Было в этом празднике обыденного насилия нечто завораживающее. Для Хавсы рыба не значила ничего — не более чем стол или нож, которым она орудовала. Альтаир задумчиво нахмурился, рассматривая кровь, растекающуюся по скатерти. Он слабо улыбнулся собственной мысли о том, что цели для Ордена — казалось бы, живые люди — тоже не более, чем предмет, которым можно распоряжаться, как вздумается.
Альтаир поймал на себе обеспокоенный взгляд Хавсы. Как оказалось, она уже давно разобралась с рыбой и снимала со стола окровавленную скатерть.
— Всё в порядке? — встревоженно спросила она.
— Конечно, — Альтаир улыбнулся немного шире и утвердительно кивнул.
— Можешь, пожалуйста, вытереть стол? — Хавса кивнула в сторону мокрой тряпки, плавающей в бадье с водой, которая ютилась в углу.
Альтаир согласно хмыкнул, поднимаясь на ноги. Стол ему пришлось вытирать в напряжённом молчании: кровь, просочившаяся в дерево, никак не отмывалась.
Позади Альтаира раздался сдавленный всхлип. Он обернулся — как раз вовремя, чтоб избежать ножа, пронёсшегося совсем рядом. Альтаир мгновенно отпрянул, застыв в углу: Хавса, крепко держащая нож, застрявший в столе, сдавленно выла и плакала, стараясь выдернуть своё оружие.
— Хавса? — взволнованно выпалил Альтаир, наблюдая за девочкой.
Вытащив нож из стола, она резко повернулась к нему, напряжённая и заплаканная. После секундной паузы она набросилась на него снова, занося нож для удара. Альтаир на полсекунды замешкался, не зная, как защищаться, и схватился за лезвие ножа. Ладонь ему сразу же обожгло болью, но он не ослабил хватки. Хавса навалилась на нож всем телом, и Альтаир сжал зубы: нож был плохо наточен, а потому резал не глубоко, но ужасно скользил в руке из-за рыбы, а потому угрожал вонзиться Альтаиру прямо в глаз. Хавса, нависшая над ним, плакала без остановки, захлёбываясь рыданиями. Её чёрные волосы спутались и местами слиплись, почти закрывая лицо. Она сейчас больше напоминала дикое животное, чем человека. Альтаир извернулся и ударил её ногой так сильно, как только мог. Девочка вскрикнула и завалилась набок, почти сразу же бросаясь в сторону ножа, но Альтаир поймал его быстрее. Хавса бросилась на него, пытаясь выхватить оружие, всё ещё не переставая плакать.
Нож с лёгкостью вошёл ей в живот по самую рукоять, из горла Хавсы вырвался сдавленный крик. Она едва держалась на дрожащих руках, её чёрные волосы окончательно спутались и безвольно лежали на лице Альтаира. Девочка перестала плакать, теперь она молчала, всего раз выдавив из себя булькающий хрип. Альтаир надавил на нож, и она закашлялась, выплюнув ему на лицо кровь, что пошла вверх по горлу. Он по давно заученной привычке дёрнул рукой вверх, вспарывая ей живот — чтоб убить наверняка. Её внутренности, удивительно тёплые, вывалились на пол и только добавили крови. Альтаир выпустил нож и медленно поднялся на ноги, стараясь пересилить резкий рвотный позыв и дрожь во всём теле.
========== Часть 6 ==========
Камиль тяжело вздохнул, окинув взглядом сначала Альтаира, а потом Малика. Он не выглядел злым, ни один сантиметр его лица не выдавал и капли раздражения или огорчения, и Малик про себя удивился такой нечеловеческой выдержке. Камиль зевнул, прикрыв рот рукой и закрыв глаза так сильно, что ресницы у него вымокли от проступивших слёз. Ко всеобщему удивлению, информатор слабо улыбнулся: точно так, как это делал Дахи, когда пытался кого-то утешить, разве что, в случае Камиля, его шрам на лице становился ещё отчётливее обычного. Малику от этого жеста резко стало не по себе. Было заметно, что, когда он набрал в грудь побольше воздуха, слабая улыбка Камиля нервно дрогнула и сошла.
— Слушай, Камиль, — Малик решил начать издалека. Он плавным движением выудил из-за пояса перо и небрежно выпустил его на пол. Вывалянное в крови, оно тяжело упало вниз.
— Я знаю, что это не то перо, — твёрдо выпалил Камиль, не позволяя Малику толком высказаться. — Рекхерт жив, вас едва не убили, каждая собака в Мадинааре знает вас в лицо.
