— Тише, — потребовал он сердито. Мужчина оперся руками на подоконник, и тут же отодвинулся вглубь комнаты и брезгливо оттёр одну из ладоней о рукав собственного халата.
— Неужели подождать нельзя? — спросил мужчина Кота. — Пять утра, не знаю, как ты, я собирался поспать. — Мужчина сузил глаза и всмотрелся пристальней. — А что разодранный такой? — Он вздохнул. — Думаешь, я тебя пожалею?
Кот издал возмущённый звук, более всего походящий на утробное урчание, столь громкое, что было удивительно, как оно может исходить от такого относительно небольшого существа.
— То-то, дорогуша. — Мужчина в окне мягко усмехнулся. — Слышал я твои концерты, видно, сам нарвался.
Однако вопреки сказанному, жилец скоро появился на площадке, забрал миску и несколько минут спустя вернул, уже наполненную чистой водой. При виде её Кот почувствовал, насколько он хочет пить. Но несмотря на жажду, приближаться к миске сейчас, когда она стояла у ног человека, Кот не стал. Кот жадным взглядом оглядел воду, потом босые ступни мужчины, по большей части скрытые приспущенными штанинами пижамы, и требовательно мяукнул.
— Ты ещё и голодный? — поинтересовался мужчина, чуть склонившись.
Кот попятился, насколько позволяла ширина ступеньки, и издал ещё одно «мяу!»
На этот раз мужчина понял его правильно:
— Будить меня до рассвета ты не стесняешься, — адресовал он Коту ещё одну мягкую усмешку, — а пить при мне не желаешь? Ну-ну, дорогуша, — мужчина криво улыбнулся, но послушно покинул площадку. Вот только дверь, ведущую на пожарную лестницу оставил приоткрытой.
Кот спустился и принялся с наслаждением лакать чистую, прохладную воду, время от времени поглядывая на широкую щель, вполне достаточную для того, чтобы проникнуть в квартиру.
Уже напившись, Кот задержался ещё немного: он стоял у входа, принюхиваясь к новым, незнакомым, запахам квартиры. Ему хотелось зайти внутрь, но осторожность вновь победила любопытство. Кот поднялся к себе на крышу, и зализывая оставленные кошкой на память царапины, думал уже не о ней, а о загадочном жильце и квартире, в которой тот жил.
Весна наконец подарила нью-йоркцам несколько по-настоящему жарких дней, и Кот только и делал, что отчаянно ленился… Он даже охотиться перестал: еды в его миске с лихвой хватало для того, чтобы насытиться, так что большую часть дня Кот лежал в пыльном и тенистом углу технического этажа, вытянувшись в полный рост и лишь изредка вставая ради того, чтобы вылизаться или поточить когти об обмотку труб. Выходил Кот уже в сумерках, когда на крыши Манхеттена опускалась предзакатная прохлада. Но в тот вечер почему-то он проспал дольше, чем собирался, и вышел из своего укрытия лишь тогда, когда солнце окончательно скрылось за горизонтом, и крышу освещали лишь ярко горящие окна соседних зданий да зависшая в небе половинка луны. Кот прошёлся по краю крыши, разминая лапы, пару раз мяукнул, — собственный голос показался ему незнакомым, а походка неуклюжей. Кот мотнул потяжелевшей головой и с недоумением уставился на свои передние лапы. С ним творилось что-то неправильное. Он бы признал себя больным, но для того не было никаких причин. Кот не ел ничего подозрительного, а царапины, полученные во время любовной игры с чёрно-белой кошкой, уже успели зажить. Кот ещё раз мяукнул, подошёл к краю крыши и спрыгнул на лестницу. Приземление вышло не самым удачным, но Кот, стараясь не обращать внимание на занывшие конечности, пошёл по обычному маршруту. Миска, наполненная мягким кормом и водой, ждала его на том же месте. Вот только пахло угощение странно. Вернее, странным было почти полное отсутствие запаха. Чуть ли не впервые в жизни, Кот стоял склонившись над порцией сочной пищи, к тому же оставленной специально для него, и не испытывал ни малейшего желания её съесть. Может быть, смутно мелькнуло в голове Кота какое-то воспоминание, еда не пахнет, потому что на самом деле она из толчёного стекла? Это нужно было выяснить. Дождаться жильца, и уж тот тогда объяснит всё, что происходит.
