Война — лишь инструмент.
Шепот стих, будто его и не было. И только сейчас Мон заметила, что ее советники замолчали и теперь выжидательно смотрят на нее.
— Так что скажете, сенатор? — спросил Мадин, в то время как Иблис сложил руки на груди и теперь прожигал бывшего имперца взглядом.
— Думаю, стоит повременить с переговорами, — ответила Мон. Крикс нахмурился, а Гарм довольно оскалился. По лицу же Акбара прочитать хоть что-нибудь было невозможно. — Мы посмотрим, как Империя поведет себя дальше. Если Иблис прав, то уже скоро Имперский флот перейдет в наступление и сокрушит агрессора. Я не верю, чтобы ситхи так просто сдались. Вейдер и Палпатин слишком хитры и упрямы, а их жестокость уже давно известна всем. Если же прав окажется адмирал Акбар, то мы вернемся к этому вопросу.
— Промедление может стоить всем нам жизни, — недовольно сказал Мадин. — Может случиться так, что Империя ослабнет настолько, что даже вместе с нами не сможет отбросить противника. Решать нужно сейчас.
— Решение уже принято, генерал Мадин, — жестко ответил Иблис, — и я с ним согласен. Будем ждать.
Ждите, ждите. Своего часа.
***
Часом позже.
— Я так устала, Ниира, — пожаловалась Мон своей помощнице, пока та заваривала ей чай по собственному рецепту.
— Вам нужно больше отдыхать, сенатор, — певучим голосом ответила девушка. — За ваше переутомление вам все равно никто спасибо не скажет. Прошу.
— Спасибо, моя дорогая, — Мотма приняла чашку, вдыхая божественный аромат. На памяти женщины, еще ни у кого и никогда не получалось добиться такого результата. — Ты когда-нибудь поделишься со мной секретом?
— Щепотка любви, горсть заботы и целое море старания — вот и весь секрет, — улыбнулась Ниира, и от этой улыбке у Мон полегчало на душе.
Ниира повстречалась сенатору на Альдераане, среди беженцев. После бойни, которую незадолго до того Империя учинила в Тиде, многие бежали с Набу, опасаясь репрессий. Ниира была среди них. Золотистые волосы, бронзовая кожа, зеленые глаза, горящие нестерпимым огнем — ее облик сразу привлек внимание Мотмы. Она увидела в девушке тот стержень, что не сломить и не согнуть. Именно такие люди и нужны были Альянсу, и уже в довольно скором времени Ниира стала помощницей сенатора. Она одна могла снять напряжение, которое постоянно испытывала Мон. Ее ловкие пальцы прогоняли усталость из затекших плеч и ног, вновь даруя сенатору силы.
— Генерал Мадин снова хочет, чтобы вы вступили в переговоры с Империей? — спросила Ниира, встав у Мон за спиной. Ее чувствительные пальцы легли на плечи женщины, разминая уставшие мышцы.
— Да, и я понимаю его опасения, — ответила Мотма. — Но и Иблиса я тоже могу понять. Палпатин слишком многое у нас отобрал, чтобы теперь так легко идти к нему на поклон. Да и не факт, что проклятый ситх вообще нас будет слушать. Император может всех нас убить, просто ради удовольствия. Если раньше Палпатин был вполне здравомыслящим человеком, то в последние годы он окончательно сошел с ума.
— Но его можно победить? — спросила девушка.
— Можно, хоть и очень сложно, — нехотя призналась Мон. — Все-таки ситх очень силен. На его стороне сама Сила.
— Даже Сила не может дать всемогущества, — сказала Ниира. — Будь это так, джедаи ни за что бы не позволили ситху захватить власть. К тому же какой от нее толк, если она доступна лишь немногим?
— Да, джедаи нас подвели, — Мон зажмурилась от блаженства, когда пальцы помощницы пробежались по ее шее. — А нам теперь расхлебывать последствия их глупости.
— Но ведь всегда есть выход, — продолжала рассуждать Ниира. — Раз есть Сила, значит, должно быть и что-то противоположное, равное ей. А быть может, гораздо могущественнее.
Мон нахмурилась, после чего спросила:
— Ты это к чему клонишь?
— Что? — переспросила Ниира. — Ой, простите меня, сенатор. Всего лишь мысли вслух!
