Хагрид недоумевал. Нюхлей не так часто можно было встретить на просторах Запретного леса, раз уж этот чудик забрел сюда, явно не самостоятельно.
Пушистый комочек, тем временем, категорически отказывался сидеть спокойно, крутился в руках и явно заинтересовался цепочкой часов на запястье Хагрида.
— Ну конечно, — улыбнулся Хагрид, — любовь к блестящему? Слушай, ну я не могу тебя приютить. У меня же гиппорифушка живёт. Но, может, тебя накормить?
Хагрид утопал в свою хижину и уже почти открыл дверь, как вдруг услышал оклик:
— О! Мой друг у вас!
Хагрид увидел шагающего к дому юношу с буйной гривой (которая от его собственной гривы отличалась, разве что, ухоженностью).
— Ньют Скамандер, — он протянул руку, которую Хагрид с радостью пожал, — простите. Нюхль любит убегать.
— Он любопытный?
Товарищ Нюхлер, тем временем, стащил часы с руки Хагрида и сунул их в сумку на своей груди. Глазёнки его горели, чудик явно был рад такой новинки.
— Ну, держи своего друга, — Хагрид протянул нюхлера владельцу, — может, чаю попью. Покажу тебе своего гиппогрифа.
— А у вас есть?
— А как же!
Хагрид открыл дверь, чувствуя гордость за себя и своих питомцев.
И заметил, что его новый друг, спрятав в сумку своего прыткого нюхлера, любуется Норбертом.
— А да, — как бы между прочим, сказал Хагрид, — и дракон у меня тоже имеется
========== 11. Альбус Дамблдор и Геллерт Гриндевальд ==========
Они встретились, когда летнее солнце ласково грело кожу, а запах полевых цветов кружил голову.
У Геллерта красивые глаза, шелковая кожа и бархатный голос. Он сладко рассказывает о построении нового мира, рисует его, как художник разрисовывает портрет яркими красками. Альбусу искренне кажется, что эти краски очень яркие, он восторженно следит за каждым движением рук друга, каждым шевелением длинных аристократичных пальцев.
У Альбуса копна волос так и манит зарыться в нее лицом, вдохнуть опьяняющий запах, щекотать ноздри прядями. Магию они используют как шутку. Из уст Альбуса звучит: «Авис!» и в воздух взлетает стайка голубей. Геллерт в восторге, улыбается по-кошачьи хитро, взметает палочку в воздух, что-то шепчет, и Альбус безудержно смеется — веселящее заклятье в действии. Альбус хватается за живот, вытирает выступившие на щеках слёзы, но бросается вслед за бегущим по полю другом.
— Агуаменти!
И Геллерт исчезает под прохладным водопадом, гребет, точно огромный тигр, отплёвывается, счастливо хохочет.
— Альбус Дамблдор, ты хитрый лис!
— Очень! — довольно кивает Альбус и прыгает в воду, брызгая в друга.
****
Геллерт говорит, что в будущем, о котором он мечтает, волшебники будут жить честно и открыто, не прячась. Они с утра до ночи читают книги, под шепот ночи засыпают в объятьях друг друга, чертят карты, по которым (точно знают) станут охотиться за Дарами Смерти. Геллерт не сомневается в то, что Дары Смерти реальны, а не фантастическая сказка. Он в принципе не верит в легенды.
Альбус верит ему. Прямое признание Геллерта, что восхищен его великолепными магическими талантами, льстит и добавляет еще больше уверенности.
Они любят лежать на песчаном берегу реки, раскинув руки, глядеть в небо и представлять, каким будет новый мир, который посмотрят и увидят вместе.
— Геллерт, мы братья? — спрашивает Альбус во время очередного такого времяпровождения, щурится от солнца и поворачивает к другу голову.
— Больше, — уверенно отвечает Геллерт, — больше, чем братья. Ты разве не знаешь?
Знает. Конечно он знает.
Альбус твердо шепчет: «Акцио, лилия!». В руках его оказывается душистый цветок, которым он гладит друга по левой щеке. Геллерт улыбается и тоже закрывает глаза — вовсе не от палящего солнца.
Из удовольствия.
