— Время спать, любовь моя.
Вместо этого она прижалась ближе ко мне и вздохнула.
— Я должна встать?
Я нашла это очень милым. Я встала и взяла её на руки, она была такой широко раскрытой, это было смешно.
— Зена, опусти меня, прямо сейчас! — вздохнула она.
Я улыбнулась и подчинилась.
— Думала, ты хотела быть перенесённой.
Она дала мне это «Я поражена взглядом». Затем встала на цыпочки и чмокнула меня.
— Я не хочу, чтобы ты повредила спину, вот и всё. Мне нужно, чтобы ты была здорова, — промурлыкала она, и я снова проигрывала эту битву «давай пойдём медленно».
Мы неспешно пошли назад, взявшись за руки, к её комнате. Она дала мне поцелуй, который я чувствовала всю дорогу до моих ботинок. Я быстро отстранилась и поразила её.
— Габриэль, я хочу идти медленно, чтобы убедиться, что всё особенное.
Она обхватила моё лицо и заговорила.
— Всё, что с тобой, особенное, и я хочу этого. — Эти глаза были наполнены любовью и похотью.
Я была конченной.
— Я хочу тебя, — сказала она, притягивая меня к себе, и ещё раз поцеловала, которая потрясла меня до глубины души.
— Я тоже хочу тебя, Габриэль, так сильно. — Я держала её крепко. — Но у меня есть несколько вещей, о которых нужно позаботиться. Я вернусь к свечам.
Я ещё раз поцеловала её и ушла. Я просто хотела взять её на руки и уложить в кровать, но у меня были некоторые неотложные вопросы, с которыми нужно было разобраться. Я должна была держать голову в чистоте. К тому времени Цезарь должен был уже вступить в тяжёлую битву с Брутом, и найти вещи было не так просто, как он думал. Вскоре он соберёт моё предательство, и я могу только надеяться, что будет слишком поздно. Я вернулась в свою комнату и стала ждать моего советника. Я сидела спиной к окну, изучая некоторые планы и государственные дела.
— Так как же идёт бой, друг мой? — М’лила сняла капюшон с лица и улыбнулась.
Мы сложили руки, как старые друзья. Я знаю её уже пять лет, и она была моим самым доверенным лицом. Я попросила её стать моим советником, и она согласилась. Она взяла греческий как её язык; её родной язык слишком сложен для понимания многими, так что это было самым простым. М’лила всегда очень защищала меня и не любила Цезаря с первого дня, когда мы все встретились на моём корабле.
— Только что пришло известие. Цезарь понёс огромные потери и вынужден был отступить. — Я только кивнула. — Могу ли я говорить откровенно, Зена?
Я знала, что она собиралась сказать.
— Ты всегда так делаешь, друг мой. — Я махнула рукой и повернулась, чтобы посмотреть в окно.
— Это всё действительно стоит того, она того стоит? — Она знала, на что способен римский император.
— Да, — это всё, что я могла сказать. Я повернулась и посмотрела на неё. — Он вмешался в ткацкий станок Судьбы и создал этот проклятый мир. — Могу поспорить, она могла видеть огонь в моих глазах. — Он забрал всё, что для меня что-нибудь значит. Я хочу это обратно. — Я хлопнула рукой по столу.
— Тогда почему бы тебе не пойти в храм Судьбы и навести порядок? — В её глазах был ровный огонь. — Это может быть самоубийством для тебя И этого драматурга. — С этой последней частью её голос треснул. — Цезарь может быть надменной задницей, но он умный, и он скоро поймает.
Я закрыла глаза и опустила голову. Я знала, что она была права. Почему я не пошла к Судьбам и не закончила шараду?
— Чувство, которое я получила от этой другой жизни. — Я вздохнула, чтобы успокоить нервы. — Я ненавидела себя, я сделала много вредных вещей. — Это была моя очередь, чтобы мой голос сломался. — В этой жизни я изменилась и изменила людей. — М’лила только покачала головой. — Я просто хочу жить в мире с женщиной, которую я люблю, и всё ещё иметь значение. — Это было огромное признание с моей стороны.
— Зена, я говорю это, потому что я глубоко переживаю за тебя. Вернись в своё свободное время. — Я могла только кивнуть снова. Она прошла мимо меня к окну, глядя на меня ещё раз. — Я буду держать вас в курсе, если есть ещё слово о битве. — Затем она исчезла в ночи.
