— Эй, Дагер, — позвал молодого парня Хоккилд.
Дагер повернулся, отставив в сторону швабру, которой он вот уже полчаса орудовал. Пока что молодого парня, только недавно присоединившегося к пиратскому судну, не допускали ни к какой работе кроме мойки палубы. Учитывая то, сколько пираты пили — работа у него всегда находилась. Дагер был хоть и крепким, но худощавым юношей, чьи глаза порой слишком явно сверкают честностью и прямотой, так и соблазняя соблазняя не слишком честных взрослых одурачить простачка.
— Дело есть.
Этих двух слов хватило, чтобы Дагер загорелся и уже готов был согласиться на что угодно. На судне Хоккилд всегда находился близ капитана Фортуны, а значит, имел в своих руках какую-никакую власть. Следовательно, предложения от него — особенно для Дагера — обсуждению не подлежали. Хоккилд всегда носил замызганную белую рубаху, а лицо у него было постоянно сгоревшим и сморщенным словно странный фрукт.
— Заметил, что мы в этом городе третий раз за месяц останавливаемся? — спросил Хоккилд, когда они остались наедине.
Дагер простодушно огляделся.
— Я пока что плохо знаю географию, сэр. Это, значит, один и тот же город, да?
— Да, тупица, — почему-то Хоккилд всё равно старался говорить тише, хотя на расстоянии нескольких метров от них никого не наблюдалось. Те же, кто были в этот момент неподалёку, не придавали — казалось — разговору никакого внимания. — Этот город зовётся Салем, и уже который раз мы останавливаемся здесь. И каждый раз вечером капитан уходит куда-то в город, и возвращается только на следующее утро. Мне это очень не нравится, если уж быть честным. Короче, дело вот какое… Ты должен проследить за ней, когда она уйдёт, вызнать всё, вернуться и рассказать, что да как.
— А что нам за дело до того, куда она уходит? — робко спросил Дагер. — Может, какие-то старые друзья, или сделка…
— Да если так — то ладно, — Хоккилд махнул рукой. — Дела есть дела. Но почему она с нами не делится, куда ходит? Знаешь что, — оглядевшись, он приобнял Дагера за плечо, наклонившись почти к самому уху. Тот поморщился: изо рта пирата несло смесью крепкого алкоголя и гнилых зубов, и к таким ароматам юноша пока что не привык. — Я вот опасаюсь, что у капитана того, — он неясно свистнул и затем пояснил, — хахаль на стороне появился. Я конечно к ней со всем почтением, — он выпятил нижнюю губу и приложил руку к груди, демонстрируя своё безмерное уважение. — Но, ежели честным быть… Она всё ж таки баба, причём молодая. Это дело такое.
— А что, если и так?.. — осторожно спросил Дагер.
Хоккилд посмотрел на него как на идиота.
— Если есть у неё мужик — значит, дальше ходить с ней под парусом дело гиблое. Это сейчас она капитан. А ежели влюбится — станет обыкновенной потаскухой. Пусть хоть десять пушек себе возьмёт, доверия ей больше не сыскать. Думаешь, почему это? Да потому что баба она, говорю же. А с бабами всегда одинаково: ей можно доверять, только если у неё на уме не то, что у мужика в штанине, — и Хоккилд громко захохотал, довольный своей удачной аллегорией. Дагер лишь слабо улыбнулся, стараясь не выдавать того, что шутка его смутила.
— Короче, выясни, куда она ходит и возвращайся. Только смотри, — он сурово поглядел в глаза юнге. — Покуда у неё мужика нет — она наш капитан, и хоть слово поперёк ей вякни, горло тебе перережу и на дно скину. Усёк?
— Усёк, — Дагер судорожно кивнул.
