Ньют
— Ее нет уже три дня, и ты не беспокоишься?
Конечно, он беспокоился, но показать это брату значило только удвоить свои страдания.
— Лита всегда знает, что делает.
— Она женщина, а не украинский железобрюх. Она не всегда может за себя постоять.
Да, она женщина, прекрасная женщина, она светится смуглым золотом сквозь белоснежную блузу, и губы ей щекочет выбившийся из прически завиток, а в глазах — болотные огни тайны.
«Мне нужно разобраться с одним делом. Это недолго, к Рождеству я вернусь».
Он предлагал помочь, пытался расспрашивать, но Лита только улыбалась и качала головой.
«Я вернусь через пару дней и все тебе расскажу. Все».
Она сказала, через пару дней. Прошло уже три.
— Ты думаешь, с ней что-то случилось? — собравшись с силами, спросил Ньют.
Тесей смотрел на него, сдвинув брови и сжав губы, стиснувшись в один упрямый напряженный кулак. Знакомое выражение, делавшее его разом очень грозным и очень юным: с таким же видом он когда-то заявил отцу, что уходит на войну.
— Я не знаю. Но чем раньше исчезновение принимают всерьез, тем больше шансов найти исчезнувшую.
«Живой». Это недосказанное слово повисло в воздухе жутким криком авгурея.
— Ты думаешь, с ней что-то случилось, — выдохнул Ньют, запоздало проклиная свою собственную... что? Беспечность, доверчивость, глупость?
Вместо ответа Тесей сунул ему в руки сегодняшний «Пророк». На первой полосе поверх фотографии незнакомой молодой женщины, распростертой на земле где-то среди черных деревьев, кричала надпись: «Провокация, месть или случайная трагедия? Наследница чистокровного рода убита в шаге от собственного дома».
— Она сказала, куда собирается? — Каждым словом Тесей напоминал, кто из них старший, ответственный, способный защитить тех, кто рядом. — Сказала хоть что-то?
Ньют покачал головой.
— Тем утром она получила письмо, я не знаю, от кого.
— Оно здесь?
— Нет, Лита его...
— Какая сова доставила?
— Я не слежу за ее почтой!
— В какое время она трансгрессировала?
— Я не... Может быть, в обед? Я тогда собирался проверить кельпи...
— Что она взяла с собой?
Тесей допрашивал его, как преступника.
— Маленькую сумку. Кажется, черную. Но, наверное, на ней заклятие незримого расширения, и Лита могла взять все, что угодно.
Брат прошелся по комнате, нервно щелкая крышкой карманных часов.
— Очевидно, некто в том письме назначил ей встречу. Она не трансгрессировала сразу — значит, вероятнее всего отправила ответное письмо, сообщила, что согласна. Вряд ли поможет, но все-таки. Нужен ее письменный стол. Ее адрес ты знаешь?
«Знаешь ты хоть что-то полезное?»
— Она ночевала здесь, — сказал Ньют, невольно подобравшись. — У нее есть здесь своя комната.
Квартира у Литы тоже была, конечно, но она едва ли появлялась там чаще раза в месяц. Они путешествовали вместе, натуралист и его ассистентка, и вместе работали, вернувшись в Лондон, а в обществе гриндилоу, глиноклоков и пикси светские условности едва ли могли иметь вес. Зачем отправляться ночевать в разные концы города, если через пару часов нужно менять перевязки искусанному оборотнем гиппогрифу, с которым не сладить в одиночку? Тесей, однако, придерживался категорически противоположных взглядов. На секунду Ньют даже ощутил благодарность судьбе за чрезвычайность их ситуации, избавлявшую его от необходимости слушать очередную мораль. Брат молча вышел вслед за ним из кухни и поднялся на второй этаж.
— Вот сюда, — указал Ньют.
