Когда они поднялись к горам, один из мальчиков упал от усталости. Многие был заметно вымотанными, и Серхат остановил лошадь сразу же спешиваясь.
— Вставай, — от его тона по коже у Хассана пробежали мурашки.
Мальчик, который упал от переутомления, звался Абдульмухаймином: с ним Хассан был знаком только по рассказам сестры, но, как он мог судить по услышанному, Абдульмухаймин всегда вёл себя, как трус, предпочитая бежать от любой опасности. И теперь, глядя на то, как мальчишка едва поднимается на ноги, поддерживаемый Серхатом, Хассан отчётливо замечает, как притворно звучит его дыхание, и сразу же понимает, что у мальчика на уме. Будучи ближе всего к Абдульмухаймину, Хассан заметил нездоровый блеск в его глазах: таким взглядом смотрит олень, загнанный в угол львами.
Абдульмухаймин в долю секунды выхватил факел из рук Серхата, бросая его мужчине в лицо. Сбитый с толку Серхат вскрикнул, пытаясь вытереть лицо. Абдульмухаймин, подобно газели, сорвался с места, ловко перескакивая через скалистые возвышения.
Все мальчишки заволновались, было видно, что им тоже хочется бежать, но они не осмеливались и шагу с места ступить. Над их головами просвистела стрела, угодив Абдульмухаймину прямо в спину, и он с истошным криком свалился со скалы. Все замолчали, и в образовавшейся полутишине можно было услышать, как его хилое, жилистое тело разбивается о камни, будто уронённый на землю мешок с крупой.
Обернувшись, Хасан увидел Дахи, сидящего на лошади: он успел бросить факел, достать лук и выстрелить в попытавшегося сбежать. И всё это за то короткое время, пока Абдульмухаймин преодолел всего три или четыре шага. Все притихли, точно мыши. Серхат, вытерев лицо, молча кивнул Дахи, все ещё держащему наготове лук, и взобрался в седло. Хассан, как и остальные дети, замер на месте, не сводя взгляда с Дахи. Дальше они шли молча.
========== Часть 12 ==========
В библиотеке всегда было довольно мало людей: никто не посещал её ранним утром, и Малик мог насладиться тишиной и умиротворяющим одиночеством. Исключением были разве что учёные, что сновали между книжными шкафами, подобно неприкаянным духам. Малик покосился на одну из многочисленных книг, лежавших перед ним — это был один из множества томов, содержащих в себе информацию о шифрах, известных человечеству. Он сидел над этими книгами целое утро, но так и не смог найти ничего похожего на шифр, который оставил им Дахи в своей записке. Теперь, чем больше он смотрел на эту записку, тем больше ему казалось, что ни один из нарисованных символов не имел какого-либо смысла.
Он откинулся на спинку стула, потерев уставшие глаза. От длительного сидения над книгами у него даже затекла шея. Он снова посмотрел на закрученные символы на измятой бумаге, пытаясь понять хотя бы одну линию.
— Ну что? — громко спросил Альтаир, появляясь из ниоткуда. — Только не говори, что ты ничего не нашёл.
Малик подпрыгнул от неожиданности, едва не выронив записку из рук. Он повернулся к Альтаиру, окинул его сердитым взглядом и собирался уже открыто высказать всё, что о нём думает, но остановился, поняв, что сил у него на подобные ссоры почти не осталось.
— Нет, ничего не нашёл, — он тяжело вздохнул, сложив руки на груди. — По правде говоря, я и не знаю, несёт ли этот текст вообще какой-то смысл.
Альтаир огляделся по сторонам, внимательно изучая, подслушивает ли их кто-то. Так никого и не обнаружив, он собрался с ответом:
— Если бы этот текст не имел смысла, Дахи бы не сказал мне его отыскать.
— А ты уверен, что он был в здравии, когда говорил тебе это? — с явной долей подозрения поинтересовался Малик. — Откуда тебе знать, что он не бредил? Нельзя знать, что у другого человека на уме.
Альтаир возмущённо фыркнул, негромко хлопнув ладонью по спинке стула, на котором сидел его собеседник.
— Словно ты его не знал, Малик, — тихо, но очень серьёзно бросил Альтаир. — Стал бы Дахи заранее оставлять ничего не значащую записку просто чтоб над нами пошутить?