В каком бы городе ни причаливал корабль Фортуны, Дагеру всегда было более всего интересно то, какие в нём люди. В географии он действительно разбирался плохо и не всегда знал, к какому городу они направляются в данный момент. Но некоторые города из уже посещённых он начал узнавать по их жителям. К примеру, в селениях Демасии люди в большинстве своём носили длинные светлые одежды: Дагер запомнил, что там одного пьянчугу с их корабля, распевающего похабные песни, тут же загребла к себе стража и его пришлось выкупать. Демасийцы всегда так смущались от подобного непотребства, что даже Дагера это забавляло. Однако на следующий день, когда корабль, проделав несколько миль, причалил к городу Ноксуса, того же пьяницу за те же песни чуть не прикончили на месте: пришлось вмешиваться. Наконец, на третий день судно зашло в Билджвотерскую гавань, и там похабные песни подхватили все пьянчуги, что в тот момент были рядом: благо они знали их все наизусть.
Едва на город опустились сумерки, Сара Фортуна действительно покинула корабль под шумок очередной пьянки. Дождавшись, пока она сойдёт на берег, Дагер отложил швабру в сторону, огляделся на предмет свидетелей и ловко перемахнул через борт, оказавшись за ящиками.
Фортуна будто бы наизусть знала каждый переулок Салема: она шла уверенной походочкой, от грациозности которой у ночных гуляк разбегались глаза и заплетались языки. Видимо, чтобы избежать внимания — или из-за того, что по ночам на город обрушивался холодный ветер с моря — Фортуна вскоре закуталась в плотное одеяние, заранее припрятанное в тайнике под каким-то неприметным деревом. Она то и дело виляла какими-то закоулками, огибая людные места, но куда бы она ни шла, Дагер всюду незаметно следовал за ней, исполненный решимости узнать цель её ухода с корабля. Неокрепшее юношеское воображение, рисовавшее всякие неблагопристойные картины (которые Дагер может застать в случае, если Фортуна идёт на встречу с ухажёром) только подогревало его любопытство. Конечно же, думал он, прячась за грудой мусора, я только одним глазком гляну — и сразу же назад… Подгоняемый такими мыслями, спустя десять минут преследования он уже был точно уверен, к кому идёт его капитан.
И в один момент он упустил её из вида.
Случилось это неожиданно для него самого: занятый приятными мыслями, он свернул за угол строения, ожидая увидеть вдалеке ставший неприметным стройный силуэт Сары Фортуны, но вместо него увидел лишь пустую дорогу, озаряемую лишь лунным светом и заканчивающуюся густыми зарослями, куда Фортуна точно бы не полезла.
Обескураженный Дагер чесал затылок, гадая, куда же скрылась, аккуратно зашагал вперёд, стараясь держаться в тени. «Что, — думал он, — если она заметила, как я слежу за ней?» Нет, это невозможно, — он помотал головой, прогоняя сомнения.
Если бы она заметила его, он был бы уже мёртв.
Вблизи тех самых зарослей он понял, что ошибся, подумав, что капитан не рискнёт лезть сквозь ветки: с той стороны раздавались глухие, еле слышные голоса, которые Дагер и не услышал бы, если бы не обладал хорошим слухом, а вокруг не стояла бы ночная тишина.
Стараясь не шуметь, он раздвинул ветки, пригнулся к земле и пополз вперёд.
Как оказалось, за небольшой чащей скрывался песчаный берег, покрытый крупными камнями. На один из таких уселась Фортуна, ставшая наконец хорошо узнаваемой без накидки. Любуясь её стройным силуэтом, блестящим в лунном свете, Дагер не сразу вспомнил о том, зачем он здесь, и зачем здесь она.
Фортуна с кем-то говорила. Он напряг слух.
— …начинают что-то подозревать, так что не думаю, что окажусь здесь в ближайшее время.
— Ты ведь знаешь, океан мой хороший друг, — ответил другой голос, женский. Но на берегу никого больше видно не было, как Дагер не тянул шею. Встать он не мог: рисковал выдать себя с потрохами. Приходилось только лежать и слушать. — Я везде тебя найду, если захочу.
— У тебя и своих дел должно хватать, разве нет?
— К сожалению, — послышался вздох, а затем — плеск воды.
— Что твои родные? — спросила Фортуна, как показалось Дагеру, с некоторой долей участия в голосе. — Ты не пробовала поговорить с ними?
— Пробовала. Отец… считает меня предательницей. Мой народ по-прежнему не понимает, что мы могли бы получить, если бы… Ну, ты понимаешь. Они боятся вас.
