Максвелл уходит со сцены, на его место приглашается девушка из Третьего дистрикта. И дальше по списку. Кажется, только наши ребята произвели впечатление, остальным до них далеко. Как только Цезарь объявляет окончание передачи, камеры отключаются, и я спешу встретить своих ребят у лифта. Там уже началась небольшая потасовка между Вторыми и Первыми.
— Эй, а ну, разошлись! — приказываю я. — На арене решите все проблемы!
Мне на помощь приходит пара миротворцев. Они разнимают трибутов. Я хватаю своих за руки и веду их в сторону лестницы, но путь мне преграждает разъяренная Кашмира.
— Чем обязана? — дружелюбно интересуюсь я.
Кашмира подходит ко мне вплотную. Она и так выше меня чем на голову, а на каблуках и вовсе на две. Я спокойно смотрю на нее.
— Смотри, Дагер, доиграешься, — шепотом говорит она.
— Не надо угрожать мне, — в тон отвечаю я. — Что, думала сможешь перехитрить меня?
— Это было не сложно сделать, малолетка.
— У-у, какие ругательства. Неплохо для уровня блондинки. Скажи, ты всегда трибутов подбираешь по себе? Диадема была чертовски похожа на тебя. Даже когда опухла от укусов ядовитых пчел.
Я не успеваю увернуться, Кашмира бьет меня ладонью по щеке, что я отшатываюсь. Она успела бы меня ударить еще раз, если бы не подоспевший вовремя Блеск.
— Так, девочки, хватит, — говорит он. — Мирта, иди уже давай!
Я делаю жест трибутам следовать за мной. Мы поднимаемся на второй этаж и располагаемся в зале.
— У вас кровь на губе, мисс Дагер, — говорит Максвелл.
— Да ничего. Давайте перекусим, скоро будут показывать повтор интервью.
После ужина все, включая стилистов, собираются у телевизора. Мы смотрим только выступление Первого и Второго дистриктов.
— Ребята, вы все молодцы. Это было круто, правда, — хвалю я. Стилисты безумно рады, даже Розали выглядит довольной.
— Что ж, — Лесли встает рядом со мной. — Настало время прощаться. С кем-нибудь из вас мы увидимся на коронации, — она тихонько всхлипывает.
Я по очереди жму ребятам руки и желаю удачи.
— И помните, Первые точат на вас зуб, а значит, никакого союза с ними нет. Будьте начеку.
Мы перекидываемся еще парой фраз и расходимся по комнатам. Я собираю вещи, переодеваюсь в форму и вместе с Лесли мы отправляемся в Штаб Игр, где собираются все менторы, сопроводители, спонсоры и стилисты. Там мне предстоит официально подписать контракт со спонсором и координировать время и место доставки подарков. Но все это завтра, а сейчас надо спокойно провести эту ночь.
По прибытии в Штаб, я сразу же отправляюсь в выделенную мне небольшую комнату и тут же засыпаю.
Утром, едва я успеваю проснуться, ко мне в комнату врывается Лесли.
— Мирти, беда!
— Что? — я пытаюсь собрать мысли в кучу.
— Колоссус заболел и некому проводить Розали на Игры. Старый кретин опять переел фазанов и перепил шампанского.
— Твою мать… Что делать?
— Я все узнала: правда, у нас такое впервые… В общем, распорядители Игр сказали, что в таком случае с ней рядом должен быть ментор. То бишь, ты.
— Нет, — твердо отвечаю я. — Лесли, не заставляй меня, ты же знаешь, как я к ней отношусь, — мой голос звучит почти жалобно.
— Мирта, не я правила придумываю. Давай, одевайся и дуй на крышу Тренировочного центра.
Я быстро собираюсь и бегом несусь на крышу. Розали уже там, вид у нее растерянный.
— Вы здесь? Почему?
— Потому что твой стилист кретин. К сожалению, тебе придется меня потерпеть еще немного.
— Уж не думала, что последний человек, которого я увижу, будете вы, — говорит Розали.
— Поверь, я тоже не в восторге.
Над нами появляется планолет, который доставит нас в катакомбы под ареной. Там мы будем вплоть до начала Игр. С планолета сбрасывают лестницу, я показываю Розали идти первой. Она едва она встает на ступеньку и замирает, лестница поднимается и через пару минут спускается за мной. Когда я поднимаюсь на борт планолета, безгласый слуга отводит нас в каюту, где приготовлен завтрак. Едим мы молча. Я смотрю в окно и пытаюсь предположить, какой в этот раз будет арена.
