- Эй, раб. Подойди сюда.
Он обернулся. В пяти шагах от него стоял Сигурд. С левой руки все еще капала, не успевшая свернуться, кровь.
- Плесни-ка воды.
Он подставил руки и с ожиданием посмотрел на замершего Антея.
========== Глава 17. Предавший братство. ==========
Антей неподвижно застыл, с ужасом вспоминая слова Рагнара, принуждавшего его держаться подальше от брата.
Тот нетерпеливо шагнул вперед.
- В чем дело, раб? Долго мне еще ждать?
Чувствуя в голосе растущую злобу, Антей нерешительно приблизился и поднял свою ношу так, что вода потекла на землю тонкой струйкой, разбрызгиваясь о камни.
Хмыкнув, молодой хозяин стал с брезгливым выражением лица ожесточенно оттирать кровь с перчатки, не снимая ее с руки. Удовлетворившись результатом, он убрал руки.
- Хватит.
Он отряхнул руки и снова взглянул на раба.
Тот, опасаясь, что брат его узнает, опустил глаза.
- Я видел, как ты таращился на нас. Смотри мне в глаза, падаль.
Антей с трудом поднял голову.
- Что он тебе сказал?
Покрываясь потом под взглядом человека, когда-то звавшего его братом, он нехотя ответил.
- Он назвал меня псом, господин.
Губы Сигурда искривила ухмылка.
- Это он точно подметил. Ты отличный пес. Послушный и сильный, к тому же неплохо дерешься. Пожалуй, стоит дать тебе имя, хотя, рабу и не положено. Будешь зваться Волкодавом. Нравится имя?
Он выжидающе взглянул на Антея, но тот снова опустил голову.
- Как вам будет угодно, господин.
Он услышал, как со свистом вырывается сквозь сжатые зубы воздух. В горло уже знакомой стальной хваткой вцепилась рука. Даже мокрая кожа перчатки не скользила в смертоносном захвате. Сигурд прошипел:
- Кто позволил опускать голову? Отвечай, как положено. Я спросил, нравится ли тебе это имя.
Он еще раз тряхнул раба, утверждая свое превосходство.
Антей придушенно прошептал:
- Да, господин.
Удовлетворившись ответом, Сигурд какое-то время еще медлил, внимательно всматриваясь в глаза раба в поисках лжи, но потом разжал пальцы.
Горло саднило и руки так и тянулись размять его, но Антей стоял, борясь с собой, и с непритворным отчаянием смотрел на человека, бывшего когда-то его братом.
Всегда сдержанный и уравновешенный, он никогда не опускался до запугивания и излишней жестокости.
И все же…
Когда Сигурд уже уходил, на его лице застыло знакомое выражение легкого разочарования. Ждал ли он, что, обезумевший от боли и страха, раб, станет сопротивляться? Хотел пролить еще кровь, не успокоившись после такого короткого и неравного поединка? Или он узнал его?
Такая же тень неудовлетворенности появлялась на его собственном лице после учебных боев, в которых он неизменно повергал любого противника, подобранного ему наставником.
Всех, кроме одного. Хотя, он так и не признал своего поражения
Там, в цитадели Воронов, претенденты на гордое звание рыцаря долго и упорно тренировались.
День за днем, год за годом, меняя детские короткие мечи, игрушечные и грубо сделанные, на деревянные тренировочные, весом зачастую превосходящие боевые. И в самом конце, приближаясь к долгожданному порогу совершеннолетия и совершенства владения собой и оружием, они получали настоящее оружие.
Да, клинки Воронов, кустарные и грубоватые, были гораздо хуже оружия Волков, разнообразного, искусно выполненного из лучших материалов. Но отличались они не только этим. В них была душа.
Там, в их прошлом, каждый мальчишка с завистью провожал взглядом такое оружие. Это был предел мечтаний.
Каждый клинок был результатом долгого и упорного труда. Не важно, кто его делал – сам владелец или же он заказывал его более опытному собрату, в каждый меч, кинжал, даже нож – вкладывалась душа мастера. Это было обязательным условием сотворения металлического чуда.
