========== Часть 1 ==========
Альтаир склонился вперёд, опираясь на переднюю луку седла. Спина у него сразу же зашлась жгучей болью от такого простого движения. Лошадь под ним замедлилась и тревожно заржала.
— Пошла, — сдавленно рявкнул Альтаир, пришпорив лошадь. Боковым зрением он заметил Дахи, который, сидя в седле, умудрялся одной рукой держать поводья, а второй читать небольшую книжку в чёрном кожаном переплёте. Дахи заметил на себе чужой взгляд и, не отрываясь от книги, слабо улыбнулся. Он был намного старше самого Альтаира, с маленьким шрамом, рассекающим левую бровь.
— Что-то не так? — спокойно спросил Дахи, слегка поёрзав в седле.
— А ты не в курсе? — слева от Альтаира раздался язвительный голос Малика.
— Я долгое время был в Алеппо, — пожал плечами Дахи, заинтересованно убирая книгу в сумку на поясе и опираясь на переднюю луку седла, концентрируя всё своё внимание на собеседнике. Альтаир обречённо вздохнул, вкладывая в это дело всё своё разочарование, и натянул серый капюшон ниже на лицо.
— Он нарушил приказ инструктора, вот ему и дали по спине, — судя по голосу Малика, он скорее хотел указать Альтаиру на его ошибку, нежели посмеяться над ним. Дахи сдавленно хихикнул. — И не смотри на меня так, ты это заслужил.
— Не кори его так — голос Дахи сразу начал звучать так, будто он среди них был старшим братом. — Всякое случается. Думаю, он уже усвоил.
Дахи никогда не злорадствовал над другими, а тем более над теми, кто ниже по рангу. Он уже перестал носить серые одеяния, избавившись от звания подмастерья, но Альтаир чаще всего видел его лишь в обществе новичков. Да и сам Дахи частенько жаловался, что ему сложно находиться в компании других фидаинов.
Малик не ответил ему ровным счётом ничего, как и Альтаир. Повисла тишина, разгоняемая разве что шумом ветра в ушах и монотонным цокотом в такт шагов лошадей, идущих по запыленной дороге. Солнце ещё не успело подняться в зенит, но угрожающе близилось, нависая над землёй и постепенно усиливаясь. В горле у Альтаира начало пересыхать, отчего он тяжело сглотнул.
— Послушай, Дахи, — после длительной паузы спросил Альтаир. — В чём заключается наше задание? Мне говорили, что оно потребует много времени, но ничего большего я так и не получил.
— Это задание — честь для любого, — с львиной долей воодушевления произнёс Дахи. — Мы должны явиться в Иерусалим. Там всё и узнаете, братья. А пока поберегите вопросы и смотрите в оба.
Альтаир нахмурился и слегка скривил губы, но его лицо скрывал капюшон, а потому никто этого не заметил. Такие смутные ответы, полные зловещих интонаций, никак не удовлетворяли его интереса, но он прекрасно знал, что раньше времени из Дахи ничего не вытащить: многие из Ордена могли улыбаться и хранить молчание даже под пытками. Некоторое время они ехали молча, склонив головы, чтоб посторонние ничего не заподозрили и решили, что они простые странники или посыльные. В желудке у Альтаира всё напряглось, когда он уловил на себе взгляд человека, облачённого в доспехи и бело-красное сюрко. Солдат внимательно всматривался в них, точно стервятник, выискивающий падаль.
Дахи выругался, когда наблюдатель крикнул что-то на незнакомом языке, в котором Альтаир едва узнал немецкий. На шум моментально сбежалась стража, трое ассасинов пришпорили лошадей, заметно уставших после длительного передвижения. Альтаир крепко сжимал поводья, посылая лошадь в галоп, пока она не издала пронзительное ржание, заваливаясь набок. Альтаир ловким движением спрыгнул с седла, совершил кривоватый кувырок и выпрямился, точно дикий кот. Его лошадь неистово ворочалась, поднимая столбы пыли и захлёбываясь болезненным ржанием. В её жилистой шее торчала стрела с обломанным от падения древком. Альтаир быстро осмотрелся по сторонам: отовсюду раздавался звон мечей, крики, возгласы, топот копыт, но из-за столбов пыли ничего не удавалось разглядеть.
