Да и Флитвик не поймет. Снейп уже просил урезонить мелкого поганца, но тут коса нашла на камень. Флитвик ответил, что дети на Равенкло всегда тянутся к знаниям, так что ничего удивительного в вопросах нет. А учителя для того и существуют, чтобы учить. Нет?
Крыть было нечем, а на вопросы отвечать не хотелось.
Оставалось только прятаться. По крайней мере – во внеурочное время.
Вот ведь... Поттер!
Особенно Снейп опасался Рождества. Ехать Генри было не к кому, он оставался в школе, а стало быть... бррр!
Он же у зельеварни окопается!
И директору не пожалуешься – если тот навесит на Снейпа персональное обучение, останется только повеситься.
Снейп угадал с абсолютной точностью. Генри оставался в школе. Поехать домой ему хотелось, но к Лиз. Только вот...
Химики паранойей не страдают, они ей наслаждаются. А потому Лиз и Генри совместно решили, что не стоит привлекать к ней внимания. На летних каникулах – другой вопрос, два месяца подряд за ребенком никто следить не станет. А на зимних...
Так что Генри оставался в Хогвартсе. Еще в школе оставался Рон Уизли – его родители собирались в Румынию. А вот Драко ехал домой. Он попытался пригласить с собой Генри, но тот покачал головой.
Нет уж.
Рождество – это семейный праздник, а Малфои... это не его семья, этим все сказано.
У него вообще нет семьи, кроме Лиз.
Увы...
Рождественская ночь ознаменовалась для Генри беседой с Лиз. Учительница купила ему классную книгу по органической химии и обещала отдать летом. Других подарков Генри не ждал, но жизнь преподнесла свои сюрпризы.
У кровати обнаружились несколько свертков.
Один – от Малфоя. Там лежала книжка по истории магического мира и этикету. Генри кивнул – и отложил ее в сторону. Почитаем.
Второй – от Рона Уизли. В нем обнаружился жутковатый свитер буро-синего цвета с вышитой на груди буквой «Г». Генри решил, что надо будет его прожечь чем-нибудь в лаборатории. Ей-ей, иногда даже Дадлины обноски смотрелись симпатичнее, чем этот бесформенный ужас с длиннющими рукавами.
Третий сверток мальчик вскрывал даже с опаской – надеясь, что к свитеру ему не пришлют вязаные носки и шапку?
Но там обнаружился плащ. И записка.
“Твой отец оставил этот предмет в моём распоряжении незадолго до своей смерти. Пришла пора вернуть его тебе. Постарайся использовать его разумно.
Счастливого Рождества.”
Мантия была длинной и мягкой, серебристого цвета, она укрыла мальчика с головы до ног – и могла бы укрыть еще троих мальчишек его размера.
Генри накинул ее – и подошел к зеркалу.
И – замер.
Та его часть, которая была укрыта мантией, в зеркале не отражалась.
Мантия – невидимка?
Класс!
С другой стороны...
А кому его отец мог оставить эту мантию? И почему ее вернули только сейчас? И... нет ли на ней какого-нибудь подарка? Скажем, пять раз наденешь – на шестой лишаями покроешься?
Генри решительно свернул все подарки, положил книгу на стол рядом с кроватью, а все остальное убрал подальше.
Потом разберемся. Или попросим кого-нибудь разобрать на составляющие.
О!
Профессор Флитвик!
Профессор внимательно осмотрел мантию, повертел, потрогал и чуть ли не пощупал на зуб.
– Да, Генри, это мантия-невидимка. Вещь старая, очень старая. Говоришь, она принадлежала твоему отцу? – Так мне написали. – Я не слышал об этом. Возможно... – Или мне лгут – или об этом артефакте было принято молчать? – Молодец. Логическое мышление у тебя хорошо развито. – Стараюсь, – чуть смущенно потупился Генри. – Старайся и дальше. А мантия... мой тебе совет – не пользуйся ей пока. – А... – Сейф в Гринготсе и не такое сохранит. До твоего взросления.
Генри кивнул.
– А мы можем....? – Разумеется. Даже сегодня. Я спрошу разрешения у директора и после обеда мы отправимся в Гринготс.
Гоблины встретили Генри почти как родного. Улыбками и поклонами.
Генри раскланялся в ответ – и получил доступ к своему хранилищу. Там в его карманы перекочевало немного монет, а мантия уютно улеглась на полке.
