- Только уговор, - ответил Эддард, постепенно понимая, во что он ввязался. – Если «по ситуации», то распоряжения свои шли сразу мне. А то твой Совет как твои каракули разберет, так и начинается соревнование «кто здесь самый главный монархист». А победителем считается не тот, кто ради монаршьей воли в лепешку готов расшибиться, а тот, кто сплавил соседу самую трудную работу, а лучше так вовсе невыполнимую.
- Уговор, - подтвердил король, и друзья ударили по рукам. – Ты думаешь, зачем я тебя сюда привез.
========== Королевская Гавань ==========
Было ли нарушением уговора неожиданное появление короля на одном из следующих заседаний Совета, Эддард решить не смог, потому что идея, с которой явился король, возмутила благородного лорда Старка до глубины души.
- Я хочу, чтобы все они погибли, - гремел король, сердито глядя на Эддарда, словно на свою совесть, хотя Эддард с трудом сдерживался и ничего не отвечал. – И мать, и ребенок, и этот дурак Визерис. Понятно я выражаюсь? Я хочу, чтобы они умерли!
- Ваше решение мудро, ваше величество, - поддакнул Варис, удивленный тем, что честный и прямой Эддард молчит. Эддард тем временем с сожалением смотрел на своего друга, который отвел от него свой взгляд и сердито сопел как боевой конь. «Он просил меня сказать, что ему делать, - с любовью вспомнил Эддард. – И просил, чтобы я своими возражениями не выставлял его дураком или бесчестным человеком перед его царедворцами. Он всегда был так болезненно самолюбив, даже не извинялся почти никогда, просто подходил и начинал болтать, словно ничего и не было».
- Более того, это решение милосердно, - продолжал Варис, - ибо предотвращает возможность новой войны, которая погубит куда больше жизней, в том числе и молодых…
- Вот вы тут сидите, разговоры разговариваете, - неожиданно спокойным голосом вступил Эддард, которому пришла очередная странная идея. – А у меня там Белые Ходоки Суровый Дом взяли.
- Я прошу вас, милорд… – начал было Варис, молитвенно сложив руки, но всем своим тоном осуждая это неожиданное школьничество.
- А? – очнулся вдруг король, в котором благородство и стремление к приключениям боролись с ненавистью к старым врагам, нанесшим ему тяжелую душевную рану, и ненавистным ему монаршим долгом, и в результате от обсуждений предполагаемого убийства юных Таргариенов у него воротило с души, и ему хотелось от этих разговоров поскорее отделаться. – Что там у тебя ходоки увели, Нед? Ко мне тоже на той неделе какие-то ходоки приходили, в зеленых плащах, я потом от одного кинжала ножны битый час искал, так и не нашел.
- Это пока не у меня, - уточнил Эддард и понес залихватскую смесь из баек Ночного Дозора, принесенных в Винтерфелл Бендженом Старком, сказок своей старой няньки и услышанных от бродячих менестрелей баллад о Королях Севера.
- Мне кажется, все это мне рассказывала моя няня, - скучающим тоном отметил Мизинец.
- А мне твоя няня рассказывала, что ты до пяти лет в штаны ссался, - не упустил случая Ренли, не любивший Мизинца, а Эддард подумал, что скандал ему сейчас тоже на руку.
- Да тише вы, дайте послушать, - добродушно оборвал их король, который от побасенок Неда развеселился и почувствовал себя в нелюбимом им Совете словно на охоте. – Ври дальше, Нед.
После этого Эддард разошелся и так расписал грядущий боевой поход навстречу мировому злу, что сэр Барристан вдохновился и его поддержал. Мизинец, Пицель и Варис пожали плечами, словно не веря тому, что на Совете обсуждается такая чепуха, и проголосовали против. Ренли не любил быть заодно с Мизинцем, но покидать столицу, чтобы рвать и пачкать свою роскошную одежду в дальнем походе, ему хотелось еще меньше.
- Что, забаллотировали твое предложение, десница? – весело сказал король, который встал и направился к выходу, как только Совет принял решение. – С чем тебя и поздравляю.
- Взаимно, государь, - усмехнулся Эддард, и король, припомнив, зачем он пришел на Совет в первый раз за несколько лет, только развел руками.