Единственным этапом, когда металла не касались руки человека, было литье железа в формы для заготовок. Потом эти заготовки тщательно ковались и закалялись, затачивались и полировались до поистине зеркального блеска поверхности.
Каждый клинок, в конце концов, требовалось как-то украсить. В братстве не было и не должно было быть, согласно кодексу, двух одинаковых орудий убийства.
В ход шла чеканка рисунков, рун, символов, имен. Разнообразной была и отделка рукоятей. Каждый воин подвешивал к оружию какой-то мелкий амулет, вроде тех колечек на ноже убитого дикаря, который висел сейчас на поясе Сигурда. Если бы не они – возможно, что он и не вспомнил бы о своем позорном проигрыше.
Так же, как рождалось оружие, рождались будущие воины. Их тела и души ковались из простых, детских, в душных тренировочных залах крепости, на промозглых ветрах горных вершин, окружающих цитадель, в пыльных пустошах далеких чужих краев, где не было ни единой человеческой души и в огне яростных схваток насмерть с отрядами таких же претендентов из других крепостей, пробовавших силы соперников, не считаясь с потерями среди еще непосвященных мальчишек.
Его посвящение сильно запоздало, но, хотя он не был рыцарем, последние годы в братстве прошли для него в постоянных стычках, где он бился на равных с рыцарями. Его выбор – пройти посвящение вместе с братом – уважали, но он уже давно доказал, что достоин будущего звания.
С самого первого дня в крепости Ворона он подавал большие надежды. Верная рука и острый ум сделали его опасным противником для сверстников и даже тех, кто был старше него. Ему пророчили место во главе братства, но эта мысль совершенно не грела его душу. Он не любил пыльную тишину помещений замка. Его тянуло прочь, за каменные стены, под бескрайнее небо, под низкий полог запретных дремучих лесов – пусть даже к волкам. Даже смертоносные горные лабиринты привлекали его больше, чем обязанность принимать решения за несколько сотен собратьев. Его стихией был бой, а не долгие размышления. А вот Сигурд был абсолютно другим.
Антей не раз встречал его в библиотеках замка и за разговорами с наставниками. Каждый раз он тихо удалялся, не решаясь вмешиваться. Но, несмотря на такую приверженность, его брат владел оружием не хуже его самого.
Как и Антей, он превосходил способностями ровесников. В конце концов, решением старших рыцарей их поставили друг напротив друга, чтобы в спарринге выяснить предел возможностей каждого. Пять лет разницы не смущали никого, кроме самого Антея, но это было лишь до начала состязания. Бой по правилам проводился в полных доспехах, но с деревянным тренировочным оружием, и с первых ударов Антей понял, что ему попался тот самый, достойный противник, которого, до сей поры, не находилось.
Их поединок длился очень долго. Оба выбивались из сил, выкладываясь полностью. Раз за разом в сторону отлетали разбитые в щепки деревянные мечи, а в руки ложились новые, и бой продолжался. Неизвестно, сколько еще бы прошло времени, и чем закончилась бы эта изматывающая игра, но слепой случай решил исход поединка.
Антей оступился, когда под ногу попал кусок дерева от разбитого оружия – непростительная, но распространенная ошибка, уносившая огромное количество жизней во всех войнах.
Он упал на выложенный плиткой пол под взглядами, полными азарта и ожидания, но продолжал сражаться, из крайне неудобного положения отбивая выпады. Ему бы следовало сдаться и признать поражение, но странная гордыня завладела его сердцем, и он продолжал оттягивать неизбежный конец схватки.
Удачный удар сбил с его головы шлем и прямо перед глазами опасно замелькали непрестанно скрещивающиеся мечи.
Сигурд свободной рукой сорвал со своей головы шлем и, смеясь, крикнул
- Сдавайся, Антей, я выиграл!
В его словах не было ни следа заносчивости, но в сердце почти побежденного юноши внезапно полыхнула ярость и по раскрасневшемуся лицу скользнула злая улыбка
- Нет!
Он нанес несколько размашистых ударов, заставляя удивленного брата отступить на шаг назад.