Пусть полежит здесь.
Генри опять сопровождал Крюкохват, который и вежливо поинтересовался, не знает ли мистер Поттер чего-то еще такого же интересного, как боевые отравляющие вещества?
Генри не знал. Но обещал спросить у Лиз. На летних каникулах.
Ужин был роскошным, но преподаватели, конечно...
Что такое алкоголь и к чему он приводит, Генри отлично знал. И видя полупьяных преподавателей...
Уважение к ним сохранить было сложно, а ведь еще учиться...
Он быстро поел и вылез из-за стола.
К сожалению, лестницы умудрились перестроиться, пока он пытался перейти в своем направлении. И в итоге он оказался перед каким-то запыленным коридором.
Исследовать?
А почему бы нет?
Любопытство тянуло мальчика вперед. Учителя заняты, почему бы и не полазить по коридору, пока лестницы не перестроятся обратно?
Генри толкнул первую дверь.
Судя по всему, это был заброшенный учебный кабинет. Парты и стулья сгрудились бесформенными тенями в углу, корзинка для бумаг была перевёрнута — но у противоположной стены стояло нечто, что стоять здесь было не должно, как будто кто-то принёс его сюда, чтобы убрать с глаз подальше.
К стене было прислонено великолепное зеркало, до самого потолка, в изысканной золотой раме, стоящей на подставке в виде двух когтистых лап. Поверху рамы шла резная надпись: «Еиналеж еонт еваза ейнеж арт оен ши диву».
Генри подошёл к зеркалу ради любопытства. Он встал перед ним, и…
Чтобы не закричать, ему пришлось зажать себе рот руками. Он быстро обернулся. Сердце у него стучало сильно и резко — потому что в зеркале он увидел не только себя самого, но и ещё целую толпу народа, стоявшую у него за спиной.
Однако комната была пуста. Тяжело дыша, он медленно повернулся обратно к зеркалу.
Его отражение было тут как тут — бледное и испуганное, а за ним в зеркале было ещё по меньшей мере с десяток человек. Генри осторожно посмотрел через плечо — нет, никого. А может быть, они все тоже были невидимыми? Вдруг он набрёл на комнату, в которой было полно невидимок, а зеркало было с секретом — оно умело отражать даже то, что невидимо?
Он опять взглянул в зеркало. Женщина, стоящая в зеркале прямо за его отражением, улыбалась и махала ему рукой. Он протянул руку назад — за ним был лишь воздух. Если бы она и в самом деле стояла за его спиной, он почувствовал бы её, их отражения почти соприкасались — но рука его ни на что не наткнулась. И она, и все остальные существовали только в зеркале.
Она была очень красива. У неё были густые медно-рыжие волосы, а глаза — «Глаза прямо как у меня», подумал Генри, придвигаясь поближе к стеклу. Ярко-зелёные — и совершенно такой же формы. Потом он заметил, что она плачет; она улыбалась, и одновременно плакала. Рядом с ней, обнимая её за плечи, стоял высокий, худой, черноволосый мужчина. Он был не причёсан и носил очки. Волосы его топорщились хохолком на затылке — в точности как у Генри.
Генри подошёл так близко к зеркалу, что почти касался носом своего отражения.
— Мама? — прошептал он. — Папа?
Но откуда они там!?
Генри резко отскочил от зеркала.
Волшебный мир, говорите?!
А если это проход в мир мертвых? И они сейчас утащат туда Генри?
Не хотелось бы. У него еще дома дела...
Что вообще это за зеркало? Что там написано сверху?!! Инструкция?
Генри всмотрелся.
Ну так! Его евреи что ли делали?
Способ записи точно был еврейский – то есть справа налево.
Я показываю не лицо, но самое заветное твое желание.
А самое заветное...
Генри сосредоточился. А если так?
На этот раз он стоял на сцене и перед ним была толпа народа. А ему вручали нобелевскую премию по химии.
Отлично!
А теперь?
Теперь за его спиной была мегашикарная лаборатория. О такой они с Лиз могли только мечтать. Термостаты, потенциостаты, вытяжной шкаф из хромированной стали, который стоил дороже чугунного моста... мечта!
Интересное зеркальце...
Генри прищурился.
Из чего состоит зеркало?
Задняя стенка, амальгама, стекло...
А это зеркало?
