— Я хочу видеть архимага.
Двое магов-имперцев, стоявших на посту возле ворот Коллегии, заявление незнакомой им бретонки всерьёз не восприняли.
— У вас назначена встреча? — из вежливости поинтересовался один из них.
Дельфина злобно вздохнула. Зря, что ли, тащилась в эту глухомань из самого Предела?
— Хорошему другу нужно назначать встречи заранее? — соврала она.
Конечно, назвать архимага Кровадин «другом» бывший Клинок не могла. Слишком разные у них оказались взгляды на жизнь, слишком разные интересы и планы на будущее. Блёнвенн отказалась от помощи Клинков, вынудила их искать союза с Изгоями, жившими возле Храма Небесной Гавани. Что уж говорить о том, что она отказалась свершить правосудие над Партурнаксом? Неужели этот дракон так заморочил ей голову, и она в наивности своей не понимает, что предавший однажды предаст и второй раз? Неужели она не понимает, что этот дракон наверняка желает восстановления власти своего рода — с собой во главе?!
— Подождите. Мы сообщим мастеру Фаральде о вашем прибытии.
Казённое равнодушие, с которым маг приказал ей неизвестно сколько простоять здесь, на пронизывающем ветру, ещё больше разозлило женщину. Дельфина ругала себя за эту вспыльчивость — смерть Эсберна всё-таки плохо повлияла на неё, сделала слабой.
— А почему вы не можете пропустить меня сразу к архимагу? Мне очень нужно поговорить с ней.
— По нашим правилам мы должны сообщить о вашем прибытии мастеру Фаральде.
Необычную посетительницу заметили и городские стражники — двое из них подошли поближе, готовые в случае чего скрутить нарушительницу общественного порядка.
— Конечно, — женщина взяла себя в руки. — Зовите мастера Фаральду, я подожду.
Бывший Клинок про себя усмехнулась. Вот же развела малышка Блёнвенн волокиту, небось, скоро любой имперской бюрократической инстанции фору дать сможет! А ещё строила из себя чуть ли не Мару Воплощённую!
— Возникли какие-то проблемы?
Дельфина каким-то образом упустила момент, когда некий альтмер в одеянии мага-эксперта спустился с моста. Его лицо и голос показались бретонке знакомыми — только вот где же она могла видеть этого эльфа?
— Эта женщина утверждает, что является другом архимага, и желает увидеть её, — отчитался постовой.
Позади себя бретонка услышала тяжёлые шаги, повернула голову — по всей видимости, ее появление привлекло внимание здешнего ярла. Конечно, давно ходили слухи, что архимаг Кровадин сдружилась с местным пьяницей, именующим себя по какому-то недоразумению «ярлом Винтерхолда». Чего, интересно, он притащился?
— Я думаю, звать мастера Фаральду не имеет смысла, — отрезал ярл.
Для слабохарактерного пьяницы, коим он слыл, этот норд выглядел уж очень опрятным, бодрым и вполне властным. Возможно, не настолько он и слаб, как о нём говорят — тем более, город как-то восстановить ухитрился, пусть и не без помощи Драконорождённой. Впрочем, у Блёнвенн кое-какие лидерские задатки имеются, и девушка могла просто-напросто построить всех в этом городке, и ярла в том числе.
— Вы, очевидно, мастера Фаральду замещаете? — спросила Дельфина.
— Считайте, что да, — спокойно ответил альтмер.
— Тогда могу я пройти с вами и поговорить с архимагом?
— Боюсь, это невозможно. Госпоже архимагу нездоровится, — высокий эльф скрестил руки на груди.
Скрестить руки на груди — признак эмоционального отстранения, закрытости. И один из косвенных признаков лжи. Но говорит он очень уверенным и спокойным голосом. Лжёт? Или Драконорождённой действительно нездоровится?
— А проведать её можно? — бывший Клинок настаивала на своём, снова начиная внутренне закипать. — Ну послушайте, я ведь аж из Предела сюда тащилась!
Дельфина заметила, как альтмер и ярл перебросились какими-то нехорошими, пронизывающими взглядами, ее рука потянулась к мечу, тело напряглось в ожидании боя…
— Ребята, познакомьте её с нашими тюремщиками! — приказал ярл стражникам.
