Чем больше вы сконцентрированы, тем время кажется вам короче. Оно может пройти незаметно, так как вы собранны, у вас мало переживаний, очень мало мыслей, очень мало ощущений.
Время субъективно; оно зависит от ассоциаций. Когда вы сидите без напряжения, время кажется вам долгим. Внешне время не существует; оно существует для нас только внутренне.
В других центрах ассоциации разматываются точно так же, как и в мыслительном центре.
Секрет продления жизни состоит в том, чтобы медленно – и всегда умышленно – расходовать энергию.
Старайтесь мыслить осознанно. Это даст экономию в расходовании энергии. Не мечтайте.
Нью-Йорк, 1 марта 1924 г.
Вопрос: Существует метод воспитания детей, основанный на внушении во время сна. Что хорошего в этом методе?
Ответ: Этот вид внушения есть не что иное, как последовательное отравление. Оно разрушает последние признаки воли.
Воспитание – это очень сложная вещь. Оно должно охватывать все. Было бы плохо, к примеру, давать детям только физические упражнения.
В общем, воспитание ограничивается мыслительным образованием. Ребенка заставляют, как попугая, учить наизусть стихи без всякого понимания, и родители довольны, когда он этого достигает. В школе он учит все также механически и после сдачи экзаменов «на отметку» все равно ничего не понимает и ничего не доказывает. По мыслительной способности он взрослый человек сорока лет, но по сути в нем живет десятилетний ребенок. Думая, он ничего не боится, но в сущности он трус.
Его нравственность является чисто автоматической, чисто внешней. Как он заучивает стихи, так он усваивает мораль. Но сущность ребенка, его внутренняя жизнь предоставлена самой себе, без всякого управления. Если быть искренними по отношению к себе, то мы должны признать, что у взрослых, как и у детей, нет морали: наша нравственность полностью теоретическая и автоматическая. Но если мы действительно искренни, то обнаружим, насколько же мы плохи.
Воспитание – это только маска, которая не имеет никакого отношения к нашей натуре. Люди верят, что один метод лучше другого, но на самом деле все стоят друг друга. Мы все одни и те же, но мы быстро обнаруживаем соломинку в глазу соседа. Мы все слепы к своим изъянам. Если только человек заглянет в себя и сможет поставить себя на место другого, то обнаружит, что он сам никак не лучше. Если вы хотите быть лучше, попытайтесь помочь своему ближнему. Но сегодня люди только стремятся строить козни и ставить друг другу подножки. В действительности человек не может помочь другому, не может поддержать его, потому что он даже не может помочь себе.
Прежде всего, вы должны думать о самом себе, вы должны стараться изо всех сил возвысить себя. Вы должны быть эгоистом. Эгоизм – это первый этап на пути к альтруизму, христианству. Однако эгоизм должен иметь хорошее побуждение, что очень трудно. Мы учим наших детей быть обычными эгоистами, что является результатом нашего воспитания. Нам нужно всегда судить о них по себе. Мы отлично знаем, кто мы есть, и можем быть уверены, что с помощью современного воспитания наши дети, в лучшем случае, будут как мы.
Если вы желаете добра своим детям, то должны сначала желать собственного благополучия. Потому что если изменитесь вы, то ваши дети тоже изменятся. Для будущего ваших детей вы должны на время их забыть и думать о себе.
Если мы удовлетворены собой, мы можем со спокойной совестью продолжать воспитывать наших детей, как мы делали это до сих пор. Но удовлетворены ли мы собой?
Мы всегда должны исходить из себя, должны брать себя в качестве примера, потому что мы не можем видеть другого через маску, которую он носит.
Только тогда, когда мы позна2ем самих себя, мы можем познать другого. Внутренне все люди одинаковы. У них такие же благие намерения стать лучше, но они не могут этого достичь. Это также для них нелегко. Они все также несчастны и полны сожалений. Вы должны им простить, что они сегодня таковы, и думать о завтрашнем дне. Если вы жалеете себя, то вы должны пожалеть других, думая о будущем.
