Он думал, что готов к чему угодно.
Лео с диким рычанием, которого от него никогда никто в жизни не слышал, подтягивается на привинченной к стене стойке для катан и дергает себя вверх, пытаясь встать.
Дон бросается к брату, но застывает на полпути, потому что Лео швыряет ему один-единственный взгляд.
Если бывает ледяное пламя, в котором горит безумие, то именно оно прошивает Донни до кончиков пальцев, словно парализуя.
Лео виснет на левой руке, а правой пытается вырвать из ножен катану.
Чем все могло закончиться, Донни знать не хотел и был безумно благодарен Рафу за то, что тот избавил его от этой необходимости.
Раф врывается следом, отстав на секунду, но, в отличие от Дона, не застывает прикованный к месту жутким зрелищем повисшего на стойке Лео.
Его не трогает взгляд, пригвоздивший Донни к месту.
Раф слишком толстокожий для того, чтобы прочувствовать кошмар этого момента и осознать, как сам Дон, что бы могло произойти, не успей они…
Он вваливается и, не останавливаясь, бросается на старшего брата, перехватывая его руку с клинком, сдергивает со стойки и роняет на себя, чтобы не ударился об пол.
Лео бьет его локтем в бок, разрывая захват, и снова кричит.
Больная бешеная ярость, так не свойственная ему в обычной жизни, какое-то дикое животное разочарование.
— Дон, уходи, — Раф ловит Лео за руку и снова дергает прочь от стойки с катанами. — Проваливай, бро!
Донни был ему безумно в тот момент благодарен за возможность уйти.
Пусть это трусливо, пусть это подло, недостойно, как угодно можно назвать, но помочь он бы не смог ничем.
Даже если Лео сломал гипс или еще чего натворил — не подпустил бы все равно посмотреть.
И у Донни рука бы не поднялась не дать Лео сделать то, что тот безумно хотел. Он и так подвел брата… чего уж теперь-то.
В гостиную, где Донни сидит, вцепившись себе в голову, неслышно входит Караи. Он поднимает взгляд и минуту тупо смотрит на нее, не очень понимая, где он и кто перед ним.
— Донателло? — она приветственно кивает. — Где Лео?
— Лео? — Дона трясет до того, что стучат зубы.
— Майки написал мне, — Караи садится рядом. — Это правда? Почему ты мне не сказал?
— Ты ушла, — Донни заставляет себя собраться и начать соображать. — Значит, все для себя решила тогда.
— Я хочу увидеть его.
— С ним Раф сейчас. Я скажу, что ты пришла.
Караи дергает уголком губ.
— С каких пор ты стал докладывать о моих визитах Рафаэлю?
Донни открыл глаза и отлепился от стола, заставив себя подняться.
Надо поговорить с Майки.
Раф услышал шаги и поднял взгляд на дверь.
Его трясло.
Никогда в жизни Рафу не было так страшно, как сейчас, когда он следил взглядом, как дюйм за дюймом поворачивается ручка.
«Я же сказал! Я же ясно, твою мать, сказал!»
Раф на секунду зажмурился, представив, что Караи все же войдет сюда.
На задворках сознания Раф успевает удивиться, что искалеченный, больной брат настолько силен.
Пришедшийся в бок удар заставляет искры посыпаться из глаз.
Лео выворачивается и перебрасывает свое тело к стене, снова вцепляется в стойку и ползет вверх.
— Лео, нет! — Раф понимает, что остановить все равно не сможет, если тот надумал свести счеты с жизнью.
Причины ясны — не встал. Не смог.
Ждал же, наверное, как чуда.
«Как и мы тут все…»
Раф бросается следом, успевает поймать упавшего Лео и крепко прижимает к себе.
— Отпусти, — рычит тот сквозь скрип зубов. — Дай мне хоть сдохнуть как воину сейчас.
«Сейчас?»
Раф молчит, вжимая брата себе в пластрон.
Он не знает, что сказать.
А что — разве Лео не воин? Разве…
«Он больше не воин, Раф» — сказала Караи.
Лео не мог ее услышать — это было у входной двери. Но Лео знает ее очень хорошо.
И знает, что она придет.
Майки сказал ей и позвал к ним… наверняка позвал…
— Ты воин, старший. Останься им. Не бросай нас.
Ручка повернулась окончательно, и дверь едва приоткрылась.