— И не без оснований, — Фортуна добавила что-то ещё, но на этот раз так тихо, что даже Дагер с его превосходным слухом ничего не расслышал.
— Не только люди. Зло… не распространяется лишь на вас, скажем так, — сказал голос. — Я знала это, но не думала, что они и меня возненавидят. Это больно, Сара. Я не знала, что это так больно.
— Смирись с этим. Первопроходцам всегда приходится тяжело. Хотя бы потому что никто не верит ни в них, ни в то, куда они идут.
— Да, ты права. Ты как будто тоже когда-то… — голос замолчал.
Сара не шевелилась. Ветер трепал её волосы.
— Ну… Скажем так, среди неотёсанных мужланов девушке нелегко живётся, — призналась она наконец. — Чтобы найти убийцу своей матери, мне самой пришлось стать убийцей. Чтобы обратить на свою сторону пиратов — нужно самой быть пиратом, причём не простым, а с крепкой рукой. Думаешь, кто-то верил, что я стану капитаном?
Немного помолчав, Сара продолжила:
— Никто не верил, потому что поначалу верить было попросту некому. Я была одна. Мне пришлось идти по трупам, набирая команду из лучших людей, которым я могла бы доверить свою жизнь. Мы с тобой обе в каком-то плане… первопроходцы что ли.
— Ты ошибаешься, если думаешь, что до тебя не было женщин-пиратов.
— Я разве спорю? До меня были. Но сейчас мне на море равных нет. И до тебя, я уверена, среди мараи тоже были те, кто пытался дружить с людьми. Но ты — это ты, и если ты вступила на этот путь, сделай так, чтобы с тобой никто не мог сравниться из ранее прошедших.
— Ты очень красиво говоришь, Сара. Слушая тебя, я начинаю думать, что у вас, людей, всё же есть что-то такое, чего нет у других… У йордлов, у мараи, у вастай…
— Откуда мне знать, — Сара усмехнулась, глядя куда-то вверх.
Они помолчали, слушая шум прибоя.
— Я должна сказать тебе спасибо, — неожиданно заговорила собеседница Фортуны, сопровождая свои слова плеском воды.
— Твои слова вдохновили меня. Ты права: я не должна бояться. Я должна стать сильнее ради своего народа.
Пока разговор под шёпот волн продолжался, Дагер решил, что хватит с него сидеть и слушать пустую болтовню. Стараясь не задеть ни единого листика, он медленно выполз из чащи, привстал и на цыпочках пошёл в сторону. Густая листва очень плотно закрывала морской берег от посторонних глаз — удивительно, как капитан умудрилась пройти сквозь эту растительность с такой лёгкостью. Дагер был убеждён, что она воспользовалась каким-то секретным проходом, а так же в том, что ему этого прохода не сыскать целую вечность. Тем не менее, он нашёл другой путь.
Он подставил к стене дома пустой деревянный ящик, взобрался на него, зацепился руками за выступающую черепицу, заелозил коленями изо всех сил и, подтянувшись, влез на крышу. Отдышавшись, он взглянул мельком на поцарапанные ладони, а затем на четвереньках подкрался к краю, с которого песчаный берег прослеживался превосходно.
Сара Фортуна, их непревзойдённый капитан, так же сидела на большом камне, закинув ногу на ногу, и тихо говорила с кем-то, кто устроился в воде у его подножия. Дагер долго всматривался в смутные очертания, пытаясь понять, где у этой девушки — судя по голосу, это была именно девушка — ноги, и почему вообще она решила искупаться в столь поздний час, да ещё и в компании капитана пиратского судна.
Сколько ни щурился Дагер, он никак не мог разглядеть ничего, напоминающего человеческие конечности; он продолжал всматриваться, пока наконец не сообразил, что у собеседницы Сары не было ног вовсе: это была русалка.
У Дагера отвисла челюсть. Получается, все эти несколько раз, что Фортуна причаливала к этому городу и на ночь куда-то бесследно исчезала, она проводила в компании русалки из морского народа! Что вообще могло связывать этих двоих? Почему вдруг они решились говорить о чём-либо друг с другом, и назначать эти ночные встречи?!
