Третий уровень — уровень понятийного мышления. Здесь мы спускаемся еще на одну ступень. Напомню, что это-таки просветленный ум «нисходит вниз», речь не идет о непросветленном сознании, выражающем себя посредством мыслей. Мышление в понятиях занимает посредствующее положение между просветленным и непросветленным умом, но может быть использовано и даже преображено просветленным умом в соответствии с его собственными высшими задачами. Это дает нам ключ к пониманию истинной природы «буддийской философии » или «буддийской мысли». Буддийская мысль не состоит из спекуляций непросветленных умов, тех, кто буддист лишь относительно, по названию. Буддийская мысль — это последовательные попытки общения просветленного ума — будь то ум Гаутамы Будды или других Будд — с непросветленными умами посредством понятий. Учения вроде взаимозависимого происхождения следует понимать именно в этом свете.
Спускаемся, наконец, на уровень слов. Иные уверяют, что слова от мыслей отделить невозможно. Конечно, связь между ними очень тесна (теснее, чем между мыслями и образами); тем не менее, они не вполне одно и то же. Иногда мы не облекаем или даже не в состоянии облечь свои мысли в слова, хотя бы беззвучные.
Разобрав в какой-то мере эти четыре уровня, мы видим теперь, что между просветленным сознанием, умом Будды, и выражением его в обычной человеческой речи — пропасть. Видно, на сколько уровней пришлось «снизойти» Будде после своего просветления, чтобы он смог начать учить. Но будем осторожны, говоря, что Будда «опустился» на несколько уровней: нисходя сюда, он также и не покидает высших уровней: спускаясь вниз, он не уходит сверху. Слово Будды состоит из всех этих четырех моментов: мантрического празвука, архетипических образов, понятий и слов. Дхарма передается на всех этих уровнях, а не только словами. (Из лекции № 113: «Слово Будды », 1972)
ЛОЖНОЕ ВИДЕНИЕ, ПРАВИЛЬНОЕ ВИДЕНИЕ И СОВЕРШЕННОЕ ВИДЕНИЕ
В буддизме нет такой вещи, как философия. Собственно, в индийских языках, в том числе в санскрите и на пали (это языки священных текстов индийского буддизма) нет слова, соответствующего слову «философия» в буквальном или переносном смысле. Имеется слово даршана (пали — дассана), которое обычно переводят как «философия», но оно этого вовсе не означает. Даршана восходит к словарному значению «видеть» и означает «видимое», или «видение», «взгляд», «обзор», «вид».
Очевидно, это не то же самое, что философия. Философия буквально означает «любовь к мудрости», но обыкновенно понимается как «система абстрактных идей». Подразумевается этим скорее помысленное, нежели увиденное. Даршана, напротив, куда больше связана с прямым восприятием. Этот термин не выражает нечто, нуждающееся в понятийном опосредовании.
Принятый в буддизме термин — не даршана, а дришти, который тоже восходит к корню «видеть». Это слово тоже означает, как и даршана,, «зрение», «взгляд», «обзор» и «видение». Традиционно в буддизме различают два способа видения: правильное и неправильное. Это важное различение. Чтобы его понять, рассмотрим, что такое взгляд в буквальном смысле, ибо взгляд, точка зрения, будь она неправильной или правильной, есть, метафорически выражаясь, своего рода видение, усмотрение.
Можно сказать, что существуют два вида зрения: хорошее и плохое. Плохое зрение означает, в первую очередь, слабое, когда мы не видим далеко или достаточно четко. Далее, плохое зрение — это шоры, надетые на глаза, не позволяющие видеть ничего вбок, а только то, что прямо перед носом. С ними мы не видим ничего, находящегося по сторонам, тем более не видим мир вокруг себя. Наконец, плохое зрение — это искаженное зрение; мы словно смотрим сквозь искривляющую среду — бутылочный осколок, цветное оконное стекло, и тогда все выглядит многоцветным, — или сквозь густой туман. Итак, плохое зрение — значит слабое, ограниченное в обзоре и искаженное.
