Альтаир заметил, как Дахи напряжённо поджал губы, выдерживая паузу в полсекунды.
— Спасибо, даи, — фидаин уважительно поклонился, и даи, кивнув, вышел из комнаты в конторку, где работал. Повернувшись к своим подопечным, Дахи встретился взглядом с каждым и грозно нахмурился. — А вы чего застыли? У меня для вас задание. То, что Камиль много узнал не значит, что вам не нужно будет побродить по улице и внимательно послушать, что говорят. Нельзя всегда полагаться на других, но и проверять самому. Никто не говорил, что Камиль не мог соврать.
— Но, Дахи, — возразил Альтаир, напрочь отбрасывая учтивость. — Если Камиль соврал, то ему в лучшем случае отсекут голову. Это равносильно предательству.
— Да, — взгляд Дахи медленно скользнул в сторону, становясь опустошённым. — Равносильно предательству.
Малик с явно недовольным лицом схватил Альтаира за плечо и вывел из бюро, бросив выпавшему из реальности Дахи пару слов на прощание.
Пока Малик вёл его по улицам Иерусалима, Альтаир погрузился в себя, полностью занятый мыслями о реакции Дахи на его слова. Фидаин, насколько известно Альтаиру, всегда был открытой книгой — может, он не говорил всего сразу, но его действия и взгляд всегда выдавали в нём всё с потрохами, если разговор шёл с кем-то из Ордена. Фидаин что-то скрывал, и не надо быть гением, чтоб это понять. Альтаир нахмурился, переводя взгляд на своего невольного проводника. Малик шёл в двух шагах впереди, засунув руки в карманы простенького кафтана. Нет, спрашивать Малика было бы глупейшим решением на свете: он бы сказал, чтоб Альтаир не забивал голову всякими бреднями, а концентрировался на задании. Из размышлений его вырвал короткий оклик:
— Эй, Альтаир, — тихо сказал Малик, не переходя на шёпот, чтоб не звучать слишком подозрительно. — Сможешь украсть письмо у вон того стражника?
— А ты не можешь? — с долей издёвки спросил Альтаир, на что Малик ответил ему молчаливым сердитым взглядом. Он никогда не мог похвастаться частыми удачными кражами.
— Иди давай, — уже немного менее сдержанно сказал Малик, толкнув друга в плечо, чтоб он шёл вперёд. — Я прикрою.
Кивнув, Альтаир медленно нырнул в поток людей, идущих вдоль улицы. Нужного стражника он сразу нашёл: он был молодым, среднего роста, в староватых доспехах, выданных явно не по росту. Судя по его виду, патрулировал он преимущественно спокойные места и не отличался высоким рангом, а значит, не отличался и особой внимательностью. Чувствуя, как от волнения ускоряется ток крови, Альтаир медленно выдохнул через нос, всё так же следуя за целью. Письмо сразу же бросилось в глаза, небрежно лежащее в наполовину прикрытом подсумке. Подобравшись ближе, Альтаир протянул руку к письму, уже готовясь совершить кражу, как кто-то из толпы громогласно крикнул:
— Вор! — крик оказался женским, фальцетным. — Ловите его!
Альтаир позволил себе на секунду замереть на месте, чтоб злостно прошептать сдавленное «чёрт», прежде чем отпрянуть в сторону одним ловким прыжком, чтоб удар меча стражника не пришёлся по нему. Молниеносно осмотревшись, Альтаир первым делом поискал взглядом Малика — его нигде не было. В сердцах задушив этого подлеца, Альтаир снова увернулся от меча, со свистом разрезающего воздух. Кувыркнувшись, он оценил ситуацию: на шум и крик поспешно сбежалась остальная стража. Выудив из сапога нож, Альтаир оскалился, точно загнанный в угол зверь. В боку как некстати взвыла с новой силой рана, и он ощутил, как вниз по ноге течёт возобновившая ход кровь, а в глазах у него резко потемнело. Если сюда сбежится ещё хоть один стражник, ему конец.