Как я могла сказать ей, что одной из моей вины была её смерть в моих руках? Она боялась за мою жизнь, и я не слишком хотела снова быть распятой. Я не могла взять Габриэль и бежать; они будут охотиться на нас, как собаки. Что это за жизнь? Я боялась вернуться к другой жизни… Что я могла сделать?
— Боги, дай мне силы, пожалуйста! — молилась я.
Моя свеча горела, и мне нужно было встретить любовь всей моей жизни.
— Возьми себя в руки, Зена.
Я вышла из своей комнаты и вернулась к своему драматургу.
Я тихо постучала и услышала, как она сказала:
— Входите.
Я не была готова к тому, чтобы увидеть комнату, освещённую свечами, а на кровати, на которой была только простыня, была Габриэль. Моя рука легла на мою грудь и попыталась успокоить моё колотящееся сердце. Я знала, что у меня была глупая улыбка на лице, когда Габриэль смеялась надо мной с кровати. Это был мягкий, сладкий смех. Это не было громко или насмешливо, это было похоже на моего драматурга.
— Вы находите меня забавной? — Я старалась не смотреть, медленно двигаясь к кровати.
— Только выражение вашего лица. Вы выглядели так, как будто никогда раньше не видели женщину в простыне.
Я протянула руку и едва потянула кончиками пальцев край простыни.
— Никогда не было такой красивой женщины. Конечно, это должно быть преступлением — прятать своё тело за обычной тканью.
Она просто отодвинула её назад и позволила мне впервые увидеть красоту, скрытую под материалом. Воздух вырвался из моего тела, когда мой разум кружился, и мой рот пытался найти слова, столь отчаянно недостающие, чтобы описать её. Я покачала головой. Мои глаза были просто в восторге от этой красоты.
Она поднялась на колени в центре кровати и посмотрела на меня.
— Разве я не радую вас, моя императрица?
— О, Габриэль? Да. Вы мне очень нравитесь. Вы понятия не имеете.
— Тогда я должна понять, что причина, по которой ты остаёшься одетой и стоишь у моей постели, в том, что ты была ошарашена? — Она немного продвинулась вперёд, потянувшись к застёжкам моей туники.
— Это была бы такая же веская причина, как и любая другая. — Я могла только улыбаться, когда она медленно расстёгивала мою одежду, отталкивая её от моего тела и создавая лужицу мягкой ткани у моих ног.
Медленно, но верно моя прекрасная драматург притянула меня к кровати и обняла. Наши тела объединились. Наши умы объединились. И наши души встретились так, как должны были. Слились воедино в совершенной гармонии, которая была любовью, которую мы разделяем сейчас и навсегда. Неважно, в какое время мы живём и в какое время мы с Габриэль всегда найдём друг друга. Даже когда мой драматург и я занимались любовью впервые в этой жизни, я чувствовала знакомство с этим в своём уме и в том, как моё тело реагировало на неё. Она знала, как прикоснуться ко мне, чтобы доставить удовольствие каждому элементу моего существа. Из моих глаз, которые с восхищением смотрели на неё, на моё тело, которое сдалось ей без колебаний.
— Я люблю тебя, Зена, — прошептала она мне на ухо, даже когда её руки скользили по моей горячей коже.
— Я тоже тебя люблю, Габриэль.
Мы занимались любовью до поздней ночи, успокаиваясь перед рассветом. Я держала её рядом со мной и знала, что должна вытащить нас оттуда. Я должна была вернуть нас в наше время. Я бы не увидела, как она обижена, и я не могла позволить себе потерять её. Каждое прикосновение от моей любви возвращало мне больше моих воспоминаний. С первого раза я положила на неё глаза.
— Ты должна взять меня с собой.
Вплоть до:
— Габриэль, ты выйдешь за меня?..
Я помню, что чувствовало моё сердце, когда она сказала «да». Я была Принцессой Воинов, о которой она мечтала, но она была не просто подружкой. Мне было так тяжело в мыслях, что не почувствовала её волнение, пока не почувствовала ласку на своём лице. Я посмотрела вниз, и даже в этом ужасном мире Габриэль могла показать мне путь к любви.
— Динар за твои мысли? — Она слегка поднялась с моего плеча, чтобы поцеловать меня в щеку.
