Ничего геройского и сказочного в том, что два молодых родителя-идиота погибли от руки злого и страшного мага нет, как и в том, что этот самый маг развеялся. А решил он так после того, как к нему с предложением дружбы подкатил один белобрысый глист. Холёный до невозможности, высокомерия и амбиций выше крыши, но Гарри решил не рубить с плеча и дал парню шанс. Так, в разговоре, он и задал интересовавший его вопрос, есть ли какая-то магия, которая защитила бы совсем маленького мага, коли с ним беда и взрослых рядом нет. И глист, гордо раздувшись, выдал, что, конечно, есть. Родовые чары и вообще — нападать на маленького мага нельзя, дети магов — это неприкосновенность, за причинение вреда младенцу легко огрести родовое проклятье или, того хуже, отбыть за грань.
Этой информации оказалось достаточно, и уже на следующий день Гарри нашёл на полке с книгами по законам магического мира ответ на мучающий всю магическую Британию вопрос. Оказалось, что этот их тёмный лорд нарушил незыблемый закон магии, за что и поплатился. Он напал на последнего в роду, совершенно беззащитного ребёнка. В сборнике магических законов чётко указывалось, что делать такое – это верная смерть, ибо магия рода будет защищать ребёнка. И словно этого недостаточно, оказалось, что сходный результат был бы и не будь он Поттером. Ибо частным случаем к этому закону указывалось, что даже маглорождённого ребёнка-мага трогать чревато, ибо магия вообще против детоубийства, и это клеймо на всю жизнь, данное деяние по тяжести сравнимо с убийством единорога, а в сноске описывался случай, как заживо сгорел отряд инквизиторов во время охоты на ведьм, и обстоятельства были сходными — мать малыша убили по обвинению в колдовстве и решили расправиться с ведьмовским отродьем. В итоге, дом сгорел дотла, вся деревня слышала предсмертные вопли, а на пепелище нашли невредимого младенца.
Вот если бы Тёмный Лорд просто оглушил родителей, затем убил бы его, после чего уже их, то тогда он обошёлся бы малой кровью и уж точно был бы жив, но нет и вот итог — Гарри жив и на пустом месте объявлен героем, а недолорд помер. И самое странное, что люди этого не понимают; он, первокурсник, за сутки раскопал всё то, что они не смогли найти и за десять лет, что ясно указывает на то, что никто и не искал. Как только Гарри понял, что никакой он ни разу не герой магического мира, как все говорят, и нет ничего чудесного, то сразу успокоился, и жизнь продолжилась своим чередом.
Так незаметно подкралась пятница и расписание возвестило о том, что сегодня у них первый урок зельеварения. Но куда более интересным было то, что бомж, который хранитель ключей, не успокоился, и почтовая сова принесла от него послание. Он, видите ли, узнал, что у Гарри после обеда уроков нет и приглашал в гости. Сказать, что Гарри был в шоке, значило ничего не сказать. «Да что с ним не так?» — мысленно вопросил мальчик и, достав ручку, лаконично и чётко ответил, что чай с незнакомыми бомжами не пьёт.
В подземельях было ощутимо прохладно и сокурсники ёжились и переминались, что непонятно почему вызывало у ребят из Слизерина смешки и колкие замечания типа «что, львята, замёрзли бедолаги» и так далее. Рыжий недоумок, как теперь мысленно называл Рональда Гарри, взъярился и попытался встать за честь факультета, оная честь в его понимании была унижена и требовала отмщения. Итогом стали минус десять баллов и отработка у завхоза. Сам же Гарри старался держаться подальше от центра событий, именно так и вышло, что он сел за одну парту с пухлым и немного неуклюжим, но спокойным Невиллом Лонгботомом.
Занятие привычно началось с переклички, но если раньше, доходя до фамилии Поттер, преподаватели лишь запинались и продолжали, то профессор Снейп почему-то решил обратить на его, Гарри, персону особое внимание:
— О, да, – негромко произнёс он. – Гарри Поттер. Наша новая знаменитость, – и только после этого продолжил, но Гарри, уже привыкший к неадекватной реакции большинства магов, пропустил восклицание преподавателя мимо ушей. Затем пошло вводное пояснение, ни с того, ни с сего прерванное выкриком его, Гарри, фамилии.
