Мортимус тяжело вздохнул, не слишком довольный ни этой версией, ни расплатой, и заворочался. Развилку дерева, на которое он забрался, было трудно назвать удобной, зато темный провал подземного хода, больше похожий отсюда на лисью нору, было видно великолепно.
Кто же выпустил Доктора? Мортимус прекрасно помнил, что ход был заперт снаружи; из камеры его никак не открыть, он сам проверял. Тогда он решил, что это сделали спутники, у которых нашлась отмычка для хорошего, надежного, хоть и слегка старомодного английского замка.
Он сунул руку в карман, нашарил давно лежавший там театральный бинокль и поднес к глазам.
Времени еще оставалось достаточно. До темноты ТАРДИС как раз перенастроится на маршрут.
Время шло, солнце неспешно переползало с востока на запад — вернее, это Земля вращалась с запада на восток, против часовой стрелки, если смотреть сверху, медленно и неостановимо для технологий этого времени, — но ни спутники Доктора, ни кто-либо другой не появились. За полдень перевалило давным-давно, день катился к вечеру, и Мортимус начал беспокоиться.
А что, если Доктора так никто и не выпустит?
Нет, невозможно. Он же выбрался из тюрьмы, значит, его кто-то выпустил. Сам он — без звуковой отвертки, которой тогда у него не было, — освободиться не мог.
Но ведь если Доктор останется сидеть взаперти, то… Мортимус замер. Конечно, его спутники могли успеть, но слишком много всего Доктор успел подготовить и осуществить, а так…
Нет, раньше он был бы счастлив, но сейчас? Ну уж нет! Если не выпустить Доктора, то его собственная дурацкая затея, идея безмозглой юности может удаться, история отправится по совершенно другой развилке, и его хобби, его вклад в жизнь этой планеты, да что там, его личное будущее! — окажется под угрозой. Нет, попросту исчезнет, без всяких угроз.
И, кажется, никто не собирался освобождать этого идиота!
Начинало вечереть. Солнце клонилось к далеким лесам, темневшим на горизонте, птицы оживились — жара спадала. Мортимус, вздохнув, подкрутил настройки бинокля. Он сидел достаточно высоко, но все равно никого не видел. Да, там, возле селения, сейчас викинги дерутся с местными людьми, а Доктор все еще продолжает сидеть за решеткой. И будет так сидеть, если…
О Господи!
Если он сам его не выпустит!
Мортимус посмотрел вниз. Сек спрятался, как ни странно, удачно — кусты не шевелились. Уснул он, что ли? А, впрочем, не важно. Пробормотав под нос ругательство, Мортимус осторожно спустился и, крадучись, направился к выходу из подземного хода.
В темном коридоре, скрытом под землей, царила приятная прохлада, и Мортимус с облегчением выдохнул. Август на Земле в северном полушарии и так слишком жаркий месяц, а в одиннадцатом веке — тем более. То ли дело девятнадцатый и двадцатый! Никаких климатических оптимумов. И никаких спутников Доктора в ближайшей видимости. Мортимус вытащил импульсную отвертку и прислушался. Какой дурацкий парадокс, о Боже! И ведь придется открывать эту дверь, как ни крути.
Потайная дверь, ведущая в камеру, была, как он и думал, заперта. Просто открывать замок не стоило: тот бы щелкнул — и пришлось бы объясняться с юным как черт, ужасно дотошным и скучным Доктором. Впрочем, скучным и дотошным он оставался до сих пор. Мортимус спрятал отвертку и покопался в карманах. Кажется, деталек, которые всегда валялись там без дела, должно хватить на простейший часовой механизм. Он сел на пол, скрестив ноги, и достал фонарик. Надежды, что это делать придется не ему, таяли на глазах.
Когда все было готово, Мортимус осторожно вставил отмычку с механизмом в замочную скважину. Очень хотелось развернуться и быстро сбежать, но не стоило: и унизительно, и шумно. Нужно было стратегически отступить, а не сбегать. Он выглянул наружу: никого. Слава Богу! До укрытия была всего пара-тройка метров.
Таймер как раз должен был сработать.
— Эй, — вполголоса позвал Мортимус, вернувшись в густые заросли. Все получилось отлично! Кто бы мог подумать… — Ты где?
Никто не ответил. Неужели опять придется искать, бегать и изображать героя? Как неудачно! Мортимус закусил губу и, стараясь не создавать лишнего шума, раздвинул ветки.