Я потратила минуту, чтобы изучить её лицо, и попыталась собраться с мыслями.
— У меня есть история, чтобы рассказать вам, и я хочу, чтобы вы выслушали всё это, прежде чем вы прокомментируете. Пожалуйста?
Она поднялась на локте и озадаченно посмотрела на меня с крошечной ухмылкой на губах. Я наклонилась, чтобы поцеловать эту сладкую ухмылку.
— Итак… мы теперь поменялись ролями? — Габриэль всегда может быть умной задницей, когда она этого хочет.
Я дала ей сердечный смех.
— Да, любовь моя. — Поцелуй. — Ты можешь быть Императрицей, а я — Драматургом.
Ещё один поцелуй.
— Так что ложись мне на плечо и позволь мне сплести свою сказку, императрица.
Ещё один поцелуй, затем смешок, и она прижалась к моим рукам.
— Я пою песню Воина Барду Потейдии. — Я чувствую, как она слегка напрягается в моих руках. — Женщина, бард, лучшая подруга, любовница и жена Зены-Воительницы.
Она снова начала подниматься, и я остановила её.
— Позвольте мне закончить рассказ, тогда мы можем поговорить, пожалуйста.
Она посмотрела мне глубоко в глаза прямо на мою душу. Она кивнула и легла обратно. Я начала с первого дня, когда мы встретились, и добралась до места, где она была поражена отравленной стрелой, и моей одинокой битве против персидской армии.
Я сказала фразу:
— Даже после смерти, Габриэль… — и она закончила это для меня.
— Ты никогда не покинешь меня. — Она сглотнула несколько раз. — Как вы узнали о моих мечтах? — У неё был вид страха и удивления одновременно.
— Скажите, как выглядела эта « Принцесса-Воин » в ваших снах?
Мой бард… мой бард? Это звучало так странно, но так знакомо. В другом мире она сражалась на моей стороне за Великое Благо. В наши дни не так много времени для её писаний, мир становился всё холоднее и мрачнее. Лицо того ребёнка, которое у неё было, когда мы впервые встретились, позже слегка отвердело. В этом мире она не знала такой боли. Она следовала за своей мечтой. Как я могла забрать это? Я делала ставку моей прежней вине. Я вдруг почувствовала, как рука двигает подбородок.
— Ты меня слушаешь?
Я видела, что её глаза наполнялись слезами. Я причиняла ей боль в этом мире, так же, как в другом. Я едва могла шептать ей свои извинения.
— У моего воина были длинные тёмные волосы с поразительными голубыми глазами. — Слеза скатилась, и она начала дрожать. — Пожалуйста, скажи мне, что происходит… Зена.
Я притянула её к себе и обняла. Я со вздохом сломала наши объятия, выскользнув из кровати. Я протянула ей халат и надела мой. Я села напротив неё и объяснила.
— Ты помнишь ту ночь на балконе?
Она кивнула.
— Алти, моя бывшая шаманка напала на меня. — Я вздохнула и провела рукой по волосам. — Она обладает способностями и показала мне видения другого времени, другого мира. — Я покачала головой. — Одно из этих видений показало, что Цезарь, мой дорогой муж, вмешался в Ткацкий Станок Судьбы, создавая этот забытый богами мир. — Я даже не могла смотреть на неё, когда я закончила это предложение.
Я продолжила рассказывать ей обо всём этом, в том числе о том, как дорогой Цезарь распял меня и сломал мои ноги, отправив меня на мой путь разрушения.
— Ничего из этого не реально? — Она смотрела на меня с недоверием.
— Мы настоящие. Это мир, который не должен был быть. — Затем я почувствовала, что мой живот сжался, и я знала.
М’лила появилась из ниоткуда, напугав Габриэль до полусмерти.
— Он идёт?
Она покачала головой.
— Я получила известие, что он вернётся к завтрашнему дню. Он знает, Зена.
Мой дорогой друг явно боялась за мою жизнь.
— Я хочу, чтобы ты сопровождала Габриэль обратно в Грецию и охраняла её. — Я получила два злых взгляда. Я посмотрела на свою подругу, и она увидела моё отчаяние. — Пожалуйста, М’лила, если с ней что-нибудь случится, моя жизнь не будет иметь никакого значения. Это воздух, которым я дышу. — Я кивнула.