Воспитывать детей, испытывая сомнения, – это самый тяжкий грех. Если вы верите в то, что вы делаете, ваша ответственность не столь велика, чем если бы вы начали сомневаться в этом.
Закон требует, чтобы ваш ребенок ходил в школу. Пусть так! Но вы его отец, вы не должны довольствоваться школой. По опыту вы знаете, что школа дает только знания, информацию, что она развивает только один центр. Вы должны, следовательно, приложить все усилия, чтобы вернуть все это живое знание и заполнить пустоты. Это только компромисс, но иногда компромисс выглядит лучше, чем ничего.
Воспитание детей ставит большую проблему, о которой даже страшно подумать. Странная особенность современного образования состоит в том, что там, где дело касается секса, дети растут без направления.
Мы видим, каков результат такого воспитания. По нашему собственному опыту мы все знаем, что эта важная сторона жизни является почти полностью заброшенной. Редко найдется человек, который будет нормальным в этом плане.
Этот перекос прогрессирует. Сексуальные проявления обнаруживаются у ребенка четырех, пяти лет, и если их не направлять, он может пойти по плохому пути. Это начало воспитания, и ваш собственный опыт поможет вам в этом. Очень редко бывает такое, что дети нормально воспитывались в этом отношении. Вы часто удручены своим ребенком, но вы ничего не можете поделать. И когда он сам начинает понимать, что хорошо, а что плохо, зачастую бывает слишком поздно; зло свершилось.
Направлять детей в том, что касается секса, – это очень деликатная вещь, потому что каждый частный случай требует различного подхода: глубокого знания психологии ребенка. Чем меньше знаешь, тем больше подвергаешься риску. Объяснение или запрещение чего-то ведет к тому, что эта мысль оседает у него в голове, возбуждает любопытство и подталкивает к запретному плоду.
Сексуальный центр играет очень большую роль в нашей жизни. Семьдесят пять процентов наших мыслей проистекают из этого центра и влияют на все остальное.
Только народы Центральной Азии в этом отношении без аномалии. Там сексуальное образование входит в религиозные обряды и результаты великолепны.
Вопрос: До каких пор ребенком можно управлять?
Ответ: Вообще, воспитание ребенка следует основывать на том принципе, что все должно исходить из собственного желания. Ничего не должно быть дано ему в совершенно готовой форме. Ему можно только предложить идею, вместо того чтоб направлять его, или даже издали косвенно им управлять, подводя его, начиная с другой вещи, к желаемой точке. Я никогда прямо не обучаю, иначе мои ученики ничему бы не научились. Если я хочу, чтобы один из моих учеников изменился, я начинаю издалека или обращаюсь к другому, и таким способом он учится.
Это должно происходить таким же образом, потому что то, что прямо сказано ребенку, он принимает механически, и позже это у него проявляется также механически.
Механические проявления и то, которое приобретено индивидуальностью, различны; их свойства различны. Первые создаются, а вторые творят. Первые не являются творением, они только творение через человека, а не самого человека. Это толкуется, между прочим, искусством, у которого нет ничего подлинного. В творении искусства такого рода можно видеть, откуда происходит каждый отдельный поступок.
Лё Приёрэ, 29 января 1923 г.
Я понял в результате многих бесед, что создается ложная идея, которая касается одного из центров. И эта ложная идея становится источником многих трудностей.
Речь идет о мыслительном центре и его связях с нашим формирующим аппаратом. Все импульсы, идущие от центров, передаются в формирующий аппарат, и все восприятия центров также выявляются через формирующий аппарат. И он не является каким-то центром, он является аппаратом. Он связан со всеми центрами. Центры, в свою очередь, связаны друг с другом, путем особого соединения. Возможность коммуникации центров определяется некоторой степенью субъективности и уровнем силы ассоциации. Если мы возьмем серию вибраций, распределенных от десяти до десяти тысяч, то эта серия будет содержать многочисленные градации – сами включающие различные подразделы и определяющие силу ассоциаций, которой обладает каждый центр.
