“Но…”
“Если ты ещё хоть раз заведешь разговор об этом, то поверь, будет худо. Я продолжу вести тебя вперёд, но уже не ради тебя, а из-за указаний сверху. Прости.” - Скупо произнесла она последнее слово, словно что-то разрывая, и в своей душе, сшитой когда-то ее начальством, выходившим Цветаеву ещё ребенком, как только та осталась одна, и в душе Накаджимы, верившего в ее человечность и простоту.
Как похожи судьбы
“Пора, мой мальчик.” - Голос снова изменился, заботливый, похожий на материнский, но все же другой.
Фальшивый
И Ацуши, снова стоявший в коридоре мафии, оцепеневший и растерянный, против своей воли испугался ее, впервые.
“Куда мне теперь идти?”
“Знаешь, я могу ответить, почему пропускаю некоторые моменты. Мне важна документация и наблюдения, во времена не раскрытые никем. Как в мафии оказались некоторые лица всем известно.” - Игнорируя прошлый вопрос Накаджимы ответила русская. - “Мне тоже это надоело, но я не люблю быть должной.”
Призрак остался, так и не получив ответа. Странно, но теперь ему и не нужен был ответ, отношение Марины, ставшее безучастным, отбило все желание что-то знать, оставляя только тупое ощущение должного исполнения работы, бесчувственного и нежелаемого. И в то же время ему было боязно, что все изменились так сильно.
Или только он?
Коридоры были вновь чисты, опрятны, наполнены свежим ароматом лимона, это, верно, снова Озаки постаралась. Девушка, словно собственный родной дом обустраивала организацию, совмещая поддержание чистоты и порядка с тяжёлой работой, впрочем, мафия и стала для нее пристанищем, своего рода семьей, а люди, служивший организации и поддерживающие Озаки, стали ей родными. Это чувствовалось в каждом ее слове, сказанном кому-либо из членов мафии, в каждом ее действии.
Мори казалось, что она отдалилась от него, требуя справедливости, требуя наказывать тех, кто как-то нарушил законы, но требования ее были от большой любви и горькой скорби.
Девушке было очень больно признавать, что она не имеет права на семью, не имеет права любить, и, если бы ей выпала возможность и хватило бы смелости, она бы послала все уставы к черту и осуществила свою мечту - иметь ребенка.
Да, это глупо. Пришлось бы выбирать между долгом службы и материнским долгом, но что выше? Идти на сложную миссию, в надежде выжить и воспитать свое чадо в будущем? А если этого будущего не будет и тебя убьет первая вражеская пуля, то на чьи плечи ляжет ответственность за маленькую жизнь, уж не на Огая ли? А если пренебречь миссией, то шансы умереть ещё больше, мафия не прощает неповиновения, во всяком случае, она сама себе его не простит.
Она ненавидела себя за эту правильность.
Высокого лохматого подростка, что ежедневно тратил на себя метры бинтов, она ненавидела ещё больше.
Потому, что он мог
Он мог все, пренебречь всеми правилами и нести откровенную и оскорбительную чушь боссу, он мог сказать, что ему скучно и уйти во время работы, он мог манипулировать людскими чувствами, он мог.
Для него не было ничего святого
Он никогда не привязывался. Ни к чему и ни к кому.
Даже этой организации он не служил, находясь, кажется, в ней, только ради собственного развлечения, чтобы скоротать так ненавистную ему жизнь. У него и друзей не было, да даже коллегой его не поворачивался язык назвать.
Ему все сходило с его разрезанных вдоль и поперек рук, как кровь, капающая на каменный светлый пол в подвале, куда только ему был доступ и куда он так часто уходил для раздумий и пил, пил, пил дорогущее вино, что таскал у своего напарника, но не пьянел.
Именно там он расплачивался за то, что продал когда-то сердце
Кое и считала его бессердечным самовлюблённым подростком, без всяких ценностей и целей, ищущим повсюду только выгоду.
Ее учеником был Чуя Накахара, год назад пришедший в мафию, и не то чтобы по своей воле он оказался здесь, просто выбора у него не было другого, просто все пути назад ему обрубили.