Малик мысленно отметил, что ему было бы намного легче, повысь Камиль голос хоть немного: от его холодного, размеренного тона по спине пробегали мурашки. Камиль опечаленно хмыкнул, слегка отведя взгляд в сторону. Он ужасно сильно отличался от своего бывшего наставника.
— Дахи мёртв, — из его уст это звучало подобно смертному приговору.
На шею Малика будто повесили увесистую петлю и мигом стянули: он едва сдержался, чтоб не издать судорожный, краткий хрип, который обычно вырывается на последнем выдохе висельника. Он чувствовал себя не лучше преступника на эшафоте. И тяжёлый, пронизывающий насквозь взгляд Камиля как нельзя кстати выбивал из-под его дрожащих непослушных ног иллюзорную опору. Затянувшегося молчания первым не выдержал Альтаир:
— Как ты можешь быть таким спокойным? — его голос заметно вздрогнул, насквозь пропитанный обидой и гневом. Камиль едва заметно вздрогнул, но ничего не ответил.
— Альтаир! — сердито бросил Малик, точно рассерженная дворняга.
Внутри у него неприятно задрожало: братьям низшего ранга воспрещалось задавать вопросы, ведь все в Ордене внушали, что вопросы порождают предубеждения, а уже последние вызывали непозволительную вольность. Ну, если верить учителям и фидаинам, что вечно желали насильно выдать новичкам свои советы. Возвращаясь к Дахи, Малик вспомнил, что тот всегда приветствовал вопросы — более того, он и сам частенько их вызывал и задавал, точно любознательный ребёнок. Малик тяжело вздохнул, отгоняя мысли прочь, но получилось у него неважно.
— Ничего страшного, — всё так же холодно ответил Камиль. — Даи Абхаглу покинул бюро и не вернётся до утра. Но советую быть осторожнее. У Ордена везде есть уши.
Он помолчал некоторое время, бросая беглый взгляд в сторону окна.
— Смерть рано или поздно настигает каждого, — судя по монотонному говору, он повторяет это далеко не впервые. — Я счастлив знать, что Дахи отдал жизнь за священное дело.
Малик мог бы ему поверить: ни выражение лица, ни голос, ни взгляд не выдали в нём волнения или лжи, и одно лишь простое подергивание пальцев раскрыло в его наигранно честных словах наглую и мерзкую ложь. Малик покосился на Альтаира, напряжённо застывшего на подушках: может, он тоже заметил притворство со стороны Камиля, но виду совершенно не подал.
— Вы ошиблись, — Камиль кивнул, но в этом жесте не было ни капли человеческого, будто он был лишь куклой, играющей роль человека в чьих-то умелых руках. — Но в этом нет ничего страшного. Вы искупите свою вину, возобновив работу над заданием. Я уверен, вы тоже станете счастливы, как только сможете посвятить себя лежащему пред вами поручению.
Ни одно его слово не напоминало речь живого существа: он выглядел не человечнее гобелена, висящего на стене. Его взгляд внезапно стал мутным, расплывчатым, будто его разум оказался заполнен чем-то совершенно далёким от их нынешнего разговора. Камиль поспешно состроил наигранно счастливое лицо.
— Отдохните до завтра, а я попытаюсь узнать что-то о вашей цели, — голос у него ни разу не дрогнул.
Малик поёжился, когда по телу пробежали мурашки. Необъяснимый страх стремительно распустился где-то в грудной клетке невыносимым холодом. Он покосился на Альтаира: судя по его напряжённому взгляду он ощущал то же самое. Камиль покинул бюро, оставив своих собеседников наедине с их собственными мыслями. Малик, сидящий на подушках, опечаленно опустил взгляд:
— Похоже, больше никаких вопросов, — тихо подметил Альтаир, расположившись рядом.
— Дахи многое нам позволял, — кивнул в ответ Малик.
— Камиль совсем на него не похож, — Альтаир говорил тихо, едва сдерживая рой мыслей, которые не мог высказать. Малик прислушался, пытаясь понять, слышит ли их кто-то или нет.
— Он какой-то странный, — Малик перевёл взгляд к свече в настенном канделябре.
— Мне кажется, что он не человек, — насторожённо сказал Альтаир, перейдя на полноценный шёпот, которым общаются заговорщики.
— Нет, — мотнул головой Малик, издав сдавленный смешок. — Может быть, он переживает по-своему. Камиль знал Дахи дольше нашего.