— А-а-а, вон оно что…
Дальнейший массаж протекал уже в полной тишине. После чего Ниира забрала опустевшую чашку и удалилась, предварительно получив разрешение. Мон осталась в одиночестве, продолжая думать о своем. В какой-то мере Ниира была права. Чтобы одолеть Паплатина, им нужна Сила или нечто равное ей. В идеале, им нужен джедай. Но откуда ему вдруг взяться, если тот же Палпатин уничтожил большинство из них давным-давно, а все тот же Вейдер продолжает искать и уничтожать немногих уцелевших?
— А что если… — вслух размышляла Мотма. — Нет, даже думать о таком глупо! О чем я вообще думаю?! Кто сказал… Нет-нет, слишком опасно. Забудь об этой ерунде. Ниира не это имела в виду, она умная девочка. Не то что ты…
Женщина так и продолжала размышлять, не замечая пристального внимания в зеленых глазах.
Вернувшись в свою комнату и как следует заперевшись, Ниира открыла рот и высунула язык, с кончика которого в небольшой флакон капнула розоватая слюна. Затем еще одна капля, и еще, и еще. Девушка терпеливо ждала, пока флакон не заполнится целиком, после чего спрятала его в потайной секции шкафа. Если бы сенатор Мотма увидела, в чем именно состоит секрет ниириного чая, то ее вывернуло бы наизнанку.
Тем временем Ниира подошла к шкафчику, запечатанному кодом, и извлекла из него небольшую шкатулку. Через миг перед ней лежали короткий кривой кинжал с богато украшенной рукоятью и мешочек, внутри которого покоился красноватый порошок. Ниира высыпала на маленький поднос гость порошка, после чего кинжалом сделала надрез на руке. Тяжелые капли крови упали на порошок, мгновенно в него впитываясь и придавая ему багрово-красный окрас. Лизнув рану, Ниира разделила горсть на три небольшие дорожки и жарко прошептала:
— О, Слаанеш, благодарю тебя за этот щедрый дар!
Зажав левую ноздрю, Ниира одним разом вдохнула в себя весь порошок. Сперва ничего не происходило, но уже через несколько секунд девушка дернулась, будто в конвульсии. Ее рот раскрылся, а глаза закатились так, что не стало видно зрачков. Повалившись на пол, Ниира провалилась в царство запретных грез. В мир безумного наслаждения, где дозволено все и нет никаких запретов.
Рана на руке девушки затянулась, не оставив даже следа, а лицо на миг исказилось, открывая истинный облик помощницы сенатора. Если бы кто-нибудь увидел ее в этот миг, то он сбежал бы с диким криком. Или безумно влюбился бы, сраженный ее демонической красотой.
***
— Сколько они еще будут бездействовать?
— А мне откуда знать? Я тебе что, пророк какой-нибудь?
— Надоело! Сидят там, болтают, а мы здесь жизнями рискуем!
— Поговори тут еще!
— А что, нельзя?! Или мы в Империи, где даже думать запрещено? Я думал, что записался в Альянс, а не в Имперский флот!
— Довольно разговоров!
Бойцы элитного отряда коммандос Альянса затихли, разглядывая вернувшегося капитана. Вечно веселая, полная энтузиазма, Клара Ферна неожиданно ушла, и где она пропадала последние несколько часов, никто не знал, но обратно женщина пришла в самом мрачном расположении духа.
— Что случилось?
— У меня плохие новости, друзья, — начала Ферна. — Наши лидеры хотят провести переговоры с Императором. Я не знаю всех подробностей, но Мон уже заявила, что подумает над этим предложением. Возможно, уже довольно скоро произойдет встреча в верхах.
— Они что, с ума сошли? — спросил лейтенант Дискейн, правая рука Ферны.
— Я сама такого же мнения, — капитан вскинула руки, призывая остальных к спокойствию. — После всего, через что мы прошли… Проклятье, да у меня самой слов цензурных нет!
— Не зря ведь мне говорили, что только дурак поверит сенаторам, пусть даже и бывшим! — зло прошипел сержант Феникс, самый агрессивный член отряда. — Эти сволочи поняли, что нам не победить, и теперь хотят откупиться от Империи. Клянусь своей печенкой, что в качестве платы отдадут всех нас, а они сами будут сидеть в своих роскошных особняках и смеяться над нами.
— А может, дело в тех чужаках, что сейчас атакуют Внешнее Кольцо?
— Клай, ты, конечно, новичок, многого еще не понимаешь, но включи мозги! Гвардия Гидры атакует исключительно имперские миры, нас же она не трогает. Значит, они тоже хотят свалить Империю.