Узнать этого Дагеру было не суждено: опомнившись от шока, он увидел, что упирается руками в самый край крыши. Потеряв равновесие, он полетел вниз, больно столкнулся с землёй и кубарем покатился по утёсу. Кусты, охраняющие морской пляж, внезапно перестали быть густыми: Дагер легко пролетал сквозь них, они царапали ему лицо, рвали одежду, но даже не пытались удержать.
Полёт бедняги кончился, когда он вылетел на песчаный берег и рухнул животом на один из камней. Еле живой, он остался лежать там же, истекая кровью.
Сара обеспокоенно глянула на тело бедняги, узнав в нём юнгу со своего корабля — невзирая на то, как его изуродовало падение. Ошибался Хоккилд, когда говорил, что капитан его не узнает: всех, кто проводил на судне больше недели, Фортуна узнала бы из тысячи.
— Тебе пора, Нами, — спокойно сказала Сара, наклоняясь вперёд и протягивая руку.
Мараи положила в неё свою ладонь: к мужским рукопожатиям она так и не привыкла.
— Ты знаешь этого человека? — она явно была обеспокоена.
— Нет смысла знать мертвецов, — уклончиво ответила Сара, сжимая руку, покрытую мелкими чешуйками. — Спасибо, что пришла. Я рада была говорить с тобой. Но больше нам нельзя видеться, по крайней мере, в этом городе. Мои люди вскоре начнут что-то подозревать. Так что в следующий раз я появлюсь здесь не скоро.
Нами внимательно выслушала её.
— Не волнуйся, Сара. Я собираюсь покинуть дом, так что в следующий раз и меня здесь не будет. Спасибо и тебе: ты вдохновила меня. Я не могла найти мужества признаться самой себе в том… что я должна сделать. Будь осторожна, пожалуйста.
Женская рука отпустила русалочью. Сара Фортуна грациозно соскользнула с камня, направившись к умирающему Дагеру.
— Сара, — в последний раз позвала её Нами, уже успевшая отплыть от берега.
— Да? — отозвалась Фортуна.
— Я люблю тебя! Это так говорится? — Нами засмеялась, испуская брызги.
— Не думаю… — если Сара и смутилась, то никак этого не показала. — Так говорят только влюблённые люди. А мы…
Стоило ей обратить взгляд на океан, как Нами уже не было: нырнув под воду, она бесследно исчезла с морской глади.
— Капи…тан… — прохрипел Дагер, когда на него оказалось направлено дуло пистолета.
Сара Фортуна ничего не сказала на прощание мертвецу: лишь подарила ему быструю смерть от пули вместо медленной — от болезненного падения.
С верхней палубы раздался неясный грохот. Хоть и пьяные до невероятия, пираты решили, что на них напали: похватав оружие — штыки, сабли и пистолеты — они дружной гурьбой ринулись наверх, и, миновав лестницу, замерли возле люка.
Звуком, привлекшим их внимание, оказался грохот упавшего на доски мёртвого тела Дагера. Одна половина собравшихся с изумлением смотрела на мертвенно-бледное лицо юноши, испустившего дух, а другая — на Фортуну, которая и бросила тело посреди палубы. В лунном свете бледнее всех среди них выглядел Хоккилд, затерявшийся где-то позади — но прекрасно всё понимающий.
— Этот наглец вздумал следить за мной! — Сара гордо оглядела ватагу вооружённых пиратов, а затем взметнула вверх один из своих пистолетов. — Ему не место на нашем судне! Сбросьте его в воду! Там ему самое место.
Пока её люди спешно и молча выполняли приказания, мгновенно испустив все хмельные пары при виде разозлённого капитана, Фортуна спросила Хоккилда, ошивающегося поблизости:
— Эй, Хок! Ты же вроде его знаешь, да? Почему он не пил с вами?
Тот отвёл взгляд, пожав плечами.
— Не могу разуметь, мисс. Дурной, видимо, совсем.
Сара Фортуна наградила его подозрительным взглядом, но ничего не сказала.