Звук, который Хико издал, когда увидел спину ученика, напугал бы и его самого. Тело его ученика было буквально изрезано. Хико во второй раз пообещал себе найти каждого, кто к этому причастен, и убить его лично. Но это потом.
Он осторожно продолжал свои манипуляции. В некоторых местах из-за крови ткань прилипла к телу намертво и ее приходилось буквально отдирать. Он пытался делать это аккуратно, но звуки, которые издавал его ученик, говорили о том, что получается у него плохо.
Позволив раздражению взять верх, Хико почувствовал себя заметно лучше. Привычные язвительные комментарии относительно умственного развития его ученика лились рекой, словно копились все эти годы и теперь плотину наконец прорвало.
Работать стало легче. Мальчишка наконец понял, что ему велели замолчать и покорно принимал все язвительные комментарии, на которые Хико был способен.
— Ладно, юноша, здесь мы закончили, — сказал он, спустя несколько минут.
Когда реакции не последовало, Хико подумал было, что его глупый ученик слишком близко к сердцу воспринял команду не разговаривать, а потом Хико охватила паника. Кеншин отключился.
Не долго думая, он схватил ближайшее ведро с водой и вылил мальчику на голову. Когда тот приподнял голову, пытаясь разлепить глаза, Хико готов был поверить в каких-нибудь богов, которым молился в эти секунды.
— Я говорил тебе держать глаза открытыми? — он пытался не сорваться на крик, пока его ученик отплевывался от воды и смотрел на него, хлопая ресницами.
Не дождавшись ответа, Хико накинул ему на плечи полотенце и прислонил назад к стене. Прежде, чем что-то делать, нужно было отмыть его от крови и грязи.
Полотенца заканчивались быстрее, чем грязь смывалась с тела. Он снова прервался, открыл сундук и достал пару своих рубашек. Эти можно порвать. В принципе, если понадобится, он пустит на лоскуты всё, что найдет в доме.
Когда с мытьем было покончено, пришло время промыть раны. Хико решил начать с тех, что помельче и уже не кровоточили — из пары нужно было выпустить гной, но в остальном ничего страшного не было.
— Сейчас будет больно.
— Хорошо.
Захотелось дать ему пощечину только за то, каким тоном он это сказал. Ничего хорошего в этом нет.
Хико решил действовать быстро. Он схватил лежащий на полу нож и быстрым движением вскрыл одну из ран, которая явно была наполнена гноем.
В ту же секунду, когда нож коснулся спины Кеншина, тот дернулся, явно пытаясь выхватить рукой катану. Рефлексы военного, которые воспроизводил его ученик, вызвали в нем ужас. Он выругался и пригрозил привязать мальчика к скамейке, если он дернется еще раз. Должно сработать.
Дальше работа пошла легче — он вскрывал и обрабатывал неглубокие, но загноившиеся раны, пока глупый ученик скулил от боли. Скулит, значит, в сознании. Уже неплохо.
Когда он размотал бинты на плече, картина была безрадостной. В плече словно кто-то намеренно ковырялся кинжалом. Перед тем, как вынимать из раны кусочки бинтов, он спросил:
— Предпочитаешь кричать или тряпку в зубы?
Кеншин явно держался из последних сил. Говорить он, кажется, уже не мог, но судя по тому, как он открыл рот, выбрал он второй вариант.
Хико скрутил жгут, Кеншин перехватил его зубами. Было бы неплохо, если бы у него был обезболивающий порошок, но чего не было, того не было. Ничего, раз в таком состоянии он смог идти, значит и это как-нибудь потерпит.
Комментарий к Глава 3. Хико. Обещание смерти.
Буду рада, если вы оставите свой комментарий к этой части.
========== Глава 4. Кеншин. Кошмары. ==========
Держать глаза открытыми было действительно трудно, пришлось сконцентрироваться на этой задаче настолько, что Кеншин просто перестал замечать всё, что происходит вокруг.
Кажется, Хико ничего не говорил, а просто молча его мыл. Из-за этого он чувствовал себя некомфортно, а еще чувствовал себя на удивление маленьким. Странно, что у него еще осталась способность чувствовать себя так после всех этих лет.
