— И что же нам должно быть ясно, мисс?
Конечно, Лонгботтом, который три года считался самым умным на курсе, не мог смолчать. Он с вызовом воззрился сверху вниз на Грэнджер. Она, хоть и начала краснеть и сильнее заикаться, ответила тем же поучающим тоном:
— То, что кнаты, хоть они и бронзовые, то есть, не из драгоценного металла, трансфигурировать всё равно нельзя. И магловские деньги, которые, например, из бумаги, тоже.
Гарри сначала позабавило, что Гермиона осмелилась поучать Невилла, Самого Мальчика-который-выжил, но тут же он вспомнил, как тот обошёлся с Дурсли за дружбу с Малфоем. Он подумал, что Гермиона ступила на очень тонкий лёд… Он, насторожившись, переводил взгляд с Лонгботтома на Грэнджер и обратно.
Комментарий к Гермиона Грэнджер
Отнеситесь к автору бережнее, она только что из “писательской комы” выползла)))
========== Задание профессора Хмури ==========
Гарри очень не понравился взгляд, которым Лонгботтом смерил Гермиону. Но тот ничего не стал говорить ей, только презрительно ухмыльнулся и сел на своё место. Тем не менее, когда все вернулись к своим сочинениям, Невилл очень громко и отчётливо сказал Рональду:
— А ты заметил, Рон, что у девчонок ум часто не дружит с красотой? Вот, посмотришь, например, на одну девочку: и рост, и волосы, и глаза — ну, всё при ней. А как заговорит — глухому позавидуешь.
Рон хихикнул и глянул на Лаванду, та покраснела и поджала губы.
— И наоборот, — самодовольно вещал Невилл, — вроде и умная, и говорит дельные вещи — а сама чучело чучелом, даже волосы причесать не может нормально, — он притворно вздохнул: — Да, нет в этом мире совершенства.
Гермиона, которая до этих слов наклонилась к Лаванде и что-то ей успокаивающе говорила, поглаживая по плечу, вскинулась и гневно посмотрела на Лонгботтома. Но тот сидел спиной к ней и даже не шелохнулся, деловито скрипя пером по пергаменту. Зато Рон, насмешливо улыбаясь, пошевелил пальцами в своих волосах, видимо изображая её небрежную причёску. Грэнджер побледнела, а Уизли заявил:
— А вот ты обратил внимание, Невилл, что такое несоответствие ума и красоты характерно для маглорожденных волшебниц?
— А ведь ты прав, — подхватил тот. — Вообще-то все мои родственники довольно неплохо относятся к маглам и маглорожденным. Да и твои тоже. Но некоторые волшебники, будучи маглорожденными, вместо того, чтобы скромно молчать в тряпочку, просто напрашиваются на то, чтобы их поставили на место.
Тут уж Гарри не вытерпел.
— Что ты имеешь в виду, говоря «поставить на место», Невилл? — негромко промолвил он и встал, опершись руками на стол. — Это примерно то, что ты со своими дружками сделал со мной, да?
— Эй, Гарри, ты чего? — Лонгботтом опешил и сразу сбавил тон. — Я же не про тебя говорю, и потом, я ведь извинился…
— Хм, что-то я не припомню, чтобы ты извинялся перед кем бы то ни было. Но я-то ладно, а вот перед ней, — он кивнул на Гермиону, — тебе всё-таки придётся извиниться.
— Да ничего подобного! — взорвался Рональд и тоже вскочил, сжав кулаки. — Невилл, не смей извиняться перед этими грязнокровками!
…Слишком громко прокричал Рон это слово. По гриффиндорской гостиной пронёсся единодушный возглас возмущения, и затем воцарилась тишина. Фред и Джордж словно из-под пола выросли слева и справа от брата.
— Это кто тут самый чистокровный выискался, а? В тебе, что, кровь Блэков взыграла? Или в тебя сам Салазар Слизерин вселился? Вот родители-то обрадуются! — язвительно сказал Фред.
Наверняка Рон изо всех сил хотел казаться гневным и уверенным, но, поскольку ему приходилось смотреть одновременно на четырёх человек, получалось лишь, что он суетливо вертит головой.