Только ассоциации, возникающие в одном центре, с определенной силой вызывают соответствующие ассоциации в другом центре; и только тогда дается импульс соответствующим связям в этом другом центре.
В формирующем аппарате связи с центрами являются более чувствительными, так как к нему идут все ассоциации.
Любой местный импульс, всякая ассоциация, возникающая в центрах, вызывает ассоциации в формирующем аппарате.
Что касается связи между центрами, то их чувствительность определяется некоторым уровнем субъективности. И только в случае, если импульс достаточно силен, соответствующее колесико может быть пущено в ход в другом центре. Это может произойти только под очень сильным импульсом особой скорости, темп которого вам уже задан.
Рычаги функционирования центров одни и те же. Каждый из рычагов содержит большое количество малых рычагов, предусмотренных для отдельных видов работы. Таким образом, все центры имеют одинаковую структуру, но содержание их различно. Четыре центра состоят из одушевленной материи, а материя формирующего аппарата неодушевленна. Формирующий аппарат представляет собой просто машину, подобную пишущей машинке, которая передает каждый удар юта-виши.
Проиллюстрируем это с помощью аналогии. Представьте себе формирующий аппарат в виде бюро, где сидит секретарь-машинистка. Каждый приходящий документ поступает к ней, каждый посетитель обращается к ней. Она всем отвечает. Ответы, которые она дает, характеризуются фактом, что она сама является только служащей и ничем не ведает. Но она получила инструкции, у нее на полках книги, документы и словари. И если она обладает необходимыми элементами для того, чтобы найти соответствующие сведения, она отвечает согласно им; и если она их не имеет, то она не отвечает.
В то же время заводом руководят четыре компаньона, находящиеся в четырех различных офисах. Эти компаньоны соединяются с внешним миром через секретаршу. У них есть телефонная связь. Если один из них звонит другому, чтобы передать какую-то информацию, то секретарша должна соединить их. Но у каждого из этих четырех директоров есть различный код. Допустим, что один из них адресует другому послание, которое должно быть передано с точностью. Полагая, что это послание закодировано, она не может передать его таким, каким оно есть, так как код связан с произвольным соглашением. У нее в бюро находятся различные клише, бланки, карточки, которые накапливаются в течение ряда лет. В зависимости от личности, с которой она находится в контакте, секретарша консультируется со справочным пособием, раскодирует послание и передает его.
Если директора пожелают беседовать напрямую, то между ними нет средства коммуникации. Они связаны по телефону, но этот телефон функционирует только в хорошее время, в условиях тишины и спокойствия, что происходит редко. Так как этих условий зачастую нет, их связь осуществляется при помощи телефонного коммутатора, то есть через бюро секретарши. Но у каждого из них есть свой собственный код, и опять же секретарша должна раскодировать и вновь закодировать их. Такое раскодирование зависит от служащей, у которой нет никакого интереса в этом деле, и она никоим образом не проявляет озабоченности. Как только заканчивается рабочий день, она уходит домой. Ее раскодирование зависит от уровня образования, который она получила. А этот уровень у секретарш неодинаковый. Одна может быть глупышкой, а другая действительно деловой женщиной. И в самом деле, существует устоявшаяся рутина в бюро, и секретарша привыкает к этому. Если ей нужен какой-то код, она выбирает клише и использует то, которое наиболее подходит и всегда под рукой.
Таково современное бюро, где работа секретарши в значительной степени облегчена. Она редко пользуется пишущей машинкой, так как в ее распоряжении имеются механические или полумеханические приспособления. Например, для каждого запроса сведений существуют готовые фишки, которые могут быть немедленно использованы.
В данном случае, разумеется, нужно учитывать характерный тип почти всех секретарш. В основном это девушки с романтическими склонностями, проводящие свое время за чтением романов или занятые личной корреспонденцией. Секретарша обычно кокетлива. Она часто смотрит в зеркало, пудрится, занимается своими делами, так как начальство часто отсутствует. Нередко случается, что она нечетко воспринимает то, что ей сказано, и по рассеянности нажимает не на ту кнопку, которая выдает одно клише вместо другого. Ну и что из этого? Ведь начальство отсутствует!
