- Небо – похоже – на – клетку, - невозмутимо раздалось из открытого окна, и Нанда едва не подскочила. Она совсем забыла про медного человека, которого заводила лишь во время визитов короля. Обвивая одной рукой ствол дерева, Лангвидэр смотрела наверх.
- Она – говорит – даже – небо – я – не – понимаю – как – такое – может – быть.
- Заткнись, - несколько обиженно буркнула служанка. Лангвидэр не обратила внимания, требовательно протянула свободную руку. Девушка подошла ближе.
- Здесь все иначе, госпожа.
Как облегчить ее отчаяние, Нанда не знала. Иногда, лёжа ночью без сна, дочь придворного алхимика пыталась вообразить те далекие Саламандровы острова, на которые случай занес Меремаха. Армаду доблестного адмирала она представляла себе лишь понаслышке: говорили, что в своих пиратских набегах на обитаемые островки суши в океане Нонестика его подчиненные не знают жалости. Адмирал служил королю, а Эволдо требовал лишь выполнения приказов, каким образом – его не волновало. И Меремах исправно вёз ему рабов.
Неведомый Саламандров архипелаг представлялся Нанде цепочкой вулканических островов, каждый из которых можно пересечь за пару часов. Острова эти в ее воображении были покрыты густыми зарослями, которые плавно уходили под воду, как мифический Морской Лес, о котором рассказывали купцы с Корегоса, к которым Нанда бегала за специями. И госпожа была счастлива на этих островах.
Лангвидэр промолчала. Вряд ли она поняла, возможно, догадалась, возможно, и не слушала вовсе. Она стояла, запрокинув голову, рассматривая черное небо сквозь неподвижные ветви усыпанных белыми цветами деревьев. Из всех городов королевства Эв только в столице было столько садов. Со стороны дворца не горело ни единого огонька, белые цветы казались призрачными. Над Эвной плыл их запах. В последние дни своего цветения магнолии вкладывали всю свою власть над этим городом.
Нанда едва не вздрогнула, когда тонкие пальцы женщины коснулись ее волос. Лангвидэр не смотрела на нее, она продолжала, подняв голову, изучать взглядом темное небо в переплетении ветвей. Клетка… после крошечных островов где-то на просторах океана Нонестика роскошный, утопающий в зелени город дворцов и парков, где у ее ног сам король Эволдо, - всего лишь клетка. Золотая. У Нанды пылали щеки. Ей хотелось схватить эту узкую ладонь, покрывая горячими поцелуями, привычно бормотать всякий бред, лишь бы выдернуть госпожу из отчаянного одиночества, разделить с ней ее боль. Нанда не находила в себе сил даже пошевелиться.
- Моя госпожа…
Лангвидэр коснулась пальцем ее губ, заставляя замолчать, и девушка послушно затихла. Лицо госпожи в темноте казалось одного цвета с белыми лепестками магнолий, призрачно-восковое, тоже выглядело нереальным. Нанда внезапно осознала, что даже упади сейчас королевский дворец в подземелья гномов, она бы этого не заметила: ее реальность сейчас составляла лишь высокая фигура женщины рядом, тонкие пальцы в волосах и тихий шепот лепестков в неподвижном воздухе.
Меремах привез пленницу с островов на краткий взлет и скорую смерть. Но даже Меремах не знал, что без ее непосредственного участия, одним ее именем размеренная жизнь столицы окажется бесцеремонно нарушена.
Сколько прошло времени, Нанда не знала. Она стояла, затаившись, опасаясь нарушить размышления госпожи, Лангвидэр же, казалось, вообще про нее забыла. Небо над океаном начинало светлеть. Порыв ветра, пронесшийся в сторону океана, всколыхнул неподвижный сад, срывая с деревьев густое облако лепестков. Рассыпающиеся цветы дождем хлынули сверху, путаясь в длинных волосах Лангвидэр, - женщина помотала головой и неожиданно тихо рассмеялась, когда лепестки заскользили по лицу, по голым рукам, теплые, еще живые.
Время магнолий истекало.
Еще несколько дней – и от былого величия останется лишь сухая белая пыль под ногами.