Кот сам не заметил, как свернулся клубочком прямо на лестничной площадке и уснул. Ему снилось, что он бежит и бежит, и во сне было не понятно почему: кто-то преследовал Кота или сам Кот преследовал кого-то? Ни врагов, ни добычи в этом сне не было, там вообще не было ничего. Кот не мог определить, где он находится и какой поверхности касаются его лапы: черного рубероида крыши, асфальта, земли, колкого газона? Он просто знал, что ему нельзя останавливаться, и бежал среди глухой серой мути, которой не было конца. Это длилось уже очень долго, когда Кот что-то услышал. То были звуки речи. Голос человека, зовущего его. Настойчиво повторяющего «Кот» — остальные слова тонули в неразборчивом шелесте. Кот даже хотел отозваться, мяукнуть в ответ, хотя бы оглядеться, чтобы понять, откуда исходит голос, но не мог сделать ничего из этого. Сил было мало, а он любой ценой должен был продолжать свой бег.
Внезапно Кот почувствовал, что его трогают. Прикосновение не было похоже на ту ласку, к которой приучил его Нил, но всё же принадлежало человеку. Чьи-то пальцы бесцеремонно ощупывали челюсть Кота, а потом ладонь двинулась вдоль его грудной клетки. Его довольно грубо подхватили под живот и подняли в воздух, и только тогда Кот понял, что никуда не бежал. Всё это время он лежал свернувшись калачиком на площадке седьмого этажа, а сейчас его взяли на руки и несут куда-то. Кот выпустил когти и собирался издать возмущённый вопль, но звуки застревали у него в глотке. Он сдавленно зашипел, и уже более отчётливо услышал голос жильца:
— Тише, бродяга. Подожди, ещё устроишься поудобнее.
И правда: Кот недолго болтался в воздухе, его опустили наконец на какую-то твёрдую поверхность, пусть она была и гораздо мягче металлической лестницы, на которой он лежал прежде. Кот приоткрыл глаза и увидел склонившееся над ним озабоченное лицо. Слишком близко. Но сил обороняться или нападать не было. Словно все он потратил в том странном сне. Кот опустил взгляд на собственные лапы. Под ними было что-то мягкое и надёжное, какая-то ткань.
Человек отодвинулся, отвернулся и отправился в ту часть квартиры, которая была не видна. Передвигался он очень шумно: шаркая, стуча тростью, бормоча что-то под нос и вздыхая. Вскоре мужчина вернулся и поставил перед мордой Кота миску, наполненную водой.
— Пей, — сказал мужчина требовательно.
Кот не шелохнулся.
Мужчина вздохнул, Кот снова ощутил прикосновение пальцев к шее и обнаружил, что жилец самым бесцеремонным образом толкает его носом в миску, точно котёнка, который только-только учится лакать. Здравый смысл подсказывал, что попить стоит. В горле пересохло, желудок нехорошо сжимало. Кот приоткрыл рот, пытаясь высунуть язык, но тот был неповоротливым, распухшим, неуклюжим.
— Пей, — повторил мужчина, но Кот не стал его слушаться, а перевернулся на бок, закрыл нос лапой и уснул.
Проснулся Кот от того, что его кто-то настойчиво тормошил, а потом его снова ткнули мордой в миску. Кот возмущённо пискнул и выпустил когти: ощущение влаги на усах и шерсти было неприятно, особенно сейчас, когда Кот был не в состоянии даже вылизаться.
— Ну что мне с тобой делать, — пожаловался жилец. — Увы, моя фамилия не Дулиттл. — Жилец погладил бок Кота, прошёлся по спине, задержался пальцами за ушком, и продолжил со вздохом: — И лекарства я тебе не принёс. Надо пить.
Кот щурясь смотрел на мужчину. Прикосновения тревожили и ощущались как слишком жёсткие, но когда они прекратились, Кот почему-то огорчился. Вскоре, впрочем, Кот снова ощутил пальцы, они с силой сдавили его щёки, принуждая открыть рот, и что-то твёрдое впилось в дёсны, и прохладная капля воды скатилась по гортани.
— Так, так, глотай! — скомандовал мужчина, набрал ещё одну пипетку воды, и несколько капель покрупнее проскользнули по пересушенному горлу Кота. Это повторялось снова и снова, пока миска с водой, стоявшая тут же, не опустела больше, чем наполовину.
Следующие несколько пробуждений прошли примерно так же. Человек тормошил его, поил, менял подстилку, бесконечно ворчал, то обвиняя Кота в том, что тот «вляпался в неприятности», то сокрушённо вопрошая: «Как я тебе помогу! Мне и себе-то не помочь». Добавились и новые мучения: в холку Коту то и дело втыкали острый шип, и спина между лопатками чесалась и болела. Его истязатель и спаситель, называл эти экзекуции «лечением», прибавляя, что «если уж это не подействует, ничто не подействует». Кот не понимал, каким образом болезненные уколы должны прогнать одолевшую его хворь. К тому же мужчина нагло пользовался тем, что Кот пребывал в беспомощном состоянии, и то и дело поглаживал его по бокам, спине, почёсывал под подбородком и за ушами. Последнее, правда, оказалось неожиданно приятным.
