— И как же ты это сделаешь? — спросила Санса, чувствуя тепло, разливающееся по телу.
— Ну… Все говорят, что я неплохо обращаюсь с мечом, — протянул он, и высокомерие было настолько нехарактерно для него, что Санса прыснула со смеху.
Я люблю тебя, подумала она. И я доверяю тебе.
Санса не знала, что из этого делало её счастливее.
Комментарий к Болтоны 1.
Всех с наступающим или уже наступившим Новым Годом! Желаю вам исполнения всех желаний и счастья в новом году!
Спасибо вам за то, что читаете мою работу. Надеюсь, в следующем году вы продолжите это дело.
Удачи и успехов!
========== Болтоны 2. ==========
— Ланнистеры разграбили Речные земли, — сказала Кейтлин. В одной руке она держала письмо от брата с просьбой о помощи. Другой опиралась о стол, на котором были разложены различные карты и тактики сражения, — Когда ты отправишься на Юг, Робб?
Её храбрый, чудесный сын пристально посмотрел на неё. На голове была корона из железа, глядя на которую Кейтилин вспоминала пророчество Сансы, сделанное много лет назад: корона из мечей.
— Мы выезжаем через неделю, — ответил он, — Я хочу, чтобы ты сопровождала меня.
— Мое место в Винтерфелле, — ответила Кейтилин, нахмурившись, — Лучше возьми с собой отца. Он знает о войне гораздо больше меня.
— У меня есть десять советников, с которыми я могу обсудить план сражения. Но они ничего не знают о южанах. Они не смогут рассказать мне о южных домах, союзах и людях. Я мог бы взять Сансу, но… Она отказалась.
Кейтилин улыбнулась, невольно развеселившись.
— Твоя сестра очень умна.
— Да, она обманом надела на меня корону и теперь заставляет отдуваться, — он ухмыльнулся, — Но мне больше некого взять, кроме тебя мама. Кто-то должен поехать со мной.
Она посмотрела на пергамент, который держала в руке и снова провела пальцем по печати Эдмура.
Помогите, писал он. Вы нужны нам. Ты нужна мне.
Разве она могла проигнорировать это?
— Я поеду, — сказала она и позволила Роббу обрадоваться, прежде чем сказать, — Но ты сам расскажешь отцу.
Его нахмурившееся лицо заставило её рассмеяться.
***
Робб отправился на юг с двадцатью тысячами воинов.
Он выиграл свою первую битву и захватил Сигард. Он выиграл вторую битву и захватил Олдстоун. В своей третьей битве он соединился с войсками Талли и вместе они сокрушили Ланнистеров в Рейвентри.
Север праздновал победы своего короля от Белой Гавани до Медвежьего Острова. В Винтерфелле Лорд Эддард Старк поднимал кубки в честь своего сына, и громкие тосты были слышны до самого Зимнего Городка. Принцесса Санса вышивала бледно-голубых волков на серо-белых знаменах, а принцесса Арья фехтовала с такой же грацией, как и Молодой Волк.
Да здравствуют Волки из Винтерфелла, шептали крестьяне севера, Пусть их царствование будет долгим и процветающим.
***
А потом из Сигарда пришло известие, что отряд Ланнистеров высадился на Орлином мысе всего в нескольких милях от крепости и немедленно двинулся к Близнецам.
Они стояли там несколько недель, если верить письмам, которые немедленно разослал Робб; письма от Дженны Фрей — урожденной Ланнистер — уверяли войска Ланнистеров, что проход практически не защищается. Особенно Робба бесило, что из-за этого путь на юг был закрыт около двух недель. И хотя он сумел договориться с Хоуленом Ридом, что болотники задержат Ланнистеров, между его армией и армией противника все еще была неделя пути, а Ланнистеры уже пересекли Перешеек.
— Защищай Речные земли, — сказал он Теону, — Я оставлю тебе семь тысяч, чтобы взять Харренхолл, и три тысячи, чтобы удержать захваченные земли.
Теон остался, а Робб двинулся обратно на север вместе с матерью и десятью тысячами солдат.
(По пути он сжег Близнецы дотла. Ветвь Фреев практически прервалась — не считая дальних родственников, связанных узами брака с речными лордами и не имевших никаких прав.)