- Зараза! – рассмеялся Роберт и своей крепкой рукой слегка нагнул голову Эддарда. – Ну и пес с ними, с ящерицами этими задрипанными.
- Тебе бы вздуть кого опять, если руки чешутся, - предположил Эддард. – Тогда и с детьми воевать не захочется. Я так думаю.
- Да, давненько не давал и не получал я этих самых, - мечтательно протянул король, искоса взглянув на Эддарда и явно вспоминая, как они поураганили на дворе безвестного кабака по дороге в Королевскую Гавань. – Слушай, а действительно в твоих россказнях Белые Ходоки ростом с человека, но при этом сильнее любого смертного? Даже жалко, что их нет, а то вот кому пообломать бы рога! Спорим, я бы вздул одного?
О своем совете королю вздуть кого-нибудь Эддард пожалел уже через неделю, когда Джори явился к нему с новостью, что король собирается участвовать в общей схватке на турнире. «Он сказал, что против такого приза, как синяки и боевая слава, ему не устоять», - сообщил Джори, давно попавший под обаяние монарха, но Эддарда это известие не развеселило. Последние дни он много думал о судьбе Джона Аррена, а вчерашний разговор с Варисом, уверявшим его, что предыдущего десницу отравили, только укрепил Эддарда в убеждении, что его беспечному царственному другу тоже угрожает опасность.
Эддард появился в королевском шатре, когда король ругательски ругал оруженосцев, не умеющих впихнуть его разжиревшее тело в боевой панцирь, и одновременно противостоял уговорам сэра Барристана, убеждавшего его в том, что король не может участвовать в турнире.
- Нед! – радостно воскликнул король, увидев старого друга, и Эддард на мгновение почувствовал себя его отцом, к которому в каждой затруднительной ситуации обращаются за советом. Вероятно, подумал Эддард, этого и стоило ожидать, занимая место Джона Аррена, который действительно был и ему, и Роберту вместо отца.
- Валите все к черту, - распорядился король, обнимая Эддарда за плечи. – Вот тебе задачка, десница: панцирь мне мал, а подраться хочется. И к тому же Барристан говорит, что со мной никто не станет драться, потому что я король.
Лорда Эддарда вот уже пятнадцать лет все знали как человека спокойного и рассудительного, но рядом со своим веселым и бесшабашным другом Эддард всегда чувствовал себя моложе, и ему в голову приходили самые своеобычные идеи.
- Как думаешь, старший Клигейн еще не уехал? – неожиданно для самого себя спросил Эддард. – В его-то панцирь ты влезешь, и не узнает тебя никто.
От неожиданности король даже немного присел, а потом в восхищении хлопнул себя по ляжкам.
- А ты наглый, - уважительно сказал Роберт. – Это еще тот септон говорил, помнишь, который нас с тобой в Орлином Гнезде пытался ставить на истинный путь. Все, вилы теперь этому Грегору.
- Может, он нам сам доспехи одолжит? – предположил Эддард, не очень-то в это веря и начиная понимать, что идея была не самая лучшая.
- Отобьем! – решительно заявил Роберт, который от идеи Эддарда был по-прежнему в восторге.
- Капюшоны надо хотя бы надеть, - предложил Эддард, к которому, раз уж дело было сделано, вернулась былая рассудительность. – И лица закрыть чем-нибудь.
Грегор Клигейн действительно не уехал сразу с турнира, который закончился для него столь бесславно, а успел за ночь напиться и разгромить пару кабаков, и только выехал из города с небольшим отрядом, мучаясь от похмелья и чувствуя тяжесть в отшибленном на турнире боку, когда его отряд остановили два рыцаря в капюшонах и с завязанными лицами. На щите одного из них, наскоро намалеванный, красовался девиз «Наглость и негодяйство», в честь септона Орлиного Гнезда, которому молодой Эддард, по традиции Севера не верящий в Семерых, попортил в свое время немало крови. На щите второго, ростом лишь немного уступающего Горе, был запечатлен девиз «Слабоумие и отвага», авторства уже самого покойного лорда Аррена, всегда ругавшего молодого Роберта за горячность и любовь к поединкам.
