Часы над камином пробили десять часов ночи, пора идти на дежурство по замку, отлавливать «сладкие парочки» и вытаскивать учеников младших курсов, любителей шляться ночью по замку. Адреналин в них кипит…
Надев походную мантию (мало ли куда лезть придётся, чтобы вытащить мелких авантюристов. Таких, конечно, как Поттер, уже нет, но гриффиндорцы по определению имеют шило в одном месте), зельевар вышел в ночной и тёмный замок. Первым делом, как обычно, он проверил своих слизеринцев. Все были на месте. Подписал разрешение на проведение тренировки по квиддичу на завтра, пожелал всем спокойной ночи и отправился на дальнейшее обследование спрятанных в старинных каменных стенах ниш, закрытых кладовок и пустующих кабинетов, в которых любят прятаться любвеобильные парочки.
Пройдя по пологому подъёму с подземелья на первый этаж, профессор решил в первую очередь проверить Астрономическую башню. Поднявшись по крутой лестнице на восьмой этаж, Снейп услышал тихие голоса. Не зря тащился на такую высоту. Он уже хотел выйти на площадку, но, узнав голоса Грейнджер и Уизли, решил сперва послушать, о чём они говорят.
— Я тебя предупреждал, Гермиона, — укоризненно и серьёзно говорил Уизли, — так ведь ты самая у нас умная, никого не слушаешь. Кто тебя просил ставить табу на имя Поттера? Сама не раз говорила: инициатива наказуема…
— Я хотела, чтобы все поняли, что за предательство надо расплачиваться, — хлюпая носом, промямлила гриффиндорская заучка, — и это действовало только на членов ОД.
— И слава Мерлину, — протяжный вздох, — страшно представить, что с тобой бы сделали, действуй твоё табу на остальных… И… Герм, какое предательство?! Кого ты называешь предателем? Тот Поттер никому ничего не должен! Он не имеет никакого отношения к Тому-кого-нельзя-называть! Как нам теперь возвращать подмёныша, если его все считают предателем?
— Я же не знала, что директор решит вернуть подмёныша. Я думала, он начнёт готовить Невилла…
— И хотела расчистить ему дорогу к подвигу и славе?! Неужели ты не понимаешь, что такого, каким был НАШ Гарри, нет и не будет, — странным грустным голосом произнёс Уизли. — Ладно, не реви, — успокаивающе проговорил он, — ничего, ему не впервые быть изгоем… У него уже должен был выработаться этот… Как его? А, им-му-ни-тет. Вот, иммунитет.
— Рон, ты веришь, что подмёныш — крестраж Того-кого-нельзя-называть? — продолжая всхлипывать, спросила Грейнджер.
— Не знаю. Я мало что знаю про крестражи. Но если это так, то он должен умереть, чтобы мы могли убить Того-кого-нельзя-называть. Жалко, конечно, парня. Но такова его судьба. Интересно, кто его родители?
— Но что он будет здесь делать? Ведь он столько пропустил! Как он будет учиться? И директор раньше говорил, что этот мальчик был сквибом и пользовался магией части души Того-кого-нельзя-называть. И теперь, когда тот использовал эту часть для своего возрождения, он опять стал сквибом. Как он будет…?
— У тебя одна учёба в голове. Ну подумай сама. Зачем ему учиться, если он должен умереть? Филч вон тоже сквиб, а ничего, живёт себе в замке и не страдает…
— А вдруг он не согласится возвращаться? … И выполнить свою миссию?
— Герм, это уже не наше дело. Директор же сказал, нам надо только уговорить его. А дальше он уже сам будет объясняться с ним. Всё, прекращай рыдать. Подумаешь! Обозвали её идиоткой! Зато ты красивая и очень умная идиотка.
— Я не идиотка! — с негодованием воскликнула девушка, — не смей меня так называть!
— Ладно, ладно. Не буду называть тебя идиоткой… Но знаешь, подруга, ты с каждым годом становишься всё… Не знаю, как это выразить. На первом курсе ты буквально заставила нас помогать Хагриду с драконом…
— Рон, Хагрид наш друг, и мы должны были помочь ему, — возмутилась девушка.
— Угу, и вы за это схлопотали отработку от Макгонагалл, путешествие в Запретный лес ночью. Понравилось? На втором курсе ты стащила у Снейпа из-под его шнобеля шкурку бумсланга и варила оборотное в туалете Плаксы Миртл.
