========== Чай из корня трамы (Нелот, боком Хермеус, Довакин), Skyrim ==========
Легенды говорят, что Герои призваны сражаться со злом, побеждать чудовищ и помогать бедному люду.
Легенды говорят, они красивы и сильны, как сошедшие на землю боги, справедливы и мудры.
Легенды говорят, Герой не может отказаться от своего призвания.
Собственно, это ещё не выяснено: Герой ли начинает легенду, легенда ли рождает Героя, или само наличие зла вынужденно притягивает и то, и другое.
Он слишком стар, старше многих приходивших героев, и знает точно одно: не верь легендам.
Легенды сочиняются людьми, а людям неважно, справедлив ли Герой. Им достаточно того, что он есть, и что он примет удар.
И победит.
А затем во славу его воздвигнут храмы, и он уйдёт, потому что зло побеждено, и ему нечего здесь больше делать.
Он слишком стар, старше многих обратившихся в прах статуй, и знает ещё кое-что: ты никогда не можешь точно сказать, что взбредёт в голову живой легенде.
Он слишком стар, чтобы бояться Чудовища или Героя, но сейчас, когда живые символы корчатся мелкими пауками на страницах и стекают чёрной желчью ему на руки, он впервые за много лет думает, что лучше бы победило чудовище.
Когда время отсчитывает тебе уже далеко не первое столетие жизни, из привычного его хода легко выпасть, думает Нелот, глядя на складывающуюся в гротескно-жуткую мозаику из дэйдрических рун. Руны цепляются острыми хвостами одна за другую, сливаются в пятна, норовят захлестнуть строками и утащить внутрь.
Утащить не удаётся.
Нелот слишком осторожен, чтобы так нелепо закончить свой жизненный путь. Если в Апокрифе не растёт трама, то нет и смысла туда отправляться.
Из книги выглядывают полупризрачные обитатели Забвения. Тёмно-зелёное тонкое щупальце, осмелев, тянется к руке данмера, но от щелчка пальцев испуганно отдёргивается.
Тельванни хочет разглядеть самого занятного пленника Апокрифа, но руны захлёстывают сознание морскими волнами, окутывая и покоряя; Нелот едва успевает захлопнуть книгу, чтобы не поддаться дэйдрической магии.
То, что он читает на страницах летописи лорда Моры, похоже на страшную сказку с красивым концом: и два героя сошлись в бою один на один.
Нелот несколько секунд смотрит на растёкшуюся под Книгой лужу призрачных чернил, подрагивающую, как желе нетча, и брезгливо поджимает губы, когда осадки Обливиона медленно начинают ползти в его сторону.
- Варооона!
Когда Драконобог-Ану невозмутимо перетряхивает песок в твоих часах уже который век, вещи меняют важность и ценность, словно их разбросал Шеогорат. Например, Воронья Скала совершенно не имеет значения; Солстхейм не имеет значения, и даже у Тамриэля весьма сомнительное значение. Зато очень важно, чтобы в этом Тамриэле, на Солстхейме и у Тель Митрина росла трама и была Варона, которая делает совершенно изумительный чай.
Чай очень важен.
Эксперименты тоже очень важны; Нелот возится с Чёрными Книгами, сердечными камнями, прахом порождений пепла и спригганами, потому что это очень интересно. Куда интереснее, чем похождения Нереварина.
Нелот даже смутно припоминает, будто бы заплатил ему, Неревару Возрождённому, десять дрейков за какую-то мелкую услугу лет двести назад. На этом знакомство с Нереварином для него закончилось.
Сейчас по очарованной сияющими Камнями (нечеловеческая магия, нетамриэльская, Нелот вычёркивает уже какую формулу с листа) Вороньей Скале, говорят, бродит человек с нечеловеческим голосом.
Впервые он слышит его, исследуя Камень Земли: далёкое эхо проносится по побережью и мягко толкает в спину, как порыв ветра.
Только это не порыв ветра.
Тогда Нелот всё понимает и закатывает глаза: ну конечно.
Иногда, чтобы победить Чудовище, Герой должен быть таким же.
