***
У Джона было много причин войти в пещеру.
Надвигалась гроза — они даже чувствовали некоторую тяжесть в воздухе — поэтому они решили спрятаться в ближайшей пещере. Их лошадь начала хромать, и отец решил присмотреть за ней. Санса пробормотала что-то о волосах и убежала в пещеру. А Джон отправился за дровами.
Обычно он не торопился. Когда он был один, собирая дрова, он позволял себе немного расслабиться и поразмышлять. Поэтому он собирал дрова чуть дольше, чем нужно, даже если никто не замечал.
Но сегодня должна была начаться гроза, и Джон так устал, что ему хотелось лишь одного — поспать. Поэтому он быстро нашел охапку сухих веток и так же быстро вернулся в лагерь, желая скорее уснуть.
Чего он не ожидал, так это наполовину раздетую до сорочки Сансу, с распущенными волосами, моющую посуду.
Джон дернулся, и ветки в его руках рассыпались по полу, заставив Сансу развернуться на громкий звук.
— Я… Я, — начал заикаться он. А потом убежал, пока все не стало еще хуже.
Он не мог представить, как можно было сделать ситуацию еще более неловкой, но его щеки были настолько горячими, что об них можно было поджарить мясо. Он не хотел даже думать о том, что могло произойти. Но когда отец вернулся, позаботившись о лошади — к счастью, она не потеряла подкову, а лишь поймала занозу — Джон стоял у входа в пещеру чувствую себя скорее часовым, чем охранником.
— Что-то случилось? — спросил отец.
Джон немедленно покраснел.
— Нет, — сказал он, и понадеялся, что его голос не звучал странно. — Но будет лучше, если мы побудем снаружи еще несколько минут.
Отец бросил на него насмешливый взгляд, но похоже решил не спрашивать о странном поведении своих детей, притворился, что ничего не замечает. Это было лучшим решением для них обоих.
Спустя несколько минут Санса позвала их внутрь. Она уже разожгла костер, и её щеки были подозрительно розовыми в свете костра, когда она посмотрела на него. Сидя в полумраке, Джон не мог не вспомнить, как вода намочила её рубашку, облепляя её бедра…
Она же твоя сестра, подумал он и крепко зажмурил глаза.
***
— Помнишь рассказы Старой Нэн про варгов? — спросила Санса, в одну из ночей, когда она не смогла заснуть, а Джон сидел на стреме.
— Да, — сказал он, помешивая остатки костра. — Люди, которые могут видеть глазами животных. Она пела какую-то длинную песнь про барда Баэля, который был одним из них, не так ли?
Санса с трудом сглотнула.
— Перевертыши, — прошептала она. — Говорят, что они произошли от Первых Людей. Прямо как мы.
— Санса…
— Мне приснилась Леди, — сказала она четко и спокойно, не показывая, как сильно бьется её сердце. — Не конкретно Леди, вообще-то. То есть… Я и была Леди. Как будто я — это она, и она — это я, и ничто не может разлучить нас.
Кроме смерти.
Шепот казалось, проник в самые дальние уголки её мыслей. Сансе хотелось задрожать и заплакать, но она лишь смотрела в тлеющие угли костра.
— Ты думаешь, что ты варг?
— Я и есть варг. Все мы.
Джон выглядел удивленным. Его темные глаза стали бездонными из-за отсутствия света, а черты лица исказившись, казались, жесткими в темноте.
— Я думал это просто необычный сон, — сказал он после долгой паузы.
— О, слава богу, — прошептала Санса, чувствуя, как слезы щиплют уголки глаз. Её затопило облегчение. — Значит, я не одна такая.
Он поднял голову, и в его глазах было обещание, из-за которого у неё потеплело в груди.
— Ты никогда не будешь одна, — пробормотал он.
И если то, что она так отчаянно верила ему, делало Сансу глупой… Что ж, так тому и быть.
***
Они как раз прошли Ров Кейлин, когда Нед услышал характерный стук копыт.
Джон немедленно отвел их лошадь в сторону, и Санса низко нагнулась, прижавшись к спине Призрака. Лютоволк скрылся в тени, и через несколько секунд ничего не напоминало о том, что он здесь был.
Они давно были готовы к такому случаю.
Но в этот раз, они думали, что перейдя Перешеек, они будут в безопасности. Как могли Ланнистеры вторгнуться на Север, не объявляя войны?