— Давай-ка, братишка, извинись быстренько, и мы сделаем вид, что ничего не слышали. Да, Невилл? — лёгкий тон Джорджа не мог скрыть, как он сердит.
Лонгботтом нахмурился, посмотрел на Фреда, на Джорджа, потом заметил, что и другие гриффиндорцы оторвались от своих занятий и смотрят весьма неодобрительно.
— Н-ну, ты, Рон, на этот раз перешёл границу… — выдавил он из себя.
— Невилл, но ведь ты тоже так думаешь! — отчаянно воззвал тот, не желая покоряться. Ладони братьев тяжело опустились ему на плечи. Рон, видя, что Лонгботтом отводит взгляд, сник.
— Ну, хорошо, — пробурчал он, не поднимая глаз. — Из-ви-ни-те. Я не должен был так говорить.
Гарри прекрасно понимал, что Уизли-младший ничуть не раскаивается и просит прощения лишь под давлением. Он покосился на Гермиону. Девушка была бледна, как призрак, и карие глаза казались почти чёрными на бескровном лице. Губы её дрожали. Она изо всех сил старалась не расплакаться. «Если я сейчас продолжу разборки, она точно не выдержит, — подумал Гарри. — Та, прежняя, Гермиона давно бы уже пустила магию в ход, или съездила бы книгой потяжелее кому-нибудь по башке… Ну, а с этой, пожалуй, хватит».
— Ладно, проехали, — буркнул он, садясь на место, но тут же вскочил, собрал свои вещи и ушёл за другой стол, не обращая внимания на Невилла, который дёрнулся, явно желая его остановить.
Близнецы дали брату по подзатыльнику и опять занялись своими делами. Рон тоже вернулся к недописанному сочинению, надутый и красный как помидор. Девушки за соседним столом о чём-то пошептались, и Гермиона вдруг свернула свой пергамент. Она вскочила и пошла к Гарри.
— Дурсли… А, Дурсли, — негромко позвала она очень смущённым голосом.
Тот обернулся:
— Вообще-то, Гарри.
— Хорошо. Гарри, — кивнула она. — Спасибо тебе.
— Да не за что, — мотнул он головой.
— И ещё… Извини меня за то, что так грубо вела себя с тобой в поезде.
— Да нормально всё. Я не обиделся.
Гермиона робко улыбнулась ему, покраснела и быстро вернулась к подругам. Гарри слегка вздохнул и уставился в учебник.
… Гарри Дурсли и сам не мог бы сказать, с каким настроением ждал первый в этом году урок Защиты от Тёмных сил. Этот предмет был самым любимым у него, особенно тогда, когда учителя действительно чему-то учили. Как Люпин. И несмотря ни на что, как Хмури. С первого же урока нового профессора Гарри старался исподтишка наблюдать за ним и подмечал все детали. Всё, что он упустил из виду там, в своём мире. Настоящий Хмури всегда вёл себя весьма странно, поэтому теперь Гарри не мог не догадаться, почему именно этот волшебник оказался «мишенью» Воландеморта для подмены.
Рассказывая о воздействии Тёмных сил, профессор очень подробно, даже с каким-то наслаждением описывал последствия того или иного проклятия. О защитных же способах Хмури говорил гораздо суше. А ещё он слишком много внимания уделял на уроках Мальчику-который-выжил. Конечно, Невилла не обделяли вниманием все учителя, но сейчас Гарри, глядя со стороны, понимал, что лже-Хмури изучает Лонгботтома, очень пристально наблюдает за ним, почти так же, как Дурсли сейчас наблюдал за самим профессором.
…Профессор Защиты от Тёмных сил молча расхаживал враскачку на деревянной ноге перед гриффиндорскими четверокурсниками. Класс настороженно следил за его передвижениями. Наконец профессор Хмури остановился, и взгляд его волшебного глаза стал по очереди вонзаться в учеников.
— Вот, значит, кто тут у нас… Гриффиндорцы. Смельчаки. Четвёртый курс. Так-так… Ага, — остановился он на парне за первой партой. — Невилл Лонгботтом. Мальчик, который выжил.
Невиллу было не привыкать ко вниманию. Он спокойно кивнул преподавателю. Тот ухмыльнулся.