Через неделю в Тель Митрин приходит валенвудский эльф. Босмер смотрит на Нелота снизу вверх, говорит негромким, чуть хрипловатым голосом, стягивает длинные волосы в хвост и таскает с собой зачарованный лук из эбонита. «Из такого и дракона подстрелить можно», - бормочет себе под нос Талвас.
Просит стрелок о какой-то мелочи: расспрашивает о Мираке, интересуется Камнями, но говорить с лесным охотником о теории магии дэйдра бесполезно, поэтому Нелот вслух ограничивается небрежными указаниями, куда пойти и чего сделать.
Видит же он – слепящий сознание свет в груди босмера, сплетающийся в клубок невесомых нитей. И, когда Нелот касается своей магией этого клубка, свет рычит и звенит оглушительным грохотом, так, что мир под ногами опрокидывается, Тель Митрин рвётся в клочки, а по разуму словно прошлось драконье пламя.
Босмер вздрагивает: ему, должно быть, почудился незаметный холодок, вроде сквозняка. Нелот незаметно смаргивает выступившие слёзы и снова глядит на него. Зрение и чутьё волшебника видят тугой клубок света драконьих душ и отголоски их огня в глазах Довакина.
- Представь, что бы я мог сделать, если бы владел такой силой, - как-то говорит ему Нелот, кажется, рассуждая о воздействии магии Мирака на жителей Солстхейма.
Довакин улыбается.
Морровиндскому чародею кажется, что Дова в его груди хохочут сотнями голосов.
- Если бы я владел такой силой, я бы стал новым Тайбером Септимом, - смеётся босмер, и Нелот привычно фыркает что-то про узость мышления, но когда он держит руку на Книге Хермеуса, то в памяти встают кровавые обряды Культа драконов.
Дова всегда сражались за власть.
В глазах босмера – драконье пламя.
- Мастер, я исправил посох вызова…
- Положи и убирайся, - бурчит Нелот. – А, нет, убирайся и принеси мне камень душ.
- Да, мастер, - Талвас сгибается в привычном полупоклоне, но нерешительно оборачивается у круглой двери: - А какой именно, мастер?
Нелот от возмущения такой недогадливостью даже прижимает острые уши, но Талвас Фатрион и правда не понимает.
- Чёрный, - снисходительно поясняет зачарователь.
Дэйдра любят богатые подарки.
Полупрозрачные щупальца, растущие из Книги, облизывают своими длинными языками чёрный камень душ, не решаясь пока сожрать его. Внутри камня заключена сильная душа, интересная душа, - этот камень Нелот привёз с собой из Ввандерфелла, и в нём спал бывший соперник из Дома Тельванни. Нелот убил его в собственной башне, заключил душу в камень, и за несколько столетий мёртвый волшебник ему окончательно надоел.
Отдать его Хермеусу было не такой и большой потерей.
Наконец обретшие цвет и яркость щупальца мягко – деликатно, сказал бы Нелот – забирают камень с протянутой ладони, оставляя на пальцах шипящую тёмно-зелёную жидкость. Книга сжирает и камень, и щупальца, а затем руны на страницах смываются в один чернильный водоворот.
Нелот склоняется над омутом мелькающих символов и читает собственное пророчество.
Драконы всегда сражались за власть.
А смертным всегда было мало их власти.
Представь, что бы я мог сделать, если бы владел такой силой, - шепчет в голове Нелота тихий голос валенвудского охотника. Нелот знает: эта сила достанется Драконорождённому, но которому из них – гадает даже вещий лорд Мора.
Есть пророчества, которые лучше сжигать.
Ведь сожжённые пророчества не сбываются.
Герой ещё никогда не становился чудовищем, - мелькает в мыслях Нелота. Где-то ближе к восточному берегу Солстхейма звучит эхо Голоса, ветер швыряет в лицо пригоршню морского холода.
Будет весьма забавно, если в этот раз случится иначе.
Над кружкой с настоявшимся трамовым чаем поднимается пар, и тельваннийский Советник держит её как самый надёжный предмет в совершенно неустойчивом Мундусе.