Совсем рядом пыль резко сдвинулась, заставляя Альтаира среагировать на движение. Со свистом его меч вышел из ножен, с металлическим звоном скрестились лезвия, разбрасывая в стороны крошечные искры. Не желая медлить, Альтаир повернул кисть руки, направляя вражеский клинок в сторону, после чего уколол наугад, едва разгоняя клубы пыли. Раздался болезненный вскрик и проклятия на незнакомом Альтаиру языке, но соперника это не остановило: в Альтаира полетел ещё один удар меча, который он едва отразил. Пыль наполовину улеглась, Альтаир отскочил назад, рассматривая противника внимательнее прежнего. Перед ним стоял тот самый солдат, который узнал их с самого начала. На левом бедре у него виднелась небольшая, но глубокая рана, из которой сочилась кровь. Боковым зрением Альтаир заметил Дахи, уже без лошади, окружённого несколькими стражниками. Солдат, напавший на Альтаира, стоял неподвижно, подняв перед собой меч с лезвием, направленным на противника. Альтаир с досадой фыркнул: дуэлянт из него неважный. Солдат, выбитый из сил раной на бедре, пошёл в наступление — он заметно ускорился, надеясь на то, что его соперник, вынужденный отражать удары с немыслимой скоростью, ошибётся, открывая какое-то уязвимое место. Альтаир блокировал удары один за другим, но он прекрасно понимал, что таким образом его меч попросту переломится пополам.
— Альтаир! — окликнул его Малик, сидящий верхом на лошади. Он протянул ему руку. — Садись.
Альтаир отвернулся от него, изворачиваясь, чтоб ударить соперника, но его удар ловко отбили крестовиной меча. Даже среди звона стали он смог услышать, как Малик раздражительно фыркнул. Пыль снова вздыбилась, точно шерсть на загривке бешеной собаки.
— Альтаир, — чуть тише, но намного злее крикнул Малик.
— Отвали, — рявкнул ассасин в ответ, поворачиваясь к всаднику. Солдат не упустил отвлечения соперника, а потому с замахом рубанул с плеча. Альтаир сдавленно вскрикнул и резко развернулся, нанося удар чуть выше раненного раннее бедра противника, поворачивая клинок вверх. Белая сюрко резко окрасилась в тёмно-алый, его соперник упал замертво. Альтаир скривился, когда рана на его боку заболела со всей силы. Малик, всё так же сидящий верхом на лошади, снова протянул ему руку с явным раздражением. Альтаир с неохотным видом взялся за его руку, поднимаясь и молча садясь в седло, к задней луке.
Небольшое сражение уже подошло к концу: деревенька, где их и заметила стража, была крошечной и бедной, а потому солдат в ней можно было сосчитать на левой руке посвящённого в фидаины. Дахи стоял посреди дороги, запыхавшийся и окружённый трупами. Он согнулся пополам, опираясь на колени и тяжело хватая ртом воздух. Альтаир вцепился одной рукой в заднюю луку седла, второй зажимая рану, что раздавалась пульсирующей болью по всему остальному телу. Выпрямившись, Дахи окинул их двоих взглядом из-под капюшона. Его лошадь стояла неподалёку, склонив голову к земле, словно ничего и не случилось. Взобравшись в седло, Дахи тяжело вздохнул.
— Нужно убираться отсюда, — его голос звучал хрипло, в горле у него пересохло. — Потом раздобудем третью лошадь.
Он замолчал, но, заметив рану на боку Альтаира, добавил:
— Нет времени тебя перевязывать, — он сразу помрачнел, стараясь отчётливо выговаривать каждое слово. — Ровно, как и делать перерыв.
Договорив, он повернул лошадь и пришпорил её. Альтаир держался за луку седла, сцепив зубы. Малик молчал, двумя руками сжимая поводья — но даже по тому, как он напряжённо сидел, было видно, что он ужасно злился. Альтаир в сердцах обречённо вздохнул: он никак не сможет избежать упрёков и нравоучений.
Ехали они быстрым шагом, не имея возможности уйти в галоп. Пришлось ехать даже когда солнце оказалось в зените, неистово обжигая землю. Альтаир слабо пошевелил рукой, которой зажимал рану, его пальцы заскользили от вязкой крови. Он дышал часто и с трудом, с тихим свистом делая короткий вдох, чтоб протяжно выдохнуть. Ему и самому не верилось, каким чудом он ещё не умер от кровопотери.
— Хватит дышать мне в затылок, — возмущённо и тихо выпалил Малик, не оборачиваясь. Спорить у Альтаира совсем не было желания, а потому он повернул голову в сторону.