========== 12. Миранда Пристли и Коул Тернер ==========
Этот великолепный бал, мечта амбициозных девушек, похожих одна на другую, точно копирки, уже опостылел Миранде. Но она знала свою роль наизусть и понимала, зачем играет ее. Каждый год она стоит в зале “Метрополитен-Опера”, сияя улыбкой, бриллиантами в ушах и колье, и блестками платья. Каждый раз она улыбается, отвратительно-фальшиво, в ответ на столь же фальшивые улыбки гостей, подставляет щеку для поцелуя, протягивает руку. Это ритуал, венец законов мира моды — и её личный как модной королевы, что долгие годы решает все, возносит на пьедестал и калечит судьбы. Этот бал — признание ее всемогущества. И она доиграет свою роль до конца — снова. В очередной раз.
Среди калейдоскопа проходящих стройным маршем перед глазами светских львов и элегантных хищниц, она видит красивого мужчину, статного, высокого, холеного, и готовит очередную фальшивую улыбку из своего огромного арсенала.
— Коул Тернер, владелец журнала “Глянец”, - шепчет Эмили в ухо, и снова растворяется в тени.
Миранда улыбается радушно, скулы болят, но она выдержит это испытание, как всегда, с достоинством.
— Мистер Тернер, добро пожаловать! — щебечет мисс Пристли, протягивая руку для поцелуя.
И он целует. Касается ледяными губами ее тонкого запястья. А, подняв глаза, Миранда видит чудовище из своего прошлого….
*****
— Ты действительно хочешь этого? — обнажив зубы, точно клыки, спрашивает демон. Огромные глаза его сверкают, Миранда, еще совсем юная, только что пришедшая в блистательный мир моды и гламура, смотрит на него с мольбой. Она боится, напугана, но страх сейчас не главное. Она готова ползать в ногах у Темного властелина, только бы иметь даже призрачную надежду (ее достаточно) подняться на самую высокую ступень в карьере.
— Я хочу всего. Хочу стать иконой. Той, на кого все молятся и каждый боится дышать в мою сторону.
Глаза ее хищно сияют. Одна лишь мечта о славе, сама надежда на это, заставляет сердце биться чаще, а душу — сладостно петь.
У чудовища красная кожа, точно ее линчевали. В мрачных зрачках горит огонь — не обыкновенный, сатанинский. Миранде все равно. Снова и снова она вспоминает, как до чертиков надоело пресмыкаться перед тщеславным, уже уходящим во взглядах в прошлое, начальством, напоминает себе, что не может сдаваться.
— Понимаешь ли ты, - рычит посланник Дьявола, которого она вызвала для тет-а-тет, самого жуткого в своей жизни, - что это означает?
— Я отдам все, что попросишь, — кивает Миранда, как никогда еще покорная.
— И душу?
— Всё, — кивает Миранда, - абсолютно всё.
Кабинет сгорает в пламени, а, может быть, ей это только кажется. Тело тоже горит огнем, а в ушах застыл невыносимый визг. Будто сотни тысяч грешных душ молят о спасении. Миранда закрывает глаза, трет виски, отчаянно кусает губу. В которую мерзкое чудовище из Преисподней впивается страстным поцелуем.
Мерзко. Миранда жмурится сильнее, пытаясь преодолеть отвращение. Не выходит. К черту. Это не важно. Нужно лишь получить желаемое. И прекратить, наконец, унижаться.
— У тебя больше нет души. Ты отдала ее мне, смертная. И я приду за ней. Когда ты будешь на вершине власти, я вернусь.
Зловещий голос, что змеей шипит ей в ухо, отдаляется. Кабинет вертится перед глазами, точно карусель, краски гаснут, звуки блекнут.
Миранда так и не вспомнила, как именно продала свою несчастную заблудшую душу слуге Тьмы. Но она помнила послание: “Когда ты будешь на вершине власти, я вернусь”.
****
Он целует ее руку, коротко жмет запястье. Миранда чувствует, как земля уплывает из-под ног. Она с тревогой оглядывается: может, кто-нибудь видит что-то другое? Возможно, она просто устала?
Всё спокойно. Как и пять, десять минут назад. Как час назад, когда бал начался.
Ей не кажется. Не мерещится. Под маской бизнесмена скрывается чудовище, которое пришло исполнить свое обещание.
Час настал.
Пора расплачиваться.
========== 13. Ганнибал Лектер и Симм Мастер ==========
В темную комнату слегка пробивается робкий солнечный луч. Закат охватил землю, укрыл, пленил верхушки деревьев и отчаянно старался пробиться в огромное зашторенное окно. Это почти непосильная задача из-за черных штор из тяжелого бархата.
