть и понять.
— Для этого тебе надо у нас пожить. Хотя бы месяц, а то и два, — немного подумав, сказала Светлада. — Познакомиться с нашим деревенским обществом, побывать в других таких же деревеньках. И конечно отпраздновать с нами все зимние праздники, начиная с Коляды. Вот ты нашёл нас со Светленой красавицами. На самом же деле, таких как мы среди выселковских много. Настоящих красавиц ты ещё не видел.