В какой-то момент он понял, что еще пара минут и он не справится с задачей не засыпать и именно в этот момент он услышал, как учитель сказал, что сейчас будет больно. Это его почти обрадовало — если будет больно, не засыпать будет гораздо проще. Если он отключится еще раз, то Хико точно решит, что он слабый мальчишка, а не мужчина, которым он стал. Впрочем, мало надежды, что однажды учитель действительно признает в нем мужчину.
В следующее мгновение все мысли исчезли, потому что Хико вскрыл ножом одну из ран. От прикосновения стали к телу Кеншин тут же стремительным движением попытался выхватить катану, которой у него не было. Странно, что ему хватило сил на это движение.
— Твою мать, идиот! — запах крови, смешанный с гноем, был невыносим.
Кеншин услышал, как тяжело дышит рядом с ним учитель.
— Сиди смирно, — сказал он, — или я принесу лавку и привяжу тебя к ней.
Оставалось только терпеть. Но, по крайней мере, не закрывать глаза стало действительно легче. Хико поливал раны сакэ или вскрывал их ножом и потом поливал всё равно. Он скулил, должно быть, как побитая собака, но на это было уже плевать.
— Предпочитаешь кричать или тряпку в зубы?
Кеншин открыл было рот, чтобы попросить развести ему обезболивающий порошок, но, не дожидаясь ответа, учитель просто затолкал ему в рот полотенце.
Хико действовал быстро, этого у него не отнять, но боль всё равно была ужасной. Не в силах терпеть, он изогнулся — тяжелая рука учителя тут же легла ему на грудь, буквально вжимая его в пол.
— Рана уже не кровоточит, — сказал он, — начинай молиться, чтобы не было заражения крови. Но сейчас я полью ее сакэ и будет еще больнее. Кивни, когда будешь готов.
Он кивнул сразу же, зачем тянуть. Струя сакэ, казалось, прожгла его насквозь.
А потом всё закончилось.
Кеншину снились длинные и путанные сны, в которых битва при Тобу и Фушими сменяла собой резню каравана, а та внезапно заканчивалась смертью Томоэ вместо Касуми.
Было жарко, но не было никаких сил сбросить с себя одеяло, оно словно было железным и придавливало его к земле, затрудняя дыхание. Слыша шаги, он открывал глаза и пытался найти на поясе меч, но его не было, а глаза открывались с огромным трудом и то только затем, чтобы увидеть яркий свет пламени рядом, который его ослеплял. Всё было в огне. Дом горел, его дом, где он жил с Томоэ свои счастливые полгода, горел, а он горел вместе с ним.
Чья-то рука вытаскивала его из череды кошмаров, приподнимая ему голову, но он не мог разглядеть, кто это был. Чей-то голос требовал от него сделать глоток и он делал, только потом понимая, что ему предлагают яд. Он пьет яд с чьей-то руки. Яд растекается по всему его телу и оно горит изнутри. Нужно открыть глаза и встать, только бы получилось встать и тогда он обязательно доберется до дома. Но дом сгорел. Он сам его поджег и в этом огне сейчас погибает. Он поджег один дом и горит в нем, а в другом доме его продают в рабство, а в третьем… в третьем его никто не ждет и тогда, наверное, лучше было бы сгореть. По крайней мере рядом будет Томоэ и они будут вместе.
Время от времени чья-то холодная рука опускалась ему на лоб и огонь отступал. Потом голос говорил ему пить и он пил, потому что не мог сопротивляться, но это уже был не яд. Но мгновения отдыха давались ему только затем, чтобы потом стало еще хуже..
И он снова горел и снова убивал и снова все вокруг умирали. Мертвецы пробирались сквозь землю и хватали его за руки, давили своими руками на грудь, пытаясь затянуть его к ним под землю. Все его мертвецы приходили за ним, а он никак не мог скинуть их с себя и дотянуться до меча, чтобы спастись.
— Тихо, — голос доносился откуда-то издалека, — успокойся, всё хорошо. Уже всё хорошо.
Комментарий к Глава 4. Кеншин. Кошмары.
Буду рада, если вы оставите свой комментарий к этой части.
========== Глава 5. Хико. Тяжелая ночь. ==========
Когда Хико заметил, что Кеншин отключился, останавливаться и приводить его в чувство было уже поздно. Тем более, что так было проще его зашить.