Раф лежал и следил за тем, как она, подобно кошмарному сну, открывается медленно-медленно, а он не может встать и захлопнуть ее, запереть, задвинуть стулом. Он не может выпустить сейчас брата и оставить одного.
Не может и все.
А почему — понятия не имеет.
Лео дергается еще пару раз и затихает, уронив голову.
Внутренней чуйкой Раф понимает, что выиграл это «сейчас».
Надолго ли?
Насколько хватит его слов?
«Не воин».
— Это неправда, бро. Ты остался собой.
Лео откидывает голову ему на плечо и едва слышно выдыхает свистом-стоном:
— Караи так не считает.
Удар под дых.
Раф молчит и скрипит зубами, заставляя себя дышать ровно, потом поднимает Лео и помогает вернуться в кровать.
«Караи… А что я считаю, ему по хуй…»
Дверь открылась.
Раф ощутил, как напряглись все мускулы, словно он готовился к смертельному броску, и поднял взгляд.
Караи несколько секунд смотрела на них, как-то потерянно и удивленно, словно ожидала совсем другого, потом двинула глазами, приглашая Рафа выйти, и закрыла дверь.
Выдохнув через силу, Раф заставил себя разомкнуть сведенные судорогой челюсти.
— Все еще считаешь, что я воин? — тихо спросил Лео, равнодушно глядя на дверь.
— Да, бро, самый сильный из тех, кого я знаю, — Раф приподнялся, упершись кулаками в кровать. — Я ненадолго. Не делай глупостей, ок?
Лео скривился, отворачиваясь от него, и уперся лицом в стену.
Майки услышал, как открылась дверь, и зажал себе рот рукой, чтобы не всхлипывать громко.
— Вылезай, — под кровать заглянул Донни, обнаруживший его убежище так просто и быстро.
Майки отрицательно замотал головой.
— Ладно, — Донни устало вздохнул и сел на кровать. — Может, поговорим?
После долгого молчания Майки все же высунулся и тихо выдал:
— Ди, прости меня… я же, правда, так верил… у тебя же все всегда получалось… ты все-все можешь, Лео так говорил…
Донни прикусил губу и вздохнул.
— А вот теперь не смог, видишь? Эти препараты не я придумал, это был просто шанс…
— Раф сказал, — Майки кивнул, вытирая глаза руками. — А я не слушал его, я думал, что он просто из вредности своей… Он меня убьет теперь…
— Такое возможно, — Донни кивнул, глядя на него сверху вниз. — Мы с ним украли их в Медицинском Центре, но они для людей. И потом, может, должно было пройти больше времени или что-то еще. Зачем ты так торопился?..
Майки выполз из-под кровати, сел и обхватил себя за плечи.
— Мечту не своруешь, помнишь, Мастер так говорил? А я просто… я тоже хотел показать Лео, что делаю для него все-все-все. А то только ты и Раф… а Раф вообще не дает мне с ним посидеть, и никому не дает. Жадина! Показывает, какой он важный и всеми командовать может. А я хотел Лео обрадовать, чтобы он улыбался опять нам всем.
Донни качнул головой, вымученно улыбнувшись.
Что с Майки возьмешь? Хотел, действительно же хотел как лучше сделать, не понимая всей ситуации полностью. Как всегда, воспринимая все с детской непосредственностью, не подумал, чем может обернуться его порыв.
«Счастье не своруешь… Но и показать заботу одними криками и хвастовством невозможно… Мы все ошиблись».
Мастер часто повторял им, что свою цель, свою мечту, нельзя украсть или выклянчить — только добиться, только завоевать своим трудом…
Наивно…
Как они могли завоевать для Лео его мечту? И с кем надо было сражаться за нее?
— Мы сделали это для Лео, — Донни вздохнул, наблюдая, как Майки устраивается около него на полу и несмело кладет голову на колено. — Тоже думали показать, что он нам очень нужен.
— А Лео бы вас не похвалил, — Майки вытер нос ладонью. — Я думал, вы их заслужили, лекарства эти, или сами сделали…
Донни вздохнул и перебрал в руках сломанные наушники, валявшиеся на кровати.
— Значит, мы с твоей точки зрения неправильно сделали, да? А ты — лучше?