Бретонка уже собиралась выхватить из ножен меч, обезвредить противников, бежать к конюшням и убираться из этого поганого городишки прочь — но принявшие боевую стойку маги заставили её передумать. Да, со стражниками она как-нибудь управилась бы, но молния в спину здоровее её не сделает, и побегу никак не поспособствует.
— Без глупостей, — приказал стражник. — Руки за голову и не двигайся.
Пришлось смирно стоять и терпеть, пока один из стражников отбирал у нее оружие, а затем покорно идти за ними в городскую тюрьму. Кто же такой этот альтмер? На вид — просто один из магов Коллегии, но почему к магам-привратникам разбираться, что происходит, прискакал именно он? Да и зачем ярл самолично притащился? Возможно, стражники доложили ему о прибытии в город белокурой бретонки средних лет в легких доспехах. Значит, им приказали докладывать о ком-либо с такими приметами? Но зачем? Пока что вопросов было больше, чем догадок и выводов. Возможно, вся такая правильная Блёнвенн оказалась с гнильцой и за глаза вылила на последних выживших Клинков ушат помоев?
Дельфина измеряла свою камеру шагами, пытаясь не обращать внимания на взгляды и противные смешки сидевшего в соседних камерах местного быдла. Наконец, за ней вернулся стражник, велел без резких движений выходить в коридор, зачем-то связал руки, провёл в небольшую комнату и усадил за стол. Бретонка готовилась отражать надуманные обвинения в нарушении общественного порядка, с фальшивой улыбкой извиняться — но показавшийся на пороге альтмер на мгновение лишил её дара речи.
Клинок прокляла всё на свете, и особенно свою глупость. Чёрная с золотой отделкой форма говорила сама за себя. Как можно было не догадаться! Нет, ну надо же — Блёнвенн всё же пустила в свою Коллегию нового талморца! Только вот зачем он в тюрьму-то притащился?
— Надо же, малышка завела себе остроухого приятеля, — заметила бретонка. Хамить этому альтмеру женщина совсем не боялась: всё равно она не жилец, талморец наверняка в итоге расправится с ней. Так хотя бы нервы ему напоследок потрепать.
Эльф остался спокойным, словно не услышал замечания Дельфины.
— Вы ей не подруга, — спокойно заметил он.
— Тебе-то какое дело?
— Архимагу действительно нездоровится, и не хотелось бы, чтобы кто-нибудь испортил ей настроение.
Альтмер взял в руки тонкую тетрадь в кожаном переплёте, открыл и принялся читать.
— Посмотрим, что о вас здесь пишут. «Статус: активна (захват или ликвидация), высокий приоритет, одобрение на уровне эмиссара», — эльф забегал глазами по тексту. — «Во время войны пережила три покушения, причём в одном случае смогла уничтожить всю группу оперативников. С того времени мы располагаем только косвенной информацией о ней, поскольку она чрезвычайно искусно избегает слежки. Чрезвычайно опасна. Не предпринимать никаких силовых действий без абсолютного превосходства в силе и самой тщательной подготовки», — талморец снова забегал глазами по тексту. — «Любые сведения о её местонахождении или деятельности следует немедленно отправлять Третьему эмиссару». Кажется, вы стареете и теряете хватку — поймать вас оказалось совсем несложно.
— Тебе просто повезло, — хмыкнула бретонка.
«Просто повезло», — Дельфина передразнила себя же. Ведь этот гад остроухий прав, теряет она хватку. И расслабилась, забыла, что Эленвен видела её, знает о том, что двое выживших Клинков снова вместе.
— Насколько я слышала, ваши эмиссары нынче мрут, как мухи, — продолжила Клинок. — Удивительно, что Эленвен ещё живая. Впрочем, чувствую, это ненадолго.
Высокий эльф снова проигнорировал колкость в адрес своих коллег.
— Как вы понимаете, отпустить мы вас не можем. Ярл Корир не возражает, чтобы я поступил с вами по своему усмотрению, по мне, вашу судьбу должна решать Блёнвенн, но беспокоить сейчас я её не хочу. К тому же, вы — последний человек, которого она желала бы видеть.
— И кем она была бы без меня? Я помогала ей как могла и чем только могла! Без нас она бы никогда не исполнила своё Предназначение!
Юстициар переменился в лице, в жёлтых узких глазах заполыхал гнев. Огонь от светильников страшно подчёркивал складки на его коже, выбившиеся из-под форменного капюшона рыжеватые волосы в таком освещении казались языками пламени.