========== Часть 2 ==========
Малик забрался на крышу быстрым, выученным движением, точно фосса. Он прекрасно помнил город, помнил и маленькие сады на верхах домов, в которых частенько прятали всякие вещи. Дахи говорил ему, что в саду с оранжевым занавесом подле рынка прятался лук с колчаном. Крепко вцепившись в лук, на секунду Малик вслушивался в звон стали, доносящийся с улицы внизу — он отлично знал, что Альтаир, даже с раной, продержится достаточное количество времени, чтоб он мог прицелиться и выстрелить. Поставив колено на край крыши, Малик положил стрелу на лук и решительным движением натянул тетиву, отчего она затрещала над самым ухом. Выпустив из пальцев хвост стрелы, Малик почти сразу пустил следом вторую. Его преимущество было в том, что с улицы его и не видно — летящие из-ниоткуда стрелы мигом всполошили толпу. Раздался крик, но чьим он был — Малик уже не разбирался. Тихо выдохнув, он взглянул вниз: там, на вытоптанной дороге, где и двум людям трудно пройти, толпилось около полусотни человек, разбегаясь, точно всполошённые муравьи. Все простые люди уже разбежались, но вокруг Альтаира оставалось примерно четверо стражей, окруживших его со всех сторон. Зажатый в угол, Альтаир всё ещё держался на ногах, пусть и с явным трудом. Малик потянулся к колчану, но стрел там уже не оказалось, отчего он на миг застыл, но сразу же взял себя в руки.
Спускаясь вниз, Малик вслушивался лишь в шум крови в ушах. Спрыгнув с оконницы в переулок, он быстрым шагом направился в сторону сражения — несложно было бежать туда, откуда остальные спешили исчезнуть. Сжимая рукоять ножа до побеления в суставах, он замер, лишь выйдя к месту сражения. Альтаир, с ножом в руках, стоял и тяжело дышал. Его пальцы судорожно сжались на правом боку, где была рана, но крови на одежде не виделось. Те четверо стражей, которых ранее видел с крыши Малик, лежали на земле бездыханными, точно брошенные в пыль тряпки. По земле растекалась свежая кровь. Малик бросил взгляд на Альтаира — он был напряжён, точно натянутая струна.
— Альтаир, — на этот оклик он отреагировал неохотно, медленно переводя взгляд на Малика. — Идём.
Альтаир, согласно кивнув, спрятал нож и пошёл за Маликом. Довольно улыбнувшись сквозь усталость и, кажется, возобновившуюся боль, он выставил перед собой руку, крепко державшую письмо, точно птица, крючковатыми когтями сжимавшая пойманную мышь. Малик на это лишь тихо вздохнул, уходя вперёд и даже не удосуживаясь проверить, следовал ли за ним друг.
В бюро было тихо и темно, лишь в некоторых углах догорали огарки свечей. Единственным нарушением полной тишины служили приглушённые разговоры, доносящиеся непонятно откуда. Войдя в бюро, Малик бросил укоризненный взгляд на Альтаира, который шумно дышал, накрыв лицо капюшоном от джеллабе. Их сразу же встретил даи, и Малик оставил Абхаглу Альтаира на попечение. Даи, конечно, не имели обязанностей няньки, но зачастую именно ими и являлись. Полуживого и бледного Альтаира Абхаглу повёл куда-то вглубь бюро, по дороге громко причитая и жалуясь.
Малик уловил краем уха тихий разговор, в котором ясно звучал голос Дахи. Сунув руку в подсумок, Малик наткнулся на письмо, которое украл Альтаир: оно было измятое и надорванное на краю. Сохранностью краденного Альтаир никогда не хвастался. Подойдя к двери, из-за которой доносились разговоры, Малик вежливо постучал, коротко вздыхая. Разговор сразу же стих, раздались едва уловимые шаги. Беззвучно распахнувшаяся дверь раскрыла взгляду Малика фидаина, собранного и прямого, точно тростник.
— Да? — с привычной ребяческой хитрецой спросил Дахи, опираясь локтём о дверной косяк. — Есть новости?
Малик кивнул, а потому Дахи мигом отступил на несколько шагов назад, впуская новичка внутрь. В комнате было достаточно светло благодаря множеству свечей, расставленных на столе. Дахи широким шагом нырнул в большую тень подле угла, будто растворившись в ней. За маленьким столом сидел человек, в котором Малик угадал Камиля. Он снял капюшон, пристально всматриваясь в вошедшего. Его холодные, удивительно яркие голубые глаза сверкнули в мягком неровном освещении. Его лицо было настолько безучастным и лишённым выражения, что Малик невольно содрогнулся. Камиль был высоким, с длинными ногами в высоких сапогах, в белой одежде с широким красным поясом и чёрными полосами на рукавах — не было сомнений в том, что он работал информатором. Взглянув на его лицо, Малик удивлённо приподнял брови: у Камиля был уродливый шрам, обрамлённый неровными мелкими отметинами различной толщины, что рассекал левую бровь, пересекая переносицу и двоясь, точно дельта реки, к левой стороне шеи и правой щеке. Обладать такой отличительной чертой для информатора гиблое дело, но каким-то чудом он всё ещё умудрялся искусно выполнять свои обязанности. Заметив на себе ошеломлённый взгляд подмастерья, Камиль слабо улыбнулся, точно довольный кот.