Сек, натянув на голову пиджак, спал на небольшой, около метра, полянке посреди кустов, в густой траве, свернувшись в клубок почти как кошка. Неудивительно, что он молчал и не шумел, пока Мортимус занимался спасением мира, человечества и их самих впридачу.
— Эй, — повторил Мортимус. Сек вскинулся, навел на него дезинтегратор и ошалело заморгал.
— А, это ты. — Он опустил оружие и, раздраженно скривив губы, почесал локоть. — Кажется, меня покусали какие-то насекомые. Что произошло, пока я спал?
Мортимус хмыкнул. Это был сложный, почти риторический вопрос, и ответ должен быть таким же.
— Ну, я спас наше будущее, а заодно и всей вселенной, — прошептал он и пригнулся. Кажется, Доктор все-таки догадался подергать потайную дверь еще раз и наконец выбрался из тюрьмы. Замечательно!
Сек недоверчиво покачал головой и открыл рот, готовясь что-то сказать, но Мортимус приложил палец к губам. Доктор прошел мимо них, недовольно бормоча — как всегда. Вечно ему что-то не нравилось: то история менялась неправильно, а то дверь открыли не вовремя. Когда Доктор ушел, Сек глубоко вздохнул и произнес:
— Ты ему как-то помог. — Он помолчал и сухо добавил: — Придурок.
— На себя посмотри, — огрызнулся Мортимус.
Он подумал, что надо поскорее возвращаться в ТАРДИС, и впервые за многие сотни лет эта мысль не радовала. Сек поднялся на ноги, отряхнул с костюма налипшие травинки и пристально посмотрел на него. Потом улыбнулся.
— У тебя все теперь? Удовлетворил любопытство, если не считать спасения вселенной? — спросил он.
Мортимус презрительно фыркнул, но все-таки кивнул. Стемнело, с моря веяло приятной прохладой.
— Пора возвращаться, ТАРДИС, должно быть, уже настроила маршрут, — сказал он. — Только старайся идти потише. Топаешь, как сливин в брачный сезон.
***
планета Чула, 5214 г.
Экран видеосвязи не засветился, как обычно: наоборот, почернел. Это означало, что вызывает конкретный человек. Акционер Агентства. Самое важное лицо, о роли которого знали только единицы. Роналд У.Д. Форбс положил сигару на край пепельницы и нажал кнопку.
— Слушаю, мистер Риддл, — профессионально сдержанным голосом проговорил он.
— О, мистер Форбс, как же я рад слышать вас, — послышалось с матово-черного экрана. — Общаться с вами и по делу, и без него — одно удовольствие, надо сказать… Но, боюсь, вы — вы рады не будете. У меня есть для вас пренеприятнейшая, не побоюсь этого слова, новость.
Форбс равнодушно пожал плечами и медленно моргнул. Чего такого может сообщить ему Акционер? Он привык к любым неожиданностям. Ему давно уже было все равно. За это его и держали на этой работе. Никто и ничто не могло удивить, разозлить или обрадовать Форбса, а сам он с удовольствием поддерживал эту легенду. Говорили, что им, Форбсом, пугают молодых агентов времени. Это льстило.
— Да? — ровным голосом спросил Форбс.
— Вы уволены.
Форбс открыл рот, потом закрыл. Подобрав сигару, он затянулся ей, как вульгарной сигаретой, закашлялся и осторожно положил на место.
— Что вы сказали? — переспросил он.
— Я продал свой пай, дорогой мой Форбс, продал кое-каким давним друзьям. Боюсь, у них совершенно иные планы на существование этой организации.
Форбс прочистил горло и осторожно спросил:
— Почему вы не поставили меня в известность раньше, мистер Риддл?
— А! — радостно воскликнул тот, и у Форбса рот свело оскомой от его счастливого тона. — Вот правильный вопрос! Почему? Потому что вы, Форбс, единственный, — Риддл выделил это слово, — кому я вообще сообщил об этом. Теперь ответьте на вопрос сами. Будьте так любезны.
Чертова уйма вариантов, и многие неприятны. Но были и лестные.
— Вы хотите, чтобы я начал работать на новых владельцев, сэр? — предположил Форбс. И до этого он никогда не называл Риддла сэром. Само вырвалось.
