Гарри Поттер и Истинный Наследник - Аргус Филченков 2 стр.


— Да. Он говорил. Что они, вроде как, давно не шалили в Коукворте. Ну, когда я ему про Снейпа рассказывал.

— …И вся информация, которая есть об этих существах, говорит, что их жизнь, точнее, не-жизнь, тоже является чем-то вроде проклятия. И еще одно. Ты читал ту детскую книжку, которую привез мне?

— Да, миссис Кейн. Вы про «Сказки Барда Бидля?»

— Именно. Точнее, про одну из них. Про сказку о трех братьях. Помнишь, они тоже пытались обмануть Смерть? Первый брат потребовал у нее Самую Сильную Волшебную Палочку, был непобедим в дуэлях, но был зарезан во сне. Второй получил Возвращающий Камень, который вызывал умерших обратно в наш мир — и его судьба была хуже всех. Его невеста, которую он вызвал, не была живой в полном смысле. И он покончил с собой. Не очень весело, правда? И, боюсь, его невесте, которую он вернул, тоже было… не очень радостно.

— Но… Да. Там прямо говорилось, что она страдала!

— …И только третий брат скрывался от Смерти только отпущенный ему срок и затем, когда пришло его время, сам явился к ней. И только его жизнь была по-настоящему долгой и счастливой.

— Но ведь это всего лишь сказка!

— Не думаю, что все так просто. Это ведь единственная книжка для детей-волшебников, а не одна из многих?

— Ага. Я удивился даже! У нас-то, в обычном мире, много сказок, разных совсем, ну и других книжек, детских, а у них…

— Тогда, раз такая книжка у них одна, рассматривай ее как учебник. Учебник по основным принципам волшебной жизни, которые каждый волшебник должен усвоить с детства. Так что я очень серьезно отнеслась к этой истории. Ну и… На самом деле, сейчас я боюсь смерти намного меньше, чем год назад. Понимаешь, почему?

— Потому что… Потому что Вы теперь точно знаете, что душа есть?

— Да. И помнишь слова Дамблдора о том, что будет с Фламелями теперь?

— Они… Они уснут и отправятся… эээ… «Вперед»?! Дамблдор же сказал именно так — «Вперед!»

— Да. И такое направление лично меня вполне устраивает. Я всегда была довольно любопытной, с самого детства. Мне всегда было интересно — что же там, впереди, а оглядываться назад я не очень любила. Не то чтобы я торопилась умереть, несмотря даже на то, что жизнь в таком возрасте довольно… мучительна. Торопливость, знаешь ли, дурной тон, да и парочка дел на этом свете у меня еще осталась. Но в свое время — когда бы оно ни наступило — я все же вступлю в эту… Долину Смертной Тени. И не убоюсь Зла. А если все иные способы избежать смерти как-то связаны с этим самым Злом, то, как мне кажется, глупо надеяться, что Камень будет исключением?

— Но тогда… Если все так, как Вы говорите, то я… Я перевалил все это на Невилла? То есть он может случайно проклясть своих родителей? Ну, если попытается вылечить их?

— Ты не можешь решить все проблемы мира один, Гарри. Невиллу придется самому принимать решение. К тому же у него есть возможность посоветоваться с достаточно компетентным в этих вопросах человеком.

— С его бабушкой?

— Разумеется. Я бы не назвала ее мудрой, судя по тому, что она сделала с внуком. Но уж в вопросах волшебства она должна разбираться лучше, чем я или даже ты. И не надо повторять ее ошибку и решать за него. Он хороший мальчик, а когда сбросит с плеч весь этот груз, что свалила на него мадам Лонгботтом, станет выдающимся молодым человеком.

Гарри кивнул. Миссис Кейн взглядом попросила его налить еще чаю и даже взяла печеньку из жестяной банки. Мальчик обрадовался: пожилая леди ела в последнее время совсем мало.

— Заметь, Гарри, — сказала миссис Кейн, снова превратившаяся в Саманту, — хотя иногда ты делаешь небольшие ошибки — это нормально, ошибки допускают даже более опытные… разведчики — твои главные выводы и следующие из них действия оказываются верными.

— А что это значит, миссис Кейн? И как так может быть?

— Не будь ты пока еще одиннадцатилетним мальчиком, я бы назвала это мудростью. Некоторые скажут, что тебе помогает твое доброе сердце. Но я бы сказала, что ты просто правильно понимаешь жизнь в целом. А это очень редкое качество. Так что, даже когда я умру — когда мы все умрем, таков порядок вещей, — ты справишься. К тому же ты довольно быстро поправил свою главную ошибку.