— Что получится, если я смешаю измельчённый корень асфоделя с настойкой полыни? – Гарри спокойно поднялся и стойко, как предписано уставом, выдержал колючий взгляд преподавателя. Нечто подобное практиковалось и в академии: преподаватель или офицер-воспитатель мог ни с того, ни с сего поднять по стойке смирно и потребовать ответа на какой-либо вопрос. Это была своего рода проверка, и если кадет не растерялся и дал хоть какой-то ответ, неважно, насколько верный, то тест пройден, главное не блеять и говорить чётко и внятно.
— Сонное зелье, сэр, – отчеканил Гарри первое, что всплыло в голове.
— Интересно, если я попрошу вас принести мне безоаровый камень, где вы будете его искать? – Гарри и бровью не повёл. «Точно стресс-тест».
— В желудке козы, сэр.
— Хорошо, Поттер, а в чем разница между волчьей отравой и клобуком монаха?
— Её не существует, сэр.
— Поясните?
— Это одно и тоже растение, сэр, – спокойно ответил Гарри, мысленно хваля себя за то, что прочитал учебник. Листая страницы именно книги о зельях, Гарри понял, что она самая интересная. В академии их учили различать травы, ибо никогда не знаешь, что пригодится, но тут было столько всего и так интересно написано, что учебник ушёл запоем.
— Садитесь, мистер Поттер, – процедил профессор, и Гарри понял, что тот рассчитывал на совершенно иной результат и оказался прав, ибо следующим Снейп поднял Рона Уизли и факультет лишился ещё двадцати баллов. Затем была варка их первого в жизни зелья и Гарри, так как изначально сидел с Невиллом, оказался с ним в паре.
— Ты так уверенно отвечал, – тихо прошептал сосед и Гарри также тихо ответил.
— Это была проверка на стрессоустойчивость, в ней главное не дать себя запугать.
— Ясно, – кивнул Невилл и уткнулся в рецепт. Спустя час и несколько одёргиваний, при которых Гарри тыкал товарища в книгу, их зелье было готово и соответствовало описанию из учебника, а вот зелье Уизли было похоже на дёготь, хотя должно было быть жёлтым. Факультет лишился ещё двадцати баллов, и Гарри понял, что профессор зельеварения напросте не является профессиональным педагогом. Ибо выделение фаворитов, а иначе воспринимать призыв профессора оценить искусство, с которым тот самый глист, что разъяснил про магию и набивался в друзья Гарри, варит слизняков, он не мог, и преднамеренное унижение слабых говорит отнюдь не об уровне учеников, но о качестве преподавания и если предварительный диагноз верен, то учиться зельям придётся самостоятельно.
«Неприятно, но не критично», – постановил Гарри, покидая подземелья.
После обеда Гарри направился в облюбованный класс и уже у двери понял, что за ним всю дорогу тащился Лонгботтом. Пожав плечами, мальчик открыл дверь и, не став её плотно закрывать, скинул форменную мантию и рюкзак на ближайшую парту. Именно этот момент Лонгботтом выбрал, чтобы зайти, он даже предварительно постучался, чем заработал пару очков.
— Гарри, можно тебя кое о чём спросить?
— Спрашивай, если это в моих силах, то отвечу, — пожал плечами Поттер и запрыгнул на парту, устраиваясь поудобнее – что-то ему подсказывало, что одним вопросом всё не закончится. И Гарри оказался прав — Невилл начал с того, что спросил про его утренние прогулки, а закончил вопросом, зачем Гарри пошёл в этот пустой класс.
За прошедшую неделю Гарри уже понял, что Невилл – хороший воспитанный мальчик, которого просто задавили авторитетом, ибо он жутко боится бабушки, которая вечно сравнивает его, Невилла, с его отцом, и эти сравнения явно не в пользу Невилла, что ни разу не прибавляет мальчишке уверенности в себе. Приняв всё это во внимание, Гарри решил отвечать крайне обстоятельно и развёрнуто. Так и получилось, что проболтали они целый час, а затем Гарри отрабатывал строевую, а Невилл заворожённо, словно на чудо света, на всё это смотрел. Итог разговора оказался крайне неожиданным, ибо, поднявшись в субботу на пробежку, Гарри с удивлением обнаружил переминающегося с ноги на ногу Невилла, который попросил взять его с собой. Отказываться Гарри не стал, так на пробежках их стало двое.