— Вы потрясающе умны… — Риддл осекся, будто хотел что-то добавить, но передумал. — Потому я до сих пор продолжаю с удовольствием взаимодействовать с вами, невзирая на мелочи. И планирую это делать впоследствии. До свидания, мой друг. До скорого свидания.
Форбс сунул сигару в рот и откинулся на спинку кресла. Экран, теперь уже мутный, погашенный, а не непроницаемо черный, отражал его бледное лицо, слишком рыхлое для здорового человека. Новые владельцы. Что ж. Раз так, они должны связаться с ним незамедлительно.
Дверь его кабинета с шипением скользнула в сторону. Форбс покосился на человека, который стоял на пороге. А потом медленно повернул к нему голову.
Человек, одетый в обычный, разве что чуть более нарядный, чем принято, комбинезон, вошел и сел в кресло для посетителей. В нем была какая-то легкая неправильность, но Форбс не мог узнать планету. Ему казалось, что он знаком со всеми гуманоидными формами: и людей, и близких к людям видов. Нет, это все-таки был человек. Кажется. Но в нем было что-то… не такое. Форбс напрягся: ощущение, словно на краю поля зрения кто-то зашевелился в пустой комнате, накатило и прошло. Человек спокойно и молча смотрел на него, не отводя взгляда.
То ли слишком серая кожа, то ли что-то с глазами. Или чересчур крупная голова. Волосы обычные, хотя какие-то бесцветные. Кто это? И откуда он взялся? Чула — закрытая планета, на которую трудно попасть и людям, и гуманоидам вообще. Обитатели планеты скрывались еще тщательнее, чем Риддл, и Форбс даже никогда их не видел. А уж сама штаб-квартира… Крепость.
Молчание подзатянулось.
— Итак? — не выдержал первым Форбс.
— Мы уже работали с вами, — произнес человек хрипловатым голосом, отрывисто, необычно четко артикулируя. — Проектировали для вас корабли. Хотя вы об этом не знаете. Контракт напрямую с вашим акционером. Теперь будем сотрудничать более тесно. И по другим делам.
Он протянул руку, и Форбс осторожно ее пожал.
— Меня зовут Омега, — сказал человек.
========== Часть 4 ==========
Станция Вега, Фридом-сити
5212 г.
— На этот раз я пойду первым, — сказал Сек. В его голосе звучала мрачная и довольно забавная, особенно в сочетании с полудетским лицом голографической маскировки, решимость. Мортимус пожал плечами и потянул рычажок, открывающий дверь. ТАРДИС материализовалась без проблем, тихо, но сканер до сих пор не работал — опять ложная цель, наверняка, можно гарантировать на все сто. Лишь бы не какая-нибудь война, остальное — не страшно.
Сек, шагнув вперед, исчез за дверью. Мортимус, запахнув мантию плотнее, окинул консольную быстрым взглядом. ТАРДИС приглушила свет, гиперкуб уютно светился на журнальном столике, больше похожий на ночник, и на секунду захотелось остаться здесь, никуда не выходить — достать какую-нибудь книгу, устроиться в кресле поудобнее и дождаться следующей остановки. Мортимус поморщился. Это слишком скучно, слишком комфортно, слишком… рационально. Тянуло сделать наоборот — дурацкое желание, но на этот раз хотелось ему поддаться. Мортимус подошел к столику, взял гиперкуб и сунул в безразмерный карман мантии. Он наверняка пожалеет о том, что не остался в консольной, в уютном кресле, с безопасной книжкой.
— Ты идешь? — Сек сунул голову внутрь. На его непроницаемо-черном пиджаке яркими пятнами поблескивали разноцветные… конфетти? За его спиной что-то громко хлопнуло, послышался смех, и отдаленные музыкальные такты стали складываться в смутно знакомую мелодию. Пятьдесят первый век, кажется, нет, пятьдесят второй, кляйнский свинг.
— Иду, — сказал Мортимус и усмехнулся собственной паранойе. Не стоило так дергаться. Кажется, их забросило в действительно приятное место.
Вокруг ТАРДИС бурлила толпа, разношерстная и разноцветная, точь-в-точь как конфетти на пиджаке Сека. Круглый зал с множеством дверей, с терявшимся в вышине потолком, почти барочные украшения, почти утилитарно-грубые заклепки на стенных панелях. Журчащий гравитационный фонтан. Мимо пробежала парочка неопределенного пола, путаясь в кринолинах, за ними с хохотом гнался перепачканный золотой краской парень в длинном коричневом плаще — тоже смутно знакомом. Униформа, не униформа…
— Куда мы попали? — спросил Сек и брезгливо отряхнул пиджак. — Как это называется? Вакханалия. Я вспомнил слово.