— Вы имеете в виду…

— Я имею в виду твою попытку отдалиться от друзей. Это совершенно естественно — попытаться вывести дорогих тебе людей из-под удара, но беда в том, что это никогда не работает.

— Я понял это, но слишком поздно.

— Поздно, но не слишком. Мисс Грейнджер тоже проявила мудрость, не отдалившись от тебя в трудную минуту. Теперь она в твоей команде, и я очень рада этому. Она напоминает мне меня саму в юности. И близнецы Уизли — очень ценное приобретение. А мистер Лонгботтом и Уизли-младший… наверное, ты мог бы не допустить разрыва с ними, но зато ты очень хорошо узнал их: ничто так не проявляет человека, как конфликт, ну или хорошая драка. Кстати, что ты в этой связи скажешь о Роне?

Гарри немного задумался. Такие вот маленькие экзамены были самой лучшей частью его разговоров с пожилыми леди.

— Мне кажется, он очень вспыльчивый. И не умеет думать, ну, сильно вперед. То есть какое вот прямо сейчас у него настроение, так он и поступает. А я не понимаю, почему — он же так здорово играет в шахматы, он в них на десять ходов вперед думает, представляете?! Я никак не могу его обыграть. Тогда почему же…

— Потому что жизнь намного сложнее шахмат. Тут нет черного и белого, враг может оказаться временным союзником, а друг обернуться врагом. К тому же… У мистера Уизли эмоции всегда берут верх над логикой, но ты же это заметил, да?

— Ага.

— Видимо, шахматы не вызывают у него сильных эмоций. А в жизни…

— А еще он мне завидует, — сказал Гарри, — хотя я и не понимаю, чему тут можно завидовать. Ну да, он бедный. Но ведь зато у него есть семья…

— Да, и он воспринимает это как что-то совершенно естественное. Он не терял родных. Это как воздух. Пока он есть — ты совсем не ценишь его, правда? А стоит тебе оказаться без кислорода — и тебя не спасет все золото мира.

Гарри почесал затылок. Да уж, дышать золотом у него вряд ли получится.

— Или как жизнь, — сказал он, — Вы знаете… Я, когда туда шел, ну, к Тому-У-Зеркала, я же совсем не боялся. Ну, почти совсем. Я просто не верил, что могу умереть. Я же об этом не думал — ни о жизни, ни о смерти. Хотя и читал методичку миссис Таппенс. А теперь, когда я понял, что Вы… скоро… И значит, я тоже… когда-нибудь…

— Конечно, тебе рановато об этом думать, Гарри, — успокоила его Саманта, — но… В том, что ты осознал ценность жизни, когда увидел… как мало мне осталось, есть и свой плюс. Понимаешь, тебя готовили как смертника. Как жертву. И, кажется, мы догадались, почему. Но нас — и, как я понимаю, тебя тоже — это не устраивает.

— Не-а. Совсем не устраивает, миссис Кейн, вот ни капельки.

— Понимаю и поддерживаю. Когда мы поняли, что тебе предстоит даже не бой, а целая война, мы стали готовить из тебя не смертника, а солдата. Или даже скорее – офицера.

— Ага, я это понял. И я буду учиться!

— …А хороший солдат, а тем более офицер, обязан хорошо понимать ценность жизни. И своей, и чужой. Потому что командир — хороший командир — должен четко осознавать, что он делает, когда ведет своих людей сам или посылает их на смерть. Причем, платить за победу чужими жизнями намного тяжелее, чем своей.

— Но Дамблдор…

— О, мистер Дамблдор вовсе не является опереточным злодеем. И уверяю тебя, ему вовсе не доставляет радости то, что он готовит тебя к смерти. Более того, я уверена — он с большим удовольствием занял бы твое место. Но в силу ряда причин это невозможно.

— Но вы же расскажете мне об этих причинах?

— Конечно, Гарри. Увы, я слишком ослабела и не смогу присутствовать на следующем заседании Клуба, но, полагаю, Таппенс, Делла и майор смогут объяснить тебе все необходимое. Это смертника можно и даже нужно держать в неведении, а офицер должен обладать всей полнотой информации, чтобы выполнить свою задачу с минимальными потерями. Нас так учили. А сейчас… Будь так добр, отвези меня домой. Мне не хотелось бы просить тебя о помощи… в некоторых приземленных аспектах физиологии, и лучше, если это сделает Джейн. К тому же, завтра довольно тяжелый день, и тебе надо бы как следует отдохнуть и набраться сил.