Окна начинают темнеть, значит мы уже совсем близко. Нас отводят к лестнице, которая проходит сквозь широкую трубу, скрывающую от нас внешний мир. Внизу миротворец отводит нас комнату Комплекса.
Там приготовлена одежда, в которой будет Розали на Играх.
— Не поможете одеться? — спрашивает она.
— Не маленькая, сама справишься.
— А стилисты, между прочим, помогают, — она скидывает с себя балахон.
— А я тебе не стилист, — я отхожу и сажусь на раскладной стул. Дрянная девчонка, неужели нельзя молча все сделать. Ведь я ей неприятна, так же, как и она мне.
Кажется, Боги услышали мои молитвы, и Розали молча занимается собой. Я смотрю на часы, до старта чуть больше пяти минут. Розали берет второй стул и усаживается напротив меня. Я поднимаю на нее глаза, она смотрит и улыбается.
— Почему такая довольная? — спрашиваю я.
— Верю в свой успех.
— Очень рада.
— А вы вот совсем не верите…
Прищуриваюсь.
— О чем ты?
Она продолжает улыбаться.
— Неужели вы думали, что я не догадаюсь о том, что вы не станете меня поддерживать? Это же так очевидно.
Пауза. Что ж, мне шах.
— Оказывается, ты очень проницательна.
— Что же будет, если я убью Йорка? Станете мне помогать? Или ваша ненависть ко мне затмит вам глаза?
— Ты же умная девочка, вот и подумай.
— Хотя что можно ожидать от столь сентиментального человека, как вы. Ведь чувства всегда ведут к гибели. Вы же сами знаете.
— Что?..
— Каково это, мисс Дагер? Первая влюбленность? Наверное, окрыляет, хотя мне это не знакомо.
Что она несет, о чем она?
— Хотя, будь я на вашем месте, тоже бы влюбилась в такого красавца как мистер Блейк. Этот прощальный поцелуй, мм… Так мило.
Я в ужасе смотрю на нее.
— Иногда полезно закрывать комнату, мисс Дагер, — Розали улыбается шире. — И не шуметь по ночам. Черная роза? Наш цвет красный, Мирта.
Дыхание учащается, сердце колотится как бешеное. Розали поднимается.
— Неужели вы думаете, что он променяет богатенькую горожанку на вас? У вас нет будущего. Наверное, было бы лучше, если бы вы умерли тогда.
Она отходит к постаменту, который в назначенный час поднимет ее на арену.
— «Выиграй, ты cможешь», — цитирует Розали мои слова. — Это так романтично. Знаете, многие в приюте в восторге от вашего удачного спасения. Дыра в черепе? Так любой мог бы продержаться. — Она смеется.
В этот момент я поднимаю на нее глаза. Она стоит спиной ко мне. Ужас и страх сменяются решительностью. Я встаю со стула, беру его. На нетвердых ногах иду к Розали, по пути складывая стул. Последнее, что помню, как замахнулась на нее.
========== Глава 9 ==========
— Встать. Встать!
Я охаю от боли. Окурок сигареты падает на пол. Смотрю на свои обожженные пальцы. Кто-то толкает меня в бок. Поднимаю глаза: рядом со мной стоят трое вооруженных миротворцев.
— В чем дело? — спрашиваю я у них. Осматриваюсь. Я сижу на металлическом складном стуле в центре все той же комнаты Стартового комплекса, только Розали не видно. Она, наверное, уже на Играх или… Взгляд падает на постамент. Рот открывается от ужаса и изумления. Розали лежит на спине, глаза у нее открыты, под головой жуткая лужа крови. Лицо изуродовано до неузнаваемости.
Миротворцы грубо подхватывают меня и ставят на ноги. Один из них замечает, что стул, на котором я сидела, весь в крови.
— А вот и орудие убийства, — говорит он. — Эту в наручники.
Мои руки отводят за спину и сковывают наручниками.
— Смотри, ботинки у нее тоже в крови.
— На допрос ее.
Миротворцы грубо толкают меня к выходу. Я в последний раз бросаю взгляд на тело Розали, надеясь, что мне померещилось. Но нет: она все так же бледна и неподвижна. Меня ведут к веревочной лестнице, помогают на нее забраться. Тело тут же сковывает паралич.
— Что произошло? — спрашиваю я, когда оказываюсь в планолете и вновь обретаю способность говорить. — Игры начались?