========== Бойтесь ищущих (Магесса, Хермеус), Skyrim ==========
В Коллегии всегда чего-то не хватает.
То книг, утерянных ранее, то артефактов, утерянных ранее, то знаний, утерянных ранее. Единственное, чего здесь всегда в достатке – это снега.
И тайн.
Арис с детства чует тайны, как снежные волки – кровь.
Она чует тайны, когда кожи касается раскалённый пар, которым наполнены двемерские города: едва-едва спасают защитные заклинания. Она чует тайны, когда бредёт по заледеневшим у побережья сугробам к древним курганам, откуда веет запретной магией за десять миль. Она чует тайны, когда старые книги, рваные, пыльные, рассыпавшиеся ветошью, лежат в её руках – непрочитанные. Неразгаданные.
Тайны – как орехи, - говорит сама себе Арис, по одному сгрызая их, привезённые в винтерхолдские холода из самого Вайтрана. Непримечательная толстая скорлупа. Сладкая сердцевина.
Если ты достаточно упорен, чтобы добраться до сердцевины, ты будешь вознаграждён.
Да, - думает Арис. Не глядя вытаскивает из тканевого кулька орех, слабо пахнущий чужим городом, яркими цветами и ярмаркой. – Будешь вознаграждён.
Арис тридцать восемь, и её сторонится большинство винтерхолдских наёмников: она нанимает людей, не жалея золота, и они никогда не возвращаются.
Она не считает пропавших.
В двемерские руины она увела в общем около двух десятков, потому что экспедиции туда длятся долго, с месяц; нужно больше людей, не один телохранитель. Наёмники умирают, а она возвращается. Всегда возвращалась.
Ей немного жаль самонадеянных храбрецов, спустившихся с ней в заброшенные города глубинных эльфов, но, с другой стороны, она ведь платила им.
Если ты достаточно упорен, будешь вознаграждён.
Через несколько лет тяжёлой борьбы с остатками карт, записей, после длительных и изматывающих исследований магии двемеров она понимает: рубеж пройден. Всё, чего касался глубинный народ своим волшебством, застыло во времени вне взора Дракона, а магия двемеров ушла вместе с ними.
Красный Год уничтожил любую возможность отправиться в Морровинд, на поиски инструментов Кагренака или следов последнего двемера: всё занесло пеплом. Не хватит и пяти человеческих жизней, чтобы выгрести из-под песка погребённые в огненной могиле тайны.
Ей пятьдесят два, и теперь в Коллегии не хватает ещё одного: времени.
Ей всегда не хватает времени.
Она всегда немножко, самую малость опаздывает.
Больше всего Арис боится не смерти – она боится того, что не успеет добраться до сердцевины тайны-ореха до того, как умрёт.
Ей пятьдесят два, и заклинания Школы Восстановления помогают ей всё хуже.
Она не обращает на это внимания, но пробираться сквозь пыль и холод древних захоронений всё тяжелее и опасней; в конце концов, она понимает, что поиск придётся направить в другую сторону.
Её проклянут смертные и боги, потому что таких всегда проклинали, но видит небо: в Тамриэле всегда были способы обмануть время.
В Маркарте её знают: нет во всём Скайриме города, более подходящего для исследователя глубинных эльфов. Но сейчас ей не нужны руины двемеров.
Ей нужен Предел.
И народ Предела, раскрывший тайну долголетия.
Ещё три года проходят незаметно, незаметно и тяжело: Арис думает, что её душа не упокоится в Этериусе. Аркей придумает для неё другое забвение, как кару за ересь и богохульство. Столько мертвецов, сколько остаётся за Арис, могут не найтись на счету бывалого наёмника или ассасина; но дело не в этом.
Здесь, у каменных неуклюжих башен и внушительно-колоссальных курганов запада, солнечно и светло. В палатке, защищающей от дождя и ветра, пахнет вереском и кровью.
Арис закрывает глаза, и магия струится из её пальцев, проникая в алые набухшие лепестки верескового цветка. Мёртвый наёмник открывает глаза и смотрит в пустоту. В его взгляде, неподвижном и мёртвом, волшебница не видит следов Шеогората: разум воина тоже похож на вереск, цветущий и наполненный вместо мыслей – магией Кинарет.