====== Секреты Волшебства ======

На этот раз майор Бутройд арендовал пустой склад в центре какой-то промышленной зоны на окраине Лондона. К испытаниям подошли ответственно: две машины урчали моторами ярдах в десяти друг от друга. У одной из машин стоял Гарри с трофейной палочкой в руках, а прямо за сдвижной дверью другой, развозного «Фольксвагена», расположилась мишень, выглядящая как четыре квадрата со стороной в полфута каждый. Рядом с дверью стояла Джейн с «Вальтером» миссис Кейн в руках.

— Все помнишь? — спросил Бутройд.

— Ага! — сказал Гарри. — Можно?

— На счет «три», — сказал старичок и поудобнее устроился в водительском кресле, положив руку на рычаг коробки передач. — Один! Два! Три!

— «ЭКСПЕЛЛИАРМУС!» — «РЕДУКТО!» — «РЕДУКТО!» -«РЕДУКТО!» — «РЕДУКТО!»

— На сиденье!

Гарри плюхнулся на заднее сиденье, привычно убрав палочку под намотанный на левое предплечье эластичный бинт. Дверь хлопнула, майор газанул и выехал в ворота ангара, которые немедленно начали закрываться за ним. Машина запетляла между зданий, штабелей, снующих туда-сюда фургонов и погрузчиков. Гарри знал, что вторая машина, с мишенями, в это же время выбиралась другим путем.

— Гарри, положи, пожалуйста, пистолет в карман на спинке сиденья, — попросил его майор, выруливая на узкую улочку.

Гарри обнаружил, что в левой руке он держит хорошо знакомый «Вальтер».

— А я и не заметил, как поймал его, — грустно сказал он Бутройду, убедился, что оружие на предохранителе и сунул «Вальтер» куда приказано, — но вроде ж у нее под курткой еще что-то было?

— Видимо, это твое волшебство работает только на то оружие, что находится в руке, — задумчиво пробормотал майор.

— В следующий раз надо попросить ее взять в руки сразу два пистолета, — сказал Гарри, — только, боюсь, если на оба подействует — вторым мне прямо в лоб прилетит.

Майор промолчал. Они въехали на подземный паркинг, пересели в другую машину и снова выехали на улицу. Теперь Гарри сидел спереди. А «Вальтер» прибрал майор, сказав, что Джейн вернет его миссис Кейн сегодня же вечером.

— Не знаю, что покажет экспертиза, — наконец нарушил молчание Бутройд, — но на первый взгляд — твое «Редукто» чуть послабее пистолетной пули. У этого Аластора, я имею в виду мистера Грюма, помощнее получилось.

— Я буду тренироваться, — пообещал ему Гарри.

— Зато разоружаешь ты неплохо, — утешил его майор, — Джейн тебя, конечно, подстрелила бы раньше, но вот насчет среднестатистического полицейского я бы уже не был так уверен.

— Ага, — согласился Гарри, — я не знаю, как это объяснить, но разоружение… оно намного легче мне дается. Наверное, это потому, что я убивать не хочу? Или ранить?

— Может быть, — задумчиво проговорил Бутройд, — это, конечно, не бой был, и вряд ли у тебя было такое уж сильное желание разнести эти несчастные желатиновые блоки… Но я советую тебе начинать бой именно с разоружения, раз оно у тебя так хорошо идет. По крайней мере, пока не отработаешь другие… заклинания.

В машине ожила рация:

— Я пост Темза, Темза один-четыре, отсечка пятнадцать, «белых» не замечено, повторяю, белые — отрицательно!

— Темза, я Вышка, продолжайте наблюдение, докладывать только в случае появления «белых».

— Принято, Вышка.

Гарри очень переживал, что миссис Кейн не смогла присутствовать на собрании. Однако мисс Стрит и миссис МакФергюссон (Гарри все еще не мог привыкнуть к новой фамилии миссис Бересфорд) постарались утешить его, взяв Гарри в клещи и подкладывая ему в тарелку всякие вкусняшки — они обе были бабушками и делали это в высшей степени профессионально.

Тем более, что вкусняшки были явно нелишними: Гарри как следует попало, и перед второй частью собрания печальный привкус головомойки следовало перебить чем-то приятным.

