– Заткнись, идиот! – зыкнул Сохатый, разминая шею и руки. – Ты испортил все дело. Мы намеревались заманить их в ловушку, а потом перебить при помощи лучников. А ты явился со своим праведным гневом и почти сорвал всю операцию. Потерял много времени и людей. Я бы выпотрошил тебя, Грегори, но сначала мы спасем мою жену.
– Теперь ты заговорил как истинный вожак, – поднявшись и отряхнув грязь, вояка с покрасневшей щекой облизнулся. – Большинство подданных начали жаловаться на бездействие.
– Кто ими заправляет? – вмешался спешившийся Джером, уже приготовивший меч. – Что это за шайка?
– Та самая, с которой я хотел разобраться и просил помощи, но мне отказали. Ирония в самом чистом виде, – усмехнувшись, отставной солдат поправил шлем. – Были они под командованием Лжепророка или нет – не знаю.
Заранее оборвав все нелепые вопросы и бессмысленные обсуждения, Вильгельм тут же подал сигнал атаки. Бойцы незамедлительно последовали за юным командиром. Захватчики, не ожидавшие такой поспешности, принялись отступать. Испугавшись огромного всадника в рогатом шлеме, сопровождаемого меткими стрелами, еретики разбрелись по узурпированной территории. Разделившись на два отряда, роялисты стали преследовать врагов. Практически не прибегая к помощи оружия, Баратеон не останавливался, не раздумывал и не жалел о содеянном.
Излишняя самоуверенность, превратившаяся в кровавую одержимость, стоила ему падения с раненного мустанга. Получив стрелу в незащищенную голову, животное с громким сопением рухнуло на землю и перевернулось. Едва успев соскочить с туши, лорд откатился на небольшое расстояние, в результате чего оказался на линии огня. К нему одновременно ринулись обе противоборствующие стороны. Готовясь давать отпор десяткам противников, ветеран неожиданно почувствовал, как чья-то крепкая ладонь легла ему на плечо и потащила за собой.
– Вы не любите меня, а я спасаю вашу ценную шкуру, – голос Грегори раздался над самым ухом. – Оставайтесь тут и не высовывайтесь. – скрывшись за обломками дома, союзники слышали характерные звуки битвы. – Ночью мы подожгли их лагерь. Вот только это не помогло решить проблему. Подожди, там твой друг. Кажется, он ранен или мертв…? – сорвавшись с места, владыка Оленьих Рогов попытался встать, но был удержан ленником. – Не смейте! Это опасно. Я сам взгляну.
Осторожно выглянув из-за угла с намерением разузнать обстановку, Грегори как-то странно дернулся и внезапно повис на деревянной балке. Все тело обмякло, а голова неестественно повисла на груди. Схватив вассала за кафтан, юноша притянул его к себе. Железный наконечник, впившийся в глаз, представлял собой омерзительное зрелище. Он виноват. Он поклялся забыть о ненавистной войне. Но нарушил клятву. Это привело к смертям.
– Вильгельм! Помоги мне! Вильгельм! Вилл! – отчаянный вопль заглушился криком подсознания. Он вспоминал все пережитые ужасы кровавой бойни, закончившейся недавно, но длящейся слишком давно. – Пожалуйста! Помоги! Кто-нибудь! Помогите!
Баратеон не пошевелился. Пошатнувшись, он оперся спиной о балку и схватился за голову. Перед глазами мелькали неразборчивые картины прошлого: отец, мать… все те люди, что ушли в небытие. Погибшие братья, которых он не помнил. Даже как они выглядели. А потом – череда ненависти. К самому себе, к миру, к окружению. Роланд, отравляющий разум несчастного сироты на протяжении двадцати лет, вселяя в него одну лишь злобу. Вынашивая план мести Ланнистерам, мальчишка с каждым разом проигрывал все больше и больше битв.
В конце концов он сдался. Признал себя побежденным, совладал со своими пороками и внутренними монстрами. Знакомство с Никлаусом, коего он жаждал убить с самого начала, перевернуло всю жизнь. Отвращение исчезло, ненависть ушла. Понимание и смирение пришли ни их место. Впоследствии он нашел друзей, которым не плевать, встретил возлюбленную, вернул дом своих предков. Но ничего не бывает просто так. Взамен он похоронил множество товарищей, причинял вред близким, возвратился к прошлому. За все нужно платить.