У всех мафиози не было выбора
Накахаре не нравилось совсем, что Кое начала опекать его, словно мамочка своего сыночка, но были моменты, когда ему наоборот хотелось спрятаться за ее громоздким кимоно, только чтобы не затевать соревнования с Дазаем в превосходстве, чтобы не признавать поражения. Конечно, рыжий был силен, но ум его был не таким острым, а язык не таким колким.
А ещё Чуе было страшно, до ненависти страшно, что Осаму так играет с его способностью на миссиях, будто дожидаясь момента, когда напарник, израсходуя все силы, будет находится в апогее действия способности, и только тогда остановит действие порчи.
Но он был уверен в нем
И именно поэтому Накахара вечно пререкался с Дазаем, будто специально подзуживая его, заставляя взрываться, словно проверяя, полна ли чаша его терпения и как скоро он прольет ее содержимое?
Тот проливал только кровь
Кое беспокоилась, что однажды Дазаю и это наскучит и он, махнув рукой, бросит Чую одного, когда тот выпустит всю энергию и умрет, обессилив.
Он не позволит себе этого
Как бы то ни было, Осаму дорожил напарником, надеясь, что когда-нибудь они смогут стать друзьями, или, хотя бы, приятелями.
Чуя был готов засунуть свою спесь и гордость куда подальше ради такого, но характер Осаму, который и словом то никаким не опишешь, не позволял им не применять в общении вечные оскорбления. Глупо.
Кое предостерегала своего ученика, смотря вперёд и видя, словно, что-то недоброе, связанное с этим сильным дуэтом, несущим разрушения и смерть.
Всем
А Дазаю было абсолютно плевать, кто и что о нем думает, он только делал то, что считал нужным, в глубине своей черной души сожалея, что он совершенно один.
Один на один с собой
Был.
Пока гнилая деревянная дверь в конце коридора не отворилась навсегда, пока оттуда не вышел высокий стройный молодой человек, и будто случайно не задел Дазая.
- Извини, парень. - Как-то по простому, смущаясь, произнес человек.
Осаму исподлобья посмотрел на него, ненадолго ощущая себя впервые жутко маленьким рядом с этим человеком.
- Всё-таки ты вышел, может отметим? - Почему-то подростку очень захотелось ответить также просто. - Тем более у меня сегодня горе, нужно запить. - Как-то грустно усмехаясь сказал он. - Одному осточертело уже, а моего напарника, боюсь, мамочка не отпустит. - Осаму слышал приближающегося сзади Накахару, потому сказал эту фразу нарочито громко, чтобы тот обязательно услышал.
- Хорошо, пойдем. - Кивнул человек, как-то по-доброму глядя на мальчишку, отчего последнему стало совершенно не по себе.
Дазай привык, что с ним на равных разговаривал только Мори, остальные же либо заискивающе скулили, либо пытались поддеть его, либо и вовсе обходили стороной, этот же человек говорил будто близкий друг.
Осаму повел его вниз в подвал, в одну из камер, где пытал себя сам. В его голове возник план о том, как бы развеселить себя и постебаться над ‘новичком’, но одно только его спокойное, сосредоточенное на чем-то своем лицо, заставляло Дазая задуматься: а надо ли?
- Заходи, гостем будешь. - Осаму подвинул мягкий стул тому человеку, доставая откуда-то бутылку вина, ещё не открытую, забранную у Чуи пару дней назад. - Дождалась своего случая, дорогая, вроде как. - Усмехнулся он, зная, что это был подарок Кое своему любимому ученику за успешно выполненное задание. К слову, Осаму тоже был там, но любимым он не был.
- Откуда у тебя такое?
- За работу подогнали. Ты прости, я все время один и бокалов нет. - Пожал плечами подросток.
- Ничего. Только давай познакомимся сначала?
- Мы же давно знаем, Сакуноске…
- Всего лишь маски, а ведь за каждой маской скрывается живое лицо, пусть и уродливое, но истинное.
Дазай сглотнул, не понимая, пошутил ли над ним Ода, или сказал какую-то мудрую вещь, что ему, носящему ‘единицу мудрости’, не понять.
- Меня зовут Ода Сакуноске. - Начал человек. - Я давно пришел в мафию, не готовый убивать, но от ужасной тоски выбрался сегодня из кабинета того, дабы хоть какую-то пользу нести людям и оправдать свою жизнь.