Они нагнали захватчиков у Белого ножа. С помощью солдат Мендерли Робб схватил их. Те, кто не захотел сдаваться, погибли либо от меча Старка, либо от ледяных вод.
Робб вел пленников и своих уставших людей еще шестьдесят миль, к Винтерфеллу. У знакомых каменных стен он почувствовал, как сжалось горло.
Когда ворота открылись на него налетел Бран, крепко сжимая в своих объятиях и плача ему в плечо. А потом прибежали Арья, Рикон, Джон, Санса и отец. Мама пришла на несколько часов позже, так как отстала. Он был так рад снова воссоединиться с семьей. Он так скучал по всем ним, что задавался вопросом, насколько сильна была Санса, что смогла пережить потерю всей семьи. И насколько сильна она была, когда вновь получила всех обратно — потому что такое счастье и любовь действительно может свести с ума.
***
— Ты должен всем рассказать, — однажды сказала Санса.
Нед уставился на неё.
— Как давно ты знаешь?
— С девяти лет, — её спина была ровной, а глаза серьезными. Она была так похожа на свою мать, — Расскажи все.
— Почему сейчас?
— Потому что Джон уже знает, — резко ответила она, — Потому что он не твой сын, и это ложь, которую, я знаю, тебе тяжело выносить. Потому что мама вот уже восемнадцать лет думает, что ты любил кого-то сильнее, чем её, и это нечестно. Я не знаю, какие еще причины ты хочешь услышать.
Он медленно вдохнул. Девять. Ты хранила эту тайну целых шесть лет. Но теперь…
Санса всегда беспокоилась о Роббе. Но единственным человеком, с которым она могла быть собой, был Джон. Они часами гуляли в Богороще; они вели себя так открыто друг с другом, будто знали каждую деталь, каждый секрет друг друга. Когда они что-то предлагали, то сначала обсуждали это между собой, договариваясь обо всем.
— Ты любишь его, — внезапно понял Нед, — И вовсе не как брата.
Санса моргнула, но её удивление быстро скрылось за резкостью.
— А что если и так?
— Ты любишь его, — медленно произнес он, — А Джон? Он тоже тебя любит?
Ей не нужно было говорить, потому что ответ был написан на её лице.
— Вы любите друг друга, — выдохнул он, — Как давно, Санса?
После Королевской Гавани? Или еще раньше?
— Я не знаю, — ответила она, хотя цвет её лица сложно было назвать нормальным.
Нед не мог не вспомнить Лианну, когда Рейгар надел на неё корону из зимних роз. Как на её лбе появились морщинки, как сжались губы — что-то яркое и печальное одновременно.
— Я не знаю, когда это случилось, отец, но я правда его люблю. И он никогда не ранил меня, и я никогда не ранила его. Мы… мы счастливы вместе.
Ты же принцесса. А он незаконнорожденный сын моей сестры. О, Санса, неужели ты не могла полюбить кого-то другого?
— Пожалуйста, — сказала Санса, — Расскажи правду. Не только ради себя, но и ради других.
Нед едва не вздрогнул.
— Я не…
Я не смогу.
— Я постараюсь.
— Ты расскажешь, — сказала она, и в её голосе была железная уверенность, которую Нед никогда раньше не слышал от дочери, — Ты расскажешь, и очень скоро. Пожалуйста, отец. Я бы предпочла, чтобы когда мы рассказали о наших чувствах, нас не обвинили в грехе, как Ланнистеров.
Он поморщился от её слов.
— Хорошо, я понимаю.
— Хорошо, — Санса повернулась к двери, — Тогда увидимся вечером.
— Да, — сказал Нед, и на этом все закончилось.
***
Он рассказал Кейтилин, когда она молилась в септе.
Кейтилин слышала и не слышала одновременно. Она так долго ненавидела женщину, из-за которой Нед нарушил клятвы, а сейчас узнала, что никакой женщины не было. И хотя правда её обрадовала, то, что она так долго жила во лжи, ранило.
— Почему ты ничего мне не сказал? — спросила она.
— Потому что тогда я тебе не доверял, — ответил Нед, и Кейтилин показалось, что она сейчас расплачется.
Ну почему её милый, добрый и благородный муж не может хоть раз сдержать свои слова? Неужели он не может хоть раз в своей жизни солгать ей?