Он нахмурился и уставился в одну точку, как делал каждый раз, когда что-то обдумывал. Малик не желал более разговаривать, а потому лёг поудобнее, положив голову на руки, точно лежащий на солнце кот. Он закрыл глаза и устало вздохнул, притворившись спящим. Он даже немного завидовал Камилю, который успел сбежать из бюро.
— Ты спишь? — тихо спросил Альтаир спустя некоторое время, когда Малик и вправду был готов уснуть.
— Собирался, — обречённо фыркнул Малик, открывая один глаз и окидывая собеседника недовольным взглядом. К сожалению, на большее он никак не находил сил. Он безучастно взглянул Альтаиру в лицо и задержал взгляд на его разбитой губе. Малик сразу же распахнул оба глаза и приподнялся, понимая, что уснуть всё равно не удастся. Разговор не спешил продолжаться.
— Ну? — нетерпеливо спросил Малик, скептически выгнув одну бровь. — Ты хотел что-то сказать?
Альтаир решительно кивнул, и судя по его хмурому виду, разговор предстоял серьёзный. Малик молча наблюдал, как его собеседник принялся рыться в подсумках на поясе. Он ожидал увидеть что угодно, но точно не простенькое железное кольцо, до ужаса знакомое. Он едва сдержался, чтоб оставаться спокойным, когда заметил надпись на внутренней стороне — не было сомнений, это кольцо Камиля, которое он пока так и не получил из-за чужой забывчивости. Малик попытался найти в глазах Альтаира хотя бы намёк, за который можно было зацепиться и оценить ситуацию, но он не нашёл ни гнева, ни обиды, ни чего-либо подобного. Намерения и мысли Альтаира остались для него запертыми, словно за глухой стеной. Если Альтаир решил, что это кольцо Малика, то дела плохи. Вполне возможно, что он уже наделал поспешных выводов и станет ещё сильнее прежнего доказывать свою правоту, услышав любые оправдания. Малик судорожно сглотнул и едва заставил себя состроить удивлённый вид.
— И что это? — Малику прикладывал все свои усилия на то, чтоб его голос не звучал слишком обеспокоенно.
— Это не моё, — поспешно ответил Альтаир, словно пытаясь найти себе оправдание. — Взгляни, там внутри надпись.
В ушах Малика гулко застучала кровь, гонимая лихорадочным волнением. Его руки едва заметно задрожали, и он положил их на колени.
— Его мне отдал Дахи, — тихо сказал Альтаир, протягивая находку собеседнику. — Это его кольцо.
Взяв кольцо в руки, Малик небрежно осмотрел его: такое же, как у Камиля, разве что менее исцарапанное, с отчётливо видимой надписью.
— «Тетива», — тихо протянул он, слегка прищурившись. В мыслях всё сразу встало на свои места. — Почему он его отдал?
— Не знаю, — Альтаир неопределённо пожал плечами. — Просто сказал, чтоб оно было у меня.
— Это опасно, — спокойно и тихо начал Малик. Его собеседник сразу же скривил губы, ожидая услышать очередные упрёки. — Но не стоит пренебрегать волей умершего.
Альтаир изумлённо моргнул, приподняв брови. Малик и сам знал, что от него редко дождёшься какого-либо одобрения.
— Я просто предупреждаю, — уточнил он, отдав кольцо обратно.
— Знаю, — Альтаир согласно кивнул, возвращая своё незамысловатое наследство в подсумок. — Я хотел отдать его Камилю, он знал Дахи намного дольше моего. Думаю, он заслуживает носить его.
Малик заметно удивился, склонив голову набок: Альтаир довольно редко делился с кем-то своими мыслями, тем более если это касалось личных вещей или размышлений. Он тихо хмыкнул и отвернулся к окну, за которым уже давно стемнело. На секунду ему показалось, что снаружи кто-то стоит, не сводя с него хищного невидимого взгляда. По-птичьи поёжившись, Малик заставил себя вернуться к разговору.
— И что теперь? — спросил Альтаир, глядя на собеседника из-под сведённых бровей.
— Ты слышал Камиля, — пожал плечами Малик. — Это задание доверили нам. Нужно его исполнить.
Альтаир не ответил, склонив голову и опустив взгляд. Малик знал, что в таком случае его лучше вообще не трогать, а потому поспешно лёг спать, уйдя в одну из комнат в глубине бюро, большая часть которых вечно пустовала.