Нет, формально-то его хвалили. Его похвалили почти за все. За Гермиону, за Рона, за Невилла, за Дина Томаса и Шимуса Финнегана. Кстати, майор Бутройд, хоть и поморщился немного, как от зубной боли, но сказал, что «Поваренную Книгу Анархиста» и еще несколько столь же интересных книжек, включая американские и переведенные вьетнамские руководства по минно-взрывному делу он сможет втемную передать маленькому ирландцу через известные ему каналы. Правда, он пробурчал, что со значительно большим удовольствием он бы эти самые каналы придушил голыми руками, но иногда приходится работать и с теми, кому в другое время всадил бы пару пуль в голову.

К слову, почти теми же словами ему объяснили, почему убивать профессора Снейпа несколько преждевременно. А когда Гарри возразил — ему просто запретили.

Его похвалили и за Драко Малфоя. Сын и наследник текущего лидера фракции врагов Гарри оказался заносчивым и избалованным пустым местом, и иметь такого во врагах было значительно правильнее, чем в друзьях. Правда, пожилые леди и примечательные джентльмены предупредили Гарри, что он сам дал белобрысому серьезный стимул заняться собой как следует, и посоветовали быть в тонусе. Следующий год таким легким не будет. Гарри немного сомневался: на экзаменах Малфой, несмотря на все свои понты, не блеснул, да и в Хогвартс-Экспрессе тоже. И то, что летом он вместо великосветских развлечений засядет за тренировки, вызывало изрядные сомнения.

Похвалили и за квиддич, причем не только его, но и Дамблдора. Фактически, это единственное, за что директора похвалили. Во-первых, это была вполне приемлемая общефизическая подготовка. Во-вторых — тренировка попного мозга на чувство опасности: вопреки словам капитана гриффиндорской команды Оливера Вуда, снитч для Гарри был вовсе не главным мячом в игре. Главными были бладжеры. В-третьих, статус игрока, тем более «героя»-ловца, серьезно поднимал положение Гарри в негласной иерархии школы. В-четвертых… В-четвертых, на старших курсах Гарри надо было извернуться змеей, но умудриться стать капитаном команды, чтобы приобрести опыт не только неформального, но и формального руководства. Если, конечно, его до тех пор не убьют.

Особо похвалили за тролля (бой они еще во время прошлой встречи моделировали в том самом складе, где они играли в пейнтбол, причем роль тролля досталась МакФергюссону), и за дуэль, и за ночной поход в библиотеку, закончившийся встречей с зеркалом и Дамблдором.

А вот услышав его пересказ разговора с директором, миссис МакФергюссон погладила его по голове и сказала: «Ну что же, Гарри, вполне неплохо. Можно даже сказать, приемлемо».

После чего ему наговорили массу приятных слов — и о том, как трудно разговаривать с таким опытным манипулятором, и о том, как замечательно он вышел из положения («В которое я сам себя загнал», — подумал Гарри), и как вовремя он пошел на обострение на втором квиддичном матче и после него…

Его операция по спасению друзей от отработки в Запретном Лесу удостоилась восторженных эпитетов от самого майора Бутройда, его поведение в этом самом лесу — от МакФергюссона и Лесли. А подход к полосе препятствий, ее проход и встреча с учебно-тренировочным Томом — от всех. Директора, правда, при этом не хвалили. Совсем не хвалили. А Гарри — да. В том числе и за грамотный подбор команды (хотя вот это, скорее была заслуга именно директора, а не Гарри), ее подготовку, и за собственно командование тоже (в последних двух случаях Гарри считал, что его похвалили за дело).

Но все это была полная ерунда. Потому что все эти успехи были попыткой исправить последствия провала. Он спалился — спалился так же, как миссис Кейн два года назад в Коукворте.

Тогда миссис Кейн подставила под удар своих подруг. Теперь Гарри подставил своих друзей.

И слово «приемлемо» теперь всегда будет для него синонимом неудачи.

Это и правда надо было заесть чем-нибудь повкуснее.

— Итак, леди и джентльмены, — продолжил майор, когда чай и пустые тарелки из-под сладостей унесли, — подоспели результаты от наблюдателей. Пока мы не обнаружили никакой реакции волшебников на весьма интенсивное колдовство Гарри. Ни один волшебник за шесть часов наблюдений так и не приблизился к складу, а около дома Дурслей все идет как обычно. Никаких сов, никаких новых лиц вокруг, видимых или невидимых, и никакой внезапной активности со стороны мисс Фигг или мистера Флетчера.

Назад Дальше