Лангвидэр улыбалась. Ветер унесся так же внезапно, как и появился, и цветочный дождь стих вместе с ним, с тихим шелестом оседая в траву. Длинный шлейф платья чужеземки и земля у ее ног были сплошь усыпаны ворохом лепестков. Нанде на миг показалось, что для госпожи сейчас не существует ни ненавидимого ею прибрежного государства, ни материка вообще, что еще миг – и королевская пленница сама взметнется цветочной россыпью и исчезнет в небе.
Лангвидэр улыбалась. Деревья цвели в этом городе словно в последний раз.
Она развернулась и, поманив за собой Нанду, направилась в сторону дворца. Горизонт светлел, еще час – и столица начнет оживать.
========== Глава 4 ==========
1
- Сегодня, мой друг, в королевстве Эв большой праздник. На рассвете со стороны Короны Мира прискакал гонец с доброй вестью: Сентаба пала. Город на краю ущелья Рох открыл ворота, не оказав никакого сопротивления. Сдается мне, не всё так прозрачно в этом воздушном оазисе джинксландских владений, как стремится убедить свой народ Его величество король, однако не будем забегать вперед раньше времени, просто понаблюдаем.
Если ты думаешь, что мне известна тайна Сентабы, ты глубоко заблуждаешься. Я не настолько хорошо знаю Эв и, хоть и бывал здесь неоднократно, никогда настолько не удалялся от побережья. Но тайна есть, я убежден в этом. Позволь я поблагодарю тебя, путник, ведь именно ты и твое желание вновь привели меня в Эв, позволили стать свидетелем того, как ткутся новые узоры на полотне истории. Лишь твоя неукротимая энергия убедила меня изменить первоначальный маршрут: суда с Пингарэ уходят во все уголки океана Нонестика, и Эв, поверь мне, не самый привлекательный из них. Благодаря тебе на этот раз даже меня ждет здесь что-то необычайное – а я знаю о континенте примерно столько же, сколько знает об океане доблестный глава Армады.
Впрочем, давай смешаемся с толпой и насладимся праздником. Как я уже говорил, эвийцам катастрофически не везет с правителями. Чего только не было в этой династии… отравители, близкородственные браки, кровавые войны за престол. Джинксландцев на службе Эв, кстати, не зря боятся: сдается мне, лет триста назад именно благодаря им значительно поредела королевская фамилия. В качестве внутреннего врага они весьма опасны, ибо умеют действовать самостоятельно и обладают собственной точкой зрения на управление землями Эв. Формально род Кенейя, что возглавляет сейчас Ферсах, служит здешним королям уже несколько столетий и представляет значительную военную и политическую силу, что-то вроде собаки на цепи, вот только и хозяевам такой собаки беспечность может стоить жизни.
Из трех крупнейших городов, что построили они в тени Короны Мира, Сентаба является наиболее открытой и, судя по всему, менее защищенной. Про Карсалью ты уже наслышан, это их столица, и раньше у Эволдо и его генералов хватало осторожности не пытаться приблизиться к ней. В ее ворота никогда не входили ни караваны купцов, ни заморские послы, все внешние связи идут через Сентабу. Есть еще Аттея, и сейчас ты решишь, что старик-сказочник оттачивает свое искусство на тебе. Но клянусь, я абсолютно честен и говорю лишь то, что знаю. Много раз путешественники и картографы пытались определить точное местоположение Аттеи, и всякий раз город исчезал у них из-под носа и появлялся вновь уже в другом месте. Что это – мираж или магия – кто знает, быть может, в ходе этой истории мы приоткроем завесу еще одной тайны.
Но тебя, я вижу, уже утомили эти названия. Смотри, на площади продают цветы, горожане толпятся у лавок. Всякий раз, когда отцветают магнолии, неожиданно понимаешь, что в городе и помимо них достаточно красоты. Эвийцы любят цветы, а климат Эвны позволяет выращивать в садах настоящие шедевры. Цветы являются одной из неотъемлемых составляющих их жизни, без них не обходится ни один праздник. Видишь, дорожка, по которой пройдет, приветствуя народ, королевская семья, украшена розами. Ее величество Эвьен любит бордовые розы, садовники выращивают их специально для нее. Однако учитывая ссору правящей четы… нет, что ты, не прийти Эвьен не может: военные победы здесь – это всегда большой праздник. К тому же жители столицы в большинстве своем придерживаются мнения, что джинксландцам нужно прижать хвосты, это тебе скажет и любой крестьянин из пригородов. Поэтому они радуются вдвойне и желают разделить свою радость с королевской семьей.