Опершись рукой позади себя и, продолжая отмахиваться, он попытался встать, но уставшее тело снова подвело его, и он рухнул обратно, головой на бордюр, к которому подполз в пылу отчаянного сражения.
Пользуясь случаем, Сигурд выбил меч из руки брата и коленом надавил на его плечо, не давая тому встать.
Сделай он это чуть резче – шея Антея была бы сломана.
- Теперь сдаешься?
Антей зашипел от злости.
- Нет.
Возможно, наставник почувствовал напряженность, и громко произнес, чтобы слышали все собравшиеся.
- Бой окончен. Победил Сигурд.
Тот поднялся на ноги и протянул руку, чтобы помочь Антею встать.
- Что с тобой?
Антей, сам не понимая, что на него нашло, прикрыл глаза, чтобы очистить сознание и мотнул головой. Приняв руку, он поднялся.
- Ничего. Извини, что-то нашло. А ты неплохо дерешься, для малявки.
Оба юноши рассмеялись, совершенно позабыв про только недавно мелькнувшую тень смертельной вражды.
Антей хлопнул брата по плечу.
- Скоро мы оба, наконец, будем рыцарями и станем путешествовать по миру. Посмотрим, кто из нас лучше в настоящем бою.
Наставник, старик, бывший рыцарем много лет, а теперь лишившийся половины правой руки и не снимавший бурого капюшона с изуродованного черепа, подошел к смеющимся братьям. Его горящий взгляд пронзил обоих, и они затихли, низко поклонившись мастеру.
Тот, словно не заметив, перевел взгляд с одного претендента на другого.
- Вы достойно владеете оружием, кроме того, вы прошли все испытания. Через пять дней глава братства вернется сюда, и мы проведем вас через обряд посвящения. Будьте готовы к этому. Не забудьте, что ваши души, мысли, тела и оружие должны быть идеальны.
Оба брата снова поклонились, уже не столь низко, обозначив, что приказ принят ими.
- Да, мастер.
Старик отступил в сторону.
- Ступайте, отдохните. На сегодня вы освобождаетесь от работы и тренировок.
Оба брата вместе вышли из зала для тренировок. Однако, добраться до своих комнат им удалось не скоро. Обоих окружило великое множество претендентов и рыцарей, наблюдавших за поединком. Они поздравляли их, давали советы и восхищенно бросались какими-то незначащими фразами, сливавшимися в общий радостный гул.
Никто не знал, с какими новостями вернется глава братства и что следом за ним в их дом придет страшная война.
========== Глава 18. Тяжелый день. ==========
Дождавшись, пока скроется предавший братство, Антей тяжело вздохнул, переводя дух, и коснулся шеи.
Чудом было то, что он не убил его. Он видел глаза, полные бешенства. Он видел, с какой легкостью меняется его настроение, от сдержанного благодушия до с трудом контролируемой ярости.
Всего за год они оба изменились до неузнаваемости.
Если бы кто-то год назад сказал ему, что его брат из мудрого расчетливого воина превратится в кровожадного зверя, он бы сам немедля убил оскорбившего их обидчика.
Хотя…
Он поднял взгляд на солнце.
Поверил бы он, что станет рабом? И более того, бойцовским псом, с унизительной собачьей кличкой.
Он не знал тайны происхождения своего имени, его выбрала мать. Она говорила только, что оно очень-очень древнее. Это имя было теперь единственным, что от нее осталось, когда он оказался один на один со всем миром, полным злобных хищников в обличии людей. Чудом было, что ни один из них его еще не убил, но надолго ли?
Налетевший порыв ветра взметнул в воздух пригоршню пыли и бросил Антею в лицо. Глаза сразу защипало, и он зажмурился, оберегая их.
Подняв уже снова наполненные ведра, он поспешил в конюшню.
Молги радостно зафыркали и заскребли когтями по настилу пола, выгибая спины и сладко потягиваясь.
Они привыкли к внимательному и заботливому человеку, перестав воспринимать его как чужака или слабака, к тому же – он был куда добрее их черствых хозяев, нередко причинявших животным боль, чтобы заставить их слушаться.