Но вместо ответа мне на голову грубо надевают черный мешок и вкалывают что-то в шею, после чего наступает тишина.
Не знаю, сколько я была в отключке, но пришла я в себя уже не в планолете.
— Ох, голова… — простонала я. Руки по-прежнему скованы за спиной, голова немного кружится. Я в каком-то небольшом помещении, стены, пол и потолок сделаны из гладкого камня. На столе передо мной стоит лампа — единственный источник света. В комнате нет ни окон, ни дверей. Становится жутко.
Пытаюсь вспомнить, что со мной произошло в Стартовом комплексе. Мы с Розали спустилась в катакомбы, и там она… наговорила мне кучу гадостей. Девчонка посмотрела полную запись Игр, и она видела меня с Катоном, когда он приходил вечером. Неужели… нет, я не могла ее убить! Да, она вывела меня из себя, и я… Я сложила свой стул и подошла с ним к ней… Что было потом, не помню.
Пытаюсь пошевелить руками: наручники сидят плотно, не выберешься. Да и куда я пойду, даже если сниму их? По крайней мере, видимых путей отхода я не вижу. Неожиданно стена напротив меня отъезжает немного в сторону, и в комнату входит мужчина с какой-то папкой в руках.
На вид ему лет тридцать. Темные волосы до плеч зализаны назад и покрыты каким-то гелем, который придает им нереальный блеск. Он гладко выбрит, на носу очки в темной оправе. Одет во все черное, даже руки в кожаных перчатках. Садится напротив меня и молча раскрывает папку. Стена за ним бесшумно возвращается на место.
Я жду, что он заговорит первым. Но мужчина не торопится начать допрос. Меня не покидает ощущение, что я его уже где-то видела. Наконец, прочистив горло, он начинает говорить:
— Мирта Дагер. Двадцать один год, родилась в Дистрикте-2. В пять лет попала в приют при Академии миротворцев. После успешного прохождения экзаменов, поступила Академию и в возрасте пятнадцати лет стала добровольцем в 74-х Голодных играх. Заняла шестое место… А, нет, — мужчина поднимает на меня глаза, улыбается. — Вот тут ошибочка. Зачеркнуто, и в скобках написано «второе». После Игр стала ментором, однако, никто из подопечных до победы так и не дошел. И вот наступили 81-е Голодные игры и… Вы снова отметились убийством. На этот раз, своего же подопечного. Неплохая биография.
— Кто вы? — хрипло спрашиваю я.
— Ах, простите, забыл представиться. Меня зовут Август Эмерсон. И я новый главный распорядитель Голодных игр - коих вы меня лишили.
Точно, я видела его интервью по телевизору.
— Нет… нет-нет, я… я не могла ее убить, это… невозможно, — у меня заплетается язык и вырываются нервные смешки. — Поверьте!
— Но это случилось.
— Я этого не помню!
— Как удачно вас накрыла амнезия, — Эмерсон переворачивает страницу папки. — Согласно вашей медкарте, 6 лет назад вы получили серьезную черепно-мозговую травму. Вам даже инвалидность дали за неё. Но здесь нет ни слова о возможных провалах в памяти.
— Клянусь, я действительно не помню, что случилось.
— Хорошо, хорошо. Не надо так волноваться, мисс Дагер, - примирительно произнес он. - Давайте тогда я напомню вам, как все было, — и достав из кармана небольшое устройство, кладет его на стол. Нажимает на кнопку, и передо мной возникает экран. — Съемка со скрытой камеры в комнате подготовки. Удобный ракурс - как раз у постамента.
Я облизываю пересохшие губы и с тревогой смотрю на экран. Розали подходит к постаменту, я иду за ней. Замахиваюсь стулом. Удар приходится по голове, Розали падает на колени. Еще удар, и стул летит в сторону. Отхожу от нее на пару шагов. Розали, пошатываясь, встает и тут же набрасывается на меня. Я уклоняюсь от ее атаки и хватаю за шиворот. Несколько раз сильно впечатываю ее лицом в стену. Наконец, отшвыриваю ее на пол. Она еще в сознании, лежит на спине, заходится кашлем.
— Ну что? Как тебе ощущения? — голос будто не мой. Столько в нем ненависти и боли. Я снова беру стул. — Прости, камня, нет, так что попробуем так! — бью ее по лицу. Розали глухо стонет.