Малик нахмурился, пытаясь рассуждать здраво: Дахи был не из тех, кто способен на такие ужасные шутки, но, с иной стороны, они на самом деле о нём ничего не знают. Сколько бы они не считали Дахи раскрытой книгой, это никак не было правдой. Малику было даже обидно это признавать, но он, считавший Дахи опытным, но чрезмерно ребяческим фидаином, ошибался, с какой стороны на сложившуюся ситуацию ни глянь.
— Надеюсь, у тебя есть предложения, — тихо и сердито выпалил Малик, устало вздыхая.
Альтаир замолчал, очень сильно погрузившись в размышления, и Малик мог поклясться, что слышит, как у его собеседника шумят мыслительные механизмы в голове.
— Только не перетрудись, а то лопнешь, — бросил ему в шутку Малик, но в ответ ничего не получил. Альтаир уже было пришёл к какому-то умозаключению и хотел высказать его вслух, но сразу же замолк уставившись куда-то в одну точку. Малик сердито нахмурился, слегка толкнув его, чтоб привести в чувства.
— Ты чего застыл? — спросил он в своей привычной ворчливой манере. — Альтаир? Ты меня слышишь?
— Да тихо ты! — сердито ответил Альтаир, толкая собеседника в ответ. — Сюда брат твой явился, вот и застыл, чтоб он нас не заметил.
Малик обернулся и действительно увидел Кадара, что усердно выискивал что-то на книжных полках.
— И что ты предлагаешь? — спросил он, перейдя на шёпот.
— Почему бы не дать Кадару разобраться, — предложил Альтаир, уперев руки в бока и заискивающе глядя на собеседника. — Он в бумагах понимает куда больше нашего.
— Уж явно больше твоего, — возмутился Малик, злобно фыркнув. — И что ты собираешься ему сказать?
— Наставник дал нам глупое задание, — протянул Альтаир, небрежно водя круги рукой в воздухе. — Сказал научиться расшифровывать подобные послания.
Малик ничего не ответил, повернувшись к большому тому с шифрами и скомканной запиской. Он внимательно взглянул на символы, от которых ему уже дурно становилось: Малик глядел на эти тексты уже несколько дней кряду, но так и не смог понять, что они значат. С одной стороны он прекрасно понимал, что с помощью Кадара дело пойдёт куда быстрее, но с другой — втягивать брата в подобные вещи было опасной затеей.
— Не хочу его в это втягивать, — тихо пробормотал Малик, отрицательно мотнув головой. — Я слишком дорожу своим братом, чтоб подвергать его опасности из-за прихотей Дахи. Всё это уже выглядит, как заговор, и я не хочу, чтоб с ним что-то случилось.
Альтаир вальяжным шагом подобрался к противоположной от Малика стороне стола и уселся на незанятый табурет, умудрившись каким-то образом уместиться на нём по-турецки.
— Ладно, по прихоти Дахи не хочешь, а по моей? — Альтаир самодовольно ухмыльнулся, подперев голову рукой. — Ну будь другом, Малик. Пожа-а-алуйста. Ничего ведь страшного не случится.
С этими словами он состроил такие жалобные щенячьи глазки, что ему бы позавидовали все актёры мира. Обычно на Малика подобные уловки не действовали, но, глядя на Альтаира, он почти физически ощущал, что сдаёт по всем позициям. Его собеседник, явно заметив трещину в привычной непоколебимости друга, начал упрашивать того ещё сильнее.
— Пожалуйста, Малик, имей совесть, — заскулил Альтаир снова, и сопротивляться уже не было ни сил, ни терпения. — Тебе ведь уже самому интересно, что там. Если ты откажешься, то я очень расстроюсь. Тебе оно надо?
— Ладно, я спрошу у брата, — недовольно вздохнул Малик, отворачиваясь от собеседника. — Но только если ты больше не будешь так делать. Смотрится ужасно.
— Ай, врёшь ты всё, — хихикнул Альтаир, слегка поморщив нос от привычки. — Так бы и сказал, что повёлся.
Альтаир выпрямил спину и с видом горделивого павлина заулыбался, поглядывая на Малика и часто моргая, точно влюблённая дама. Пренебрежительно фыркнув, Малик поднялся из-за стола и прошёл среди книжных шкафов к брату, лишь бы не испытывать собственного терпения в компании с Альтаиром.
— Братец, ты сегодня рано, — негромко поздоровался он, мягко улыбаясь. — Надеюсь, ты не занят. У меня к тебе есть одно дело.