— …а потом я не хотел даже думать об этом, и…
— Ты эгоист, — отрезала она. Нед выглядел удивленным, но она продолжала, не давая ему вставить хоть слово, — Ты не хотел, чтобы я разочаровалась в тебе. Ты смог бы жить без моей любви, но не без моего уважения. И поэтому ты не стал рисковать.
Он посмотрел на неё так печально, что ей захотелось накинуться на него и расцарапать все лицо.
— Восемнадцать лет, — прошипела Кейтилин, — я растила мальчика, которого ненавидела. Я считала его живым доказательством моего позора. Я имела право злиться на него, милорд. И я злилась на него всю его жизнь, я презирала его и ненавидела. Но в этом есть не только моя вина. Ты тоже виноват в том, что у него было несчастное детство. Я так долго винила себя, но как же ты? Разве ты не виноват? Как много еще ты скрывал от него? От меня? От всех нас?
Она не стала дожидаться его ответа, а лишь развернулась и направилась к выходу.
Другая женщина спросила бы: А как же я? Ты лгал мне целых двадцать лет, а теперь вдруг рассказываешь правду. Как я могу простить такое предательство?
Но Кейтилин не зря носила имя Талли. Она была пропитана чувством долга и чести. И она могла злиться на него, за то, что была несправедлива к бастарду, которого так и не смогла полюбить. Она могла обвинить мужа в том, что он запятнал её честь. Но она не могла заставиться себя спросить его, когда же он решил, что она недостойна правды.
Люди говорили, что Эддард Старк был самым благородным из всех лордов.
Ты можешь заставить их так думать, подумала Кейтилин и едва сдержала эти слова, Ты можешь притворяться честным, но это не так… Ты честен только тогда, когда тебе это выгодно… И это вовсе не честь и благородство.
— Кейтилин… — начал Нед, положив руку ей на плечо.
Она резко отстранилась от него.
— Уйди, — приказала она, сверкая глазами. Она провела достаточно времени на севере. Пусть Нед увидит, каково это, когда на тебя смотрят ледяными глазами. Кейтилин могла быть Старком даже здесь, в септе, которая была частью её южных кровей.
— Пожалуйста, — мягко попросил Нед.
— Уходи, — повторила она снова, и плечи Неда поникли.
Он медленно пошел прочь, и когда Кейтилин осталась одна, то мелко задрожала. Она упала на колени, спрятала лицо в ладони и позволила себе заплакать.
Она оплакивала маленького мальчика, так рано встретившего несправедливость. Оплакивала свою любовь, которую предали. Оплакивала Неда, совершившего ошибку, из-за которой произошло так много ужасных вещей.
Рыжеволосая женщина плакала на каменном полу, а красные листья тихо шелестели, в такт её всхлипам.
***
Нед рассказал детям в тот же вечер.
Робб и Арья побледнели. А Бран повернулся к Джону тихо, но твердо сказал:
— Ты все еще наш брат.
Санса не отходила от матери, с тех пор как услышала её рыдания в септе.
***
Медленно, но все восстанавливалось.
Её мать простила отца, хотя они все еще ссорились за ужином и наедине. То, что Джон не злился на отца, позволило Арье, Брану и Роббу спокойно принять правду. Санса проводила большую часть времени в богороще или вместе с Джоном, радуясь, что все, наконец, раскрылось.
А потом.
Видите ли, Санса знала, что Робб что-то замышлял с тех пор, как прибыл в Винтерфелл. Он рассылал воронов в другие северные дома. Он постоянно ходил задумчивый и грустно смотрел на неё или Арью. Ничего очевидного, но все вместе создавало картину, которая совершенно не нравилась Сансе.
Но она была слишком занята, помогая отцу управлять Винтерфеллом, как делала это, когда мать уехала вместе с Роббом на юг. Более того, она старалась проводить время с Джоном и поддурживать мир между родителями. Не говоря уже о том, чтобы советовать Роббу, как решить ситуацию с Теоном и Харренхоллом.
В общем. Суть в том, что Санса была занята.
Поэтому ей потребовалось некоторое время, чтобы понять, что происходит.
Вернее, ей потребовался один ворон, прилетевший из Последнего Очага, чтобы все понять.
— Ты хочешь отослать нас? — рявкнула Санса, влетев в комнату Робба в вихре юбок и взъерошенных волос.
Робб тут же, к её удовольствию, побледнел.
— Санса, — начал он.