— Что ты говоришь? Я не слышу! — бью ее ногой в лицо. — Ну так что, легко это: выжить, когда тебе череп раскроили? Давай, покажи мне класс. Если ты выживешь, я упаду перед тобой на колени и назову тебя мастером. Хотя, ведь это так легко, да?
Я хожу вокруг нее, точно волк вокруг добычи. Она кряхтит от боли, еле-еле цепляется за жизнь.
— А-а, это не так легко, да? Что ты чувствуешь? Дай угадаю: в глазах все плывет, ты меня едва слышишь. Или слышишь?! — снова бью ногой по лицу. Стоны прекратились.
— Сдохла, что ли? Значит, не так легко было выжить…
Стою рядом с ней. В комнате звенящая тишина. Плюю на ее окровавленное лицо и отхожу от постамента. Камера меняет ракурс. Я раскладываю окровавленный стул, усаживаюсь на него. Достаю сигарету, закуриваю.
— Вот так, — распорядитель отключает устройство.
Я молча зажмуриваюсь, опускаю голову.
— Я не стал включать запись с начала. Кстати, о каком прощальном поцелуе говорила несчастная? А, кажется, понял. Только вот как вы узнали? — снова улыбка.
— Я сама все выяснила, мне никто не помогал, — как можно убедительнее говорю я. К черту мою судьбу - и так ясно, что впереди меня ничего хорошего не ждет. Но никто не должен узнать, что за этим стоит Катон.
— Вот как? Я вам не верю, мисс Дагер.
— Нет-нет, это правда, я… Послушайте, я все знаю. Знаю, что какие-то люди из дистриктов вылепили из меня образ спасительницы, но это не так. Я никогда и ни за что бы не предала Капитолий. Ни за что, — что-то мне подсказывает, что лучше сотрудничать с этим Эмерсоном.
— А вот здесь я вам поверю, — после небольшой паузы произносит он. — Это не в ваших интересах, но поверит ли вам Капитолий…
— Скажите, что нужно сделать, и я сделаю.
— Будь вам меньше девятнадцати лет, я бы отправил вас на арену вместо убитой девушки. Но, увы, это нам не подходит.
— Можно ведь… Можно ведь заменить ее. У нас много добровольцев, кто-нибудь согласится.
— У нас нет времени, мисс Дагер. Игры и так перенесли. Зрители недовольны, трибуты в смятении. Никто не будет ждать.
— Ну я не знаю, можно… — я в растерянности перевожу взгляд от одной точки к другой, будто это поможет найти решение. Чувствую себя загнанным зверем.
— На самом деле, решение есть, — распорядитель протирает очки. — Игры состоятся завтра, в это же время. Только от Дистрикта-2 будет всего лишь один трибут. Мы объявим, что с девушкой произошел… несчастный случай. А после Игр или в течение их, назовем истинную причину. Кроме того, — он показывает указательным пальцем на потолок. — Наверху уже все всё знают. Понимаете, это убийство очень похоже на попытку сорвать Игры.
— Это не так. Да, я убила Розали, но не для того, чтобы сорвать ваши планы. Я убила ее, потому что она меня довела. Я просто убила. Никаких мыслей о предательстве не было!
— Вы можете убеждать меня сколько угодно, но многие в дистриктах воспримут это не как обычное убийство.
— Вы меня убьете?
— Хотели бы убить — сделали бы это сразу. Президент Сноу не хочет вашей смерти. Пока. Ведь убить вас — это нажить кучу проблем. Еще бы: смерть символа восстания. Нам еще предстоит узнать, откуда вы все узнали.
— Я узнала все сама.
— Возможно, — говорит Эмерсон. — Так вот, Игры состоятся. Вы, разумеется, будете отстранены от менторской должности и на время их проведения будете пребывать тюрьме. Тем временем, наверху будут решать вашу судьбу. И лучше бы вашему трибуту победить в этих Играх. Быть может, это как-то поможет вам.
Эмерсон встает, забирает папку.
— Да, вынужден признать, мисс Дагер, — он отходит к стене, стучит по ней три раза. Стена отходит. — Убиваете вы превосходно. Только убийство ребенка за пределами арены является преступлением даже в дистриктах.
С этими словами он оставляет меня одну. Первое желание - разбить себе голову об стол и не мучиться. Но сделать мне это не удается. Я настолько надежно прикована к стулу, что даже наклониться толком не могу. Все предусмотрели: знают, что мне хватит всего пары ударов.