Кадар, завидев брата, заметно обрадовался. Руки у него, как и всегда, оказались заняты какими-то книгами в разнообразных обложках, на которые Малик даже взглянуть толком не удосужился. Его вечно нагружали бумажной работой с самого утра: такими темпами Кадар, должно быть, станет учёным, а может и смотрителем библиотеки, ведь он уже знал едва ли не каждую книжную полку, как свои пять пальцев.
— Должно быть, дело важное, — вежливо ответил ему Кадар, следуя за братом неспешным шагом. — Тебе повезло, что сегодня я не очень занят.
— Вот и замечательно! — радостно воскликнул Малик, усаживая брата за стол, где их двоих ждал Альтаир. — Ты, вроде бы, хорошо расшифровываешь тексты.
— Ещё бы! — при виде Альтаира Кадар заметно возгордился, не зная, глядеть ему на брата или же на любимца Аль-Муалима. — С такими ужасными почерками, как у Асада, к примеру, и не такому научишься.
— Тогда прекрасно, — лукаво улыбнулся Альтаир, приподнимаясь на табурете и наполовину ложась на кипы книг, чтоб подвинуться ближе к Кадару. — Смотри, у нас есть вот такая записка. Не беспокойся, она не настоящая, это одно из заданий для Малика, от его наставника. Он спрашивал у меня совета, но я не совсем уверен, пускай и отлично в таком разбираюсь, если ты не забыл. Так вот, Малик так сильно просил меня помочь ему, но я решил, что будет лучше спросить тебя, ты ведь у нас вечно с документами носишься. Думаю, ты со мной согласишься.
Заслышав слова Альтаира, Малик едва сдержался, чтоб не треснуть его по голове за подобные речи в сторону его брата. С усилием уняв вскипевшее раздражение, Малик пару раз кивнул в подтверждение прозвучавшим словам, но когда его брат отвернулся, он полным гнева взглядом уставился на Альтаира. Умей он испепелять взглядом, любимчик Саййидны сгорел бы вместе с несчастным табуретом и книгами. Кадар же, небрежно кивая Альтаировым словам, оказался полностью погружён в работу.
— Нет здесь ничего сложного, — едва слышно пробормотал Кадар, пусть и не адресовал никому произнесённое. — Это всего-то грузинский, просто очень криво написан. Обычно у Рауфа другой почерк, это он писал?
Малик покосился на Альтаира, у которого от стыда побагровело лицо. Он отлично знал грузинский, в отличии от Малика, и теперь то, что он не сумел его опознать, ударило по его самодовольству, подобно молнии, бьющей в дерево. Малик ухмыльнулся, радуясь тому, что хоть раз за всю жизнь Альтаиру стало стыдно за себя. Кадар принялся усердно переводить записку и привычно хмурился, когда находил нечто совершенно неразборчивое. Он сидел над запиской совсем недолго, быстро вручив Альтаиру перевод и поднявшись на ноги, чтоб пойти дальше по своим делам, даже не прощаясь.
— Теперь доволен? — спросил Малик, склоняясь над столом и заглядывая на переведённый текст через плечо собеседника. — И что там?
— Там, где испытывается вера, — монотонно зачитал Альтаир самым драматичным голосом на свете, — лежит то, что ломает первую ступень к раю.
Малик молча нахмурился, обдумывая услышанные слова. Звучали они до нелепости величественно и поэтично. Хотя, зная Дахи с его любовью к чрезмерно пафосным стихам, он скорее всего именно такого эффекта и добивался.
— Я ничего не понял, — сказал Альтаир, повертев записку в руках. — И что оно должно значить?
Малик отобрал у него пергамент с переводом и внимательно перечитал несколько раз.
— Сам не знаю, — пожал плечами он, возвращая пергамент собеседнику. — Глупость какая-то, если честно.
Альтаир хотел было ещё что-то сказать, но его перебил выглянувший из-за книжного шкафа фидаин, в котором Малик сразу же узнал Рауфа, ровесника Дахи. Он окинул взглядом их двоих, явно удивлённый видеть Альтаира в библиотеке, но быстро убрал изумлённое выражение с лица.
— Так вот вы где, — радостно выпалил он, приветливо улыбаясь. — Советую поторопиться, а то завтрак пропустите. Я едва уговорил Назира оставить вам хоть что-то, так что скажите спасибо.
— Спасибо, Рауф! — бросил Малик, доброжелательно улыбнувшись фидаину в ответ. — Ты иди, мы тебя догоним.