– Безвольный урод, – раздавшийся из ниоткуда голос вывел застывшего Баратеона из транса. – Итак, ты все еще продолжаешь жалеть себя? И это невозможно исправить, не так ли? Для такого слабовольного идиота, каковым ты являешься, это сражение – единственный выход?
– Кай Аррен, – презрительно фыркнув, рыцарь вгляделся в черты погибшего друга. – Что ты здесь делаешь? Ты же мертв.
– Я пришел с Той Стороны, чтобы повидаться с тобой. Но ты не поймешь этого, ибо у тебя кишка тонка, – все та же привычная насмешливая полуулыбка, оголявшая зубы и являвшая едва заметные ямочки. Он почти не изменился. По крайней мере именно таким он запомнился перед смертью. Перед тем, как его голову раскололи на части. – Что же, я хотя бы не буду в одиночестве, раз ты надеешься подохнуть, и навестишь меня.
– Гори в Аду, если ты еще не там, – посоветовал Олень, при этом поднимаясь с балки и поворачиваясь в сторону окровавленного поля. Боевой молот и шлем находились в пределах досягаемости. Равно как и поваленный на землю Джером, отбивающийся и призывающий на помощь. – Кай… Ты пришел встретиться со мной? Ты пришел, дабы смутить меня. Но ты прав… Я – жалкий дурак, неспособный спасти свою семью. Я же и тебя спасти не сумел…
Прокрутив в голове долгий внутренний монолог, воин не планировал расходовать драгоценное время. Выбравшись из надежного укрытия, он, под удивленные крики толпы, ринулся к смертельному орудию. Быстрым движением подобрав упавший молот, Вильгельм поспешил на помощь верному соратнику. Острый шип мгновенно раздробил череп одному из безбожников. Шокированные враги отпрянули назад, не в силах противостоять такой мощной энергетике. Рассчитав силу последующего удара, Сохатый услышал до боли знакомый звук треснувших костей. Музыка.
– Повелитель, ты все-таки решил вмешаться и помочь мне? – выплюнув кровяной сгусток, Грандинсон облокотился на крепкое плечо. Где-то в области подмышки уже проступало алое пятно. – Какое благородство.
– Мне еще пригодится твой замок. Сонный Приют не может остаться без хозяина, – лошадиное ржание и характерный конский топот, разнесшийся по окрестностям, на мгновение прервал баталию. Появившийся из ниоткуда конский отряд внес смуту в ряды нечестивцев. – Коннингтоны. Вечно опаздывают.
Стяги с изображенными на них танцующими разномастными грифонами буквально разрезали затянувшиеся тучами небо. Все кончено. Падая в грязь, прося о пощаде и изнывая от зияющих ран и глубоких порезов, головорезы не пытались давать отпор. Многие стремительно ретировались, но были пойманы и казнены. Иные погибли от метких стрел, шипастых булав, острых клинков, и отправились к праотцам. Громкие приказы не сдаваться, не отступать и не пресмыкаться перед чертовыми баронами и разодетыми вельможами не возымели должного эффекта.
– Оставайся тут и не двигайся, – бережно опустив раненного сподвижника на камень и поручив заботам подоспевших лекарей, ветеран поднялся на ноги. Пошатнувшись, он сумел удержаться и не упасть. Призраки умерших все еще сопровождали его на каждом шагу. Братья, отец, мать… Все они мертвы. Кроме его самого. – Заткнись, Кай, ты меня не слушал.
Толпа лучников и ратников окружила одну-единственную хибарку на окраине поселения. Там скрывался так называемый вожак шайки. Он угрожал порезать жену правителя Юго-Востока, если ему не предоставят шанс выбраться живым. Никто не собирался идти с сомнительным подонком на переговоры, но рисковать жизнью леди Лилит также не хотелось. Расступившись перед молчаливым предводителем, солдаты заметно притихли и затаили дыхание. Выронив молот, Вильгельм без доли сомнения подошел к хижине и шагнул в пустоту.
– Вселенная упорно посылала тебе знак, но ты проигнорировал ее, – констатировал Баратеон, медленно приближаясь к застывшему противнику. В лучшем случае два прыжка отделяли их друг от друга. Но сейчас не время делать резких движений. Нужно задавить противника морально, заставить его раскаиваться, ползать на коленях, умолять о быстрой смерти. – Я знаю, почему ты похитил мою жену вместо того, чтобы бросить мне вызов. – лицо похитителя невозможно было разглядеть в полумраке. Но на нем отразился животный страх. – Потому что у тебя кишка тонка. – блеснувший в руке слегка изогнутый нож вошел в живот, издав неприятный звук, а затем описал замысловатый узор. Высунув окровавленное лезвие из брюшной полости, рыцарь отступил назад, дабы не испачкаться. Выпавшие наружу кишки повалились на сено, а сам виновник трагедии почувствовал, как рот наполнился кровью. – Черт возьми! Вот же она! Она была внутри тебя все это время. И она даже не тонкая, она толстая! Я еще никогда так не ошибался в этой гребаной жизни.