Если бы сэр Грегор был поумней, он бы догадался, что разбойникам и свернувшим на кривую дорожку межевым рыцарям не по карману такие кольчуги, такое оружие и такие кони. Возможно, это подвигло бы его решить дело миром или хотя бы отнестись к остановившим его рыцарям всерьез. Но Гора самонадеянно махнул рукой двум своим солдатам, и солдат, столь же глупых и агрессивных, как их командир, у него тут же стало на двоих меньше.
- Ты же раньше плашмя рубил, - тихо сказал другу Роберт, вспоминая последнюю драку у кабака, которую Эддард вел настолько гуманно, что чуть за это не поплатился.
- Ненавижу эту сволочь, - глухо пояснил Эддард, в котором проснулись воспоминания о падении Королевской Гавани в гражданскую войну. – Сейчас им отольются слезы Элии Мартелл.
- Оберин, ты, что ли? – с притворной опаской спросил король, улыбаясь под маской, но дал себе зарок от греха не трогать Дейнерис и ее детей, мало ли до чего Старков доводит благородство. Тем более что рядом с ним был Тихий Волк, а ведь наверняка есть еще и буйные.
Следующую пару солдат, посланных Горой, постигла та же судьба, и в третью волну на короля и его друга обрушился весь остаток отряда во главе с Горой. Король и Гора сшиблись первыми, высекая мечами искры, и Эддард, свалив командира отряда Раффа, заметил, что королю непривычно без любимого молота и неудобно с необычным соперником выше него ростом. Эддард пролетел сквозь врагов, спешив еще одного, и во всю силу завыл волком.
Конь под Горой от волчьего воя встал на дыбы, и от неожиданности Грегор Клигейн слетел на землю второй раз за два дня. Кони его солдат тоже прянули в сторону, потеряв троих седоков, а оставшихся двух Роберт и Эддард сбили так же легко, как первую пару.
Не доезжая до городских стен, король и его десница спешились, скинули плащи и увязали в них доспехи Клигейна – взять с собой мешок они, конечно же, забыли.
- Ну спасибо, брат, - сказал Роберт прежде чем ехать дальше.
- Так ли ты меня поблагодаришь, когда все это дело неизбежно всплывет, - с сомнением сказал Эддард. – Зря я все же не плашмя рубил. Что-то на меня накатило. А Ланнистеры теперь на нас чисто вызверятся.
- Да пошли они, - зло сплюнул король и отрывисто покрыл всех Ланнистеров солдатским матом. – Я, знаешь, почувствовал себя как на войне – все ясно, все верно. Вот враг, мы снова вместе, и наше дело правое. Словно бы я ожил или очнулся ото сна.
- Ну все тогда, нагулялись? – предположил Эддард, возвращаясь к своим мыслям о том, что король рискует пасть жертвой неизвестных заговорщиков. – Доспехи во рве утопим, а сами в кабак?
- Хренушки, - не согласился король и молодо вскочил на коня. – Стоило тогда заваривать такую кашу.
Общая схватка на турнире удалась на славу, и героем ее стал Грегор Клигейн, которого для начала, когда он выехал на поле, освистала толпа за вчерашнее. Сэр Грегор, против своего обыкновения, принял поношение со смирением и после начала схватки обнаружил неожиданное мастерство во владении молотом, красиво выбив им из седла троих соперников кряду. Одного из спешенных он, к удивлению зрителей, ухватил за руку, нагнувшись с коня, и выкинул подальше от схватки, чтобы его не затоптали.
- Чтоб мне пусто было, - раздался рядом с трибунами молодой голос. – А Гора приличный мужик, на него все врали, что ли.
Более старшие зрители, знавшие сэра Грегора много лет, встретили это заявление неодобрительным гулом, но гул внезапно умолк, потому что случилось и вовсе необычайное.
- Сзади! – громовым голосом повстанческого генерала крикнул Эддард Старк, и Грегор Клигейн с необычной для него ловкостью уклонился в сторону, выскочив из седла и стоя на одном стремени. Меч нападавшего со спины ударил по пустому седлу, соскочил на бок коня, и на доспехи Клигейна брызнула кровь. Трибуны в негодовании зашумели и стали крыть на все корки мастера над оружием, чье дело было не пропускать в схватку незатупленные мечи. За общим замешательством никто не заметил, что сидевший выше всех десница уже вытащил свой огромный меч и, похоже, был готов ринуться в схватку без доспехов, чтобы спасти ненавидимого всем Вестеросом рыцаря. Но Клигейн, чья лошадь рванулась от боли и понесла, ловко выскочил из стремени, невероятным взмахом молота сбил нанесшего ему предательский удар и вскочил на его лошадь. У лошади под его весом чуть не разъехались ноги, и трибуны захохотали уже по-доброму.