— Я тоже — плохо, — Майки повозил ногой по пыльному ковру. — Но я не крал…
— Ты украл у Лео возможность встать этим путем, — Донни повернулся и внимательно посмотрел на брата сверху вниз. — Если бы ты подумал хоть немного, то не стал бы так торопить события.
Глаза Майки моментально снова оказались на мокром месте.
Он моргнул и втянул голову в плечи.
— Плакать тут уже поздно, братишка, — Донни устало погладил его по голове. — Но кое в чем ты прав. Мастер много раз говорил нам, что нельзя отступать. Счастье не купишь, не украдешь и не выпросишь.
— А давай… — Майки всхлипнул, прижимаясь к нему всем телом и тыкаясь носом в бедро. — А давай заслужим его для Лео вместе, а? Я все-все сделаю, обещаю. Это же не конец, правда?
Донни усмехнулся, внимательно рассматривая наклеенные на стену газетные вырезки и картинки из комиксов с супер-героями.
«Ох, вот оно как… не высока ли цена за шанс, Донни?»
«В самый раз, я думаю».
— Лео – воин. Для него нельзя заслужить счастье, только завоевать. И начинать надо с себя. Да, братишка, сделать все-все придется каждому из нас, потому что это действительно не конец.
Раф вышел и закрыл за собой дверь, упершись в нее карапаксом.
— Я же ясно сказал, кажется? — как можно грубее спросил он, складывая руки на груди, чтобы не вмазать Караи сразу. — На готовенькое прискакала, да?
— Рафаэль, — та чуть дернула плечом. — Я хотела увидеть Лео, поэтому и пришла. Тебе не понять мои чувства, но я очень любила его, и мне не просто далось решение разорвать помолвку, как бы ты ни думал об этом. Если бы я знала, что надежда есть в тот момент…
— А чего изменилось бы? — Раф оскалился. — Ты готова любить его, только если есть гарантии, что все будет, как было, да? А если не будет, если Лео… то хвост поджала и драпать, да? Это не любовь, знаешь ли…
— Ой, кто учить меня взялся, — Караи едко скривилась, точь-в-точь как сам Раф, став до невероятного на него похожей в этот момент. — Ты-то что об этом знаешь? Донателло хоть с девушкой живет, так что от него еще можно такое послушать, Майки ваш тоже вон на девчонок заглядывается. А ты? Тебе плевать на все и на всех, кроме твоих саев и тупого геройства…
Раф сам не понял, как впечатал ее в стену, перехватив за шею.
В нем словно взорвалось все и за один миг, обрушившись красной яростью и скопившейся за годы ревнивой болью, так что не удержали внутренние барьеры.
Его все вечно упрекали в том, что он никого не любит, шутили, поддевали, мимоходом спрашивали, не решил ли он жениться на боксерской груше.
От братьев еще терпел это, просто потому что они… братья они, в общем… но Караи…
Пока она была с Лео, и он был с ней счастлив, Раф молчал и скрипел зубами, ненавидел ее, бесился, но молчал, мать ее, потому что ему казалось, что она любит Лео!
А вот теперь, когда она показала свое истинное, с его точки зрения, лицо, сдерживаться сил не осталось.
— Если бы не ты… — зашипел он на пределе слышимого. — Да он из кожи вон лез, чтобы встать ради тебя! Старалс-ся! Все бы смог. Но тебе, видишь ли, стало утомительно с ним сидеть и ждать, и ты свалила, оставив нам разгребать последствия! А теперь вдруг захотела увидеть, потому что идиот-Майки тебе сказал про лекарство! Ты не его любишь, Караи, ты себя любишь рядом с ним, в лучах его славы и его силы…
Она попробовала перехватить Рафову руку и оторвать от своей шеи или вывернуться, но хлесткая пощечина заставила зазвенеть все вокруг, а голову дернуться в сторону.
— Проваливай! И не приближайся к нему больше. Потому что если ты еще хоть раз явишься или пискнешь свое «не воин» — я убью тебя.
Раф с трудом разомкнул пальцы и отступил на шаг, пытаясь успокоить бешеную дрожь в теле, порожденную выбросом адреналина.
Караи секунду смотрела ему в глаза, вникая в произошедшее, потом коснулась пылающей скулы.
Ее захлестнула обида за себя, за эти брошенные в лицо такие несправедливые слова того, кто ничего-ничего не знал о любви и брался судить ее. Того, кто не понимал, каково ей будет всю жизнь просидеть у кровати больного инвалида, похоронив свою жизнь, которая вот сейчас снова разлетелась осколками, едва забрезжив.