Тесей толкнул дверь так осторожно, как будто Лита была внутри и он мог разбудить ее. Побывавший на войне и чуть не каждый день видевший ужасы темной магии на своих мракоборческих заданиях, он совершенно оцепенел на пороге женской спальни и на вещи Литы смотрел как на следы некоего не то чуда, не то преступления, и как будто боялся увидеть слишком много. Ньют остановился у него за спиной и тоже смотрел.
Здесь было холодно: уходя, Лита не закрыла окно. Ветер сквозь приоткрытую створку колышет штору песочного цвета, из-за нее комната кажется солнечной даже в сумрачный зимний день. На столе возле подоконника — растрепанные сквозняком пергаменты, на постели, укрытой атласным покрывалом, — небрежно брошенная рубашка с рассеченным острыми когтями краем. На прошлой неделе грифон постарался... Между сомкнутых створок платяного шкафа попался бледно-голубой рукав и застрял — как будто протянутая рука вслед ушедшей хозяйке.
Промаршировав к столу, Тесей осмотрел бумаги и чернильницу с пером, особенно заинтересовавшись стопкой чистых почтовых пергаментов. Подняв к глазам верхний, он посмотрел его на свет, стукнул по нему палочкой, и из желтоватой глубины листа вдруг появились написанные почерком Литы слова:
«Кофейня «Сладкое зерно», сегодня, в пять часов».
***
— Мы ищем вот эту особу, — Тесей взял у Ньюта фотографию и передал ее официанту. На карточке черно-белая Лита держала на ладонях крошечного новорожденного жмыра и с улыбкой смотрела то на него, то на фотографа.
— Она здесь была, — кивнул официант, мальчишка едва-едва из школы. — Да, сидела вон там, у окна, и ела мороженое, «морозно-мятную метель», а на улице тогда холодрыга стояла! С ней еще мужчина был.
Ньют и Тесей переглянулись.
— Что за мужчина? Опишите.
— Молодой, ну то есть не очень... Как вы, наверное. И вроде как брюнет... Заказал наш фирменный «Лепрекофе», четыре чашки подряд, и мороженое для барышни.
На щеке Тесея дрогнул мускул.
— Особые приметы?
— Так он что, преступник? — вытаращил глаза официант, скорее с восторгом, чем со страхом. — Я думал, они пара, они за игрушками собирались, я сам слышал!
— За игрушками? — Почему-то Тесей смотрел не на официанта, а на Ньюта.
— Да, они все про кукол говорили. А больше я не слышал ничего, честное слово!
Прочий штат «Сладкого зерна» ничего не добавил к картине произошедшего. Посетителей в тот вечер было немного, и второго официанта отпустили пораньше, а заглянувшая в зал помощница кондитера заметила только, что таинственный визави Литы был «кажется, болен, уж очень бледный и не ел ничего, хотя сидел-то долго, пришел сильно раньше, чем леди».
Поблагодарив девушку и официанта, Ньют повернулся уходить, но Тесей за ним не последовал.
— Спасибо за рассказ, господа, — он поднял руку со своим удостоверением мракоборца. — Но мне нужно увидеть самому. Воспоминания о том вечере. Пара за столиком у окна. Все, что вы видели. — Он взмахнул палочкой, и в воздухе материализовались два хрустальных флакона. — Сюда, прошу.
Со странным холодком в груди — как будто душа простудилась —Ньют смотрел, как тянутся от виска враз посерьезневшего официанта серебряные нити воспоминания. Это уже не беспокойные поиски забывшей о времени Литы. Это расследование дела о ее исчезновении.
Получив воспоминания, Тесей попрощался и вышел из кофейни. Ньют поспешил за ним.
— И кто же такой этот вампир-брюнет? — спросил его брат с непонятной насмешкой, глядя перед собой и шагая так быстро, что Ньют едва за ним успевал. — Еще и третий кто-то?
— А кто второй? — опешил Ньют. — Подожди, а первый-то кто? О чем ты говоришь?
Тесей сжал губы, упрямо глядя на искрящуюся инеем брусчатку под следующим фонарем.
— Никаких брюнетов ты не знаешь, так? — спросил он.