Записи Арис не приносит в Коллегию, оставляет там же, в кургане, за железной дверью, скалящейся узорной драконьей мордой, - оставлять труд нескольких лет не жаль. Если кто и найдёт её исследования, брошенные в гробнице ради защиты от скайримской погоды, - пусть и забирает. Ей они уже не пригодятся.
Все, обретшие единение с Кин, - безумны. Их разум похож на растения, переплетения корней, по которым струится сила магии – но это не то, что она ищет.
Ещё одной тайной меньше.
Акатош покачивает золотой клепсидрой, Финастер улыбается, Шеор скалит зубы.
Мне не помогут медленные шаги, - вздыхает Арис, вспоминая легенду о Финастере. Согласно ей, хитрый альдмер научил эльфов жить лишнюю сотню лет, используя более медленные шаги.
И стал богом.
Но Финастер был известным мошенником. Здесь, в винтерхолдских холодах, медленный шаг губителен.
К западу от Коллегии лежит пещера, в которой пируют злокрысы и волки. Их Арис приручила легко: после стольких лет изучения магии Кинарет это совсем несложно. Задачка для ученика.
Злокрысы и волки убирают за ней лучше учеников. После экспериментов всегда слишком грязно.
О пещере Хоба уже начинают ходить слухи среди людей Винтерхолда, поэтому Арис приходится нанимать наёмников из Данстара. Для занятий некромантией нужны люди. Сейчас они ей нужнее, чем когда она в молодости проходила по двемерским городам.
Арис изучает орден Чёрного Червя, но о нём слишком мало записей. В Скайриме запрещена некромантия. В Сиродиле после смерти Императора Мартина и исчезновения Защитника Университет магии пережил слишком сильную встряску, похоронившую все следы.
Арис почти семьдесят, магия держит её тело крепкими надёжными нитями, Арис знает невероятно много о Школе Восстановления, волшебстве Изгоев и некромантии. Она знает, как провести ритуал превращения в лича.
Но это не то бессмертие, которое она хочет.
- Бойтесь тиранов – ибо они считают себя вправе вершить судьбы, - говорит как-то раз Денет, архимаг Коллегии. В холодном, наполненном ароматами зелий и сиянием магических огоньков воздухе его тихий голос кажется глубоким, как эхо. – Бойтесь благодетелей, ибо они считают себя правыми… но более всего бойтесь ищущих знаний, ибо им никогда не бывает достаточно.
Арис не понимает.
Архимаг грустно и горько улыбается, а затем отсылает её прочь. Арис уходит, вежливо поклонившись, и не думает о его словах больше.
Какими бы медленными шагами ты ни шёл, каким бы извилистым ни был твой путь, если ты – порождение Тамриэля, однажды этот путь закончится.
Арис наматывает на палец седую, как снег, прядь. В Коллегии не просто ползут слухи о череде трупов за одержимой ведьмой – её уже открыто сторонятся. Ещё немного, и архимаг вежливо попросит её покинуть город. Она решает не дожидаться.
Жизнь – это книга, но будущее – это всегда тьма. У Арис уже не хватит сил развеять её своим волшебством, чтобы прочесть следующую страницу.
Но, - нашептывает ей голос внутри, - всегда есть Тот, Кто Подносит Бумагу к Свету.
Последнее и самое надёжное средство.
Выбор отчаявшихся и отчаянных.
Дэйдрический покровитель Знания, лорд Хермеус Мора.
Она приходит к берегу и выходит за его пределы; спотыкаясь, бредёт по ломкому льду. Лёд обнимает море Призраков только у побережья, окутывая его тонкой вуалью, дальше же – волны, способные легко отправить на дно прочный корабль.
Хермеус Мора является ей бездной бурлящей чёрной воды. Море кипит, тянется скользкими щупальцами, смотрит тысячами глаз Всевидящего лорда.
Арис чудится пар с привкусом железа, аромат вереска и изумрудное сияние запрещённых заклинаний.