— И всё равно, я не одобряю доведение учащихся до больничной койки. Ты избил сына мэра нашего города, что ты себе позволяешь?
— Я бы сделал это, будь он даже сыном самого императора: то, что он говорил и делал непростительно. И Вы упомянули только его, значит, по отношению к этому травоядному я должен был смиловаться, раз уж его папочка большая шишка, и наказать только второго? Я так не могу.
Лицо директора побагровело за считанные секунды, и мужчина с характерным звуком ударил руками по столу. Его подловили на слове и кто, какой-то сопляк! Пусть и очень сильный. Вернув очки на нос, он поднялся со своего места и решительно указал рукой на дверь:
— Если не угомонишься, я найду более вменяемого человека на пост главы ДК. Твои методы не только меня не устраивают, поговори со своими прихвостнями и узнаешь много нового. Я всё сказал!
Кёя посмотрел на Тоуру нечитаемым взглядом и, старательно сдерживая рвущиеся наружу язвительные фразы, прошествовал к двери. Последние слова мужчины посеяли сомненья в душе юноши, и ему захотелось быстрее проверить эту теорию. Комитет против его способов наказания нарушителей ни разу ничего не говорил, и он был уверен, что ребята единодушно поддерживают его, но чем чёрт не шутит. Хибари уже закрывал дверь, когда до чуткого слуха донеслись мысли директора вслух:
–Теперь понимаю, почему его родители его бросили…
В хлопок дверью Кёя вложил все силы и с той стороны послышалось осыпание штукатурки. Ярость затопила сознание. Эту тему нельзя было поднимать никому! Никому!
Изо всех сил сдерживая желание крушить и ломать всё вокруг, Хибари дошёл до родного кабинета. Члены ДК встретили главу встревоженными взглядами — всё-таки не каждый раз вокруг него была аура, словно он кого-то похоронил — и учтиво расступились, давая пройти ко столу. Взгляд Кёи зацепился за чашку чая, что минуту назад поставил на его стол Кусакабе, и юноша вцепился в неё мёртвой хваткой. Несмотря на жару за окном, горячий чай не только не «закипятил» его, но даже помог чуточку расслабиться. Кёя сделал глубокий медленный вдох и такой же выдох. Гневная пелена несколько спала с глаз, но внутри всё равно всё клокотало.
— Директор сказал, что вы все тоже недовольны моими методами. Это так? Только правду. Никого не убью. — На последнюю фразу Хибари сподвигли вмиг побелевшие лица подчинённых. На душе стало как-то пусто, ведь по напуганным в край глазам он уже всё понял. И всё же хотелось услышать, чтобы узнать наверняка. Кусакабе неловко откашлялся и, на всякий случай, сделал жест остальным разойтись. Реакцию друга детства даже он не мог предсказать.
— Лупить их способ действенный, без сомнений. Но в большинстве случаев можно и по-человечески договориться.
Вот и всё. Хотел правду — получи, распишись.
Кёя почувствовал, что его бедная нервная система, вытерпевшая за семь лет кучу всего, достигла своего апогея. Стены и барьеры самообладания, как и желание выглядеть невозмутимым в любой ситуации разрушились до основания, не выдержав цунами ярости. Пальцы сжали тонфа быстрее, чем он осознал, что достал их, и холодный металл обрушился на письменный стол. Дерево издало жалобный звук и раскололось в месте удара. Члены ДК в ужасе отпрянули и попятились к выходу: таким Хибари Кёю им видеть ещё не доводилось. Ярость не утихла, но желание разгромить свой кабинет пошло на спад.
Хибари сорвал с плеча пиджака алую повязку и швырнул на пол, примяв ботинком.
— Да пошли вы все! — Аккуратно закрыв за собой дверь, Кёя покинул кабинет ДК.
***
На душе было паршиво и хотелось напиться. Останавливала только собственная реакция на алкоголь: как-то раз ему довелось хлебнуть пятьдесят грамм саке и в тот день его потянуло на откровения и всякую ерунду. Свалиться дома в приступе истерики или пойти крушить город было не тем, чем он бы гордился утром, поэтому юноша стойко игнорировал нарастающее чувство ненависти ко всему и вся, с остервенением кромсая ножом редис. Почему-то безумно захотелось салата, и он не стал отказывать себе в удовольствии.