Малик выбрал самую дальнюю комнату, что оказалась ещё и одной из самых маленьких. Большую её часть занимала потрёпанная, грубо сколоченная кровать, занесённая пылью. Малику показалось, что ни один даи, которых Иерусалим знал немало, не притрагивался к комнатам, а уж тем более не удосуживался занять себя хотя бы элементарной уборкой. Во всей комнате даже не нашлось одеяла, а спрашивать у кого-либо было бы глупо, да и вопросы теперь просто так не задать, а потому Малику пришлось лечь спать без одеяла, в верхней одежде, даже не снимая обувь. Удивительно, но заснул он быстро, несмотря на ползущий отовсюду холод.
Утро оказалось более тёплым, чем ночь. Малик медленно поднялся, шумно набирая воздух в лёгкие и потягиваясь так, что в костях заныло. Первым, что он заметил, стал фризовый серый плащ, небрежно лежащий у ног. Медленный спросонья, Малик непонятливо прищурился, сведя брови. Решив разобраться с этим внезапным появлением плаща позже, Малик поднялся с кровати. Первым делом он прислушался: в бюро не раздавалось ни единого звука. Даже в коридоре не было ни души, несмотря на то, что местный даи всегда был шумным стариком. Малик медленно шёл по узкому коридору, вслушиваясь в жалобный скрип половиц под сапогами. Внезапно, тишину бюро напрочь стёр звук захлопнувшейся двери, и Малик даже вздрогнул, пусть никто этого и не видел.
— Утра, — коротко бросил Альтаир, стоящий в дверном проёме. — Чёртов старик, из-за него мне пришлось лазить в дурацкую голубятню.
Малик пару раз моргнул, пытаясь обдумать услышанное: Альтаир снова оказался вывалян в пыли, в волосах у него застряло перо, а одежда оказалась усыпана пухом.
— Ну, могло быть и хуже, — насмешливо фыркнул Малик, приподняв брови и криво ухмыльнувшись. — Тебе тоже утра.
Альтаир удивлённо выгнул одну бровь, слегка склонив голову набок. Таким образом он отдалённо напоминал заинтересованную чем-то собаку. Малик молча ответил ему таким же удивлённым выражением, даже голову склонил точно так же, передразнивая собеседника. Он не смог догадаться, какой немой вопрос до него пытались донести, но быстро заметил, что Альтаир расстался со своим излюбленным серым плащом, который всё никак не снимал. Малик мгновенно встрепенулся, точно рассерженный воробей.
— О нет, — с каждым словом его голос набирался злостного тона. — Ты не мог.
— Мы квиты, — Альтаир выпрямился и пожал плечами. — Я вообще-то хотел придушить тебя во сне, но потом передумал.
— Не нужен был мне твой глупый плащ, — Малик тихо фыркнул, сердито нахмурившись. Альтаир выдал сдавленный смешок.
— Ну да, — он скрестил руки на груди. — В следующий раз позволю тебе что-нибудь отморозить. Может, тогда ты начнёшь ценить то, что имеешь.
— Мои отмороженные части тела тебя не касаются, — Малик гневно вздохнул. — И я, в отличии от тебя, ценю то, что имею. Например, личное пространство, которое ты нарушил.
— Ой, да ладно тебе, — насмешливо протянул Альтаир. — Что-то ты резко о нём вспомнил.
Малик только сдавленно фыркнул в ответ, слегка отворачиваясь. Краем глаза он заметил едва уловимое изменение в очертаниях лица Альтаира: всего на секунду он скривил губы в болезненном выражении и часто заморгал. Малик резко встретился с ним взглядом и вопросительно выгнул одну бровь.
— Что-то не так? — насторожённо спросил он, а Альтаир молча мотнул головой в знак отрицания. Малик прищурился, заметив, как нервно он отводит взгляд, этим самым действием подписывая собственный смертный приговор.
— Всё в порядке, — холодным, раздражающим до невозможности тоном сказал Альтаир, глядя на собеседника, словно на умалишённого. — Чего ты волнуешься?
Некоторое время они напряжённо молчали, и Малик уже было нахмурился, готовый начать очередное затяжное нравоучение о том, что своим пренебрежением Альтаир ставил под удар каждого, кого только мог. Альтаир тоже набрал в грудь воздух, чтоб мгновенно возразить на любое слово в свой адрес, но его ноги предательски задрожали и подкосились в считанные секунды. Малик удивлённо распахнул глаза и слабо дёрнулся, когда его собеседник упал на пол, точно брошенная кем-то кукла.