Яростно жестикулируя, Вильгельм перешел на душераздирающий крик. Продолжая топтаться по упавшим внутренностям, он постепенно терял связь с реальностью. Но на сей раз тонкая грань добра и зла не смогла разрушиться. Главная причина этого заключалась в покрасневших от усталости глазах сжавшейся в углу девушки. Упав на колени, Олень впервые ощутил прилив неимоверной энергии. Такого давно не было.
– Посмотри на меня, – Лилит коснулась щетинистого подбородка, вынуждая хозяина сероватых глаз полностью раскрыть их. – Мы живы. Оба. И мы выживем. Остальное не имеет значения.
– Значит, это и есть близость без прикосновений? – последнее, что успел спросить победитель, когда их прервала ликующая толпа. Их осторожно вывели на улицу. Как ни странно, но погода нормализовалась. Солнце вернулось обратно. Выйдя наружу, сын Бернарда наконец-то вздохнул полной грудью.
Ему помогли взобраться на нового коня и повели под уздцы в направлении крепости за чертой леса. Не обращая внимания на прикрытие носилки с трупами соратников, Вильгельм облокотился на лошадиную шею и прижался к ней. Тяжелевшие веки уже не воспринимали происходящее вокруг. Последнее, что он успел заметить – птица, очень похожая на сокола, сидела на ветке и наблюдала за процессией. – Кто бы мог подумать, что меня будет направлять сам Кай Аррен. Спасибо тебе, друг. Обрети покой в бездне. – потеряв сознание, мальчишка услышал явственный крик великого сокола. Сомнений больше не было.
========== Добро пожаловать в Рай ==========
Я все еще просыпаюсь, крича, весь в поту. Мои мечты навеки преисполнены явным ужасом, который я почувствовал, когда увидел монстра, поднимающегося из холодным темных глубин. Необъятная сила, излучающаяся от этого темного потустороннего мира, все еще резонирует во мне. Я оборачиваюсь и оглядываюсь, опасаясь теней и мягкого шепота запрещенных искусств. Вы можете назвать меня удачливым, так как я пережил это тяжело испытание, но ошибетесь, ведь я - проклят. Приговорен к тому, чтобы вечно бродить по земле с изображением забытого бога, запечатленного в моем сознании. Его образ сгорает каждый раз, когда я закрываю глаза.
Amy Van Roekel - O Death.
Atrium Carceri - Them.
Atrium Carceri - Realitatem.
Low - Half Light.
Новый город. Новая жизнь. Казалось, очередная массивная глыба, предназначенная для восстановления разрушенной башни, закладывала фундамент дивного мира. Не надо беспокоиться о будущем, которое теперь уж точно предопределено. С врагами покончено, прежде раздробленное королевство еще никогда не было так едино, как в эти смутные часы. Со всех уголков необъятной земли присылались ресурсы и припасы. Тамошние вассалы каждодневно осведомлялись о ходе строительства. Им не терпелось поздравить юного монарха с реконструкцией всей столицы.
От предыдущего оплота Беленора остались лишь гигантские валуны и намеки на прежнее могущество. Впрочем, полностью уничтожить центральную крепость захватчикам так и не удалось. Она по-прежнему возвышалась над обломками, приветствуя одиноких путников своими разломанными донжонами и порванными флагами. Несмотря на внешнюю убогость, воссоздать ее будет гораздо проще, чем стертые с карты кварталы.
Но во всем этом заключалась одна недоступная для простого глаза привилегия. Если вокруг одни сплошные руины, так называемая жалкая пародия на ранние постройки, то из них можно вылепить все, что душе угодно. Сотворить нечто свежее, современное, великолепное. Зачем возвращаться к прошлому и отдавать дань тем, кто уже давно лежит в могиле? Пора избавляться от неактуальных пережитков истории.