Сначала Невилл умирал, ибо неподготовленный к нагрузкам организм протестовал, но вот чего Лонгботтому было не занимать, так это упорства, так что постепенно он втянулся в ритм и ни разу не жаловался. А спустя ещё неделю приятельские пробежки как-то сами собой переросли в зарождающуюся дружбу. В остальном же учёба была почти однообразной, и вся следующая неделя прошла под знаком “зубрилка Грейнджер зарабатывает десять баллов, с Рона Уизли снимают двадцать”. Апофеоз настал утром воскресенья. Так как в отличие от остальных, Гарри, а с ним и Невилл, ложился спать ровно в девять вечера, то он не видел прихода Рона в спальню и как следствие разборки отложились до утра. А дело было в том, что этот неряха мало того, что разбросал свои пожитки по полу, так ещё и его грязные носки оказались в непосредственной близости от кровати Гарри и, вставая, Гарри на них наступил и, как будто этого было мало, они были изгвазданы в чём-то липком. В общем, Гарри не оценил и ради разборок даже отложил пробежку, о чём, лаконично кивнув на устроенный Уизли срач, уведомил Невилла и предложил выбор, присутствовать или нет при общении с зарвавшимся залётным. Невилл предпочёл остаться и вслед за Гарри устроился на кровати с учебником по зельям.
Ждать пришлось три часа, но вот виновник срыва распорядка изволил продрать очи и, зевнув, подняться с кровати. Остальные соседи по комнате также уже встали и с интересом переглядывались, ибо пытались понять, почему Гарри так пристально смотрит на полог кровати Рона.
— Тебе чего? – не выдержав холодного взгляда, вопросил рыжий. Гарри лишь сдержанно кивнул на валяющиеся у его кровати носки рыжего.
— И чё? – не понял тот, а в следующую секунду его лицо встретилось с полом, а руку свело судорогой.
— Ещё раз устроишь подобный срач в спальне — я тебя по стене размажу.
— Э… Гарри, ты чего? – попытался вмешаться Дин Томас, но был остановлен Невиллом.
— Не видишь, что ли, дисциплине он его учит. Или ты считаешь что то, что наша спальня благодаря этому неряхе планомерно превращается в свинарник, это норма?
— Ладно, Невилл, я понял, только можно без мордобоя, а?
— Без мордобоя можно, – лаконично ответил держащий на болевом Рона Гарри. – А вот без объяснительной никак, ты же видишь, что он по-другому не понимает, – и ещё сильнее заломил руку, отчего Уизли взвыл не своим голосом.
— Уизли, ты меня понял? Ещё раз твои вещи будут где-то помимо твоей тумбочки и твоего же чемодана — я их нахер выкину в окно или того лучше, в камин, а тебя отделаю так, что живого места не останется. Учти, я не уличный боец, пять лет боевых единоборств это тебе не игрушки.
— Понял, я понял, – просипел Рон, но как только его отпустили бросился к двери с воплем «я всё братьям скажу».
— Ну вот, теперь мы знаем, что он ещё и ябеда, – констатировал неопровержимый факт Гарри. – Народ, кто считает, что я не прав? – Невилл промолчал, Томас неопределённо пожал плечами, а Финиган тихо пробубнил, что его мама тоже за безпорядок в комнате ругала.
— Вот и славно, – именно в этот момент в комнату ворвался староста и по совместительству старший брат Рона.
— Поттер, что ты о себе возомнил, немедленно к декану!
— Хорошо, – лаконично пожал печами Гарри и уже выходя обернулся. – Невилл, не пропускай зарядку, ты только втягиваться начал.
— Хорошо, – кивнул тот, и Гарри вышел вслед за Перси.
— Мистер Поттер, я от вас такого не ожидала. Как вы могли избить своего товарища? – ярилась МакГонагалл. – Что вы можете сказать в своё оправдание?
— Уважаемая профессор МакГонагалл, Вы, видимо, забыли, где я учился? Мне с шести лет прививали дисциплину и тот свинарник, в который планомерно трудами мистера Уизли превращается спальня мальчиков первого курса, для меня неприемлем. Если бы не заключённый без МОЕГО ведома и согласия нерасторжимый контракт, ноги бы моей в вашей школе не было, – холодно чеканя каждое слово заговорил Гарри.