Альтаир уже и не считал, через какое время они остановились. Солнце к тому времени уже прошло полпути от зенита к горизонту, когда Дахи слез с лошади. Малик последовал его примеру, спокойно опустившись на землю. Альтаир самостоятельно выкарабкался из седла, всё ещё зажимая саднящую рану рукой. От такого затратного движения кровь, до этого замедлившаяся, возобновила ход. Альтаир коротко зашипел сквозь зубы. Дахи бросил на него обеспокоенный взгляд.
— Здесь вблизи должно быть поселение, — говорил он как можно более кратко. — Я украду лошадь.
Все остальные понятливо кивнули.
— Малик, — Дахи нахмурился, глядя на Альтаира. — Займись раной.
Альтаир осклабился. Теперь его жизнь находилась в руках его самого злостного ненавистника. Сам Малик с бесстрастным выражением лица кивнул, после чего Дахи поспешно удалился.
— Снимай верх и садись куда-нибудь, — бросил Малик, копошась в вещах.
— Холодно же, — ребячески возмутился Альтаир. Собеседник окинул его испепеляющим взглядом, отчего пришлось подчиниться. Липкими и онемевшими пальцами он развязал завязки, на которых держалось его одеяние подмастерья. Дорожные сумки под ним издали краткий гулкий вздох, когда он на них приземлился. Малик сел справа от него с иголкой и кетгутом в руках.
— А без этого никак? — Альтаир расстроенно нахмурился. Малик издал разочарованный вздох.
— Радуйся, что я вообще с тобой нянчусь, — прорычал Малик, продевая нить в ушко иглы. В ответ он получил лишь очередной вздох, плавно перетекающий в глухое рычание, полное досады до последнего выдоха. Альтаир отвернулся, когда Малик наскоро протёр иголку рукавом, чтоб хоть как-то согнать пыль. Когда игла впилась в кожу около раны, Альтаир лишь стиснул зубы, не проронив ни слова.
— Ты вообще понимаешь, что натворил? — сказал Малик, не отрывая взгляда от раны, которую зашивал. Делал он это медленно, специально, чтоб было больнее. — Из-за тебя мы задержимся. Мы должны были добраться до Иерусалима за два дня, а теперь будем ехать не меньше недели, пока ты не сможешь держаться в седле.
— Вообще-то, это из-за тебя, — злостно оскалился Альтаир. — Если бы ты меня не отвлёк, то ничего бы этого не было.
Малик сердито дёрнул рукой, резко стягивая шов на ране, отчего Альтаир сдавленно зашипел.
— Ай, полегче! — с огромной долей обиды возмутился он, кривясь от боли.
— Самодовольный кретин, — Малик нахмурился и грозно вздохнул. — Смотри с кем говоришь, а то оставлю тебя так, и помрёшь здесь.
— Господин с тебя шкуру спустит, — самодовольно фыркнул Альтаир в ответ, криво ухмыляясь.
— Зато не придётся терпеть такого придурка, как ты, — в ответ на это Альтаир лишь отвернулся. Он и раньше спорил с Маликом по всяким мелочам, и они, конечно, злились друг на друга, но в прошлые споры его собеседник всегда злился иначе. Бывали колкости, оскорбления, но никогда его слова не звучали до конца искренними, всегда находилась маленькая брешь, в которой можно было свести спор на большую шутку. А теперь их пререкания звучали злобно, каждое слово пропитывалось гневом, не оставляя ничего, кроме тяжёлой многотонной обиды. Имей Альтаир возможность, он бы встал и ушёл куда подальше, лишь бы не ощущать на себе чужого укоризненного взгляда и лучащуюся ненависть. Но ему пришлось молча лежать на месте, терпя нарастающую боль в ране: Малик не отказывал себе в том, чтоб умышленно дёрнуть рукой в сторону или долго ковыряться иглой в ране, оправдывая это поиском более надёжного места для шва.
Дахи вернулся тогда, когда Малик завязывал бинты на уже сшитой ране, а Альтаир, с мрачным и обиженным видом сидящий в окружении сумок, молча глядел в даль. Солнце осторожно касалось скал из песчаника, гордо возвышающихся по обеим сторонам перевала, виднеющегося впереди. Некогда белые облака, похожие на вымокшую пряжу, наливались сиреневым цветом, медленно уплывая куда-то вперёд, в сторону моря. Небо сменилось на оранжево-розовое и сразу стало казаться намного выше, чем ранее: будто небосвод был высоким и недостижимым потолком для запертого в невидимых стенах мира. Дахи привёл лошадь — гнедую, с белым пятном на узком лбу. Привязав её к остальным, фидаин подошёл к Альтаиру и уселся рядом на расстеленном фризовом плаще.