- Меня зовут Осаму Дазай и я… - Он впервые задумался, что он может сказать о себе? Что его руки по локоть в чужой крови, что он преступник и убийца, что он уже как несколько лет пытается уйти из жизни, что он совсем-совсем один? - Я даже не знаю, право, что говорить. Я не общался вот так вот с людьми и…
- Говори все, легче станет. Ты говорил, что нужно запить какое-то горе, какое?
- Сегодня я стал исполнителем. Правой рукой босса. И я один, совершенно один. Я, я не знаю, почему это говорю тебе, но, наверное потому, что могу тебе доверить, не знаю, почему, но могу, впервые могу. - Неразборчиво затараторил подросток. - А-а если я ошибся, ну вдруг, то я просто, просто убью тебя, и мне ничего не будет, совсем, я, я могу. Я больше сотни человек убил, я зверь, просто зверь, чудовище, монстр. Страшно, да? Видно, что нет, зря. Мне самому страшно, просто до смерти страшно. Но черт! - Дазай ударил кулаком в стену, разбивая об острые кирпичи костяшки.
- Осторожно, Дазай. - Сакуноске встал, беря парня за руки. - Это совершенно ни к чему. Сядь.
Осаму сел. Когда-то Кое тоже пыталась заботиться о нем, но он отверг эту заботу, очень некрасиво и грубо.
- Ода, почему тебе не страшно находиться один на один с преступником? - Осаму наконец открыл вино, делая первый глоток и после протягивая бутылку гостю.
- Потому, что ты осознаешь злодеяния, сотворенные тобой. Это значит, что у тебя есть шанс изменить свою жизнь к лучшему.
- То есть умереть?
- Нет, Осаму, нет. Мы все ошибаемся и просто нужно найти силы измениться, стать сильнее, как бы банально это не звучало. У каждого своя жизнь и каждый вправе проживать ее как захочет.
- Проживать как захочет… - Эхом повторил Дазай. - Мы сами создаём свою судьбу, и только сами в ней главные герои, но участвуя в чужой жизни, мы лишь второстепенные персонажи, так? - Подросток посмотрел в глаза Сакуноске, что безмолвно кивнул. - Значит, убрав человека из своей жизни, мы прерываем свою историю в его жизни? Что за чушь, господи…
- Все правильно, Дазай…
- А если я пытаюсь записать человека в свою историю, но он не хочет видеть меня в своей, то ничего не получится… Значит, все же если я умру, это не отразится ни на ком.
- Жалко, что ты боишься быть вписанным в мою историю, Дазай.
- В твою? Я испорчу ее, Одасаку… Ты слишком светлый человек, и история твоя уж больно чиста.
- Ты боишься, и боишься, что привяжешься. Разве у Мори нет того, к кому он привязан? Так почему же тебе не нарушить и этот устав, ведь все равно для тебя нет правил и не будет.
- Я пытался дружить с Чуей, в итоге мы стали будто врагами, только миссии нас и связывают. Я хотел общаться с Кью, но он больно обидчив и не поймет меня во многом. Я не боюсь привязаться, я с лёгкостью рву все связи. Я боюсь, что ты привяжешься и тебе будет трудно потерять меня, если вдруг стану другом.
- За меня не бойся, Дазай. - Ода погладил подростка по голове, угрюмо наклоненной вперёд. - За дружбу! - Отпил Сакуноске и передал вино.
- За дружбу.
Призрак, безмолвно наблюдавший за этим, был счастлив, что наконец у Дазая появился друг в том преступном мире.
А Дазаю, на удивление, не было скучно с этим человеком, даже собственная жизнь показалась чем-то чудесным и радостным.
Пока не раздался телефонный звонок.
Комментарий к Прошлое Дазая. Друг.
Лимон, запах которого выбрала Кое (эх, опять эта магия цветов и ароматов!), повышает работоспособность и улучшает выносливость. В то время как цветок лимона - “свобода”, “благоразумие”.
========== Прошлое Дазая. Люди слабы в гневе. ==========
- Черт, Одасаку, это босс…
Раньше Дазай не сразу бы взял трубку - он либо дождался б повторного звонка, либо перезвонил бы сам чуть позже, либо дождался бы посланного за ним человека, но сейчас ему надоела эта игра с боссом и он ответил на звонок.
- Да?