Остальные члены коммандос поддержали сержанта одобрительным гулом.
— А как же все те слухи о зверствах, что они творят на захваченных мирах? — продолжал стоять на своем Клай.
— Пропаганда, — неожиданно ответила Ферна. — Самая обычная пропаганда. Нет, кое-что, конечно, правда, но многое преувеличено. Я лично разговаривала с некоторыми беженцами, они многое рассказали. Да вы и сами их встречали! Неужели никто из вас с ними не общался? Гвардия Гидры действует, как и любая армия вторжения. Так вели себя и имперцы. Да что там говорить, сколько из наших солдат тоже занимаются не пойми чем?
— Лично мне уже все надоело! — вновь высказался Феникс. — Мы уже второй месяц сидим без дела, а наши «мудрые» руководители хотят нас продать! Я на такое не подписывался! Вы как хотите, а я сваливаю!
— Это дезертирство! — воскликнул Клай.
— Ты шутишь? — удивился сержант. — Довожу до твоего сведения, что мы ими стали ровно в тот момент, когда покинули Империю и присоединились к Альянсу. Но эти скоты не хотят воевать! Они хотят лишь сыто жрать и крепко спать, пока мы дохнем!
— И куда ты пойдешь? — поинтересовался Дискейн.
— Да хоть в ту же Гвардию! Они не боятся крови, не трясутся, мол, «так нельзя, мы так не воюем». Бантовское дерьмо!
— Я согласна с Фениксом, — заявила Ферна. — И я пришла к вам именно затем, чтобы сообщить о своем уходе. Смотреть на этих лицемеров у меня больше сил нет. Я не зову вас с собой, каждый решает сам. Но если Мотма и остальные вступят в переговоры с Империей, то тут я соглашусь с Фениксом — нас продадут, только чтобы сохранить свою шкуру. Нас, остальных, да вообще всех.
Повисла тишина. Бойцы обдумывали слова своего командира. Кто-то молча гладил подбородок. Дискейн достал из ножен вибронож и теперь крутил его в пальцах. Кто-то поплевывал в потолок.
— Когда вы уходите? — наконец раздался вопрос.
— Ну, я поговорила с парочкой пилотов, которые тоже хотят свалить, — призналась Клара. — Они подготовят транспортник, на котором мы свалим после полуночи. Феникс, ты со мной?
— Конечно! — рыкнул сержант.
— Хорошо, — кивнула Ферна. — Тех, кто пойдет с нами, ждем в третьем ангаре. Не опаздывайте. Феникс, пошли со мной, нужно кое-что обсудить.
Капитан и сержант ушли, провожаемые взглядами остальных бойцов. Времени оставалось мало, решать нужно было быстро.
— Как думаешь, Сет, многие пойдут с нами? — спросила Фера.
— Харс и Войтер точно с нами, — ответил Феникс. — Дискейн… Не знаю, он сам себе на уме. Клай — сопляк, у него кишка тонка. Не пойдет. Как бы еще нас не сдал, но я за ним прослежу. На всякий случай.
— Займись этим, — кивнула Клара. — Что с Миллсом? Траутом?
— Думаю, что пойдут, но гарантий дать не могу.
— Хорошо, встретимся в ангаре.
Сержант и капитан пожали друг другу руки, после чего еле слышно прошептали:
— Гидра Доминатус, сестра.
— Гидра Доминатус, брат.
========== Империя ==========
Собравшиеся моффы, генералы и адмиралы нутром ощущали весь тот гнев, что испытывал сейчас Император Палпатин. Талантливый интриган и мастер большой игры, сейчас он полностью отдался воле чувств, не в силах сдержать бушующие эмоции. Впервые на памяти высших офицеров Империи Владыка так себя вел. В каждом его слове звучал гнев, в каждом жесте — смертельная угроза, в каждой новой фразе — обещание самой мучительной смерти.
И лишь немногие улавливали то, что скрывалось за всем этим буйством эмоций — страх. Леденящий, тягучий страх. Впервые правитель огромной Империи познал его и теперь не знал, как с ним совладать. Вся его мощь, все его знания оказались бессильными перед куда более опасной и разрушительной силой.
— Предатель Таркин сполна ответит за свое предательство! — бушевал Палпатин, и стены Сената с трудом выдерживали гнев Владыки Тьмы. — Каждый ублюдок, что переметнулся к врагу, узнает, что такое гнев Империи!