Мортимус глубоко втянул в себя воздух и закрыл глаза. Звуки, запахи, гравитация, люди, которые сновали туда-сюда, чувство в кончиках пальцев… Очень, очень знакомое место. Это не планета, это…
— Станция Вега. Фридом-сити, — вспомнил он, открыл глаза и расплылся в довольной улыбке. Наконец-то действительно приличное место! Интересно, почему ТАРДИС остановилась именно здесь? А, впрочем, в казино многие пытались использовать подручные темпоральные манипуляторы, временных искажений от них побольше, чем от дыры анзуд. — О, это место стоило тебе показать, мой друг, давно стоило! Лучшие развлечения в этом временном периоде. Тебе надо иногда развлекаться, знаешь ли, не все сидеть сиднем на своей планете.
Сек смотрел на него с вежливым недоумением. Вечно эта скептическая мина, о Господи! Мортимус раскинул руки, словно это место было его собственностью. Станция — как пропуск в нормальный мир, где можно быть самим собой — по крайней мере, почти.
— Вон там — казино, — сказал он, указывая ладонью, — а там, если не ошибаюсь, танцплощадки — слышишь музыку? Это самый модный в пятьдесят втором ритм, на четыре, та-та, та-та, почти как фокстрот, впрочем, новое — это всегда хорошо забытое старое, особенно у людей… А! Вон за той дверью а-ля салун прячется самый прогрессивный в этом столетии бар. Времени у нас достаточно. Ну, что предлагаешь?
Сек дернул плечами и скривился, как пуританин, которому предложили сообразить на троих, а потом поучаствовать в оргии.
— Не знаю.
Мортимус вздохнул. Если бы в Секе было больше от человека… Хотя, признаться честно, и люди бывали такими же скучными. Нельзя не воспользоваться оказией — бог весть куда их занесет в следующий раз, а станция Вега — это почти райское место, комфортное и вместе с тем весьма занятное.
— Если хочешь, загляни в казино — вон, видишь вывеску? Раньше, веке в сорок восьмом, там устраивали по-настоящему рискованные игры, сейчас уже не то, но нервы пощекотать можно. Тебе должно понравиться. А я пойду в бар. Если что, ищи меня там.
Сек раздраженно пошевелил щупальцами, которые едва угадывались под кудрями его голографического прикрытия, а потом медленно кивнул.
— Я попробую.
Он развернулся и исчез в толпе. Мортимус хмыкнул. Голос Сека прозвучал так обреченно и тоскливо, словно он собирался не в казино играть, а как минимум на Голгофу. Совершать очередной угрюмый подвиг во имя эфемерных идеалов. Жаль, что в этом веке прошла мода на быстрые шахматы. Рулетка навылет, взрывной покер — все уже не то. Ну, может, хоть что-то понравится этому чистоплюю.
Шум толпы расслаблял. Разумные существа, которые собрались поразвлечься — это всегда прелюбопытное зрелище. Люди не были исключением, скорее, наоборот, правилом. За ними всегда было интересно наблюдать в подобной среде. Мортимус с трудом протолкнулся к барной стойке и забрался на высокий табурет. В глубине зала вокруг столиков толпился народ, официанты-андроиды торопливо курсировали туда-сюда, прокладывая нелегкий, извилистый путь между нетрезвыми клиентами. Да, колоритное место, ничего не скажешь, и посетители такие же. Взять хотя бы того лысого, как колено, гуманоида, который медленно поглощал из тарелки жареные грибы; кудрявого типа с грязным полотенцем вокруг шеи или смазливого парня в доломане по моде начала девятнадцатого — или середины сорок второго века… Парень, словно почувствовав, что на него смотрят, поднял голову и подмигнул, и Мортимус отвернулся.
— Чего тебе? — спросил пожилой бармен без тени подобострастия, даже грубовато. Все, как и должно быть в этом периоде. Мортимус и не предполагал, что так соскучился по этому веку.
— Чего-нибудь новенького, мой друг, — попросил он, подперев голову ладонью, — и повеселее. Слишком много грустного вокруг, ты не находишь?