— Ну что? — спросил он со слабой улыбкой, полной характерной для него хитрецы. — Живой?
— Ещё как, — Альтаир повернулся к нему, издавая тихий смешок в ответ. Дахи, благо, и не думал его отчитывать. Наверно, знал, что Малик сделал это за него.
— Тебе лучше отдохнуть, пока рана не затянется в достаточной мере, — Дахи слегка прищурился, состроив выражение лица, достойное самой Богоматери. Альтаир возмущённо нахмурился, открывая рот, чтоб поспорить, но Дахи поднял руку, призывая собеседника к молчанию. — Без возражений, это приказ.
Альтаир закрыл рот, перестав хмуриться. У Дахи была особенная черта: в секунды менять свой тон и выражение лица, бывая то строгим фидаином, то любящим старшим братом. В этот раз он снова мгновенно сменил одно на другое и тихо засмеялся, сразу же изгоняя из собеседника любую крупицу обиды. Малик, разводящий костёр неподалёку, лишь окинул его взглядом исподлобья.
— Да ладно тебе, — с наигранной обидой протянул Дахи, не сводя взгляда с Альтаира. — Хотя бы попытайся сделать вид, что послушаешься.
Альтаир тихо засмеялся, одновременно кривясь и содрогаясь от боли, пробивающей насквозь.
— Дахи, ты хочешь меня убить? — сквозь смех спросил задыхающийся Альтаир, сгибаясь в три погибели и зажимая ладонью место, где под слоем корпии покоилась сшитая рана.
— Нет, — с ребяческим видом мотнул головой Дахи. Улыбка медленно сползла с его лица, уголки его губ опустились, а брови приподнялись в опечаленном выражении. Голос у него стал таким тихим, что Альтаиру пришлось напрячь слух. — Совсем нет.
Следом ребяческая кривая ухмылка сползла и с лица Альтаира, внутри неприятно вывернулась сосущая тревога, образовывая в своём холодном пустом чреве неприятную дрожь, пригвоздившую тело к земле, не давая Альтаиру пошевелиться или поднять взгляд с собственных рук, лежащих на коленях. Ему внезапно стало очень пусто, будто из раны на боку вытекло всё его нутро, распластавшись кровавым месивом там, на запыленной дороге деревушки, расположившейся на пути от Масиафа до Иерусалима. Кипа внутренностей, опаляемая солнцем, поедаемая падальщиками и насекомыми. От таких мыслей его замутило, и он отогнал вырисовывающееся видение прочь, к дальним уголкам сознания. Дахи обернулся через плечо, покосившись на Малика, возящегося с костром, после чего повернулся обратно к собеседнику, уже вернув себе прежний беспечный вид.
— Не злись на него, — тихо бросил он спустя секунду молчания. — Вы, два барана, вечно ссоритесь. Но он далеко от Масиафа. И от брата тоже.
Альтаир молча кивнул — намного глубже и медленнее, чем нужно. У Малика был брат: не то чтоб Альтаир особо им интересовался, просто было бы глупо не знать других людей из Ордена. О Кадаре он знал не так уж много, лишь то, что он был неважным воином, а потому ему поручали мелкие задания, чаще всего с бумагой. Насколько Альтаир его помнил, то они даже пересекались пару раз, но не особо. Кадар, открыто восхищающийся Альтаиром, совершенно не походил на своего вспыльчивого и склочного брата.
— Я понял, — коротко кивнул Альтаир. В образовавшейся тишине затрещал маленький костёр. Малик, выпрямившись, с довольством посмотрел на результат своей работы. От костра потянулся серый дым, а на кончиках огненных языков дрожал воздух. Насмотревшись на огонь, он сел рядом с Дахи и потянулся, сцепив руки в замок над головой.
— Придётся задержаться, — мрачно констатировал Малик, скрещивая руки на груди. Его злость и прежняя обида отхлынули, точно волны во время отлива. Он снова вернулся к своему нейтральному состоянию: его слова обрели уже привычную пелену лёгкого сарказма, то и дело проскакивающего в словах, с особой избирательностью, какой обладали ювелиры, украшавшие крохотные серёжки инкрустированными алмазами. Он сидел прямо, с выверено-спокойным выражением, с небрежно приглаженными тёмными волосами, неровно подстриженными, напоминая всем своим видом кактус с короткими, но многочисленными иголками — с таким не то чтобы смертельно или опасно взаимодействовать, но всё ещё крайне нежелательно.