Будущее свое я вижу так — муж и дети. А что касается "Короля и Шута" — я счастлива, что мы записываем альбомы, которые будут слушать из поколение в поколение, счастлива, что там есть моя фамилия, что я к этому причастна.
Ренегат
Когда я жил в Кишиневе и учился в школе, я совершенно не думал о том, что когда-то куда-то уеду, тем более, в Питер. На гитаре научился играть благодаря группе "Кино". У нас во дворе была обычная мода — парни сидели на лавочке и играли на гитарах, пели песни, стараясь соблазнить девчонок. У "Кино" песни были очень доступные и легкие для исполнения, и когда надоело играть дворовый блатняк, Токарева и Розенбаума, все переключились на "Кино". Тем более, что песни, кроме того, что они легкие, были еще и очень умными.
Потом, когда умер Цой, я пережил пару лет откровенного фанатизма, ходил весь в черном. Приехал в Питер, поступил в институт — Ветеринарный. Встретил своих будущих коллег по "Кукрыниксам". И, практически одновременно с этим, познакомился с Лехой и Михой Горшеневыми — пришел на концерт "Короля и Шута" — просто посмотреть, послушать — и после этого вместо хэви-метал рока, которым я тогда занимался, решил играть что-то подобное. Такой русский панк. Очень уж хорошо у "Короля и Шута" все получалось. В общем, "Король и Шут" меня вздрючил. И я понял, что хэви-метал рок играть, конечно, можно, но, с тем же успехом, можно его и не играть.
А потом Миха как-то пригласил меня как сессионного музыканта — у них никто не умел пилить на гитаре металлические фишки. И мы просто играли — по клубам, не за деньги, а ради удовольствия. Несколько концертов было — в основном, акустическая программа. Но я продолжал плотно заниматься музыкой "Кукрыниксов".
Потом у меня несколько разошлись взгляды с Лешкой Горшком, поскольку он больше практиковал образ мачо, такой у него выстроился имидж. Это на сто процентов проявилось на "Кинопробах". Когда мы там играли, я понял, что мне с Лехой на одной сцене делать нечего. Меня колбасит по-панковскому, по-Михиному и с Лехой мне не по дороге. И я сказал, что остаюсь навсегда в "Короле и Шуте". А "Король" уже очень плотно и серьезно занимался делом, я же тороплюсь жить, хочу, чтобы все происходило быстрее, хочу получить все, много и сразу. Не в смысле денег, а вообще, жизни.
Теперь, когда я играю в "Короле и Шуте", у меня прошли все мои депрессии, которые раньше одолевали — за это я группе очень благодарен. У меня появилось дело на двадцать четыре часа в сутки. И так каждый день.
Все растут — музыка меняется. Яшка, как гитарист, очень вырос, да и все. Музыка, конечно, меняется. Но, все равно, это остался тот же "Король и Шут", что и был прежде, просто мы немного осовременили звучание. Чего мы не будем использовать никогда — так это всякие скрэтчи, элементы пластиночной, пластмассовой культуры — мы ориентируемся на вечные гитарные ценности. Нам нужно, чтобы каждый новый альбом самим потом было приятно слушать — не писать его тупо на потребителя, следя за тем, что сейчас модно. Альбом "Как в старой сказке" я в плэйере прослушал раз двести. На гастроли с собой специально брал.
Гитары, на которых я играю— до последнего времени выбора не было — на что денег хватило, то и покупал. А для нашей музыки лучше "Гибсона" ничего нет. Купил, наконец. И для студийной работы купил еще "Ибанес". А вообще, для меня в гитаре главное — громкость.
Чем гитара громче, тем больше я ее люблю. В "Гибсоне" сидит зверь — он при той же громкости звучит громче любой другой гитары. Это моя рабочая лошадка, я ее очень люблю. Я ронял мой "Гибсон" на пол — и хоть бы что. Куда угодно ронял. Есть такая поговорка — если гитара упала на пол и сломалась, значит, не гитара и была.