— Мы должны были пробраться в гостиную слизеринцев и узнать, кто настоящий наследник Слизерина, — уже тише проговорила гриффиндорка, а у профессора начали гневно раздуваться ноздри…
— Конечно, — согласился с ней рыжий, — и что мы узнали? Ничего! Зато ты провела в больничке три дня в образе кошки. Скажи спасибо, что об этом не знают слизеринцы и Снейп. А на третьем курсе, — продолжал он добивать подругу, — на третьем ты пользовалась запрещённым артефактом целый год.
— Рон, но это же помогло нам спасти Сириуса от поцелуя дементоров…
— Да, помогло. А что толку? Он как числился беглым преступником, так им и остался, только камеру в Азкабане сменил на более комфортную… А ты потом почти всё лето пролежала с магическим истощением. Использование Маховика времени не просто так запрещено… Даже Невыразимцы пользуются им в редких случаях. И то не больше, чем на пару часов. А ты им пользовалась целый год. Что, намного поумнела, посещая по восемь занятий в день?
— Я же не знала, — всхлипнула девушка, — мне профессор Макгонагалл сказала, что это безопасно… Она сама им пользовалась, когда училась в школе…
— Ну да, безопасно… Вот она и выглядит в свои пятьдесят на все сто. Интересно, где она сама-то его взяла?
— Это их семейный артефакт, — пробурчала сквозь слёзы заучка.
— А в прошлом году ты взялась за освобождение домовиков! Не понимая, что без магии хозяев они просто не могут существовать. И им нравится такое их положение. А ведь и я, и Невилл тебе об этом не раз твердили. Так нет, упёрлась… — Грейнджер уже не противоречила другу, а обиженно сопела. Жалко, что профессор не мог видеть её лица в этот миг. А Уизли удивил! И, надо отметить, очень удивил. — А в этом году ты превзошла самою себя. Это твоё противостояние Амбридж. Чего ты добилась? Сама же и пострадала от неё. Мы ведь и на этот раз с Невиллом тебя предупреждали, чтобы ты угомонилась. Так нет! Ты пёрла, как слепая пикси на дракона. Что изменилось от того, что ты написала письмо в министерство? Ничего! Только у Амбридж появилось ещё больше полномочий. Про поход в министерство я уже молчу. Знаешь, после директорских вывертов с подменой Поттеров и нелепой смерти папы, я не верю уже так Дамблдору, как раньше. Даже мама начала сомневаться в правильности его поступков.
— Ты и в этом хочешь меня обвинить? — возмущённо вскрикнула Грейнджер, — нас туда послал сам директор…
— Директор нас отослал спать… А вот ты как раз и потащила нас…
— И чего вы тогда попёрлись за мной? — нетерпеливо перебила она друга, — мы бы с Гарри и сами справились. Это ты выпустил БОМБАРДУ и разрушил Зал Пророчеств. Мы с Гарри могли спрятаться под мантией-невидимкой.
— Не знаю, почему я пошёл за вами… — задумчиво произнёс Уизли, — мной что-то двигало… Что-то такое, чему я не мог сопротивляться… Как ИМПЕРИУС.
— Не думаешь ли ты, что директор Дамблдор наложил на нас непростительное заклятие? — скептически произнесла гриффиндорка.
— Не знаю. Может быть…
— Рональд Уизли, ты сам себя слышишь? Как ты можешь даже подумать такое на этого Великого и Благородного человека?
Снейп тихо хмыкнул. Действительно, как можно подумать, что директор Дамблдор может свободно использовать непростительные? Если для него непреложный обет молчания — норма.
— Ладно, может, я и не прав, — пошёл на попятную Уизли. — Но это твоё табу на имя Поттера… Гермиона, скажи, чего ты добиваешься? Ты хочешь, чтобы тебя выперли из магического мира? Или отправили в Азкабан? Тебе ведь уже есть шестнадцать лет. Все эти твои деяния — незаконны…
— Незаконны? Тогда почему вы поддерживали меня? — взвизгнула гриффиндорка.
— Поддерживали? Разве мы тебя каждый раз не тормозили? Но ведь ты же самая умная, а мы кто? Я — тупой лентяй… Гарри, НАШ Гарри — лопух и чересчур доверчивый. Невилл тоже для тебя не авторитет, хотя он всегда всё верно говорит. Не слишком ли ты преувеличиваешь свою самооценку. Тебе не переделать наш мир, Гермиона. А в чужой монастырь со своим уставом не ходят. Так сказал Чарли.
— Знаешь что, Рональд, ты можешь не дружить со мной больше, — она повернулась, чтобы уйти.
— Погоди, Гермиона.
— Чего тебе ещё? — рявкнула девушка.