Фидаин понятливо кивнул и поспешно исчез, так же бесшумно, как и появился. Альтаир шумно вздохнул, как беременная барсучиха. Похоже, он уже успел распереживаться, что их заподозрят в неладном.
— Ладно, давай так, — тихо начал Малик, пряча пергамент с переводом себе в крошечную сумку на поясе. — Сожги записку, перевод пусть пока будет у меня. В полдень встретимся во дворе, возле тренировочного круга. Там всё равно в такое время никого не будет. Потом отыщем место, где никто не сможет нас подслушать и подумаем снова. Понял?
— Понял. А теперь извини, я опаздываю, — быстро выпалил Альтаир, поднимаясь из-за стола и уходя прочь. Он с немыслимой скоростью оказался у лестницы и остановился только на самой середине, вспомнив, что не помешало бы сказать что-то напоследок. — Мира и покоя, Малик! Ещё увидимся.
Громко попрощавшись, он стремительно спустился по ступеням с топотом, подобным слону, и пошёл прочь из библиотеки, пока Малик остался один на один с неприбранным столом, заваленным книгами и бумагой, убирать который, видимо, придётся ему самому. Он возмущённо фыркнул, сгребая разбросанные повсюду пергаменты и книги, пусть Альтаир его уже подавно не слышал.
Комментарий к
Пожалуйста давайте все кто прочитал не только нажмут на “жду продолжение” но и оставят мне лайк… и отзыв… молю.. а то я на отсутствие фидбека смотрю мне больно фандом хеталии и то поживее был
========== Часть 13 ==========
Тучи на небе ползли медленно, уверенно заполняя собой весь небосвод. По дворам и коридорам Масиафа гулял холодный ветер, ясно дающий понять, что тёплых дней теперь не видать никому. Двор действительно опустел ближе к полудню, как Малик и говорил. Судя по серому небу и грозно выглядящим, кудрявым тучам, скоро обязан пойти дождь. Альтаир стоял в тени невысокого дерева кипариса, пытаясь избавиться от лютого холода, потирая предплечья. Он сторожил этот кипарис уже минут двадцать, а Малик всё так и не явился, и Альтаиру это совершенно не нравилось. Он нетерпеливо поглядывал по сторонам: некоторые из подмастерий, что совсем недавно тренировались в кругу под надзором наставника, теперь разбрелись по двору, обосновались на участках, где солнце прогревало вовсю, подобно стайке серых воробьёв. Также виднелись некоторые фидаины, пришедшие в Масиаф зимовать. В этом году их приходилось заметно меньше.
Альтаир то и дело ловил на себе чужие взгляды. С недавних пор, как он стал фидаином и перебрался из крыла подмастерий, его взаимоотношения с остальными собратьями разделились надвое: на тех, кто всячески старался втереться к нему в доверие и те, кто пренебрегал им потому, что он ученик Аль-Муалима. Он отчётливо видел их зависть его успехам и умениям, и не медлил отвечать им соответственно. Он снова огляделся по сторонам в поисках Малика, на лице у него начало вырисовываться некое тоскливое выражение. Ему совершенно надоело ждать, тем более на таком холоде, но уходить, когда они уже договорились о встрече, было крайне неразумно, да и невежливо.
— Альтаир! — донёсся громкий окрик с той стороны тренировочного круга, и это был не голос Малика.
Он обернулся к источнику звука: это оказался один из фидаинов, на пару-тройку лет старше него, в пыльном белом одеянии, настолько измятом, насколько это было возможно. Он был смуглым, с обветренными и искусанными в кровь губами. Альтаир напряжённо пытался вспомнить его имя, но так и не смог. Подойдя к нему, фидаин приветливо улыбнулся, и Альтаир про себя отметил, что его новоиспеченный приятель обладал удивительно невысоким ростом в сравнении со своим более юным собеседником.
— Здравствуй. Извини, не припомню твоего имени, — поспешно поздоровался Альтаир, слабо улыбаясь в ответ. Если его сейчас завалят какими-то глупыми поручениями, то никакой встречи ему не видать. Только бы этот настырный фидаин не начал набиваться к нему в друзья.
— Я Мустафа, — фидаин слегка поклонился, вежливо улыбаясь. — Я как раз тебя ищу. Мне очень нужно отнести пару вещей к Асаду, но они для меня тяжеловаты. А ты, как я вижу, стоишь здесь уже давно, и всё без дела.