— Спасибо, мой друг. — Я положила руку ей на плечо, и она накрыла её своей, затем исчезла.
— Разве я не имею права голоса во всём этом? Я не оставлю тебя здесь этому человеку.
Ах, вот они, огненно-зелёные глаза моего барда.
— В другом мире моя судьба была связана с Цезарем… и этим крестом… и я ненавидела их обоих. Но теперь я понимаю, что… всё происходит именно так, как должно… точно. — Я обхватила её лицо рукой и поцеловала в губы. — За некоторые вещи стоит умереть. Разве это не то, о чём шла твоя пьеса? Быть готовым пожертвовать всем ради любви?
Мы обе плакали.
— Ради любви, — прошептала она. — Должно быть что-то, что я могу сделать.
Мой борющийся бард.
— Нет, Габриэль. Что ты можешь сделать, так это выбраться отсюда живой. Я должна пройти через это одна.
Я знала, что она не понимает, но как я могу это объяснить?
— В первый раз, когда я прошла этот путь, это было из-за ненависти, и это почти уничтожило мою душу. — Кого я пытаюсь обмануть? Моя душа была разрушена, пока… Габриэль не вошла в мою жизнь. — На этот раз я пойду по этому пути с не более чем любовью в моём сердце. — Я притянула её к себе и заплакала. — Видишь ли, он уже потерян.
Мы держали друг друга так крепко, что свет не смог бы пробиться сквозь нас.
— Я не могу просто позволить тебе умереть, — прошептала она, её рыдания задыхались от её голоса. Я снова поцеловала её, затем начала собирать вещи. — Пожалуйста, оденься, времени мало.
Она стояла, сильная и вызывающая меня.
— Зена… Я не могу этого сделать.
Я продолжала собирать её вещи.
— Моя жизнь здесь ничего не значила до тебя, а теперь ты хочешь, чтобы я вернулась в эту пустоту?
Это поразило меня прямо в сердце.
— Вы не воин в это время, вы должны быть в безопасности, пока я сражаюсь с ним. — Я врала. Я знала её, и у нас не было времени спорить об этом. — Я не могу беспокоиться о борьбе и твоей безопасности одновременно. А теперь, пожалуйста, оденься. — Я думаю, что это был звук бедствия в моём голосе, потому что она мучительно подчинилась.
Мы поспешили выйти из дворца. М’лила ждала с готовыми лошадьми. Я быстро положила её вещи на лошадь и повернулась к ней.
— Я хотела гораздо больше времени с тобой, мой драматург.
Она улыбнулась и ласкала моё лицо.
— Разберись с Цезарем и приди за мной, любовь моя.
Я улыбнулась в ответ и подумала.
Даже после смерти, Габриэль… Я никогда не оставлю тебя.
Я обняла её лицо и поцеловала, показывая всю любовь, которую я имела к ней в своём сердце. Мы отдохнули, затаив дыхание, потом я помогла ей на коне. Я сжала руку М’лилы.
— Оберегайте себя обе, друзья мои, и спасибо.
Она крепче держала меня за руку, но слов не было. Я могла видеть, что она боролась со своими эмоциями. Я коснулась её ноги.
— Теперь иди. — Мой голос треснул.
М’лила начала медленно отъезжать, но Габриэль осталась на месте. Её крики усилились, и она задыхалась.
— Я не могу, — закричала она.
— Иди сейчас, Габриэль. Уходи. — Сказала я с оттенком резкости.
Она всегда была слишком упрямой для своего же блага. Ты умрёшь.
— Пожалуйста, моя жена, за любовь. Помнишь? — Я плакала о ней.
— Для любви. — Она опустила голову и кивнула.
— Я буду любить тебя вечно, — сказала я, и она произнесла слова в ответ. На этот раз её рыдания приняли её голос. Прежде чем появились какие-либо аргументы или я потеряла самообладание, я ударила её лошадь сзади, послав его в рысь. Она повернулась и посмотрела в последний раз. — За любовь, Габриэль. — Сказала я только для себя, чтобы услышать.
Теперь пришло время готовиться к своей судьбе. Моими первыми приказами было обеспечить безопасность моих людей как в деревнях, так и в стенах этого дворца. Я быстро написала подробный свиток для Брута, всё от ткацкого станка до нашего истинного мира, истинной судьбы нашего дорогого Императора.