— Я знаю много брюнетов! — Ньют не смог сдержать раздражения. — Но понятия не имею, с кем из них Лите захотелось выпить кофе.
— А ее друзей ты знаешь? Ее любимые рестораны, магазины, места для прогулок?
Разумеется, он все это знает — так Ньют хотел бы ответить, но понял, что солжет. Они с Литой никогда не ходили по ресторанам ради самих ресторанов, просто заходили в первый попавшийся, если хотелось есть. О модных магазинах он имел совсем туманное представление: конечно, Лита должна была их посещать, у нее ведь есть одежда, но он не знал даже, когда бы ей это делать — они оба все время заняты, вместе. А друзья... Да, он знал ее друзей, от Джонни до сэра Эмеральда, вот только никто из них не походил на любящего кофе с ликером брюнета, потому как первый был щенком шишуги, а последний — карликовым пушистиком редкого зеленого цвета.
Тесей усмехнулся, не дождавшись ответа.
— Я так и думал. Иди домой, Ньют.
В своем вконец потерянном состоянии Ньют подумал, Тесею из дома что-то нужно, может, какая-нибудь Литина вещь.
— Что... Зачем?
— Проверь своих зверей, покорми их, что еще ты там делаешь. Я сам разберусь.
— Чт... Но мы же ищем Литу!
Тесей взял его за плечо и коротко сжал.
— Я сам справлюсь. В штабе мракоборцев людей учат кое-чему, знаешь ли. Да и Лита расстроится, если к ее возвращению ваши звери по недосмотру передерутся.
Кивнув на прощание, он трансгрессировал. Ньют остался один в занесенном снегом переулке, с глупым детским возмущением глядя на пустоту в конце цепочки следов Тесея. Кто дал ему право решать за всех вокруг, что им делать? Может, он весь мир видит, как свой мракоборческий отдел, и Ньют в нем не годится даже заваривать чай, но...
Следы!
Забыв, о чем только что думал, Ньют уставился на оборванные трансгрессией отпечатки и радостно улыбнулся. Ну конечно! Следы и игрушечный магазин. Ему этого хватит.
Вернувшись домой, Ньют свистом подозвал Джонни и промчался вверх по лестнице в комнату Литы. Порванная рубашка белела на краю постели. Из рассеченного грифоньими когтями рукава торчат ниточки, рядом темнеют высохшие брызги крови. «Наследница чистокровного рода убита в шаге...».
— Нам нужно найти ее, друг, — пробормотал Ньют, погладив Джонни по шелковым рыжим ушам, и бережно, будто живую, поднял с постели рубашку Литы. — Идем!
Наложив на раздвоенный хвост Джонни дезиллюминационное заклинание, Ньют вместе с ним трансгрессировал в Косой переулок. Вдвоем они зашагали мимо витрин в поисках подходящего магазина. У дверей каждой лавки, предлагавшей хоть что-нибудь игрушечное, они останавливались, Джонни тыкался носом в рубашку у Ньюта в руках, а затем тщательно обнюхивал порог — и всякий раз грустно скулил. Когда то же повторилось у последнего магазина, Ньют оставил своего спутника дожидаться и вошел внутрь.
На вопрос, есть ли в Лондоне и окрестностях еще какие-нибудь магазины игрушек, владелец оскорбленно сообщил, что располагает самым широким ассортиментом и к тому же предлагает отменные рождественские скидки, но если уж молодой человек сомневается, то может поискать более выгодные предложения в рекламном разделе любой газеты. Приманив из мусорной корзины скомканный номер «Пророка», Ньют уперся взглядом в белое лицо мертвой волшебницы на первой полосе. «Наследница чистокровного рода убита в шаге от своего дома». Лита тоже наследница чистокровной семьи... Женщина на фотографии ничем не походила на нее, но Ньют все-таки отыскал в статье ее имя: Винда Розье. Розье… Кажется, в Хогвартсе он слышал эту фамилию, но и только. Встряхнувшись, он пролистал газету в поисках рекламных объявлений.