— Вы использовали её, — прошипел он. — Из-за вашей трусости или недальновидности она могла погибнуть. В былые времена за такую «помощь» вас бы вышибли из вашего ордена.
— Что ты знаешь о былых временах, эльф? Ты слишком молод, чтобы их помнить.
— А вы, очевидно, даже прочесть о них не удосужились.
Дельфина откинулась на спинку стула.
— Ладно, юстициар как-там-тебя. Ты в любом случае победил, как выйдешь отсюда — можешь начать радоваться, мечтать о премии, повышении или что вам там за мою поимку полагается, а пока садись и пиши: «Имя, фамилия: Дельфина Ален. Число, месяц, год рождения: 20 Месяца Последнего Зерна 146 года 4 Эры. Место рождения: Ривервуд, провинция Скайрим». Ну, чего стоишь и смотришь? Давай, бери бумагу, бери чернильницу с пером и пиши, что надо, быстрее покончим с этим.
— У меня к вам лишь один вопрос, Дельфина: зачем вы пришли сюда? Разве Блёнвенн не давала понять, что больше не желает вас видеть?
Не желает казаться обычным бюрократом, пытается разозлить. Бретонка погрузила лицо в ладони: отвечать на подобные вопросы ей не слишком хотелось.
— Я уже сказала: хочу поговорить с ней. Напомнить ей, кто она.
— Блёнвенн и без вас это знает.
Вдруг Клинок услышала скрип двери и медленные шаги, увидела сначала хрупкую тень, а затем в проходе появилась и сама Драконорождённая. Талморец не соврал, когда сказал, что ей нездоровится: и без того светлая кожа выглядела совсем бледной, худое лицо осунулось, под глазами красовались мешки — из-за чего её яркие голубые глаза, раньше такие живые и наполненные огнём, казались сейчас глазами драугра.
— Пусть она скажет, Анкарион. Мне интересно.
Анкарион едва скрыл улыбку, на какое-то мгновение выражение его лица можно было даже назвать добрым.
— Рада тебя видеть, Блёнвенн, — не обращая внимания на альтмера, поприветствовала Драконорожденную Дельфина. — По тебе, впрочем, не скажешь, что это взаимно. И вижу, что чувствуешь ты себя не лучшим образом. Но, думаю, морозный воздух Глотки Мира поможет тебе придти в себя.
Блёнвенн, похоже, поняла намёк, казалось, вот-вот окончательно уподобится драугру и просто набросится на пленницу.
— Я уже сказала вам, что не желаю исполнять ваши прихоти, и советую вообще отказаться от этой затеи! Партурнакс дал мне больше, чем вы, и я никогда не причиню ему вреда!
— Блёнвенн, вам не стоит сейчас волноваться, — мягко посоветовал Анкарион.
«Партурнакс дал больше», — про себя вздохнула Клинок. Этот дракон всё-таки промыл девочке мозги, а то, как талморец себя ведет, наталкивало женщину на совсем страшную мысль: Блёнвенн потеряна. Не похоже, что она перед этим остроухим ноги раздвигает (уже радует) — но «приятелями» или «союзниками» их вполне можно назвать.
— Вы доложите о её задержании в посольство? — поинтересовалась девушка.
— Конечно, это моя обязанность. Но, говорят, новый Третий эмиссар пока что испытывает кое-какие трудности, и было бы милосердно не нагружать его лишней работой.
— Мне всё равно, как вы поступите.
Дура. Дрянь. Стерва. Дельфина не могла подобрать слов, которыми она желала одарить Драконорождённую. Надо же, забыла всё, что Клинки ей дали! Где бы она ещё узнала об оружии против Алдуина, как не в Храме Небесной Гавани? Как бы она попала туда, если бы Эсберн так тщательно не относился к своим записям! Как бы она встретилась с Эсберном, не попади она в талморское посольство! Как бы она попала в логово этих эльфов, если бы не поддельное приглашение и помощь друга? Неблагодарная тварь. Драконье отродье. Рыжая пигалица. Проклятая колдунья. Талморская подпевала.
— Неблагодарная ты тварь, — прошипела Клинок.
— Вы можете вернуть эту женщину в её камеру, — приказал Анкарион. — Я займусь ею позже.
— Ты думаешь, ты вся такая единственная и неповторимая, спасительница мира?! — выкрикнула Дельфина. — Ты не задумывалась, что могут быть и другие Драконорождённые, более преданные человеческому роду? Эсберн ведь верил в тебя, а ты подвела его!