— Здравствуй, — низким голосом бросил информатор, удобнее садясь на стуле. — Малик, верно? Садись.
Малик сел напротив, устало выдохнув. Камиль потянул к нему руку и отобрал письмо, вскрывая тёмную хрустящую бумагу конверта, внимательно изучая написанное. Его губы растянулись в улыбке.
— Забавно, — протянул Камиль, передавая письмо Дахи. — Взгляни.
Дахи замолчал, внимательно вчитываясь в письмо. С досадой цокнув языком, он сунул пергамент за пояс. На секунду свечи дрогнули и свет упал на его тенистое укрытие, раскрывая взору Малика фидаина, что опирался о стену с недовольно скрещёнными на груди руками.
— Она на французском, — не скрывая разочарования, вымолвил Дахи. — Я его не знаю.
— Переведу, — усмехнулся Камиль, щурясь. — Но позже. Я хотел бы спросить.
Ощутив на себе холодный взгляд информатора, Малик невольно заёрзал на стуле. Подмастерье и сам временами игрался в отчуждённого профессионала, но Камиль достиг в этом деле высшей точки: ни взгляд, ни случайное движение, ни лицо не выражали его истинных намерений и настроений. Он выглядел как юный совёнок, играющий с добычей, а в другую секунду, когда свет вздрагивал от его дыхания, касающегося свечей, он становился бесстрастным, отдалённым, точно божество с сотней масок, до которого никак не дотянуться и никак не увидеть по-настоящему.
— Дахи, слыхал о базаре? — уже без улыбки спросил Камиль, наполняя голос спокойными нотками, не позволяя вычислить ни каплю сарказма, ни насмешки.
— Слыхал, — мрачно кивнул фидаин, всё ещё сокрытый дрожащей тенью. Малик сдержанно фыркнул.
— Да, кража провалилась, — подмастерье пожал плечами, держась непринуждённо. Камиль бросил короткий взгляд на него, сразу опустив глаза на свечу, исходящую растаявшим воском. Малик нахмурился и продолжил. — Но письмо мы достали.
— Ничего страшного, — Дахи, выйдя из тени, сел за стол, подперев руками голову и тихо засмеявшись. — Не стоит волноваться, Камиль просто шутит.
Информатор никак не ответил, не сводя с Малика прищуренного взгляда. Не было похоже, чтоб он вообще шутил: от него исходила глубоко спрятанная злоба, что едва заметно рябела в его глазах, точно встревоженная порывистым ветром вода. Дахи осторожно хлопнул Камиля по плечу, стараясь выразить дружеское восхищение его шуткой, как частенько делал с новичками, когда они шутили. Информатор вздрогнул и, слегка повернувшись к фидаину, улыбнулся. С каждой улыбкой, даже самой слабой, его шрам выгибался на лице, становясь ещё уродливее. Из-за этого недостатка внешности он казался намного взрослее, и, если честно, Малик едва мог смотреть ему в лицо.
— Простите за дерзкий вопрос, — уважительно кивнул Малик, не удерживая любопытство. — Сколько вам лет?
Камиль коротко закашлялся, прочищая горло, и задумчиво нахмурился, вернувшись к своему сдержанному выражению лица. Только сейчас Малик заметил, что у информатора были чёрные волосы, запутывающиеся в кудри — он отметил их про себя когда Камиль небрежным движением убрал их с лица, на пару секунд прикрывая лицо ладонью. Вместо него ответил Дахи:
— Ты не поверишь, — на лице фидаина застыла победная улыбка, словно если бы он выиграл себе место Саййидны. — Ему всего семнадцать.
Малик нахмурился, слегка склоняя голову набок. На секунду Камиль замялся, отводя глаза в сторону, но очень быстро восстановил свой пустой взгляд и отчуждённое выражение лица. Теперь, с уравновесившимся освещением, это казалось ужасно очевидным: Малик, отвлёкшись от уродливого шрама Камиля, смог отличить и подметить его схожесть с новичками из Масиафа, которые старались выглядеть намного старше, чем было на самом деле. Камиль лишь одарил его холодным, бездонным взглядом, от которого вдоль позвоночника пробежал холод.