— В этой школе совершенно неведомо такое понятие, как дисциплина, по крайней мере, на факультете Гриффиндор это именно так. Я бы многое отдал, чтобы повернуть время вспять и послать вас и весь ваш сумасшедший мир так далеко, что вам неведом такой адрес, и вернуться в родную академию, но, увы, мой магический опекун, что за десять лет не изволил обозначить своего существования, всё решил за меня, но это не значит, что вы можете принудить меня жить в хлеву. За прошедшие две недели я неоднократно просил мистера Уизли прекратить разбрасывать свои вещи по комнате. Он просьбам не внял и вот сегодня, поднявшись, я понял, что наступил во что-то влажное и липкое. Этим чем-то оказался один из носков мистера Уизли. Я спокойно ждал три часа, пока означенный мистер Уизли не соизволил проснуться, и вполне вежливо указал ему на устроенный им безпорядок. На моё замечание мистер Уизли ответил неадекватным поведением, тогда я взял его на болевой приём и, прижав к ковру, попросил его прекратить превращать нашу общую спальню в свинарник. Мою просьбу поддержали остальные, и, как только мистер Уизли при свидетелях сказал, что он всё понял, я его отпустил, не нанеся ему никаких повреждений. Стоило мистеру Уизли оказаться на свободе, как он бросился к двери с воплями «я все брату расскажу». Далее в спальню первого курса ворвался мистер Уизли, по совместительству являющийся старостой, и начал орать о том, что я избил его брата, после чего велел следовать в ваш кабинет. Если вы считаете, что я единственный, кто виновен в сложившейся ситуации, то это ваше право, как декана, назначить мне соответствующее произошедшему наказание.
МакГонагал нерешительно открыла рот, затем закрыла его и вновь открыла:
— И кто же, позвольте уточнить, виновен по вашей точке зрения, мистер Поттер?
— В первую очередь виноват староста, так как он не сумел, а точнее, судя по тому, как он поступал ранее, не захотел донести до своего брата простую истину, что он в спальне не один и, если дома его родители разрешают ему устраивать любой степени безпорядок, это совершенно не значит, что в школе с полным пансионным обеспечением дела обстоят точно так же. Вторым виновником является сам мистер Уизли. Так как планомерное превращение общей спальни в свинарник исключительно его рук дело и за остальными проживающими в данной комнате студентами, включая меня, подобных наклонностей не наблюдается. И третий виновник - это я, так как, отчаявшись найти слова, способные достичь ушей и сознания мистера Уизли, применил физические методы воспитания, что является недопустимым, и соответственно своему поступку я готов понести заслуженное, – мальчик сделал на последнем слове акцент, – наказание, мэм.
========== Глава третья «Протего, глок-17 и тролль» ==========
Уже размявшийся Невилл радостно замахал рукой, увидев направляющегося к озеру Гарри, и, как только они поравнялись, тут же поинтересовался, чем всё закончилось.
— Да ничего особенного, судя по всему, я поверг декана в шок. В итоге староста загремел на неделю отработок — вместе с братом будет мыть полы и приучаться к дисциплине, а про меня она вообще забыла и отпустила с миром.
— Ясно, – улыбнулся Невилл и, расстегнув ветровку, начал пробежку.
Со спортивным костюмом вообще вышло довольно весело. Бегать в лакированных ботинках было неудобно и если кроссовки Невиллу одолжил Гарри, то спортивную форму пришлось добывать, а точнее просить Дина Томаса, его мать была ведьмой, тогда как отец магглом, в итоге Дин согласился помочь.
Письмо с просьбой купить спортивный костюм улетело адресату, а через неделю в понедельник на стол перед Дином село аж три совы. Так Невилл обзавёлся удобным спортивным костюмом, двумя парами кроссовок и пятью простыми белыми футболками. К посылке прилагалось письмо, где мама Дина сообщала, что очень рада, что дети решили заняться спортом и, если будет что-то нужно, они могут смело писать ей.
Обновки Невилл оценил по достоинству и утроил усилия, да и как не утроить, коли он за две недели заметил значительные изменения. Тело перестало быть рыхлым, это придало уверенности в себе и вот тихоню Невилла, не способного и шагу ступить, чтобы не накосячить, будто подменили. Он стал увереннее в себе и, к своему удивлению, понял, что это напрямую влияет на его магию. Заклинания стали получаться лучше, и он даже начал получать на уроках баллы, чему был очень рад.