Его величество недооценивает своих противников. Что касается королевы, то во всей этой ситуации именно она смотрит на мир наиболее реально – Эвьен хочет вернуть Або’Кенейя в столицу, здесь они всегда под присмотром и надежным контролем. Кто знает, чем кончится конфликт из-за женщины с островов, если джинксландцы останутся на своей территории… Королева не верит в решение вопроса силой, и стремительное падение Сентабы для нее не представляет никакой радости. И всё же она придет, для нее сейчас народная поддержка очень важна. Что касается короля, то он, оставив Эвьен с фрейлинами, может привести сюда Лангвидэр. Слухи, конечно, плетут, что никакая она не родственница, однако здесь, в Эвне, горожане ее скорее жалеют, чем осуждают. А вот министры не потерпят. Он открыто, несмотря на сопротивление с их стороны, называет Лангвидэр родственницей, это страшный удар по их способности влиять на королевские решения. Что-то вроде обходного пути: не подписали – подождем, пусть пока личность давно потерянной племянницы укоренится в народе, слово короля в любом случае весомее. А там посмотрим – думаю, так рассуждает Его величество.
Пойдем, мой друг, скоро начнется самое интересное, прибыла королевская семья. Эвьен окружает стайка фрейлин, и… надо же, я не ошибся: король привез свою пташку и сюда. Между Лангвидэр и Эвьен, думаю, ты заметил, есть принципиальная разница: королева ненавидит новоявленную родственницу именно как женщину, забравшую у нее влияние на мужа и пусть и несущую проблемы стране, но – именно как женщину. А Лангвидэр, похоже, вообще не различает окружающих ее людей, для нее всё население страны Эв – безликая масса, лишившая ее родины. Женщина с островов не выделяет отдельно короля и королеву, или, к примеру, Меремаха и Мередит, для нее они, наравне с ни в чем не повинным народом прибрежной страны, - враги, которым эти тёмные глаза желают смерти. Это довольно необычно… нет, мой друг, не называй меня черствым, я просто слишком многое видел в этой жизни.
***
Его величество Эволдо с самого утра чувствовал небывалый душевный подъем. Когда на рассвете в Эвну примчался гонец из-под Сентабы с вестью, что накануне в районе полудня джинксландцы без боя открыли городские ворота, король едва дождался, пока проснется Эвьен. Она так старательно пророчила эвийской армии многочисленные беды и едва ли не гибель в предгорьях, что сейчас королю было просто необходимо отыграться. Сентаба пала без боя, ее витые решетки городских ворот распахнулись еще до того, как армия привела катапульты в боевую готовность. На рассвете город словно курился розовой дымкой, что поднималась из ущелья Рох, и эвийские солдаты, с любопытством рассматривая небывалой красоты город, двинулись по его улицам к дворцу Фертеба Або’Кенейя.
С того момента прошло почти двое суток.
По случаю первой победы над мятежниками Его величество приказал устроить в столице большой праздник. На усыпанную цветами площадь стекались нарядно одетые горожане, отовсюду слышались смех и пение. Магнолии в городе отцветали, облака лепестков осыпались в траву – зеленый приходил на смену белому. Пестрота ухоженных садиков горожан наконец дождалась своего часа – белые цветы с желтыми сердцевинами, что еще вчера безраздельно царили над Эвной, сегодня лежали на земле. Пройдет еще около недели, прежде чем на деревьях не останется ни тени белого, но начало было положено.
Площадь усыпали ковром весенних цветов, и в буйстве красок оживала столица, сбрасывая томную духоту. Лепестки бордовых роз устилали бархатную дорожку, по которой рука об руку предстояло пройти королевской чете. Эвьен любит розы. Сегодня их тонкий аромат будет везде. Мигрени, мучившие королеву, приходили однажды в год, во время цветения магнолий, и не возвращались до следующего сезона.