Именно поэтому были задействованы все имеющиеся средства. Блага цивилизации, полезные ископаемые, новомодные технологии. Больше не будет кроваво-красных стен, заброшенных склепов с могилами, которые нужно целовать и кланяться при очередных мессах, омерзительных улиц, наполненных всяким сбродом, тоскливых построек, гниющих изнутри, и посредственных архитектурных строений. Нет, всему этому пришел бесславный конец.
На протяжении нескольких сотен лет Королевская Гавань ассоциировалась у всех местных и неместных жителей с чередой непонятных и никому ненужных сражений. Кто-то постоянно захватывал важный опорный пункт, подчинял население, облагал непосильными налогами и расставлял виселицы на каждом шагу. Солдаты грабили, разбойники насиловали, короли – сжигали дотла. Истинное безумие.
Достаточно. Никлаус, первый этого имени, законный владыка Беленора, поклялся в том, что покончит с порочным кругом жестокости, искоренит злобу и реанимирует честь. Он лично развернул строительную кампанию и принял в ней живейшее участие. Умышленно отклоняя приглашения различных лордов пожить у них, Клаус предпочел разместиться в небольшом, но удобном шатре неподалеку от укрепления.
Впоследствии вокруг своенравного государя образовался настоящий городок. Люди, желавшие оказать помощь и занять лучшие места одновременно, приезжали на тележках, лошадях, ослах и приходили пешком. Среди них были зажиточные крестьяне, вольные всадники, бывшие военные. Даже порядочное количество состоятельных аристократов и пару знаменитых изгнанников, бежавших за море после поражения Таргариенов.
Вся эта разношерстная публика в первую очередь ценилась благодаря возможности приносить пользу. Их опрятные породистые скакуны мгновенно превращались в тягловую силу, а надушенные физиономии покрывались слоями грязи. Моряки, в свою очередь, облюбовали бухты и принялись сооружать нечто вроде временного порта для захода заморских судов. Работа кипела, торговля была в самом разгаре. За полгода, общими усилиями, они смогут добиться ошеломляющих успехов. Конечно, это необычайно короткий срок и вернуть столицу в первоначальный вид за него не удастся, однако сделать пригодной для жизни – вполне.
Но такого поразительного всплеска работоспособности не произошло, если бы не активное содействие церкви. Пока Ланнистеры громили поганых безбожников под предводительством Лжепророка, многие священнослужители, избежавшие смерти, начали проповедовать на заброшенных территориях и собирать вокруг себя целые оравы беженцев. Несчастный, обездоленный народ обращался к религии. Возможно, это помогло роялистам приобрести поддержку среди местного населения и выгнать остатки проклятых шакалов.
Самым ярым защитником веры и короля, несомненно, являлся проповедник Нот. Он был самым обыкновенным затворником, свято блюдущим священные законы. Когда в город вошли нечестивцы со знаменами Волка и устроили кровавый террор, а затем убили главу церкви, пастор организовал подобие сопротивления. Он воспользовался потайным ходом в одном из храмов и переправил множество мужчин, женщин и детей в безопасное место. После этого ничем непримечательный старик с лысиной и обрывками седых волос по бокам проповедовал дальше, собирая толпы слушателей.
Никлаус, которого от победы над злом отделяло всего два месяца, познакомился со знаменитым миссионером и проникся к нему глубочайшим уважением. Он пообещал себе, что сделает этого удивительного человека новым покровителем всех приходов. То есть, наделит неограниченной властью. Подарит шанс контролировать страну, точнее – религиозную ее часть. Крест и корона всегда были неразлучны. Приоритет менять не стоит.
Нот, бывший солдат и убийца, продолжал воодушевлять простой люд. Ему не нужны внушительные нефы, колоссальные амвоны и помпезные иконы. Достаточно найти простенький холмик и вещать оттуда, сопровождая речь жестикуляцией. Говорить с людьми, выслушивать исповедников, поощрять исправившихся грешников. Но залог успеха заключался в другом – совместное чтение молитв с Божьим помазанником. В предрассветный туман на колени опускаются жалкий оборванец и великий монарх, искоренитель скверны. Вот что доводит зрителей до экстаза.
Но последние слухи обеспокоили служителя алтаря. Суеверные крестьяне, готовые верить в существование любого призрака, не переставали запугивать друг друга неким мистическим орденом колдунов. Говорят, будто бы они воскресили умершего тирана Гэбриэля и поклоняются ему, изуродованному ожившему трупу, как Творцу. Говорят, что в их рядах находятся воскресшие правители и воины. Они творили зло и не нашли покоя в Преисподние.