Сенаторы рукоплескали, а военные молчали. Именно им придется принять на себя тот удар, что обрушит на них Гвардия Гидры. Именно им придется отбивать атаки чудовищных кораблей, один вид которых вызывал отвращение даже у самых стойких солдат и офицеров. Именно армии и флоту придется сдерживать орды мутантов, которых Гвардия гнала в авангарде своих атак. И именно армии придется постоянно озираться назад, опасаясь ударов в спину от культистов, что во множестве расплодились по всему пространству Империи Палпатина.
Гром оваций, восторженные крики сенаторов, вопящих о своей поддержке — все сливалось в один чудовищный гомон, от которого очень быстро начинала болеть голова. Во всем этом море эмоций и гвалта выделялся лишь один островок спокойствия, повергающий офицеров в небольшой шок: Дарт Вейдер. Повелитель Тьмы был совершенно спокоен, что чувствовалось даже на расстоянии. Безжалостный ситх хладнокровно, в отличие от своего хозяина, взирал на огромную толпу. Длинные светлые волосы раскинулись по широким плечам, а багрово-желтые глаза не выражали ни единой эмоции. Бывший генерал почившей Республики был спокоен, как море в штиль.
— Такое ощущение, что он доволен происходящим, — еле слышно проговорил адмирал Оззель, взирая на Главкома, стоявшего за левым плечом Императора. Облаченный в черное ситх стоял неподвижно, сжимая пальцы на рукояти сейбера.
— Ерунда, — ответил адмирал Хорст Стрейдж. — Лорд Вейдер прекрасно знает, чем обернется для Империи поражение в войне.
— Тогда почему он бездействует? — поинтересовался Оззель.
— Лорд Вейдер выполняет приказы Императора, — пожал плечами Стрейдж. — Кто знает, что затеял Палпатин?
— Надеюсь, у них действительно есть план, — выдохнув, ответил Кендал Оззель.
В этот момент внимание адмирала приковала к себе платформа, покинувшая свое место и взмывшая вверх. В тот же миг свое внимание к ней устремил и Лорд Вейдер, в то время как Палпатин продолжал произносить речь, будто ничего и не происходило. Сделав полукруг, платформа зависла на месте. На ней замер один человек, в котором Оззель с трудом узнал Бейла Антиллеса с Альдераана. Некогда красивый мужчина менялся прямо на глазах, превращаясь в нечто уродливое и омерзительно. Левый глаз выпал, и его место тут же заняло короткое извивающееся щупальце, истекающее зеленой слизью. Плоть стремительно разбухала, отчего одежда пошла по швам, и в прорехах ткани стало видно деформированное тело альдераанца, покрытое язвами и опухолями.
— За Темных Богов! — Этот булькающий, противный голос никак не мог принадлежать человеку.
Платформа разлетелась на части от мощного взрыва, и вот от Антиллеса осталось лишь облако тошнотворного цвета, которое начало стремительно увеличиваться в размерах. Густые клубы опускались на замерших сенаторов, которые начали захлебываться жестким кашлем.
Замерший от ужаса Оззель мог лишь бессильно наблюдать, как присутствующие умирали в чудовищных муках. Кровь вперемешку со слизью выплескивалась из их ртов, текла из носов и ушей. Плоть сгнивала прямо на глазах изумленных людей, которым повезло оказаться не задетыми смертельным облаком. В мгновение ока Сенат превратился в чудовищное кладбище, на которым раздавались лишь жалобные стоны и предсмертные вопли умирающих. Но уже через пару минут Оззель обнаружил, что кошмар на этом не закончился.
Умершие сенаторы внезапно зашевелились, их конечности судорожно подергивались, когда мертвые начали вставать. Протяжный, полный муки вой огласил своды здания, когда мертвецы обратили свои безжизненные взоры на уцелевших. Море мертвецов качнулось, и вот первые из них двинулись в сторону живых, сваливаясь с платформ и падая вниз. Многочисленные язвы, покрывшие их тела, вскрылись, исторгая бесчисленные рои жирных черных мух, которые взмыли вверх одним огромным уродливым облаком.
— Нург-лет… Нург-лет… Нург-лет…
Мертвые рты раскрылись, повторяя одно и то же слово, от которого все внутри переворачивалось, чувство омерзения накрывало с головой. Борясь с подступившей тошнотой, выжившие офицеры достали личное оружие, отстреливаясь от подступающих к ним мертвецов. Лазерные лучи прожигали монстров насквозь, но замедлить чудовищный марш не могли.