Мысли роились в голове, вызывая мигрень, но одно Кёя осознал точно: он покинул пост главы ДК. Теперь, когда агония поутихла, решение казалось поспешным и ошибочным, но мысль, что всё это время ему нагло врали пресекала любые размышления на тему «что, если». Редиска закончилась и Хибари ухватился за огурец. Нож рассёк воздух и яростно вонзился в несчастный овощ, разрезая даже специальную доску под ним.
— Чаоссу, Хибари! — Человека, которому принадлежал голос, Кёя узнал сразу. Только Реборн мог вот так бессовестно вламываться в его дом, требуя явиться на очередное собрание или прося «погонять» Саваду во время большой перемены. Однако в этот раз хранитель облака Вонголы решил проигнорировать присутствие Аркобалено, продолжая готовить ингредиенты для салата. Реборн, похоже, совсем не обиделся на поведение юноши. — Слышал, ты сорвался сегодня в школе… Не хочешь навестить Родину Алауди? Он всё-таки твой предок. Заодно и мысли в порядок приведёшь.
Хибари повернулся, чтобы сказать, что не нуждается в отдыхе, что до первого хранителя ему нет дела и с мыслями у него всё в порядке, когда Аркобалено привёл последний довод:
— Всё это за счёт Вонголы, разумеется.
— …Я подумаю.
Комментарий к 1.
Очень надеюсь на отзывы… (_ _)
========== 2. ==========
Очень прошу ответить на вопрос в самом конце главы! (_ _)
Решение далось нелегко и на его принятие у Кёи ушло полвечера. Сотни «за» и «против» приходили в тот момент, когда, казалось, итоговый ответ был уже найден, создавая в голове кашу из чувств и желаний. Всё это было жутко противоречиво: забивать на свои обязанности не позволяла гордость и привычка соблюдать дисциплину, но в то же время тело и измученный мозг требовали перерыва. Он устал. Устал жутко и, кажется, от всего и сразу. Или это длилось уже давно, а осознать помогло предложение Аркобалено?
Хибари поморщился и зажмурил глаза, на мгновение отрываясь от упаковки чемодана. Если бы не обида на школу, директора и ДК, которая в итоге победила чувство ответственности, он бы, наверное, никогда не узнал, что у него столько вещей. Нет, шкаф не ломился, но Кёя уже третий час сидел на полу у распахнутого чемодана, пытаясь решить, что лучше взять с собой в поездку.
Вчера ближе к ночи он написал Реборну СМС о согласии, и Аркобалено почти сразу перезвонил ему и сообщил, что самолет «Токио-Париж» улетает в полдень и ему нужно быть в аэропорту около одиннадцати утра. Ещё мужчина посоветовал ему «хорошо вооружиться одеждой, так как погода в мае во Франции весьма капризная» из чего Хибари сделал справедливый вывод, что брать надо не только лёгкие майки и шорты, но и парочку тёплых вещей. Но, так как собираться в дорогу, когда глаза буквально слипались от усталости, было бессмысленно и жестоко по отношению к самому себе, Кёя решил встать пораньше и спокойно всё приготовить. Сделать это было проще: обязанности главы ДК привили ему привычку подниматься с рассветом.
Красный лёгкий свитер и джинсы заняли своё место на самом дне чемодана, и на них легло несколько лиловых и синих рубашек с длинным и коротким рукавом, пару шорт и бриджей светлых и тёмных тонов, сменное бельё, носки и сандалии в пакете. Подумав, юноша решил положить и кепку. А потом ещё и лёгкую серую кофту – мало ли – если станет достаточно тепло, её всегда можно было повязать на плечах или на бёдрах.
Выдохнув, Кёя с видом победителя застегнул молнию отдела одежды и принялся за укладку остальных, не менее важных вещей: зубной щётки и пасты, расчёски, флакона пены для бритья и самой бритвы, полотенец… Обычный дорожный чемодан обычного подростка. Никакого плаща главы ДК, никакой школьной формы, никакой алой повязки на рукав и прочих причиндалов, что могли выдать в нём Хибари Кёю – хотелось действительно отдохнуть. Единственное, с чем он не смог расстаться – это тонфа. Без излюбленного оружия под рукой у него возникало непонятное чувство обнажённости и беззащитности.