Архимаг молча развернулась и в сопровождении своего остроухого приятеля покинула комнату для допросов; дальнейшие проклятия и упреки выкрикивать было бессмысленно, и Клинок смиренно позволила тюремщикам вернуть ее в камеру.
Талморец вернулся на следующий день, снова потребовал привести задержанную к нему, но на сей раз удосужился попросить помощи местного писаря.
— Вопрос для протокола: с какой целью вы прибыли в Винтерхолд? — холодным, сухим тоном спросил эльф.
— Для неофициальной встречи с госпожой архимагом, — таким же тоном ответила женщина. — По личным вопросам.
Будет ли Анкарион расспрашивать о Храме Небесной Гавани, об Эсберне и их новых союзниках-соседях, племени Изгоев? Конечно, будет. И Дельфина готовилась без боязни ответить на грядущий вопрос.
— Так же, для протокола: состоите ли вы в сговоре с архимагом Кровадин?
Клинок рассмеялась. Ответить бы сейчас «да», хоть немного испортить рыжей сволочи жизнь.
— Сразу напишите «нет, в сговоре с архимагом Кровадин не состою» и немного отдохните, — продолжил альтмер и несколько раз махнул писарю рукой. — Я предполагаю, вы слишком злы на Блёнвенн, чтобы дать такой ответ самостоятельно.
— Правила допроса нарушаем, — ехидно заметила бретонка. — Кстати, тебе какое дело, состою я с ней в сговоре или нет, и зачем тебе покрывать её?
— Поверьте, мне есть до этого дело. А пока продолжим. С кем из беглых Клинков либо гражданских лиц вы сотрудничали в последние годы?
— Эсберн, бывший архиварус Клинков. Умер месяц назад. Старый уже, знаете ли, был, больной. К его могиле сводить, или твои соратники сами в Предел к Храму Небесной Гавани прогуляются?
Про поселение Изгоев женщина пока что решила промолчать: если талморцы действительно смогут найти Храм Небесной Гавани, пусть это будет для них неприятным сюрпризом.
— Когда вы объединились с Эсберном и обосновались в Храме Небесной Гавани?
— Кажется, это было в Месяц Огня Очага 201 года. Да, всё верно — накануне же ещё некая воровка ваше посольство ограбила. Ущерб, говорят, был не такой уж большой, но плевок в репутацию смачный, не правда ли?
Анкарион отреагировать лишь скудной ухмылкой. Надо же, с виду какой хладнокровный, пытается из себя бездушного следователя корчить, а вот стоит хотя бы упомянуть долг Клинков перед Драконорождёнными — звереет. Надо бы как-нибудь использовать это.
— Где находится Храм Небесной Гавани?
— Владение Предел, гора Картспайр.
— Раскаиваетесь ли вы в своих преступлениях против Альдмерского Доминиона? — наконец-то талморец снял свою маску равнодушия и чрезмерного хладнокровия, прекратил притворяться. — Можете высказывать всё, что пожелаете. Наслушался я за всю жизнь о себе и своих коллегах.
Дельфина вновь рассмеялась. Можно ли назвать преступлением исполнение своего сначала служебного, а затем — гражданского долга? Можно ли назвать преступлением простую попытку выжить, не попасться в руки талморским живодёрам? Можно ли назвать преступлением желание спасти весь человеческий род от порабощения и истребления?
— То, что для тебя — «преступление», для меня — долг. Я — Клинок и гражданка Империи, и всегда ей буду. Ты — талморец, и всегда им будешь, как бы ты ни пытался всем здесь голову заморочить. Знаешь, мы с тобой в чём-то похожи, только по разные стороны баррикад оказались. Догадываешься уже, как я «раскаиваюсь в преступлениях»? Если соображаешь туго — то подскажу. Никак я не раскаиваюсь в своих преступлениях. И вообще их за преступления не считаю. Эй, писарь! Всё записал, что я сказала?
Писарь согласно закивал головой. Клинок язвительно ухмыльнулась: этот человечек показался ей жалким и ничтожным. И здешний ярл не менее жалок и ничтожен, раз позволяет талморцу хозяйничать в собственной тюрьме. Даже свергнутый Игмунд — по слухам, та ещё марионетка — эльфам так хозяйничать не позволял!