Наконец настал тот день, когда Кот проснулся сам. Не от тискающих его рук, а от чувства неприятной наполненности в мочевом пузыре. Кот обнаружил, что находится в неглубоком кресле. Ему удалось встать, но ноги противно дрожали. От пола Кота отделяло совсем небольшое расстояние. Но сейчас даже оно казалось непосильным. Однако ходить под себя, точно он слепой котёнок, совсем не хотелось. Так что Кот оттолкнулся от мягкой подстилки задними лапами и спрыгнул. Его тут же замутило, да и стук, с которым лапы соприкоснулись с полом, показался Коту слишком шумным. Обычно он передвигался куда тише.
Кот огляделся в поисках угла потемнее. Жилец лежал на кровати с закрытыми глазами и издавал мерные звуки, похожие на громкое мурчание. Кот испытал мимолётное желание пристроиться рядом и тоже помурлыкать: это было что-то забытое, из детства, из тех почти стёршихся из памяти времён, когда Кот ещё не был сам по себе, когда они с сёстрами жались то друг к другу, то к тёплому боку матери, мурча вцеплялись коготочками в шерсть, а Мама вылизывала их своим широким и шершавым языком. Кот нервно дёрнул хвостом и отвернулся: сейчас ему предстояло решить более насущную проблему. На подрагивающих лапах он дошёл до стены и, мяукнув пару раз, начал привычно скрести стену и пол. Стена оказалась мягче чердачной: когти с громким шварканьем разодрали обои, и полоса плотной бумаги отвалилась, обнажая рыхлую штукатурку.
— К-к-тоо? — простонал жилец, резко садясь на постели. Он потёр ладонью лицо и уставился на Кота. — Кот, — резюмировал мужчина, откидывая одеяло.
Кот замер. Гадить, когда на тебя в упор смотрит человек, было по меньшей мере неловко. Кот всегда старался делать это в самых укромных местах, но выхода не было. Как и сил на поиск другого места. Так что Кот ещё раз для порядка мяукнул, шваркнул когтями о деревянный занозистый пол… и… сердитый голос жильца помешал исполнить задуманное.
— Да что же ты! Чудо косматое!
Кот испуганно сжался, а мужчина стукнул своей палкой об пол и прохромал к нему:
— Чудо косматое, — повторил мужчина, с тяжёлым вздохом наклонился и подхватил Кота под грудь.
Все четыре лапы зависли в воздухе и Кот зажмурился: сейчас его выставят на лестницу. Люди не любят пускать котов в свои…
Послышался скрип двери, и Кота достаточно бережно поставили на пол. Не на ребристую поверхность лестничной площадки, а именно на пол, пусть более скользкий и холодный, чем в комнате, в которой Кот провёл последние дни.
— Давай на кафель, — проговорил мужчина с придыханием. — Уберу потом. А там не надо.
Кот растерянно мяукнул, и мужчина добавил с усмешкой:
— Смотреть не буду, отвернусь даже.
В подтверждение своих слов мужчина действительно отвернулся и стоял, прислонясь лицом к двери, всё то время, пока Кот занимался своими делами.
Кот почему-то подумал, что теперь его точно выставят обратно на лестницу. Но этого снова не произошло. Кот наконец осмотрелся в квартире, напился воды и поел из своей миски, стоявшей теперь у холодильника. После мужчина устроил Кота в кресле и даже повернул кресло так, что Кот мог видеть постель и сидящего на ней человека.
Кот думал, что теперь мужчина ляжет на бок и замурчит, как мурчал до того, как Кот потревожил его, но мужчина всё сидел и наглаживал собственные грудь и руку. Это всё оттого, что люди не вылизываются, догадался Кот. Впрочем, у рук было своё преимущество. Если бы у Кота была хотя бы одна, он бы тоже себя гладил. С этой мыслью Кот и заснул.