— Хочу напомнить тебе. У тебя долг жизни, как и у Джинни, по отношению к НАШЕМУ ГАРРИ.
— И что? Всё это глупости чистокровных… Так сказал директор Дамблдор.
— Нет, это не глупости. Это серьёзно. Поэтому я не буду принимать участие в том, что велел директор. Оставьте парня в покое. Гермиона, он ведь был нашим другом!
— Знаешь что, Рональд, директор Дамблдор ради общего блага тоже пошёл против своего друга…
— Что ты можешь знать об этом?
— Я знаю, я читала в учебнике по Истории Магии, которую нам выдала профессор Поттер.
— Ну, ну. А ты не слыхала, что историю пишут победители?
— Что-то ты резко поумнел, Рональд, — язвительно произнесла девушка, — и скажи об этом директору, — она развернулась и, громко стуча каблуками о каменный пол, побежала вниз по лестнице, проскочив мимо притаившегося в темноте профессора, даже не заметив его.
— И скажу, — крикнул ей вдогонку парень, — и скажу, — уже тише повторил он, — хватит с меня одного клейма предателя крови, — еле слышно проговорил гриффиндорец, — и тебе не переделать наш мир, подруга.
— Так, так! — вышел из своего укрытия профессор Снейп, — кого я вижу? Мистер Уизли! Ваша подруга только что пробежала мимо меня, чуть не сбив с ног. Что, семейные разборки после комендантского часа? Днём времени не хватает?
— Простите, профессор, но это не Ваше дело, — грубо ответил ему Уизли, — мы старосты и имеем право…
— Вы старосты курса и имеете права только в своей гостиной и на своём курсе, — перебил его Снейп. — Отработка, мистер Уизли. Каждую субботу после занятий и воскресенье после обеда. — Парень посмотрел на него с какой-то затаённой в глазах благодарностью.
— Хорошо, сэр, — незаметно вздохнул он.
— Хорошо? — удивлённо приподнял брови зельевар.
— Да, профессор Снейп, хорошо, — кивнув, буркнул тот.
— Что ж, замечательно. И передайте Вашей подруге, у неё тоже отработка. А сейчас пойдёмте, провожу Вас до вашей гостиной…
========== Глава двадцать восьмая ==========
Рональд Уизли был шестым ребёнком в многодетной семье чистокровных волшебников. Шестым сыном. Когда он родился, старшему брату Биллу было уже одиннадцать лет и он пошёл в школу Хогвартс. Чарли, второму сыну четы Уизли, было восемь, Перси — шесть, близнецам по четыре года. А когда Рону было полтора года, родилась единственная дочь в этой семье — Джинни. Естественно, у родителей не хватало времени уделить всем детям отдельное внимание. Рон всегда чувствовал себя лишним, ненужным в семье. Старшим братьям было не до него, а близнецы издевались над младшим братом, пугая его разными своими «шутками» и обманывая. Мать всё своё время проводила на кухне и с дочерью. Отец занят целыми днями на работе в министерстве, которая почти не приносила дохода в семью, и половину зарплаты тратил на возню с маггловскими штучками. У мальчика никогда не было ничего своего, купленного именно для него. Одежда, доставшаяся ему от старших братьев, была перешита и переделана несколько раз. Спал он в комнате Билла, когда тот уезжал в Хогвартс, а когда приезжал на каникулы, то они жили вместе. Рон больше всех любил своего старшего брата и прислушивался только к нему. Отца Рон перестал уважать, когда пошёл в школу и увидел, как одеты другие дети. Мать Рон тоже не особо любил, но побаивался. Та могла и ремень использовать в воспитании сыновей, а уж если начнёт кричать, то, кажется, даже баньши её не перекричать… Мальчик всегда ждал, что когда Билл закончит школу и пойдёт работать, то заберёт его, и они будут жить вдвоём. Ну, ещё можно взять будет Чарли. Рон к нему тоже относился с уважением, но не так, как к Биллу. Билл, Чарли и позже Перси всегда находили время, чтобы заниматься с младшим братом, и заступались, даже иногда поколачивая близнецов за издевательства над ним. Но, когда они уезжали в школу, мальчик оставался совсем один. Он как дикий зверёк пытался урвать свой кусок, получить что-то своё, личное. Если старшие братья (не считая близнецов) были терпимы в обществе, то воспитанием младшего никто не озаботился. Его не научили даже есть и вести себя за столом прилично. Скорее приучили к тому, что если с максимальной скоростью не закинешь еду в рот, можешь остаться голодным, близнюки обязательно что-нибудь подсыплют или подольют такое, что потом проведёшь целый день в кустах или покроешься какой-нибудь дрянной слизью. Мать, конечно, кричала на сыновей, но это на них действовало лишь некоторое время, а потом они ещё жёстче отрывались на младшем брате. У отца же не было времени заниматься воспитанием сыновей. Всё свободное время он проводил в своем сарае, что-то мудрил над маггловскими штучками.