Генри дал себе слово обязательно сюда вернуться. И лучше вместе с Роном.
Рон полностью оправдал его ожидания. Он видел в зеркале себя – ловцом в квиддиче, старостой факультета, еще какой-то знаменитостью... скучно. Как Генри и думал – умственная деятельность была ему не свойственна.
А вот на третью ночь...
Генри как раз удобно расположился за зеркалом. Отвертка, гвоздодер (спасибо трансфигурации), табуретка...
– Гарри?!
Профессора принесло в самый неудачный момент. Как раз когда Гарри отвинтил заднюю крышку зеркала.
– Что ты делаешь?!
В голосе Дамблдора был та-акой священный ужас!
– Добрый вечер, сэр. Интересуюсь, сэр. – ЧЕМ!? – Составом зеркала, сэр. Чем его пропитали, что оно показывает всякие гадости? – Пропитали?! Э... Гарри... – Да, директор?
Генри счел за лучшее не нарываться, понимая, что наверное, зеркало разбирать не стоило? Или хотя бы не стоило попадаться?
– Не надо этого делать. – Или там микросхема? Это типа телевизора? – Микросхема? Мальчик мой, это волшебство! – Волшебная микросхема, директор? – Нет! – А что тогда?
Дамблдор откашлялся. Ситуация была явно нестандартная.
– Гарри... я распоряжусь, чтобы тебе выдали книгу по волшебным зеркалам, хорошо? – Да, директор. А можно... – Нет. Разбирать это зеркало ты не будешь. – А хотя бы кусочек амальгамы на анализ?! – Нет! – Ну дирееееектор! – Мистер Генри Поттер, прекратите ломать волшебный инвентарь и отправляйтесь к себе. – Да, сэр. Как прикажете, сэр.
Генри удрал так быстро, что Дамблдор только через пару минут спохватился, что мелкий паршивец останется безнаказанным.
Да, кажется, он начинал понимать Снейпа.
====== Глава 13 ======
Рождественские каникулы продолжались. Генри скучал – и предложение Рона выгулять крыс и прогуляться к Хагриду воспринял благосклонно. Посадил также скучающего Мика на плечо – и они вчетвером направились к хижине лесника.
Нельзя же все время учиться?
Хижина была не заперта. Рон толкнул дверь – и ввалился внутрь.
– Хагрид, привет! Посмотри, кого я к тебе привел! – Гарри! – обрадовался полувеликан. – Генри, ладно?
Хагрид захлопал глазами.
– Генри? А почему? – Да достала меня эта тупая слава, – огрызнулся Генри. – В какой газете ни ткнись – Гарри Поттер, Гарри Поттер! Пусть в меня хоть первые пять минут пальцами не тыкают.
Хагрид помотал головой.
– Э... как скажешь, Гар... Генри. – Кто вообще выдумал эти статьи? – Не знаю, Гар... Генри. Эти репортеры...
Генри пожал плечами. В магловском мире вообще-то репортеров кормили сенсации. А статьи о его жизни больше напоминали заказуху. Но кому это понадобится?
Мик соскочил с его плеча и направился исследовать хижину. Паршивец не высовывался из кармана Рона.
Сам Рон сидел за столом и пытался откусить сандвич с мясом горностая. Генри предусмотрительно отказался – и задумался. Может, у Рона просто глисты? Жрет все подряд, вот и завелись? И получается замкнутый круг?
Не стоит ли в таком случае помочь знакомому и избавить его от этих тварей?
Кажется, Лиз подсунула ему порцию глистогонного? Или...
– Вау! Правда?
Рон расплескал чай на газету, подстеленную вместо скатерти, и невольно посмотрел на статью.
– Хагрид, а это правда, что Гринготс пытались ограбить? – Правда, – не задумался лесник. – Только это не удалось!
Генри усмехнулся. Еще бы это удалось, гоблины товарищи серьезные.
– Интересно, что они хотели украсть?
Рон был в своем репертуаре.
– Наверняка это была вещь Дамблдора!
Генри фыркнул.
– Ну да. Больше там красть-то нечего! Вор позарился на что? На пару директорских носков? – Нет, Генри! Это очень важная вещь! Ее директору доверил на хранение сам Николас Фламель! – Фламель? И кто это такой? – Ой! Никто! И забудьте об этом!
Генри пожал плечами.