– Хибари, Хибари! – Хиберд сделал круг над головой хозяина и привычно зарылся в его волосы, словно поняв причину сборов и желая напомнить о своём существовании. Юноша мягко улыбнулся и поднял руку к голове. Кенар послушно перескочил на указательный палец и пытливо посмотрел на хозяина. Кёя осторожно коснулся взъёрошенных жёлтых пёрышек.
– Естественно, я тебя не оставлю. Также как и тебя, Ролл, – Хибари провёл ладонью по иголкам подползшего и уткнувшегося ему в колено ёжика.
Его животные были, наверное, самыми разумными представителями своего вида: и если с Роллом всё было понятно – он, как-никак, мощное оружие в виде миленькой зверюшки, то Хиберд действительно обладал далеко не птичьим интеллектом. Молодой кенар понимал значение фраз «я устал», «отстань», «пой», «лети домой (или ещё куда-нибудь, например в Кокуё-лэнд или к Саваде, если нужно)» своего хозяина и послушно выполнял эти команды, не забывая при этом радовать Хибари гимном Намимори и выполнять функцию сверхточного будильника. В ответ юноша предоставлял ему крышу над головой, вкусную еду и своё внимание и ласку.
Стрелки наручных часов незаметно приблизились к десяти утра, и Кёя, закончив сборы, поспешил проверить дом на закрытие окон, выключенных электроприборов, газа и воды. Он рассчитывал вернуться в Японию, в Намимори, и не желал по приезду увидеть пепелище или бассейн вместо дома. У ворот просигналило такси, и Хибари, обув кеды, вернув Ролла в коробочку Вонголы и взяв чемодан за ручку, вышел во двор. Хиберд сел хозяину на голову и, чирикая, наблюдал, как тот закрывал входную дверь.
Ключ упёрся, извещая, что замок надёжно заперт; юноша, открыл калитку и подошёл к машине. Водитель добродушно предложил помощь в погрузке чемодана в багажник и Кёя не стал возражать. Заняв место рядом с водителем, Хибари устремил взор на родительский дом и подумал, что внутри начинается лёгкое волнение: это будет его первая поездка за границу. Не то чтобы он рвался исследовать далёкие дали, но разумное любопытство было.
Таксист захлопнул багажник и вернулся в автомобиль, включая зажигание. Машина тронулась в направлении международного аэропорта «Нарита», где юного хранителя облака Вонголы должен был встретить Реборн, чтобы передать билеты и провести через пассажирский контроль: до совершеннолетия Хибари оставалось ещё три года и три дня*.
***
Случайно подслушанный разговор Кусакабе Тетсуи с директором вызвал у Савады ступор. Хибари покинул свой пост главы ДК и взял академический отпуск?! Тсунаёши пришлось раз десять хлопать в ладони и прислушиваться к доносившимся со двора звукам, чтобы убедиться в правильности своего слуха. Однако ничья речь не искажалась, и пришлось поверить, что со здоровьем всё хорошо. Но как такое было возможно, чтобы Хибари Кёя – тот самый Ака¹ Хибари, который любил школу до слепого обожания и жестоко расправлялся с нарушителями малейших правил – вдруг решил уйти в отставку и, более того, взять перерыв во время триместра?
Хранитель облака Вонголы был старше своего Босса на два года, и в следующем году должен был навсегда покинуть стены школы и пойти учиться в колледж или университет. Ему даже экзамены можно было не сдавать: отличник учёбы и президент школьного комитета дисциплины – таких брали, что называется, нарасхват любые ВУЗы страны. Но это при условии, что у старшеклассника не было пропусков учебного курса и его не снимали с должности. Тсуна схватился за щёки и отчаянно замотал головой: похоже, его хранитель сам принял решение о своей отставке, а значит, последнее условие ещё можно было оспорить, но вот его запрос об отпуске… Этого Савада понять не мог.
Хоть от Хибари Кёи будущий Дечимо и просто Тсуна редко получал что-то кроме синяков и обидных фраз, этот высокомерный выскочка, помешанный на дисциплине и драках стал по-своему дорог Саваде. Один из шести хранителей Вонголы, один из его верных союзников и друзей, на которых можно положиться – пусть глава ДК и заявлял о сугубо личных (порой до смеху глупых) причинах помощи «стаду травоядных», он никогда не предавал. В памяти Тсунаёши ещё свежи были воспоминания битв с Гаммой и Геншики, когда Хибари заявился на помощь в самый последний момент, придумав найнелепейшие отговорки типа нарушения тишины в Намимори и слишком густых бровей, запрещённых ДК. А ещё он помогал унести раненых Гокудеру с Такеши с поля боя.