Нед выглянул, вглядываясь в темноту и только тогда понял, что на всадниках нет гербов.
Наемники.
Не люди Ланнистеров, и не люди каких-либо лордов вообще. Просто солдаты с мечами в руках и жаждой крови. Готовые убивать и сражаться ради золота.
Он нахмурился и присмотрелся внимательнее. Там было что-то похожее на барабан, немного отличающийся от ритма десяти других — этого было почти невозможно заметить, если не всматриваться.
Там что-то было, Нед знал это, но не знал, что именно.
Через несколько минут всадники уехали, по-видимому, направляясь к Королевскому Тракту.
Этой ночью Неду не снился Винтерфелл, Кейтилин или его дети. Ему не снилась Королевская Гавань, Лианна или Харренхол. Ему не снились отец или Брандон. Не снились и два восстания, в которых он участвовал.
Нет. Ему снилось, что он снова в Долине. Неуклюжий, суровый, нелюдимый мальчишка, посланный жить к человеку, у которого честь всегда стояла на первом месте.
Во сне Роберт был еще молодым и безбородым, и его голубые глаза сверкали, как сталь на солнце. Нед сидел в своей комнате, боясь выйти. Он видел, как сегодня утром в ворота Орлиного Гнезда въехал Роберт, но так и не спустился к нему.
А потом его дверь распахнулась под натиском Роберта Баратеона, страстно желающим подружиться с Недом, и его спокойная и тихая жизнь закончилась.
Роберт потащил его на рыцарский турнир, который совершенно не интересовал Неда, и заставил часами выслушивать рассуждения о глупости лошадиных бегов. Нед вскоре перестал слушать Роберта и занялся разглядыванием мужчины, одетого в серо-голубые доспехи.
Бывают люди, которые хотят поучаствовать, но не являются рыцарями, сказал Роберт во сне Неда неожиданно спокойным и размеренным голосом. Они не носят гербов на доспехах, их отличие — поводья. Видишь, Нед? Они всегда синие или серые. В Штормовом пределе они черно-желтые. Говорят, Таргариены обмакивали поводья в кровь, чтобы придать им красный цвет!
Синие поводья, подумал Нед и проснулся, тяжело дыша.
У тех всадников с утра поводья были бледно-голубые, как будто на кожу упали покрытые инеем розы.
Что наемники из Долины делают на Севере?
***
Прямо на выходе из Волчьего леса они взошли на высокий холм. Отсюда были видны верхушки башен Винтерфелла, а если день был ясный, то можно было заметить развивающиеся знамена.
Джон почувствовал, как сжалось его сердце, когда он увидел белые флаги.
— Винтерфелл, — прошептала Санса. — Джон, посмотри! Мы почти…
— Дома, — сказал их отец.
— Да, — вторил Джон. — Давайте поторопимся и к вечеру уже будем там.
***
Никто из них не мог больше терпеть.
Солнце все еще стояло высоко в небе, когда они прискакали к воротам Винтерфелла. Джон попытался найти стражников, но Санса не выдержала.
Она пригнулась к уху Призрака и что-то прошептала ему, а затем они исчезли, оставив лишь размытое пятно из белого меха и рыжих волос. Джон выругался себе под нос — сзади раздался веселый смех отца — и пришпорил лошадь.
Они вошли сразу после Сансы и увидели, как она застыла посреди двора.
Санса стояла в самом центре, и на фоне холодных серых камней её волосы словно горели ярким пламенем. Одну руку она держала у рта, а другой сжала мех Призрака, как будто это было единственное, что удерживало её.
Робб стоял напротив неё, такой же ошеломленный, как и все вокруг.
Он раздался в плечах, подумал Джон отстраненно. Стал выше, сильнее. Черты его лица были более резкими и серьезными, чем он помнил. В руке он держал деревянный меч, который сейчас почти выпал из его ослабевших пальцев.
Одно движение разрушило этот сказочный момент, этот сон.
И Санса слезла с Призрака, выпрямилась и шагнула вперед.
Это было все, что было нужно Роббу, чтобы рвануться навстречу, выронить меч и сжать её в объятиях. Сдавленный всхлип, сорвавшийся с его губ, заставил грудь Джона сжаться. Санса уперлась брату в плечи и что-то шепнула на ухо. Робб судорожно вздохнул, и его плечи расслабились. Слуги уже звали Брана, Арью и Кейтилин.