— Герой, значит. Знает себе цену. Что ж, неплохо, неплохо. А это кто у нас? — он перевёл волшебный глаз на Рона, который сидел рядом с Невиллом. Уизли поёжился. — А это Рональд Уизли. Мальчик, который друг героя. Перспективно…
Профессор осматривал каждого, и каждый чувствовал себя ужасно неуютно под взглядом неестественно-голубого глаза.
— Гарри Дурсли. Мальчик, который …
Гарри сглотнул и отвёл взгляд. Не то, чтобы он слишком боялся, скорее, не хотел, чтобы Хмури заметил в нём что-то иное, не такое, как у всех.
—…Который… Что-то странное в тебе, парень.
«Уж кто бы говорил», — невольно подумал Гарри. Профессор хмыкнул и перевёл взгляд дальше.
— И Гермиона Грэнджер. Девочка, которая думает, что знает всё на свете. Ясно. Итак, четверокурсники. Вы уже три года изучаете Защиту от Тёмных сил. Чему вы научились за это время?
Как только волшебный глаз перестал прожигать учеников словно насквозь, они пришли в себя, перевели дыхание и даже заулыбались.
— Что вампир не нападёт, если ты ешь чеснок, или носишь его с собой, — сказал Шеймус, и все захихикали, вспомнив профессора Квиррелла. Все, кроме Невилла и Гарри.
Хмури кивнул и, отвернувшись от класса, быстро отхлебнул из фляжки, которая висела у него на поясе.
— Что не стоит выпускать пикси, которые сидят в клетке, — сказал Рон.
Тут уж засмеялись все. Гермиона, которой, конечно не было на том уроке профессора Локхарта, наверняка хорошо представила себе, что могло бы при этом произойти, поэтому она смеялась тоже.
А дальше посыпалась информация, которую давал профессор Люпин:
— У гриндилоу самым уязвимым местом являются пальцы…
— Болотные огоньки заманивают путников в трясину…
— Ну, хватит, хватит, — прервал учеников Хмури. — Вижу, что кое-что вы всё-таки знаете. Несмотря на то, что учителя по этому предмету меняются у вас каждый год. Значит, со всякими злобными тварями вы считаете, что справитесь. Ну, а как насчёт настоящего противника? Настоящего тёмного волшебника, а?
Класс притих. Гарри, еле сдерживая волнение, смотрел на Хмури, буквально впился в него взглядом. А все остальные, вместе с самим профессором, уставились на Невилла.
— Что вам известно из защитных заклинаний? — медленно и словно со значением промолвил учитель. Гермиона тут же вскинула руку, но никто не обратил на неё внимания.
— Щитовые чары, — сказал Лонгботтом.
— Ага! — Хмури словно обрадовался и даже потёр ладони. — Не супер, но всё же кое-что. Кто что может добавить?
Он обвёл взглядом класс и зацепился за поднятую руку Гермионы.
— Что ж, мисс Грэнджер, блесните эрудицией.
Та, сияя глазами в предвкушении, вскочила и начала шпарить как по учебнику:
— Наилучшим способом защиты от разного рода заклинаний считается умение предугадывать ход противника. Многие волшебники имеют своё излюбленное заклинание, которым владеют лучше всего, и применяют его даже почти не задумываясь. Особенно действенным это метод является против так называемых магов-стихийников…
— Достаточно, — профессор пренебрежительно махнул рукой. Девушка смолкла, обиженно глянула на него исподлобья и села на место. — Мы поняли вашу мысль. Это действительно работает, но только в одном случае. Мистер Лонгботтом, в каком случае?
Тот лениво поднялся из-за парты:
— Если ты один против одного противника, и если волшебник тебе знаком. Способ не работает в сражении против нескольких противников, или при сражении с незнакомым колдуном.
— И что будем делать в этом случае?
Гарри едва не выкрикнул о своём излюбленном заклятии отнимания, но вовремя остановил себя.
— Не знаю, сэр, — признался Невилл.