В гитаристах я ценю больше всего риффы. Поэтому, на мой взгляд, больше Джеймса Хэтфилда для современной гитары никто не сделал. Я долго слушал "Металлику" — Хэтфилд очень талантливый человек. Он никогда не заморачивался длинными соляками, которые, исполненные Стивом Вэем, Сатриани и прочими, оставляют меня абсолютно равнодушным. Это голый технаризм. А Хэтфилд и Макс Кавалеро, который привнес какой-то странный этнос в металлическую музыку — это для меня боги. Ну и Фрипп, конечно, который просто за гранью… Его я тоже безумно люблю. Но это уже сумасшествие. Это суперчеловек, супер-робот. Да и на концерте он очень круто выглядит. Адриан Белью — у него настолько интересный голос и безумный вокал, что я его как гитариста, почти не слышу — только его голос. Хотя, гитарист он, конечно, уникальный, тут ничего не скажешь. И — музыкант на все времена — это лысый Тони Левин. Мегаличность.
Одно из лучшего, что я могу для себя придумать — это ездить по стране. Только играя в "Короле и Шуте" я и узнал, насколько наша страна огромная. Поднимались мы медленно, это сейчас на самолетах летаем, а раньше — поезд, автобус. Да и сейчас поезда… Когда едешь на поезде, очень хорошо ощущаешь все эти просторы, особенно, когда за окном — снега, Сибирь какая-нибудь… Расстояния огромные — тут и понимаешь, что это, действительно, треть земного шара. И люди везде, в принципе, те же, но все совершенно разные.
Европейская часть больше продвинута, там народ больше знает, больше видел, больше телеканалов смотрит. Но у нас случай особый — "Король и Шут" распространялся не через телевидение, а через магнитоальбомы и поэтому нас знают практически везде. Люди же соображали, что магнитоальбомы можно продать как в Рязани, так и в Благовещенске, и никакая телевизионная мафия не сможет этому помешать. Поэтому восприятие нашей музыки везде, примерно, одинаково. Есть, конечно, центры, где люди являются профессиональными слушателями, они профессионально колбасятся на концертах. Свердловск, например. Ну, Москва, Питер — это понятно. А с другой стороны, такие небольшие города, как Тверь — приезжаем туда впервые, а там собирается огромное количество народа, фанаты начинают раскачивать автобус…
На самом деле сильно мешает засилье попсы, всех этих "Руки вверх" и прочих — даже в смысле аппарата мешает. Приезжаем в какой-то городишко, а нам местный звукорежиссер говорит — "Чего вы тут в райдере понаписали? Комбики какие-то, микрофоны… Вот вам стол для магнитофона, вот вам две колонки и играйте." Мы говорим — "Как так?!" А он — "Ничего. Приезжали вот "Руки вверх", прекрасно выступили…" Однажды нам пришлось переносить концерт на следующий день, по всему городу наскребли какую-то аппаратуру, с бору по сосенке. Колонки какие-то… У меня был крохотный мониторчик вместо комбика… Но концерт получился, наверное, самым крутым в том туре. Мы были злые, так оторвались, как могли на этой говенной аппаратуре. Народ проперся, почувствовал все, что надо. И, что приятно, что до нас из рок-музыкантов в этом городе никто не играл. Даже роко-попса там не было. Вообще, с аппаратом случаются большие проблемы. Во многих городах его либо нет, либо, что немногим лучше, он есть, но есть тот, который в советское время купили какие-нибудь богатые предприятия для дворцов и домов культуры. Это даже не вчерашний день, это просто каменный век Какие-нибудь барабаны "Амати" стоят, которые рассыпаются на первой же песне — Поручик носится весь в поту, гвоздями к полу барабаны прибивает…
Вообще, все хотят сэкономить — промоутер — чем больше он сэкономит, тем больше положит себе в карман. А аппарат это такая вещь, которую проверить невозможно. Если в райдере у нас написано, что в гримерке должно быть полотенце — эта проблема решается просто. Пошел в магазин и купил это полотенце. А насчет аппарата — скажет — нету, мол, ребята, комбиков "Маршалл" и все. Не повезу же, дескать, из Москвы. И все. Ничего не сделаешь. Мы могли бы купить свой аппарат, но его хватит на одну поездку. От него просто при перевозке ничего не останется. Хотелось бы ездить на концерты с губной гармошкой в кармане…
Я стараюсь отслеживать новую музыку, но времени не хватает, чтобы угнаться за всем тем, что происходит. И еще — после тура, все-таки, устаешь, хочется чего-нибудь старенького, проверенного. И ставишь Габриэла, Боба Марли, Дорз… Очень помогает успокоиться. Классика есть классика. Я сейчас заново всю классику скупаю на CD. Потом буду покупать на DVD… Многие на это подсаживаются. Вот Павлик у нас, звукорежиссер, он постоянно лазает в сеть, тащит оттуда новые группы — все-таки, стараемся быть в курсе. А еще я обожаю группу "Tool"!