Когда всё закончилось, Кеншин лежал на полу, забинтованный с ног до головы. Все его раны были приведены в подобие порядка, зато сам Хико в порядке не был. Разложив в единственной комнате футон, он уложил на него Кеншина и накрыл его одеялом.
Впереди была вся ночь.
Прислушиваясь к каждому шороху из комнаты, он снова поставил воду. Нужно было заварить несколько трав и дать им настояться. Мальчик к этому моменту как раз должен очнуться.
С дальнейшим лечением было понятно, а вот что делать с едой, уже не совсем. Не то чтобы в его доме не было еды, но рис и сушеное мясо, даже если его размягчить, было явно не тем, что надо. Рис еще куда ни шло, но хорошо бы сварить паршивцу суп. Возможно, если порыться в шкафу, то можно будет даже найти всё необходимое для мисо.
Хико устало потер переносицу. За последнее время он несколько раз спускался в ближайшую деревню, но ничего кроме сакэ и сушеной рыбы оттуда не приносил. К этой зиме он вообще не был особенно готов — какие-то деньги у него были, но большую часть, как ни стыдно было признаваться самому себе, он спустил на сакэ. На продажу было готово несколько урн, возможно, если удастся их продать, то вырученных денег хватит еще на какое-то время, а там посмотрим.
Он ухмыльнулся, вспоминая первый год, когда у него появился мальчик. Кто знал, что дети это настолько затратно? К тому же, за ним приходилось постоянно приглядывать, потому что нормальных человеческих указаний вроде «не ходи туда» дети не понимают. Или только его ребенок не понимал.
И вот снова — сначала не понял простого «не ходи на эту войну», а теперь нужно думать о том, где достать еды и, кстати, снова о том, что парню нужна одежда. Какое-то старое кимоно еще валялось на дне сундука, но нужно достать ему зимнее хаори. Если он еще и простудится в этом состоянии, то придется делать новую погребальную урну уже для него.
Через несколько часов у мальчика началась лихорадка. В какой-то момент Хико подумал, что сказки про ночных демонов, которые приходят за своими жертвами, пока те спят, имеют под собой некоторую долю истины. Не то чтобы у него возникали проблемы с тем, чтобы удержать мальчика на месте, но его крики оглушали. Но, по крайней мере, это лучше, чем если бы он просто лежал, не приходя в сознание, думал Хико. Рано или поздно это закончится.
Кеншин успокоился только к полудню. Лихорадка начала отступать и Хико, сменив очередной компресс у него на лбу, наконец выдохнул. Какой бы тяжелой он не представлял эту ночь, реальность превзошла все его ожидания.
Боясь спугнуть сон своего ученика, он откинулся к стене и закрыл глаза. Пара часов сна — ровно то, что ему сейчас нужно.
Проснулся он от чужого стона. Пара секунд ему потребовались для того, чтобы вспомнить вчерашний день и последующую за ним ночь, а потом, наконец, сфокусировать свой взгляд на источнике звука.
Источник звука явно не пришел в себя. Хико помог ему сделать еще пару глотков настойки женьшеня, сменил компресс и подкинул в хибати еще полено. По крайней мере, подумал Хико, он не кричит, не вырывается и не пытается разрубить его несуществующим мечом. Можно сказать, наметился прогресс.
Следующие два дня мало чем отличались от первого. Ночи были сущим адом, но днем удавалось пару часов поспать, а в остальное время он менял компрессы и бинты, кипятил воду, рубил дрова и готовил — делал настойки или варил суп из остатков продуктов, которые у него были. К концу третьего дня пребывания Кеншина в доме, Хико понял, что у него остался только мешок риса.
Что ж, если к утру он очнется, то будет есть рисовую кашу. Если нет, то придется спуститься в деревню. В любом случае, у него заканчивались бинты.
Утро не принесло внезапного пробуждения. Убедившись, что затишье наступило, он взял меч и быстрым шагом, плавно переходящим в бег, направился в деревню.
Комментарий к Глава 5. Хико. Тяжелая ночь.
Буду рада, если вы оставите свой комментарий к этой части.
========== Глава 6. Кеншин. Решение. ==========
Когда Кеншин открыл глаза, то не сразу понял, где находится, а когда спустя пару минут опознал помещение, то закрыл их снова. Несколько минут он просто лежал и вслушивался в звуки вокруг, но тишину нарушало только потрескивание углей.