Хорошее зрение во всем ему противоположно. Оно достаточно сильно, чтобы смотреть вдаль и видеть ясно. Оно не ограничено в обзоре и открывает всю широту поля. Такое зрение не искажает, мы не смотрим на явления и предметы сквозь искажающую, преломляющую среду, а видим их непосредственно.
С помощью проведенного нами различения между плохим и хорошим зрением во вполне обычном смысле мы можем теперь как-то схватить разницу между неверным и истинным видением. Во-первых, неверное видение слабо. Этим мы имеем в виду, что у него нет никакой энергии. А если это так, то всякое наше прозрение относительно сути вещей тоже будет слабым. Это не позволит нам ясно узреть истинную природу вещей, — мы не видим вещи такими, какие они есть. Нужная для этого энергия идет от медитации, то есть от переживания опыта дхьяны. И эта сконцентрированная энергия, которую мы обретаем в своем медитативном опыте, преображает чисто понятийное понимание истины в нечто, переживаемое непосредственно.
Во-вторых, неверное видение зашорено. Оно ограничено узким спектром переживаний посредством пяти физических органов чувств и рассудочного ума. Те, чей опыт ограничен этими узкими рамками, часто, тем не менее, обобщают свои переживания и делают на их основе выводы, оставаясь в полном неведении относительно других возможностей познания и переживания. Взять хотя бы человека, интересы которого исчерпываются работой, семьей, футбольными матчами и тому подобным. Его ничуть не занимают мировые дела, искусство или саморазвитие личности. Таким образом, его опыт ограничен, но он видит само существование и жизнь упрощенно, в ограниченных понятиях своего опыта.
В-третьих, неверное видение искажено. Наше видение может быть искажено самыми разными способами, например эмоциями. Так, когда мы в хорошем настроении, окружающее видится нам совершенно не так, как в минуты уныния. Когда нам кто-нибудь не нравится, мы подмечаем буквально все недостатки; а если человек нам нравится, мы находим в нем все совершенства, которых, вероятно, у него на самом деле нет. Наше видение может также искажаться различного рода предрассудками — расовыми, классовыми, религиозными или национальными.
Итак, неверное видение — слабо (за ним не стоят силы, даруемые медитацией), ограничено узким спектром переживаний и искажено односторонними эмоциями и предрассудками{60} (см., например, раздел «Двенадцать звеньев»).
Истинное видение противоположно неверному. Оно сильно и мощно. За ним — сосредоточенная энергия медитации, поэтому оно порождает не только понятийное схватывание вещей, но и прямое переживание истины. Оно не остается на поверхности, но проникает в самую суть вещей. Оно все видит ясно и отчетливо. Истинное, не ограниченное никакими шорами, оно простирается на все поле человеческого опыта и не сводится к тому, что можно пережить внешними органами чувств и рассудочным умом. Если оно и обобщает, то на основе полного спектра всего человеческого опыта во всех областях и на любых уровнях. И, наконец, истинное видение не искажено ни эмоциями, ни предрассудками и видит вещи так, как они есть.
До сих пор мы описывали различные видения сами по себе. Но они не существуют в абстракции, это всегда чье-нибудь видение. Поскольку существуют два типа видения — неверное и истинное, то существуют и люди двух типов: с неверным видением и с истинным. Есть люди, чье видение существования узко, ограниченно и искажено. И есть люди с не ограниченным ни по протяженности, ни по охвату и совершенно неискаженным видением.
Люди с неверным видением называются в буддизме специальным термином притхагджана, т.е. простолюдины. Тех, кто обладает истинным видением, именуют арьями, т.е. «духовно благородными». Можно сказать, что первые не добрались до какого бы то ни было уровня духовной развитости, вообще никогда над собою не работали и пребывают в том состоянии, как их произвела природа. Вторые достигли определенного уровня личной развитости, поработали над собою и уже не таковы, каковы были от природы. Они переделали, пересоздали, преобразовали себя, по меньшей мере, отчасти. К сожалению, «простолюдины» составляют большинство, а «духовно благородные» находятся в меньшинстве. Однако всегда возможно перейти из первой категории во вторую; притхагджана способен стать арьей, «простолюдин» может преобразовать себя в «благородного». Такое достижимо посредством развития осознавания, культивирования положительных эмоций, повышения уровня своей осознанности и, прежде всего, отказа от неверного и развития истинного видения.