Все смешалось. Джон не помнил, когда пришли остальные. Единственное, что он помнил, это как руки Арьи сжимали его грудь, Робб захлебывался словами, когда они обнимались и как Бран буквально повис на нем.
Когда Леди Кейтилин показалась в дверях, она была бледной, словно свежий снег. Увидев Сансу, она почти упала, с трудом опираясь на каменную стену. Должно быть, Санса заметила её каким-то шестым чувством, потому что она выскользнула из объятий Робба и Брана и побежала к матери. Джон заметил, что теперь она была выше.
А потом Леди Кейтилин выглянула из-за плеча Сансы и увидела её мужа. Её лицо исказилось, и эмоции замелькали на нем со скоростью света. Джон едва поспевал разбирать их: шок, затем надежда и наконец, она остановилась на такой глубокой и всепоглощающей любви, что ему стало неловко.
Прежде чем Джон успел как-то отреагировать, они оказались в объятиях друг друга и поцеловались так нежно, что Джон едва мог себе представить.
Это было ужасно смущающим. Робб выглядел согласным — его щеки приобрели такой насыщенный красный оттенок, что это вряд ли можно было списать на результат тренировки. И пока его родители обращали внимание только друг на друга, он, с легкостью, которой не было раньше, взял управление на себя. Он повел их внутрь, приказав слугам оставить их Лорда и Леди наедине.
Как и предполагал Джон, Робб повел их вовсе не в большой зал.
Вместо этого, он повел их в свои покои, где они вповалку уселись на кровати. Когда меньше чем через пять минут принесли еду, Джон почувствовал, будто он снова ребенок — как они все ждали выступлений Робба и Сансы, как они ели кучу еды, зная, что утром их будут ругать, и как им было хорошо вместе.
Робб вздохнул. Он говорил сбивчиво, ковырялся в тарелке, и это сказало Джону больше, чем все остальное. Робб был взволнован. Он всегда так делал, сколько бы мать не пыталась его отучить.
— Ланнистеры сильно разозлились, — сказал он. — Почти четыре месяца назад письма, которые ты писала прекратились. Позже пришли еще два, но написанные рукой мейстера. Я так боялся, что с тобой что-то случилось. А потом Арья вернулась домой и сказала, что Джон отправился спасать Сансу, но не было никаких известий… И…
— Ланнистеры ничего не сообщили официально, — перебила Арья. Но мгновение она выглядела разъяренной. Не смотря на все свои черты истинного Старка, она была похожа на мать. — Но зато было много слухов. А на прошлой неделе сюда пришла девушка, которая выдавала себя за Сансу.
Санса замерла и притихла, аккуратно сложив руки на колени. Она сглотнула и посмотрела прямо Роббу в глаза.
— Скажи мне, что ты прогнал её из Винтерфелла, — сказала она.
— К сожалению, она почему-то не захотела остаться на ночь, — ответил Робб, с неприятным огоньком в глазах. Джон немного подождал и был награжден хитрой усмешкой. — Арья вышвырнула Ланнистерскую девчонку из Винтерфелла. Леди и Нимерия погнались за ней. Я думаю, она не остановилась, пока не добежала до Перешейка.
— Спасибо, — сказала Санса Арье.
Арья выглядела удивленной. Прошла, наверное, целая вечность с тех пор, как Санса говорила сестре что-то подобное. Чтобы прекратить их ссоры, Санса перестала разговаривать с ней так много как раньше, ограничиваясь лишь дежурными фразами. Увидеть такую открытую и благодарную Сансу было для Арьи совершенно неожиданно.
Надеюсь, Арья немного повзрослела с тех пор, как мы разделились, подумал Джон.
Но когда Санса повернулась к Роббу, Арья лишь задумчиво смотрела в тарелку.
Задумчивая Арья — опасная Арья.
Робб вздохнул и сделал несколько резких взмахов.
— Там было много разных слухов. Говорили о благородной девушке, похищенной солдатами Долины. Другие говорили, что её поймали в Западных землях. А ты слишком долго ехала.
— Мы должны были быть очень осторожны, — ответила Санса.
Румянец все еще играл на её щеках, и она выглядела поразительно красивой. Свет свечи отражался от её распущенных волос. Джону показалось, что она похожа на самые старые статуи в крипте. Прекрасная нежная кожа, спокойные глаза и серьезные черты лица.