========== 5. Имя ==========
Кот быстро шёл на поправку. Вскоре он уже мог не только пить, но и есть, и по человеческому жилищу расхаживал не на подгибающихся от слабости лапах, а вполне уверено. Ему нравилось в доме: пространства тут было, может быть, поменьше, чем наверху, где Кот в одиночку занимал целый этаж, но света несоизмеримо больше. Также как и предметов, которые можно было рассмотреть, потрогать, обнюхать. В квартире обнаружилось несколько укромных уголков, в которых при случае можно было спрятаться, в щели за душевой кабиной завораживающе пахло мышами, а в миске, стоявшей теперь у холодильника, не иссякала пища.
Кота почти не тяготило соседство с человеком. Напротив, в его отсутствие Кота охватывала странная тревога. Он занимал место у своей миски, толкал её мордой и лапами, пододвигая к стене. Так почему-то было спокойнее. Когда в замке двери, ведущей в подъезд, поворачивался ключ, Кот приходил встречать жильца. Он не ластился к мужчине, а стоял, напряжённо подёргивая хвостом, но всё же был рад его приходу. Человек, казалось, догадывался об этом, и каждый раз удостаивал Кота пристальным взглядом, иногда насмешливым, иногда грустным, но тёплым, незлым, а порой и говорил что-то вроде: «Соскучился?»
Мужчина вообще говорил немного, всё больше молчал: молча лежал или сидел на диване, молча расхаживал по комнате опираясь на свою палку, молча возился с разнообразными предметами, назначения которых Кот не всегда понимал: то гремел посудой, то раскладывал по столу шуршащие бумаги и чиркал по ним палочкой карандаша, то производил с едой какие-то странные манипуляции. Кот всегда подозревал, что пища, которую люди оставляли себе, гораздо вкуснее предназначенной кошкам. Но запахи, которые разносились по квартире, когда мужчина готовил или садился обедать, не возбуждали в Коте особого аппетита. Может быть, причина была в том, что Кот ещё оправился не до конца. Временами его мутило, и он никак не мог управиться и с собственной порцией.
Как бы то ни было, сложившийся порядок вещей Кота пока что вполне устраивал. И когда мужчина, в один из тёплых дней, открыл дверь чёрного хода и вышел на пожарную лестницу «подышать», Кот, несмотря на настойчивые предложения, отказался за ним последовать.
— Ну что же ты, бродяга? — с улыбкой увещевал мужчина. — Так и будешь сидеть взаперти?
А Кот даже мяукать в ответ не стал. Опасливо попятился и забился под диван, в самый дальний угол, куда мужчина при всём желании не смог бы дотянуться даже своей палкой. Больше всего Кот боялся, что стоит ему выйти на лестничную площадку, как мужчина закроет за ним дверь и оставит снаружи. Кот понимал, что это неизбежно. Он и сам иногда скучал по крыше, вернее, по азарту охоты, но не был готов расстаться с сытным и тёплым житьём. Хотелось ещё немного окрепнуть, дождаться лета, которое должно было последовать за изменчивой весной, продлить передышку.
Единственное, что омрачало жизнь Кота — продолжавшиеся уколы. Какое-то время Кот безропотно терпел мучения. Но однажды, когда мужчина по обыкновению сграбастал его и воткнул в холку иглу, Кот дико взвыл, совершил безуспешную попытку перевернуться брюхом вверх и, выгнувшись, вонзил зубы в удерживающую его руку. Мужчина невнятно выругался, но хватки не ослабил, и Кот так и не смог вырваться до конца процедуры, на сей раз оказавшейся ещё более болезненной.
Лишь только всё закончилось, Кот метнулся в угол комнаты. Кот ещё ощущал солоноватый привкус человеческой крови у себя во рту, и смотрел на мужчину со страхом: что тот сделает в отместку.
— Глупая скотина, — пробормотал мужчина и не глядя на Кота потянулся за своей палкой. — Тоже мне, нежный какой, — проворчал он, вставая и направляясь в сторону ванной. Пораненную руку мужчина держал слегка на отлёте, чтобы не запачкаться: сочившаяся из укуса кровь стекала крупными каплями. — Никогда не выхаживал кошек, — он включил воду, прислонил палку к стене, и продолжил, намыливая руки: — сдохнет и ладно, чего вас выхаживать, не овцы же… Новая прибьётся. Взялся вот, на свою голову…
Мужчина взглянул на Кота: тот не усидел в углу и последовал за человеком, пусть и сохраняя между ними расстояние, достаточное для того, чтобы в случае чего успеть сбежать раньше, чем его настигнет справедливое возмездие.
— Ну что смотришь? — голос мужчины звучал недовольно, но негромко, почти успокаивающе. — Думаешь, ты первый бродяга, с которым мне приходилось иметь дело? Как бы не так, — мужчина повернул вентиль, перекрывая шумящий поток воды, — много я вас перевидал.