Несмотря на добрые известия и свежесть ее любимых роз, днем окончательно вытеснивших сладкую духоту, что сворачивалась змеей в ее груди, Эвьен выглядела на празднике мрачнее обычного. Роскошно одетая, с искусно подкрашенным лицом, она и сама напоминала садовую розу, не было заметно даже следов усталости последних дней. И всё же что-то тревожило королеву, не давало полностью отдаться празднику. Эволдо привез на площадь Лангвидэр, и в кои-то веки королева махнула на них рукой: не до этой сейчас. Куда больше волновала странная война без противника, стремительное падение первого из городов Або’Кенейя: это не похоже на джинксландцев. Это не похоже на Ферсаха, который, не давая задержать себя в зале заседаний, наотмашь сёк своим изогнутым фамильным клинком. Сентабой правит его брат. Они не сдаются без боя. Это-то и пугало…
Эвьен машинально улыбнулась в ответ на приветственные крики толпы. Рядом шел старший сын, почтительно ведя королеву под руку. С другой стороны – старшая дочь, Эвроуз. Ей уже шестнадцать, невеста… Сама Эвьен вышла замуж двумя годами старше. Эволдо не спешил, он держался с Лангвидэр немного поодаль. Чужеземку встречали настороженно: она была красивой, это обезоруживало и заставляло проникаться к ней сочувствием, но предпочитать общество пусть и племянницы обществу законной супруги… Это в головах консервативных эвийцев не укладывалось.
Оставив чужеземку на попечение ее маленькой служанки и даже не обернувшись в сторону Эвьен, король взошел на невысокий, усыпанный цветами помост, сооруженный специально для правящей четы. Матери помог подняться Эвардо.
- Два дня назад… доблестная армия нашего королевства положила начало битве с джинксландскими мятежниками. Наши солдаты в долгом кровопролитном бою взяли Сентабу – город в предгорьях Короны Мира, одно из владений рода Або’Кенейя. И так будет со всяким, кто осмелится выступить против своего короля. Нашей храброй армии – ура!
Горожане согласно зааплодировали, площадь взорвалась восторженными приветствиями. Эвийцы искренне радовались успехам армии, возможности разделить их с королевской семьей, собственно, самому факту победы: всегда приятно доказывать чужеземцам, что эвийский народ – храбрейший на материке. Королевскую чету и наследников забросали россыпью цветочных лепестков.
С самого края площади, у ворот в богатый квартал, где располагались особняки эвийской знати, за происходящим наблюдали командующий Золотой Армадой Меремах и начальник штаба сухопутных войск Маттаго. Адмирал неспешно курил трубку.
- Умом тронулся, - наконец заключил он, покусывая мундштук. – Джинксландцы ему помешали… что ж ты творишь-то, кара на наши головы, мы так по миру пойдем!
- Уж вы-то пойдете, - беззлобно подколол Маттаго отхватившего солидную пенсию морского коллегу. Меремах усмехнулся в усы. Это на людях они – непримиримые враги, океанский флот и сухопутная армия, Эволдо нравится поддерживать раздор среди подданных. Один на один можно снять маски.
Адмирал не ответил. Зоркие глаза старого моряка приметили выехавшего из переулка всадника. С виду обычный солдат, но одежда и лицо его были серыми от пыли, а конь под ним буквально валился с ног от усталости. Сам всадник, впрочем, выглядел не лучше. Пытаясь слезть с коня, он рухнул на колени и, пытаясь удержаться, уперся в землю руками. Меремах и Маттаго переглянулись. В охваченной восторгом толпе никто не обращал внимания ни на них, ни на этого человека, судя по форме, рядового «доблестной эвийской армии».
Солдат тоже заметил военачальников, однако, вместо того чтобы отдать честь, протянул в их сторону дрожащую руку.
- Сентаба… воды… - простонал он и, больше не в силах сохранять равновесие, растянулся вниз лицом.
Военачальники соображали быстро. – К вам ближе, - коротко бросил Маттаго и, как более молодой и подвижный, бросился к потерявшему сознание человеку, подхватил его подмышки. Меремах оглянулся: все взгляды по-прежнему были устремлены на короля. На них, к счастью, никто не обращал внимания.
Бедолага, похоже, умирает. Поймав нетерпеливый взгляд Маттаго, адмирал досадливо крякнул и подхватил солдата за ноги. Молодой привратник, отлично знавший обоих, сделал вид, что ничего не замечает.