Легкий пьянящий аромат мяса, изысканной еды, драконит ноздри. Мастер не может не признать — люди тоже могут быть в чем-то хороши. Доктор Лектер — в приготовлении еды.
Он отправляет в рот нежное мясо, кусок за куском, смакует деликатным соусом, в котором отчетливо слышен помидор и остаются на языке зерна граната. Лениво ковыряет вилкой в тарелке. Не потому, что не голоден — такой изысканный ужин способен разбудить аппетит мгновенно. Мастер все пытается понять, что же такого необычного в этом с виду обыкновенном человечешке в элегантном костюме. Он явно необычен. Нестандартно мыслит, совершенно не поддается гипнозу (Мастер проверил дважды). Умно рассуждает, даже слишком умно для простого смертного, и — надо же! — интересен как собеседник.
— Вы необычный человек, доктор Лектер, — осторожно, поскольку едва ли не впервые в жизни делает комплимент жалкому человечешке, говорит Мастер. Следит за реакцией. Она очень интересна. Люди, которые доселе попадались на его пути, расцветали от любого доброго слова, наивно полагая, что они их заслуживают и не всегда понимая, что это лишь лесть, способ достичь цели. Доктор Лектер же лишь слегка улыбнулся краешком губ — исключительно из вежливости.
— Благодарю. Вы тоже, мистер Саксон.
— Я вообще не человек.
— Вот как? — хозяин ужина совсем не удивлен, он будто бы только и ждал этого признания.
— Меня зовут Мастер. Я Повелитель Времени.
— Интересно.
Ни черта ему не интересно. Мастера, что скрывать, это шокирует. Впервые он видит подобную реакцию.
— Вы не очень-то удивлены, доктор Лектер.
— Я знал одного Повелителя Времени раньше. Он называл себя Доктором.
Каждая клетка в теле замирает. Мастер крепче сжимает в руках вилку. Опускает взгляд. На острие зубца — сердце. Еще одно. Первое он только что съел.
Мастер напоминает себе том, что нужно дышать. Прямо смотрит на хозяина вечера. Заглядывает ему в глаза.
Он все понял П Р А В И Л Ь Н О.
Он улыбается. Кивает. Доедает свой ужин. Из вежливости медленно цедит остаток вина в бокале.
Встает из-за стола. Отвечает на фальшиво-вежливую улыбку доктора Лектера такой же фальшиво-вежливой. Обменивается холодным рукопожатием. И медленно уходит, чеканя шаги.
Уже у самого выхода, когда приоткрытая дверь манит к себе, оборачивается.
— Доктор Лектер?
— Да? — невозмутимо смотрит на него Ганнибал.
— Ужин был великолепен. И вы — тоже. Но, видите ли, — в руках появляется верная подруга — отвертка, руки плотно сжимают ручку, — никто не смеет обижать Доктора. Кроме меня.
Миг — и ядерный светящийся луч стреляет в сердце противника. Доктор Лектер напрасно пытается закрыть дыру руками. И падает наземь.
Одно сердце. Как все же прекрасно, что у жалких людишек ТОЛЬКО одно сердце.
========== 14. Зельда Спеллман и Мисси ==========
У Зельды Спеллман рыжие волосы, вызывающе-красные губы и острые когти, точно крючки. Холодные глаза ведьмы проникают в душу медленно, но сжигают целиком, без остатка.
Зельда Спеллман — одержимая слуга нечистого, готовая целовать следы его копыт и перестать дышать по его приказу. Днями и ночами рыжая бестия душит в себе жалкие проявления человечности, которые так и не смогла уничтожить тьма. Для нее жизненно необходимо казаться человеком куда хуже, чем она является. Плохая девочка отчаянно не желает становится хорошей, боится, что Господин отвернется от нее, разочаруется, пренебрежет ее преданным служением год за годом, век за веком.
Мастеру нравятся плохие девочки. Делать из плохих девочек еще более плохих — его любимое занятие.
У него были такие жертвы. Ни с одной не было так же интересно, как с ведьмой Зельдой. Мисс Спеллман — это вовсе не глупенькая юная Люси, и не идеальная умница Марта Джонс, отлично натасканная Доктором, как дворовой пес. Она вовсе не простушка, как эта негритяночка, с которой Доктор путешествовал не так давно и которая — какая жалость! — превратилась в бесчувственную железяку.