- Проверь окрестности, поговаривают, там опасно. - Донёсся голос с другого конца провода.
- Ладно, дело обещает быть полезным, хмм. - Ответил Дазай.
- Ты пойдешь? - Сакуноске обратился к подростку.
- Если опасно, значит, будет весело, но черт, я так устал. - Будто сам себе признался он. - Но я всегда иду туда, где опасность, ещё питаю надежду, что там меня ожидает путь в мир иной.
- А ты посмотри на это с другой стороны. Теперь я волнуюсь за тебя, как за друга, что ты можешь не вернуться. Мне будет больно, если узнаю, что мой друг мертв. Да, и ещё, мафия утратит силу, ведь Чуя уже не сможет применять порчу? Помни об этом. Будь осторожен.
Дазая словно током ударило, он впервые слышал подобное напутствие, и потому, не зная, что ответить, только кивнул.
- Одасаку, пойдем, тут сильно плохо одному, пойдем. - Подросток протянул другу руку, и, ощутив его горячую ладонь в своей, расслабился.
“Все случается впервые когда-нибудь… Я тоже обрёл дружескую поддержку и знаю, каково это, встретить человека, что возродит в тебе надежду… А ты, Марина, чувствовала такое?” - Ацуши, наконец-то немного отошёл от грубостей русской женщины и потому, чтобы наладить общение да и просто поговорить, обратился к ней.
“А ты думаешь, что наш народ даже внутри государства ведёт постоянные войны и ты не можешь завести друзей, опасаясь, что это - ребенок врагов твоих родителей? Нет, совсем нет. Мы тоже дружим, поддерживаем отношения между народностями. И да, мне тоже довелось однажды ощутить друга, но жаль, не навечно. Мне больно вспоминать это, Ацуши.”
“Извини.” - С большой неохотой сказал он ей это в мыслях. Только для чего он сказал это, ведь все равно бесчувственно, бездушно было произнесено это. Ради каких-то уставов и норм приличия? Для чего их соблюдать, если всю фальшь видно, тем более русская все равно видит его мысли.
А Осаму тем временем вышел из здания, оставляя у дверей провожающего его Оду. Подросток не оглядывался, будто боясь, что посмотрев назад, уже не пойдет дальше.
Странно, что Мори послал его одного.
Первый раз
Нет, Дазай и раньше отправлялся на какие-то встречи и переговоры один, но тогда босс ничего не говорил по поводу напарника, будто оставляя подростку право выбора.
- Мелкая дочерняя организация… - Размышлял Осаму, идя по дороге. - Уж не та ли, что перехватила контрабанду ранее, только сейчас убила ни в чем не повинных детей, выведавших информацию. Впрочем, до детей мне нет дела, просто нужно устранить последнего, что сбежал благодаря силе, но и с этими людьми разобраться, какой в них смысл, если они не смогли скрыть свои тайны даже от детей? В любом случае с этой кучкой идиотов я справлюсь, тем более… Черт. - Осаму хлопнул по нагрудному карману, где обычно всегда лежал пистолет. - Забыл. Придется голыми руками вести борьбу, но что ж, это даже интересней.
Шатен сощурился, пытаясь разглядеть в темноте маленькую толпу людей. Их было совсем не много, не больше десяти человек. Те о чем-то рьяно спорили, размахивали руками и изредка выкрикивали оскорбления в сторону оставшихся напарников.
- М-да, разве они надеятся кого-то выследить? - Дазай зевнул со скуки. - Перебить их будет самой простой из всех моих миссий, даже не своими руками. Что это там, перепалка? Ещё лучше, стоит только раззадорить их ещё больше.
Будь осторожен
На телефон пришло сообщение от босса, и Осаму, прочитав его, надолго задумался, произошедшие события были типичным делом для преступного города, но разве занялись бы они этим случаем просто так, если бы он не принес бы им дальнейшей выгоды?
Босс писал о группе детей, что нашла бумаги их подопечной организации. Эти дети были зверски убиты и только одному удалось скрыться от них.
Не просто так это
Дазай слушал, о чем кричали стоявшие группой люди, его догадки подтверждались.
Подросток пошел прямо к ним, сунув руки в карманы и ухмыльнувшись. Люди, завидя приближающуюся к ним высокую фигуру стали шептаться.