– Уже забыл. Мик, ты где?
Крыс как раз путешествовал по каминной полке, откуда его и сдернул Генри.
– Упс... а это – что?
В камине лежало что-то большое, черное и круглое.
– Яйцо дракона!? – восхищенно выдал Рон.
Хагрид побагровел.
– Ребята... это... – Настоящего дракона? – уточнил Генри.
— Где ты его взял, Хагрид? — воскликнул Рон, наклоняясь к огню, чтобы рассмотреть яйцо поближе. — Оно, должно быть, стоило тебе целое состояние.
— Выиграл, — сказал Хагрид. — Вчера вечером. Спустился в деревню пропустить пару стаканчиков и сыграл в карты с каким-то чужаком. Честно говоря, он, похоже, даже был рад избавиться от него.
— Но что ты будешь с ним делать, когда он вылупится? — поинтересовался Генри.
— Ну, я тут почитал кой-чего, — сказал Хагрид, вытаскивая из стопки большой фолиант. — Взял в библиотеке… «Разведение драконов для удовольствия и прибыли»… немного устарела, конечно, но самое главное — есть. Нужно держать яйцо на огне, потому что мамаша ихняя дышит на них, понимаешь, а когда он вылупится, то каждый полчаса нужно давать ему ковшик бренди пополам с цыплячьей кровью. А ещё тут есть… как распознавать разные яйца… вот… и получается, что это Норвежский Гребнеспин. Редкая порода, понимаешь.
Он явно был очень доволен собой. Генри огляделся вокруг.
– Хагрид, а он огнедышащий? – Да.
— А ничего, что ты живешь в деревянном доме?
– Ничего, все будет в порядке...
Ребята уходили задумчивыми. И если Генри думал о драконе, то Рону это вообще было несвойственно. Интересно, можно ли держать драконов в Хогвартсе? И в каком качестве? И не лучше ли летать на драконе, чем на метле? И...
Мысли прервал Рон.
– Генри, слушай, я думаю, что после кражи Дамблдор забрал ту вещь из банка! Точно! – Зачем? – То есть как!? Чтобы спрятать ее здесь, в Хогвартсе! – Он что – дурак? – Генри только фыркнул. – Значит, ценную вещь надо забрать из банка, где есть сигнализация, есть охрана и где один раз уже спугнули вора – и оттащить в Хогвартс, где шляется куча учеников, бегают тролли, а порядка тут... Знаешь, у маглов на помойке его побольше будет. – Сам ты... на помойке! – обиделся Рон. – Да, я тоже тут, – согласился Генри. – А если Дамблдор так и поступил, то его пора лечить от сенильной деменции. – Сен... ции... чего?! – Старческого слабоумия. – А я все-таки думаю... – Лучше не думай. Так голова будет целее.
Рон засопел и оставил эту тему.
Генри погладил крыса и решил на всякий случай узнать, кто такой Фламель. Хотя... ну тупая же история, нет?
Значит, у кого-то есть что-то ценное? Хорошо. Вместо того, чтобы сидеть на этой ценности, он доверяет ее Дамблдору. А директор тащит ценность в банк. А что, самому хозяину туда дойти не судьба была? Нет?
Потом третий идиот (видимо, магия плохо влияет на мозг) пытается эту ценность стащить из банка. Хотя чего уж проще – шантаж, заложники – и хозяин тебе ее на блюдце вынесет. После чего Дамблдор эту необъявленную ценность прячет в Хогвартсе!
Афигеть! Иначе и не скажешь!
И кого тут держат за идиота?
Как ни обидно, но наверное – его.
Лиз полностью разделяла мнение Генри. И добавила, что вообще-то сентябрьскую газету на столе держать надо было на три месяца раньше. То есть имеет место еще и провокация.
В чем Генри и не сомневался. Только непонятно кто и на что его провоцирует.
Но про Фламеля он на всякий случай спросил.
У Снейпа. А что? Хуже-то не будет...
Зельевара, конечно, перекосило, словно от лимона.
– Вас это не касается, Поттер. – Да я и не спорю. Мне просто любопытно, кто это? – Алхимик. – Алхимик? То есть прадедушка химии? Сэр, а у него есть какие-нибудь научные труды? – В нашей библиотеке их нет. – А можно их заказать? Или как-то... – Поттер, это не входит в программу школы. – А дополнительные занятия?