Зельда — опасный пожар, жаркое пламя, способное сжечь любого, кто к ней приблизится. Конечно, если этот кто-то — не Мастер.
Мисси не желала задерживаться в Гриндэйле. Чего она не видела еще в однотипных однообразных городишках, забытых Богом (если он существует) и людьми (если они вообще способны долго что-то хранить в своей памяти)? Но планы (к счастью) меняются, если под руку попадается опасная жертва, бунтарь, мятежник. Сломать такую — истинное удовольствие. Трахать такую — настоящее наслаждение.
Мисси трахает Зельду ежедневно. У той на спине дьявольские отметины от когтей навечно отпечатались, за высокими шарфиками колдунья прячет яркие, точно ожоги, пятна от засосов. Губы Зельды болят и пекут от укусов, на запястьях отпечатались следы веревок, на ягодицах — поцелуи плетки, которые даже магия плохо скрывает.
Кто-то другой, возможно, уже давно бы устал. Когда отношения (а можно ли их греховную связь назвать отношениями?) опаснее извергающегося Везувия, только идиот не станет бежать без оглядки.
Идиот. И Зельда Спеллман.
Каждый вечер после сатанинской мессы Зельда приходит в школьный кабинет той, кого знает, как Мэри Уорделл, замыкает замок с тихим щелчком, запечатывает магией стены, чтобы никто ничего не услышал. Садится на стул напротив, достает сигарету, затягивается. Выпускает в потолок столб дыма, извилистый и тонкий. Это всего лишь игра, и они обе знают правду. Правда состоит в том, что ровно через несколько минут (никак не больше двадцати), миссис Уорделл достает плетку, проведя раздвоенным концом Зельде по щеке обманчиво-нежно, цепляется ногтями в тонкую жилу на шее и оставляет очередной жадный и жаркий засос.
Это начало, прелюдия к чему-то, о чем нельзя говорить другим, непосвященным в эту тайну.
Зельда Спеллман, рыжеволосая ведьма, все еще думает, будто одержима Дьяволом. Мисси знает правду — Зельда Спеллман одержима ею.
Она — ее личный Дьявол. Мадам Сатана.
========== 15. Серсея Ланнистер и Марк Антоний ==========
Ты знала, Серсея, что этот день наступит. Знала, что, как бы сладки не были речи о любви и мире между вами, им придет конец, как только главным козырем в игре станет престол. И знала, что заговора не избежать. Либо ты убьешь сейчас, либо тебя — потом, чуть позже, когда будешь беззащитна. Другого выбора этот мир не предоставляет. И так, похоже, будет всегда. И всюду.
Ты сидишь в тронном зале, опустив руки на колени. Пока — лишь на месте рядом с главным креслом, где восседает владыка великой империи. Пока — верная спутница и идеальная жена. Волчица в овечьей шкуре. Тебе страшно. Какие бы лестные песни не пели в уши твои приспешники, реальность такова, что ты точно знаешь — и знать, и вассалы в большинстве своем ждут доблестного Марка Антония, что займет престол и поведет Империю дальше, по пути процветания, в прекрасный рассвет.
Ты не настолько глупа, чтобы не понимать, что сладостные заверения о том, как народ любит принца Джоффри и надеется на его справедливое и мудрое правление — ужасная ложь. Ты не настолько глупа, чтобы не понимать, что принцу Джоффри не хватит ни ума, ни мудрости, а правление его будет столь же далеко от справедливости, как Египет от Вестероса. Твой сын, увы, не унаследовал ничего хорошего от своего отца, нет в нем и твоих важных для жизни качеств. Твой сын — глупый истеричный самодур, трус, который однажды погубит всех вокруг, и тебя тоже.
Но он — твой сын, первенец, и, увы, ты прекрасно знаешь, что, если он не сядет на трон теперь, то сядет в черную мглу темницы, а может, будет скормлен пираньям. Увы, ты понимаешь, что милый мальчик Джоффри только для тебя является любимым дитя. Для остальных — он кошмар, о котором страшно подумать. И тебе прекрасно известно, что, не усади его сейчас на царство, конец его будет печален.
Кого ты выберешь, Серсея? Ужасный финал для всех, но с минутами триумфа своего возлюбленного сына? Или трагический конец своего милого первого ребенка, дабы остальных, чужих и неважных, ожидало светлое будущее? Ответ очевиден. Ты прекрасно знаешь его.