Первого марта ему исполнилось одиннадцать лет. В этот день он впервые увидел Великого волшебника директора школы Хогвартс Альбуса Дамблдора. Тот пришёл специально на день рождения к мальчику и самолично принёс ему письмо-приглашение в Хогвартс. Потом он долго с ним разговаривал наедине. Рассказал про Мальчика-который-выжил, что тот тоже в этом году пойдёт в школу. Что он вырос в семье магглов и ничего не знает о волшебном мире и о самих волшебниках. И выразил уверенность, что Рон станет другом самому Гарри Поттеру и введёт в мир волшебства. А за это он будет получать небольшое вознаграждение. Рон загордился данным поручением, ведь директор ему предложил стать другом Мальчика-который-выжил. Ни Перси, ни Фреду и Джорджу, которые уже учились в школе, а именно ему! С того времени Рон с нетерпением ждал первого сентября, когда он встретится с «избранным», прислушиваясь к разговорам старших.
И Рон с собачьей преданностью выполнял поручение своего кумира, получая за это косточку в виде одного галеона в месяц. Он как дракон охранял своё «сокровище», никого не подпуская к Поттеру с самого первого дня. Даже не отгонял, а делал все, чтобы другим было дискомфортно рядом с ними. Он даже Гермиону подпустил только лишь потому, что от неё была выгода в виде выполнения домашних заданий.
Жадный, завистливый, ревнивый и потрясающе ленивый Рон стал одним из лучших друзей Гарри Поттера. И стычки с Малфоем тоже были ради того, чтобы не подпустить этого слизня близко к Поттеру. Рон уже понял, как трепетно тот относится к самому слову — семья. Глубоко же внутри себя Рон был согласен со всеми эпитетами Малфоя в сторону своей семьи и готов подписаться под каждым его словом. В тайне. Того Гарри, которого они знали, больше с ними нет, а с настоящим Поттером дружеские отношения не сложились.
После похорон отца и происшествия в министерстве у Рона был тяжёлый разговор со старшими братьями. Те, узнав обо всём, в чём были замешаны родители и Рон, сильно разозлились. Билл, на правах старшего в семье (мать не считается), строго запретил брату встревать в афёры Дамблдора и велел начать серьёзно относиться к учёбе. Или с ним будет то же, что и с близнецами. Только те отработают своё наказание и смогут куда-нибудь ещё устроиться. Всё-таки они закончили пятый курс, и закончили неплохо, вот только поведение… Но есть надежда, что они поумнеют. А у Рона знаний практически ноль. Чему он научился за четыре с половиной года? БОМБАРДА да ВИНГАРДИУМ ЛЕВИОСА… Даже бытовых чар не знает. И будет он всю жизнь горшки из-под больных выносить. Это последнее проняло парня. И он задумался. Матери тоже Билл запретил высовываться, пусть занимается домом. Хватит подвигов во имя общего блага, надо сначала своё благо создать. Собственное. А потом уже думать об общем. Да и не бывает общего блага, что хорошо одному, то может быть плохо другому. И про долг Джинни напомнили…
Рон Уизли шёл вслед за профессором и вспоминал разговор в кабинете директора. Дамблдор вызвал их с Гермионой незадолго до комендантского часа. Сначала он очень серьёзно отругал Грейнджер за самодеятельность, даже повысил голос, обозвав её полной идиоткой, чем довёл девушку до истерики, потом укорил Рона, почему тот не остановил подругу, которая не понимает, насколько опасно использовать запрет на чужое имя. Как будто её может кто-то убедить и остановить, если она уже закусила удила. Она до сих пор вяжет шапки и шарфы для домовиков и раскладывает их по гостиной. Домовики уже отказываются убирать в гостиной и комнатах гриффиндорцев, а ей всё побоку. А потом директор стал угощать их чаем. Рон почувствовал в напитке какую-то добавку. Чарли вдел ему в ухо маленькую серьгу, похожую на косточку, которая поможет определить, если в еду или напиток добавлено какое-то зелье. От одного глотка ничего не будет, но если серьга нагрелась, то значит, больше пить или есть не стоит. Серьга нагрелась так, что мочка уха заныла от боли. Рон больше пить не стал. Дамблдор этого не заметил. Он в этот момент каялся перед студентами в том, как он ошибся…