Она не хотела даже слышать. Вместо этого она потрясла письмом у него перед носом.
— Почему Морс Амбер утверждает, что у него достаточно места, чтобы принять свиту из Винтерфелла? — потребовала она, — С чего он решил, что мы с Арьей отправимся к нему?
Последовала пауза, и тут Санса заметила, что в комнате Робба было три военачальника. Они едва сдерживали смех. Она выпрямилась, позволяя холодной маске упасть на лицо, и отвернулась, чтобы посмотреть в окно, давая возможность Роббу отослать их прочь. Если он, конечно, не хочет, чтобы на него кричали в присутствии других.
Мужчины быстро ушли. Как только они ушли, она развернулась и сердито уставилась на Робба.
— Объяснись.
— Это ненадолго, — сказал Робб, — Я подумал, что так ты будешь в безопасности.
— Отсылая меня прочь, будто я какой-то ненужный мешок с зерном? — недоверчиво спросила Санса, — Отсылая своих сестер в замок, вокруг которого нет буквально ничего.
— Одичалых откинули далеко не север. Их уже много лет никто не видел, я узнавал.
— Оу, тогда чудесно — насмешливо сказала она, — Мне не нужно беспокоиться о том, что меня убьют одичалые. Да, Робб, именно поэтому я не хочу туда ехать.
Он выгнул бровь.
— А почему ты не хочешь туда ехать?
Санса раскинула руки.
— Может потому, что Винтерфелл — мой дом? Почему я должна ехать в какой-то замок, где меня никто не знает?
— Он находится на Севере…
— Если я не хочу ехать на Юг, это не значит, что я хочу ехать на Север.
— Значит, ты планируешь остаться в Винтерфелле до конца своих дней? — недоверчиво спросил Робб.
— Я просто не понимаю зачем я должна ехать туда сейчас. Я не понимаю почему именно туда, почему сейчас, почему ты вдруг так решил…
— Ланнистеры в шестидесяти милях отсюда! — резко закричал Робб, — Шестьдесят миль, Санса! Еще один день пути и они будут в Винтерфелле. Они будут здесь, у этих стен, и я не смогу тебя защитить.
— Еще никто не подходил так близко к Винтерфеллу, — решительно заявила Санса, — Это просто невозможно…
— Ты недооцениваешь Тайвина Ланнистера.
— Я его не недооцениваю…
Робб ударил кулаком по столу, и Санса почувствовала, как её челюсть резко захлопнулась.
— Послушай меня! — рявкнул он, — Они зашли далеко на Север. Они подошли слишком близко. Я не могу вести войско в битву, пока беспокоюсь о тебе или Арье. Поэтому ты отправишься дальше на Север, к Последнему Очагу.
— Ты отсылаешь Брана? — спросила она, — Отсылаешь Рикона? Что на счет отца? Или с твоим идиотским решением должны мириться только я и Арья? И только потому, что у тебя есть дурацкий комплекс спасителя.
Робб вздрогнул и отвернулся.
— Так что?
— Ты возьмешь Рикона, — наконец неохотно сказал он, — Но Бран останется здесь.
Неужели?
— Ты даже не сказал мне, — тихо сказала Санса, — Ты никому ничего не сказал. Ты ожидаешь, что я стану одним из твоих солдат? Красивой фарфоровой пешкой, которую можно двигать, как тебе захочется?
— Санса…
— Нет, — отрезала она, — Хватит. Разве я когда-нибудь подчинялась приказам? Скажи мне, Робб, как ты думаешь, если бы я захотела выступить в авангарде, вместе с твоими людьми, ты бы смог меня остановить?
В глазах Робба вспыхнул гнев.
— Я твой Король!
Потому что я так захотела. Потому что я подтолкнула тебя.
Чистая ярость затопила грудь Сансы.
— Разве я преклонила колено? — холодно спросила она.
Робб отшатнулся. Санса бросила письмо на стол и повернулась к двери.
— Я расскажу Арье обо всем, — объявила она и ушла.
***
Следующие несколько дней были просто кошмаром для Робба.
И Санса, и Арья были в ярости. И их лютоволчицы постоянно дразнили Серого Ветра, который надоедал уже Роббу своим скулежом.
Еда Робба сгорала, и даже то, что было не покрыто коркой гари, было безвкусно. Его простыни были влажными и удивительно, но только в его комнате постоянно не хватало дров.