Сильные руки Антея всегда знали меру. Если зверь упрямился – он никогда не бил его. Он просто мягко, но сильно направлял движения молга и тот, в конце концов, уступал. Иногда хватало и взгляда. Рискованно близкого и вызывающего, чтобы даже матерые скакуны начинали тревожно подергивать круглыми ушами и выгибать шеи, по которым тут же пробегали пальцы человека, знавшего, как необходимо поощрять за послушание.
Временами, если кто-то из животных слишком долго оставался в стойле, он сам седлал такого молга и выводил в открытый загон, где, уставший от долгого бездействия, зверь мог размять мышцы, подышать свежим воздухом и всласть порезвиться.
Раньше он никогда не сидел в седле и сам удивлялся тому, как быстро научился в нем держаться, хотя и сами звери не стремились скинуть новичка.
В стойле почти у самых ворот, он с утра заметил молга, который с надеждой всматривался в каждого человека, проходящего мимо, в ожидании, что придет его хозяин, и они вновь устремятся в жаркую битву.
Он не знал, что его наездник, раненый накануне во время облавы на разбойника, умер на руках у лекаря, и еще долго за ним никто не придет.
Он вытянул морду в проход, пытаясь дотянуться до Антея, но тот прошел мимо.
Молг проводил его взглядом и издал скорбный резкий крик, прося его вернуться.
Этот звук ножом полоснул по сердцу человека. Он беззлобно выругался и опрокинул ведра в поилки. Отставив их, Антей вернулся к несчастному животному.
Молг снова вытянул шею, забавно шлёпая губами, словно что-то говоря ему.
Антей положил ладони по бокам вытянутой морды и поскреб шкуру под глазами, куда постоянно садятся мухи и другие докучливые паразиты.
Он не знал, стоит ли что-то говорить молгу, да и поймет ли тот что-то, кроме интонации.
Его взгляд упал на висевший на крюке недоуздок.
Садиться в седло настроения не было, но животному жизненно необходимо было выйти на воздух.
Увидев тонкие кожаные ремешки в руке человека, молг фыркнул, но подставил голову, позволяя надеть недоуздок.
Антей еще стоял в стойле рядом со скакуном, поглаживая мощную шею, когда сзади послышались шаги. Они были слишком тяжелыми и уверенными, чтобы принадлежать слуге или рабу. При каждом шаге позвякивало железо доспеха, и Антей рискнул обернуться, с опасением ожидая, что Сигурд вернулся, чтобы довести дело до конца. Он даже не испытывал страха, зная, что ничем не сможет тому помешать, поскольку тот все же был его братом. Кроме того, странные умения Сигурда не оставили бы ему ни малейшего шанса выжить.
Он ошибся.
По проходу, словно ожившая скала, двигался сам Рагнар. Его взгляд замечал, казалось, каждый след от когтя на деревянном настиле, каждую пылинку.
Антей застыл, надеясь, что лорд решил просто осмотреть свои владения, но тот остановился напротив раба, одарив того внимательным взглядом.
- Почему ты это делаешь?
Не поняв вопроса, Антей рискнул переспросить, призвав все свое самообладание, чтобы не опустить глаза и не дрожать от переполнявших его эмоций.
- Что делаю, господин?
- Почему заботишься о них так тщательно. Тебя принудили делать эту работу, но ты делаешь ее куда лучше, чем остальные.
Антей хотел бы ответить, что делает это потому, что оказался с ними в одном положении, служа этим людям – зверям, но вовремя одернул себя, вспомнив о наказании, постигающем дерзнувших сказать неугодное хозяину замка. Да и это было лишь полуправдой. Вслух он сказал вторую половину своей правды.
- Они мне нравятся, господин.
Он не знал, понял ли Рагнар, что раб сказал не то, что думал на самом деле, но тот никак не отреагировал.
- Я знаю, что ты наблюдаешь за братом. Сегодня ты говорил с ним. Будь осторожен. Мое слово в силе. Если он вспомнит кто ты – он умрет. Медленно и болезненно, а ты будешь наблюдать.
Он замолчал, а Антей судорожно сглотнул и прошептал, стараясь совладать со своим голосом.
- Я помню, господин.