— Альтаир в порядке? — всё так же холодно спросил Камиль, склоняя голову набок. Он вытянул ноги на полу, скрестив их вместе, но этот жест не добавил ему совершенно никаких особых характеристик: информатора всё ещё было невозможно прочитать, несмотря на то, что будущих фидаинов обучали считывать настроение людей по малейшему жесту.
— С ним Абхаглу, — утвердительно кивнул Малик. — Думаю, придётся перешивать рану. Зря ты позволил ему ходить на задания.
— А ты? — Камиль даже не добавил вопросительной интонации, отчего казалось, что он задавал чисто риторический вопрос, и лишь благодаря затянувшейся паузе можно было угадать искреннее любопытство.
— Он вечно хвастает, что и при смерти выполнит любое поручение, — Малик рассерженно фыркнул, скрестив руки на груди.
— Малик, — сказал Дахи с отчаянной интонацией старшего брата, узнавшего об очередной выходке младших, но слишком уставшего, чтоб пререкаться. — Я фидаин, а не сиделка. Вы же братья, и цель у вас одна.
По нему было видно, что фидаину хотелось продолжить свою поучительную речь, но он вовремя себя одёрнул, замолчав. Малик не чувствовал себя виноватым, но всё равно опустил взгляд и кивнул. Его и Альтаира частенько упрекали этим призрачным понятием «брат», потому что им по иронии судьбы довелось находиться в одном Ордене. Если быть честным, то при любом упоминании Альтаира Малик ощущал, как где-то на самом дне медленно взвивается раздражение, с каждым словом оживающее лишь сильнее. А приписывание этого глупого и самодовольного наглеца к братьям Малика лишь сильнее его бесило. Но цель у них действительно была одна: выполнить задание на убийство европейского вельможи. А потому Малик понимал, что придётся действовать вместе, пусть даже и против воли. Он поднял взор, встречаясь взглядом с Камилем. Его глаза всё так же напоминали лёд — нестерпимый и холодный. Под его укоризненным взглядом Малик действительно ощутил горький укол вины, сопоставимый с тем, если бы он убил самого Саййидну на глазах у всего Ордена. Малик едва заметно поёжился. В воздухе повисла напряжённая тишина.
— Можешь идти, — коротко и резко махнул рукой Камиль. Малик встал со стула, но не вышел из комнаты, уставившись на Дахи, что сидел справа. Фидаин заметно занервничал, по-птичьи вжал голову в плечи, точно всполошённый воробушек. Его беспокойный взгляд скользил от ученика к информатору, не зная, на ком остановиться. Он выглядел словно пойманный с поличным новичок, что не совсем вписывалось в их с Камилем разницей в званиях и возрасте. Малик удивлённо нахмурился, когда Дахи обречённо выдохнул.
— Иди, — небрежно ответил Дахи, подтверждая слова информатора.
Малик коротко кивнул, поворачиваясь и выходя из комнаты. Прямо за его спиной негромко захлопнулась дверь. Малик зашёл в пустой дворик, окружённый стенами и накрытый решёткой, что открывается лишь с наступлением утра. В фонтане плескалась вода, ровными квадратами ложился угасающий солнечный свет, точно мозаика. В дворике, если так можно было его вообще назвать, было пусто: лишь ковры да подушки, окружённые растениями в горшках. Наверняка даи, заведующий бюро, подыскал Альтаиру отдельную комнату.
Устроившись на подушках, Малик положил руки за голову, уставившись в решётчатый потолок. Он пропустил мысль о том, что время начало течь куда быстрее, чем ему раньше казалось. Если когда-то он был готов сидеть за любым поручением с самого утра до ночи, успевая сделать его даже сверх меры, то теперь на одну кражу ушёл практически целый день. Медленно вдохнув душный вечерний воздух через нос, он протяжно вздохнул. Скорее всего, такая задержка обусловлена состоянием Альтаира, но Малик даже думать об этом не хотел. Над его головой через решётку было видно серые облака, тянущиеся куда-то вперёд твёрдым, неумолимым ходом, точно стая диких птиц. Несмотря на тепло с улицы, Малик нахмурился от мелкой дрожи во всём теле. Устало потерев лицо, он закрыл глаза, стараясь уснуть. Краем уха он уловил тихий серый гул, которым полнилось бюро, точно шорох трудящихся насекомых в муравейнике: отчётливо слышались длительные речи Абхаглу, которыми он мучал раненого Альтаира, шелест перебираемой кем-то бумаги и выбивающийся из всеобщего ряда едва слышимый разговор, в котором угадывались голоса Дахи и Камиля.