Выше мы рассматривали только два типа видения — неверное и истинное. В действительности же их три. Третий — это совершенный взгляд или совершенное видение, которое представляет собою истинное видение, но достигшее своего полного развития — целостное видение целостного человека на высочайшем из представимых уровней развитости. Оно без границ, это необусловленное видение ничем не обусловленной реальности, превосходящее пространство и время, а также все обычные рамки восприятия и даже субъект-объектное отношение. Совершенное видение — это взгляд просветленного, Будды, который смотрит с мудростью и состраданием.
У нас же видение неверное, только временами мы переживаем проблески правильного видения. По большей же части мы видим вещи превратно. Но это еще не все. Мы рассудочно обосновываем свое неверное видение и преподносим его в систематической понятийной форме. Такова вся наша так называемая мирская философия, всевозможные - измы и -логии. Но если мы сможем получить хоть некоторое представление о том, как видит Будда, если мы хоть на мгновение, хоть в своем воображении, поднимемся на его уровень, то мы увидим тот уровень, на котором на самом деле находимся сейчас. Тогда у нас будет подлинная философия, способная определить цель нашей жизни и помочь нам понять общие основы всего процесса индивидуального развития.
(Из лекции №132: «Видение человеческого существования», 1976)
КОЛЕСО ЖИЗНИ И ДВИЖЕНИЕ ПО СПИРАЛИ
Когда Будда достиг Просветления под древом бодхи, ему было видение человеческого существования, которое его уже никогда не покидало. По сути, оно было едино с самим Просветлением. Будда передавал свое видение четырьмя различными способами: понятиями, символами, поступками и молчанием. Здесь я ограничусь объяснением того, как Будда передавал свое видение посредством понятий и символов.
В понятийных терминах, Будда, сидя под древом бодхи, узрел истину изменчивости. Он увидел, что все есть процесс. Это верно для всех уровней. Процесс имеет место не только в материальной плоскости, но и в психической плоскости ума. Он увидел, что в этом мире, в обусловленном существовании, поистине не было ничего, не подверженного изменениям, то есть не процесса. (В терминах индийской мысли, Будда увидел, что реально не существует «сущего» и «не-сущего».) Он узрел, что вещи возникают и исчезают.
Но Будда увидел также, что эти изменения не хаотичны. Вещи не появлялись и не исчезали случайно. Все, что возникает, возникает в зависимости от условий; все, что прекращается, прекращается из-за прекращения условий своего существования (условия здесь вполне естественные; здесь нет места таким объяснениям, как воля Божья). Таким образом, Будда увидел не только истину изменчивости, но и закон причинности. Этот закон является основополагающим принципом буддийского мышления.
Хотя закон причинности и представляет собою основополагающий принцип буддийской мысли, его можно сформулировать очень просто: если наличествует А, возникает Б; если отсутствует А, Б не возникает. Именно этот знаменитый принцип Ашваджит высказал в ответ Шарипутре{61}. Ашваджит был одним из первых пяти учеников Будды (сперва покинувших его, когда он прервал практику умерщвления плоти, а затем призванных самим Буддою после обретения им просветления). Шарипутра в то время был странствующим аскетом и искал себе учителя. Встретив Ашвад-жита, он был весьма поражен обликом того: Ашваджит был очень спокоен, счастлив и прямо сиял. Итак, Шарипутра спросил его: «Кто твой учитель и что за учение он исповедует?» Ашваджит ответил: «Я всего лишь начинающий, я знаю немного. Но то, что знаю, я скажу». После этого он произнес строфу на языке пали, она сохранилась в священных текстах. Перевод ее таков: «Татхагата{62} объяснил происхождение вещей, возникающих от причин. Их прекращение он тоже объяснил. Таково учение великого аскета». За одним, возможно, исключением, это знаменитейшая строфа во всех буддийских священных текстах. Часто ее считают суммарным изложением всей дхармы. Услышав этот стих, Шарипутра тотчас обрел высокий уровень духовного прозрения.