- Держись, Гора! – крикнули сразу несколько голосов. – Втащи вон лысому с горящей шашкой!
Мнимый Грегор Клигейн еще несколько раз порадовал толпу, и Эддард Старк с удовольствием возгласил ему славу как победителю. Победитель, казалось, был немного удивлен, когда за его подвиги славу прокричали Грегору Клигейну, но тут же удивил зрителей в свою очередь.
- Благородные сэры, - пророкотал Гора из-под шлема. – Я вчера вел себя как свинья, и мое поведение было недостойно вестеросского рыцаря. Ну вот плюньте мне в рожу!
Трибуны не стали плевать в преобразившегося Клигейна, а, напротив, поддержали его покаянный порыв одобрительными криками.
- Я ведь раньше почему злой был, - вдруг признался Гора. – Потому что я турнира десницы не выигрывал.
Сам десница на верхнем ярусе, которого трибуны видели плохо, состроил Клигейну неодобрительную рожу, и Клигейн прокашлялся и выступил с политическим заявлением.
- Простите меня, Мартеллы, сволочь грешную! – заявил мнимый Клигейн и гулко ударил себя в бронированную грудь в знак сердечного сокрушения. – Это все лорд Тайвин меня настрополил, хитрожопая вобла. Перед всем народом клянусь, что не нарушу больше рыцарских обетов и не обижу ни одно невинное дитя, а если слово свое не сдержу – повесьте меня за яйца или сдайте в подземелья для опытов.
========== Восстание Роберта ==========
После турнира Роберт вселился в башню Десницы, уступив уговорам Эддарда, который видел в нападении на короля во время общей схватки именно покушение на цареубийство, а не попытку одного из ненавидящих Гору свести с ним счеты. Эддард не знал, насколько Роберт поверил его доводам – казалось, Роберту был нужен только повод, чтобы повозиться с малышней, научить Арью плохому и выпить со старым другом.
- А еще я открою тебе секрет, - говорил подвыпивший король через два дня после турнира, засидевшись с Эддардом за полночь и немало приняв на грудь. – Много раз я мечтал отказаться от короны. Уехал бы на корабле в Вольные Города, взял бы с собой молот и проводил время в стычках или со шлюхами, для этого я создан. Король-наемник, как полюбили бы меня певцы!
- Король-разбойник, - уточнил Эддард. – Гляди, еще придется драпать, как выведут нас на чистую воду.
- Да ладно, - махнул рукой король. – Тайвин в своем Бобровом Утесе после моего заявления на турнире небось с очка не слезает, в сторону Дорна боится и взглянуть. Одна забота ему теперь, разбирать, кто урыл Клигейна. Дорнийцы и урыли, ясно же. Слушай, братан, а вот как ты это себе представляешь – бобер на утесе? Вот на кой черт бобер туда полез?
И Роберт с Эддардом в очередной раз принимались хохотать, выдумывая, что мог делать на утесе бобер и нет ли в этом какого-нибудь похабного подтекста.
- Все, к чертовой матери! – бушевал король в следующую ночь, употребив еще больше. – Мы сейчас пойдем ко мне и пошлем Джоффа к едрене фене. Никакую дочь ему не отдавай, Нед! Такой вот он скользкий гад, как я только такого сделал. И что я его в младенчестве не придушил на хрен?! Нет, ты послушай – он врал про волчицу, факт. А в том году он потребовал, чтобы скомороху за матерную частушку про Серсею вырвали язык. Это не мой сын, Нед! Пойдем сошлем его на Стену, лопни мои глаза!
Эддард Старк, который выпил не так много, как Роберт, сочувственно слушал друга и тщательно запоминал его пьяные излияния.
На следующий день Эддард и Роберт с парой солдат Старков наконец выехали в город.