— Садись. Итак, — профессор снова оглядел класс, — вот вам домашнее задание. Вводная: вы… Да-да, не абстрактный маг из учебника, а именно каждый из вас пишет про себя самого. Вы находитесь против двух колдунов. Неважно, почему, но они очень хотят вас убить. Вопрос: что именно вы будете делать. Напишите, как вы будете себя защищать. Пользуйтесь всеми вашими знаниями. Я подчёркиваю: всеми. Не только из уроков ЗоТС. При вас только ваша волшебная палочка. Понятно?
Ученики кивали и переглядывались: такого задания у них никогда не было.
— А чтобы вам было ещё интереснее, вот вам места действия, у каждой пары учеников — своё. Лонгботтом, Уизли, у каждого из вас травянистый берег реки. Финниган, Томас, у вас тупик, огороженный деревянным забором. Дурсли, Грэнджер, у вас песчаный берег моря. Для мисс Всезнайки дополнительное условие: идёт сильный дождь. Браун, Патил, вам самоё лёгкое: прихожая вашего собственного дома. Ну, и вам, оставшиеся леди, — опушка леса. Покажите мне, хотя бы в теории, на что вы способны. Вы можете обсуждать всё между собой, парами или вообще все вместе. Я даже уверен, что вы будете это делать. Но если я увижу хоть одну списанную букву — даже читать не стану, «тролль» и пересдача. Причём практическая, и против меня.
— Ого, — вырвалось у Рональда, который привык списывать у Невилла.
— Ага, — ухмыльнулся учитель. — Мадам Помфри я предупрежу. Что ж, урок окончен. Мисс Грэнджер получает пять баллов для Гриффиндора, мистер Лонгботтом — десять баллов. С удовольствием прочитаю ваши сочинения и проверю, кто хотя бы теоретически сможет остаться в живых в такой битве.
Гриффиндорцы в некоторой растерянности вышли из класса. Это был последний урок, все отправились сначала на ужин, а потом поднялись в Башню. Всё это время они не переставали переговариваться, обсуждая задание профессора Хмури. В обсуждении не участвовали только Гарри и Гермиона. Гарри чувствовал себя немного странно. Такого задания лже-Хмури им не задавал. Понятно, что он хочет проверить, кто на что способен, а главное — на что способен Лонгботтом. Гарри ужасно хотелось написать как он действовал бы на самом деле, но он также понимал, что не следует этого делать. «Думай, Гарри, думай, как не получить «тролль» и в то же время не раскрыть свои умения больше, чем необходимо», — твердил он сам себе мысленно. И всё-таки он не мог не признать, что писать подобное сочинение гораздо интереснее, хоть и труднее, чем обычное.
Задумавшись о сочинении, Гарри даже не замечал, что Гермиона постоянно находится с ним рядом. Наконец, девушке надоело, что он её игнорирует.
— Гарри, ты придумал, как написать сочинение для профессора Хмури? — спросила она.
— А? — он словно очнулся. — Да. Сочинение. Это будет трудно. А ты сама придумала? Ты же училась дома, как же ты?..
Она вдруг наклонила голову набок и с улыбкой сжала губы. Гарри догадался, что она очень хотела что-то рассказать, но сомневалась, стоит ли.
— Ну, ладно, говори уж, — улыбнулся он.
— А ты никому не расскажешь? — округлила она и без того круглые глаза. Дурсли стало ужасно любопытно.
— Никому.
— Где можно спрятаться, чтобы никто не увидел?
— Ну… не побоишься — пошли в нашу спальню. Только там бардак, — ухмыльнулся он.
— Что, я бардака не видела? — фыркнула девушка.
— Такого — точно нет! Бардак в исполнении Лонгботтома и Уизли — это нечто.
Оба захихикали.
Они осмотрелись: ученики в гостиной занимались своими делами, их однокурсники все сгрудились вместе и с жаром что-то обсуждали, и нетрудно было догадаться, что именно. Гарри и Гермиона пошли в спальню мальчиков четвёртого курса.
— Ты умеешь закрывать дверь, чтобы никто не вошёл? — спросила она. — Я бы не хотела, чтобы кто-то ещё узнал…
— Хорошо, — отозвался он, потому что ему стало ещё любопытнее, чем эта Гермиона хочет его удивить. — Коллопортус, — махнул он на дверь своей волшебной палочкой.