Однако причинность не однородна. Во Вселенной и в человеческой жизни действуют два великих закона причинности. Первый мы можем определить как порядок цикличности реагирования в ответ; второй назовем порядком спирального поступательного движения. В циклическом порядке обусловленности есть налицо процесс действий и ответных действий, т.е. реагирования, имеющих место между парами противоположностей: удовольствием и болью, счастьем и горем, прибылью и потерей и, в пределах более широкого горизонта с целым рядом жизней, — рождением и смертью. А спиральный порядок духовности, с другой стороны, определяет постепенное развитие взаимодействующих, последовательно усиливающих друг друга факторов. Здесь каждый последующий фактор подкрепляет воздействие предыдущего, а не противодействует ему и не устраняет его. Так, в зависимости от удовольствия появляется не боль, а счастье; в зависимости от счастья — не несчастье, но радость; в зависимости от радости возникает восторг, затем блаженство, новый порыв и за ним экстаз.
В жизни человека эти два закона причинности выражаются в двух различных типах ума: реагирующем в ответ и творческом. Это не означает, что буквально есть два разных типа ума; лучше сказать, что это два способа, которыми может действовать один и тот же ум. Действовать мы можем либо творчески, либо реагировать в ответ. Реагировать вовсе не означает действовать по-настоящему. Это, в сущности, пассивное состояние, находясь в котором, мы машинально реагируем на любые воздействия. Творческое же действие, напротив, означает именно действовать, поступать, порождать что-то — дарить существование тому, чего раньше не было, будь то произведение искусства или более высокое состояние сознания. Реагирование подразумевает механичность, тогда как творческая созидательность — спонтанность. Реагируя пассивно, вы повторяете себя — все те же старые шаблоны своих жизней, делаете сегодня то же, что делали вчера; на этой неделе — то же, что и неделей раньше; в этом году — то же, что и год назад; то есть вы делаете в этой жизни в точности то же самое, что и в прошлых жизнях. Но став созидательными, вы изменяетесь и развиваетесь, становитесь новым человеком.
Таким образом, личное духовное развитие основывается на причинности поступательного порядка, движения вперед. Личное развитие предполагает прекращение ответного реагирования, обретение навыка жить созидательно. Это, конечно, вовсе не просто. Помимо всего прочего, это предполагает глубокое осознавание двух видов причинности, и не как отвлеченных принципов, но как конкретных альтернатив, с которыми мы сталкиваемся. Выбор между этими видами причинности встает перед нами не раз и не два за нашу жизнь, а ежеминутно и каждодневно, потому что каждую минуту мы должны выбирать одно из двух — реагировать или творить. Предположим, что кто-то обращается к вам не очень вежливо. Вы можете отреагировать, войдя в состояние гнева или почувствовав обиду, но можете ответить и в созидательном ключе, попытавшись понять, что происходит (возможно, задумавшись, почему с вами так говорят), проявить участие или же хотя бы стерпеть. Реагируя, мы остаемся прежними, а то и деградируем; поступив же созидательно, мы сделаем шаг вперед в собственном духовном развитии.
На языке символов, Будда, сидя под древом бодхи, узрел две вещи. Сначала — огромное колесо, которое объем-лет собою все существование. Оно сообъемно космосу и включает в себя все живое. Колесо беспрерывно вращается: день за днем, жизнь за жизнью, век за веком. Нам не видно, когда оно завертелось и когда оно остановится, — это видит лишь Будда.
Это огромное колесо вращается на ступице, сделанной из трех тварей, образующих кольцо: красного петуха, жадно роющегося в земле; зеленой змеи, с красными и злющими глазами; и черной свиньи, бессмысленно валяющейся., в грязи; и эта тройка образует кольцо, каждый из них кусает за хвост переднего.