Директора, которые пользуются посредником для вступления в контакт друг с другом, делают то же самое, когда нужно войти в связь с посторонними людьми. Все, что входит и выходит, должно быть раскодировано и вновь закодировано. Именно секретарша раскодирует все коммуникации между директорами и вновь их кодирует, чтобы направить их адресату. То же самое происходит по поступающей корреспонденции: если она предназначается одному из директоров, секретарша должна ему ее передать в соответствии с установленным кодом. Но она часто допускает ошибки, она передает то, что было неправильно закодировано и тот, кто это принимает, ничего не понимает. Такова приблизительно картина вещей, существующая в нас.
Бюро – это наш формирующий аппарат, а секретарша – это наше воспитание, со своими автоматическими концепциями, местными клише, теориями и мнениями, которые были у нас сформированы. Эта девушка не имеет ничего общего с центрами и также ничего с формирующим аппаратом. Но она там работает, и я вам объяснил, что она собой представляет. Воспитание не имеет ничего общего с центрами. Ребенка воспитывают следующим образом: «Если кто-то жмет тебе руку, ты должен вести себя таким же образом». Все это происходит чисто механически. «Если делают то-то, нужно это делать так-то». И раз установившись, вещи не изменяются. Взрослые ничем не отличаются. Если кто-то наступает на мозоль, они реагируют всегда одинаково. Взрослые как дети, а дети как взрослые: все они реагируют. Машина функционирует и будет функционировать так же через тысячу лет.
Со временем на полках бюро накапливаются многочисленные карточки. Чем дольше живет человек, тем больше набирается карточек. Все одинаковые карточки размещаются в одном и том же книжном шкафу, и когда наступает необходимость в получении сведений, секретарша ищет необходимую карточку. Для этого она должна вытащить их из шкафа, просмотреть их и разбирать до тех пор, пока не будет найдена соответствующая карточка. Все зависит от умения секретарши содержать картотеку в порядке. Одним секретаршам присуща методичность, у других она отсутствует, некоторые секретарши любят порядок, у других этого нет, одни будут складывать заявку на сведения в положенное место, другие же поступят иначе. Одни находят карточку мгновенно, другие же будут тратить на это много времени и могут тут же внести беспорядок. Наши мнимые мысли не являются ничем другим, как этими готовыми формулярами, извлеченными из шкафа, то, что мы называем мыслями, не является таковыми. У нас нет мыслей: мы имеем различные ярлыки – недомолвки, краткости, осведомленности – но ничего более, чем ярлыки. Эти ярлыки перемещаются с места на место. Заявки, идущие извне, – это то, что мы получаем в виде оттисков. Заявки идут не только извне, но и из различных внутренних источников. Все должно быть перекодировано.
Этим хаосом является все то, что мы называем нашими мыслями и нашими ассоциациями. В то же время человек реально мыслит. Каждый центр мыслит. И когда эти мысли существуют и проникают в формирующий аппарат, и проникают только в форме импульсов и затем воссоздаются, но это воссоздание является механическим. И это происходит в лучшем случае, так как в общем в некоторых центрах нет никакого средства войти в связь с формирующим аппаратом. Из-за ошибочных связей информация не передается, или же она передается в искаженном виде. Но это не является доказательством отсутствия мысли. Во всех центрах продолжается работа, существуют мысли и ассоциации, но эти ассоциации не достигают формирующего аппарата и, следовательно, ничем не проявляются. Мысли не могут также идти в обратном направлении, то есть не могут возвратиться от формирующего аппарата к центрам и, как следствие, не могут достигнуть центров, начиная извне. У каждого из нас есть центры: различие следует только из количества материала, которым они располагают. У одного человека его больше, у другого меньше; все им обладают, и только изменяется количество. Но у всех центры одинаковые.