Он снова открыл глаза. Да, это всё ещё был дом его учителя. Как он здесь оказался? Напрягая память, он попытался вспомнить прошедшие дни.
Трехдневная битва без права на сон, в конце которой они всё же каким-то чудом победили. Кеншин помнил, что несколько раз его ранили, но к концу он определенно все еще стоял на ногах. После была неудавшаяся попытка расстрела. Кто-то вышел перед ним, он даже не мог вспомнить, кто это был. Сначала защитник был один, а потом — трое или четверо и все кричали, что не позволят этому случиться. В него всё же выстрелили. Он попытался пошевелить плечом — определенно, рана была на месте.
Размышления давались с трудом. Он прикрыл глаза, но как бы ни хотелось спать, гораздо больше хотелось вспомнить, как он вообще здесь оказался.
Потом… потом он долго бежал, но остановился, потому что нужно было достать пулю. Кажется, он попытался сделать это самостоятельно, а потом были какие-то лица. Много лиц. Его узнали и он бежал дальше. Врач, который пытался ему помочь и кто-то кричит, узнавая в нем Баттосая, от чего людей становится больше. Что случилось потом, можно было не вспоминать, но, судя по всему, там его ранили тоже.
От сна на улице или, может быть, из-за ранения, у него началась лихорадка. Да, еще был ледяной пруд, в котором он пытался отмыть свои вещи от крови, промыть раны и как-то успокоить жар по всему телу. Кто-то дал ему бинты? Да, кажется, в одной деревне ему помогли. Пока его снова не узнали. Он не мог вспомнить, сколько времени это всё заняло — один день, два или неделю. Впрочем, это уже не имеет значения.
Кажется, из хитокири Баттосая получился отличный зверь для травли. И как любой затравленный зверь, он побежал, поджав хвост, в ближайшее безопасное место — к более опасному хищнику под крыло. Похоже, выбор был удачный. По крайней мере, он не умер от холода и потери крови на улице, а лежит в тепле перебинтованный. Неужели Хико сделал это для него?
Как он добрался до дома Хико, он не помнил. Должно быть, эта мысль просто пришла ему в голову и он держался за нее, пока, наконец, не дошел и не отключился. Хотя нет, отключился он не сразу, но смог вспомнить только урывки — как Хико выливает на него ведро холодной воды, кричит, называет идиотом и очищает раны, вставив в рот кляп. По крайней мере, подумал Кеншин, очищает и перебинтовывает, а не выставляет на улицу.
Отчего-то, сердце его всё же болезненно сжалось. Неужели, идя сюда, он надеялся на ласковый прием? Тот факт, что он лежит в постели у горячего хибати, уже говорит о том, что он получил то, чего не заслужил.
Еще через полчаса Кеншин начал чувствовать себя так, будто умрет от обезвоживания. Ему потребовались все силы, чтобы сесть, к счастью, рядом была миска с чем-то, что можно было пить. Женьшень. Надо думать, у него была лихорадка.
Почувствовав себя так, будто он может встать, Кеншин вскарабкался по стене. Дом выглядел ровно таким, каким он его помнил. Словно он никуда не уходил.
На сундуке лежало кимоно — определённо то самое, что он не стал забирать с собой пять лет назад. Медленно, стараясь экономить силы, он оделся, не переставая думать о том, почему он здесь один. Хико куда-то ушел? Куда он мог пойти? Что сказать ему, когда он вернется? Спасибо, что спасли мою жизнь, учитель. Опять. Судя по тому, что он помнил о пребывании в этом доме с тех пор, как появился здесь снова, ему предстоит выслушать о себе много приятного. Что ж, вряд ли учитель сможет сказать что-то хуже того, что он сам о себе думает.
Надо придумать, что сказать ему, когда он вернется. Хотя, для начала следует решить, как его называть. Учитель? Помнится, последнее, что он услышал перед своим уходом, что он ему больше не учитель. Вряд ли он устоит перед тем, чтобы это припомнить. Хотя, какой бы суффикс он не выбрал, Хико найдет повод оскорбиться, а после всего, что он сделал, назвать его, к примеру, Хико-сан, было бы оскорблением для обеих сторон.