«Что же произошло с Хибари-саном? – Растерянный и несколько напуганный известием, Савада дошёл до двери своего класса и, не замечая радостных восклицаний Гокудеры, прошёл на своё место. Хаято, почуяв неладное, тотчас оказался рядом. – Он бы никогда не бросил комитет и школу без очень веской на то причины».
– Джудайме, всё в порядке? Выглядите обеспокоенным.
– Даже не знаю… Я шёл на урок, когда услышал голоса Кусакабе-сана и директора, было похоже, что они о чём-то спорили. Я случайно подслушал, кажется, Хибари-сан подал в отставку и взял академический отпуск. – Несмотря на то, что рассказывал Тсуна с заметным волнением, лицо Хаято просияло: если всё действительно так, ему больше не придётся выслушивать лекции этого маньяка. Поняв, что его радости Босс не разделял, Гокудера призадумался. Ему хотелось поднять настроение Савады – их хранитель облака совершенно не стоил потраченных нервов Дечимо.
– Да ладно Вам, Джудайме, он просто помешанный псих, без него будет только лучше! Вспомните, сколько синяков этот урод Вам оставлял за опоздания. Он ведь останется хранителем: отменить церемонии наследования и признания невозможно, просто нам будет меньше головной боли. В буквальном смысле.
Почему-то вдохновляющая речь Гокудеры не произвела должного эффекта. Вообще было похоже, что Савада успешно пропустил слова своей Правой руки мимо ушей, полностью погрузившись в собственные мысли. Зато остальные учащиеся его класса явно не были столь глухи к возгласам итальянца. По партам пробежался шепоток, а потом двери в класс распахнулись и на пороге возник донельзя удивлённый Ямамото.
Такеши не улыбался во все тридцать два, как делал это обычно, и лицо его не выражало беззаботности. Вместо этого он выглядел каким-то сосредоточенным и задумчивым. Юноша подошёл к друзьям и открыл рот, чтобы что-то сказать, когда в их класс ураганом влетел Рёхей.
– Это экстремально неожиданно! Вы слышали, что Хибари ушёл из Комитета?! –Громогласный вопль Сасагавы вернул Тсунаёши на грешную землю, заставив подскочить на месте от неожиданности. К мощи голосовых связок старшего брата Киоко-чан будущий Дечимо давно привык, но в этот раз слишком уж погрузился в свои беспокойства. Причина такого поступка одного из хранителей не давала покоя. А ведь ещё вчера, после уезда неотложки из школьного двора интуиция завопила на все лады, призывая проверить состояние этого члена Семьи. Естественно, сама мысль, что с Хибари Кёей может что-то случиться казалось смешной и в высшей степени нелепой, поэтому Тсуна недовольно заглушил чувство тревоги и решил предаться учёбе. Как выяснилось, очень зря.
Гокудера, завидев нервную реакцию Босса на появление хранителя солнца, гневно шикнул на последнего и приложил палец к губам, намекая, что следует вести себя тише. Боксёр жестам друга никак не внял и продолжил вопить что-то про упавший метеорит и расположение планет в космосе. Сжалившись над нервными клетками одноклассника, Такеши решил пролить свет на ситуацию с Кёей.
– Мне показалось странным, что его не было на посту у ворот школы, и я подумал, что он простудился. Поэтому, встретив вышедшего из учительской Тетсую-сана, решил поинтересоваться самочувствием Хибари и его возвращением. Оказывается, вчера у главы ДК была стычка с директором и тот, видимо, как-то вывел Хибари из себя, поскольку тот заявился в комитет злым и сломал стол. А потом швырнул на пол повязку ДК и ушёл. Вот.
Слова Ямамото обескуражили всех в классе. Чтобы из-за какой-то словесной перепалки глава ДК решил покинуть свой пост и уйти из школы? Бред какой-то!
– Я слышал, он сильно покалечил сына мера нашего района. Может поэтому они ругались с Минакото-сенсеем? – Вновь подал голос Сасагава, задумчиво ткнув себя пальцем в область лба.