Она же поверила, когда Майки сказал! Боги свидетели, она верила, что все вернется и будет лучше, чем было!
Вспыхнувшая было надежда, разлетевшаяся вдребезги, когда она увидела его опять в кровати с неподвижным взглядом, прикованным к стене.
— Воин бы встал вопреки всему и не сдался, — Караи потерла шею. — Или предпочел смерть героя, если конец всему.
— А он и предпочел, сука! — Раф сжал кулаки. — Тебе ли этого не знать?!
Караи отступила на шаг, всматриваясь в пылающее лицо этой бешеной дурной черепахи, освещенное чем-то совершенно ей незнакомым.
«Ох, вот как, значит…»
И ей стало так больно, как не было никогда до этого, потому что она не знала, что такое ревность до этого мига и даже не подозревала, что на ее Лео есть претенденты!
И ей захотелось от души поделиться своей болью с Рафом, утопить его в ней, заставить захлебнуться и доказать, что Лео, тот Лео, которого она всегда знала, принадлежит только ей.
— Предпочел? — лицо Караи исказилось. — Тогда странно видеть его живым в кровати. Лео бы не пожалел себя и не стал обузой, пойми он, что шансов нет.
— Воин умеет не только мечом махать, он умеет терпеть, защищать и беречь, — Рафа трясло от боевого бешенства, но по какой-то причине он не нападал на Караи, как ей того хотелось сейчас, чтобы выпустить пар. — Он не себя пожалел, дура несчастная. И это не конец!
====== Мы не торгуемся ======
Донни сидел, откинув голову Эйприл на колени, и внимательно смотрел в потолок.
В этой комнате — в их комнате — все было родным и знакомым. Настолько, что жалко было это бросать до невозможного.
Торшер у большой кровати, которую отчаянно краснеющим ему и Эйприл торжественно при всей семье подарил глумливый злюка Раф. Стеллаж с книгами и рисунками Майки — по одному на каждый день рождения. Компьютерный стол. Кресло с цветастыми подушками и большим клетчатым пледом. Только от Лео тут нет ничего.
Он ничего не подарил Донни, когда тот решил переделать свою комнату для двоих и привести Эйприл сюда навсегда.
Лео только улыбнулся своей потрясающей улыбкой, обнял крепко и прошептал: «ну, я же говорил тебе».
— Что тебя тревожит? — Эйприл нежно помассировала ему виски и заглянула в глаза. — Ты о Лео беспокоишься? Как он?
— Раф сказал — в норме.
— А ты что сам думаешь?
Донни вздохнул и погладил ее по щеке.
Что он мог думать после того, как Лео наконец дал себя осмотреть.
— Это конец, Раф! — Донни в ужасе мечется по лаборатории, наглухо заперев дверь, чтобы никто больше его не услышал. В себе держать — сил нет никаких, а сказать всем — страшно до помутнения рассудка. А Раф все равно не отстанет. — Все! Вот теперь все совсем! Если до этого были хоть какие-то шансы, мизерные.
Раф шипит на него, как гадюка, и скалится.
— А что изменилось? Должно же было стать лучше! Мы же, бля, через полгорода это дерьмо перли! Оно…
— Оно сделало только хуже, — выдыхает Донни и оборачивается. Если Раф убьет его сейчас — будет прав. Надо было это как-то учесть. Хотя бы подумать, что может случиться и то, что произошло. — Лео сломал гипс, когда пытался встать, пластины карапакса сместились, а правая нога…
Рафаэль взрыкивает и ударяется лбом в стену, размазывая по ней красными пятнами свои пустые теперь надежды.
— Я думаю, нам нужно время, — Донни грустно улыбнулся. — Оно все лечит.
Эйприл кивнула и поцеловала его в уголок губ.
— Мы справимся, — тихо произнесла она. — Без сомнений. Все вместе. Ты заварил очень вкусный чай сегодня.
Донни кивнул и поднял голову.
— Тогда давай допивать его, и ложись спать. Я посижу еще немного с расчетами, посмотрю динамику.
— Сделай все обратно! — Раф встряхивает Дона и рычит ему в лицо, как дикий зверь. — Вот как было сделай! Сейчас! Немедленно!