— Мы не могли ехать по Королевскому тракту. Да и Ланнистеры, вероятно, не хотят, чтобы кому-нибудь стало известно, что четырнадцатилетняя девочка и её раненый отец могут спокойно сбежать из Королевской Гавани, и никто их не остановит.
— Как нога отца?
— Не так плохо, как ожидалось, — она пожала плечами. — На самом деле, когда я вытащила его из подземелий, все было намного хуже. Я потратила больше месяца, чтобы привести её в порядок. И никто даже не мог представить, что я умею врать, поэтому они повелись, когда я плакала из-за гноя на ноге.
— О, да, — протянула Арья. — Маленькая Леди Санса плачет из-за какой-то ужасной желтой штуки на ноге отца. Как ты вообще смогла это стерпеть?
Санса запнулась, впервые за ночь. Мы слишком устали, подумал Джон и начал говорить прежде, чем Арья начала подшучивать сильнее.
— Она была умной и не высовывалась, — сказал он мягко.
Робб закатил глаза, и Бран начал болтать о какой-то горгулье на третьем этаже, и странное напряжение между Арьей и Сансой исчезло.
Джон мог думать лишь о том, что ему, наконец-то тепло, что холодный комок в животе исчез, и что чувства переполняли его. Санса была счастлива. Они были дома. Они были в безопасности, и Джон привел их сюда, он смог.
Когда он уснул прямо за столом, никто не был удивлен.
***
На следующее утро, задолго до того, как кто-то проснулся, Робб пришел в богорощу. Он был на середине молитвы, когда услышал тихое и мягкое сопение. Он развернулся и увидел Сансу, пробирающуюся сквозь листву, с Леди и Серым Ветром, бегущими позади.
Она села на плоский камень рядом с ним. Она ничего не сказала, и Робб вновь вернулся к дереву и закончил молитву.
Затем он подошел к ней и крепко сжал её руки в своих.
— Я так испугался, — признался он.
Не было слов, чтобы описать, какую вину он испытывал, когда читал первое письмо от Сансы, в котором говорилось, чтобы он приехал в Королевскую Гавань. Это была ужасная смесь гнева, вины и страха. Потом с юга пришли слухи, что они сбежали. Но следующие сплетни чуть не заставили его плакать.
Но вот она, здесь, сидит рядом с ним. Старки вернулись домой, и за стенами Винтерфелла они в безопасности.
И если не было слов, чтобы описать его чувства, когда она уехала, то еще меньше слов было, чтобы описать, что он почувствовал, когда увидел её — огненноволосую королеву, въезжающую в Винтерфелл на белом лютоволке.
— Я знаю, — ответила Санса, своей бледной рукой накрывая его собственную. — Я тоже была напугана. Не было и дня, чтобы я не думала, что нас вот-вот поймают и вернут в Королевскую Гавань.
Они прислонились к дереву, погрузившись в спокойное молчание, пока Робб не спросил:
— Ты не спала? Сегодня ночью.
— Я… — она заколебалась, и ему показалось, что она сейчас развалится. Он вдруг понял, какая она худая и болезненно бледная. — Я хотела увидеть Леди. А потом не смогла уснуть, и я не хотела беспокоить Джона — он впервые за несколько месяцев спит так хорошо — поэтому я решила пойти в богорощу.
Робб выдохнул и отвел взгляд.
— Прости, что меня не было рядом с тобой в Королевской Гавани.
Дыхание Сансы сбилось, она схватила его за подбородок и грубо повернула к себе, заставляя его смотреть прямо ей в глаза.
— Не смей, — резко ответила она. — Тебе не за что извиняться. Они пытались убить отца, они убили Джори. И мне нужно будет сказать тебе кое-что, так что напомни мне об этом. Но сейчас о другом. Дело в том, что Джон выжил лишь потому, что я сказала ему бежать. А я выжила, только потому, что они недооценили меня. Только поэтому наш план сработал. Я знаю, что он был не идеален. Я знаю, что если бы тщательно все продумала, то смогла бы спасти Джори и септу Мордейн. Но я не смогла. И если бы ты был там и умер из-за моей ошибки, я бы не вынесла это. Так что ты не будешь извиняться, за то, что остался жив, или я…