Мы все абсолютно разные, у каждого из нас своя жизнь. Но на гастролях мы так притерлись друг к другу, мы знаем слабые и больные места у каждого из нас. Мы знаем, когда на человека можно наорать, а когда лучше помолчать, он сам на тебя наорет… У нас, действительно, одна семья. Но мы все разные. Я и Яша — это, как бы, один полюс, Горшок — другой. Балу, Поручик — тоже, Князь — свободный художник. У Маши тоже своя жизнь. И, в тоже время, мы все вместе. Мы — "Король и Шут".
Хобби у меня много и тренажерный зал — это самое простое. В какой бы город ты не приехал, везде можно заниматься. На самом деле, я бы с удовольствием занялся аквариумистикой, завел бы рыбок… Только для этого нужно время.
Вообще, я сумасшедший аквариумист, я не могу спокойно видеть хороший аквариум. Меня нельзя пускать в дом к человеку, у которого там есть большой аквариум, иначе я на все плюну и тут же куплю себе такой же. Заведу рыбок, уеду на гастроли, а они все передохнут. Мне не нужен даже телевизор, я могу сутками сидеть и пялиться на рыбок.
В детстве я имел даже свой маленький бизнес. Развел рыбок, продал, купил новых… Из Питера возил в Кишинев рыбок — я покупал из на Кондратьевском рынке. Ехал двое суток в Кишинев — плацкартный вагон, на третьей полке стоят три моих трехлитровых банки с рыбками и я всю ночь через резиновую трубочку качаю им кислород. Во жизнь! Мне тогда было пятнадцать лет.
Я и в ветеринарный институт из-за этого поступил. Это потом уже выяснилось, что ветеринаром я быть не хочу…
Еще одна правдивая история, рассказанная Поручиком, Балу и Горшком
Я — Саша Щиголев, среди своих — Поручик. Так меня прозвали в честь всем известного и любимого парня, Ржевского. В юности я был очень на него похож, так как любил строить из себя классного парня, каким впоследствии и стал. Вначале я пробовал себя в качестве менеджера, курьера, предпринимателя, но после ряда неудачных попыток понял, что в этих сферах я не игрок. И тогда я сел за барабаны…
Балу — это не медведь из книги Киплинга. Балу — это я, Саша Балунов, из группы "Король и Шут". Свои школьные годы я никогда не вспоминаю, существенным для меня является только то, что связано с нашей группой, остальное — суета. Может, чем-то другим я и хотел заниматься, но это все в прошлом. Опыт минувших лет останется со мной навсегда, но распространяться об этом я не считаю разумным. У меня есть бас-гитара и еще кое-что — и в этом я весь.
Поручик.
Вот сейчас сбылась мечта идиота, когда каждый день концерт. Вечером приезжаем в город, выгружаемся, до обеда спим, потом концерт, потом опять в автобус и дальше. И пошло. Сорок шесть концертов подряд.
Балу.
Это было круто. Я получил очень большое удовольствие.
Поручик.
А я просто устал.
Балу.
Человек во Вселенной, в принципе, одинок…
Горшок.
В школе я был достаточно замкнутый. Вот, Поручик был очень зае….й. Шли смотреть порнуху, меня не брали…
Балу.
Когда это мы тебя не брали порнуху смотреть?!
Горшок.
Не брали. После шестого класса уже не брали.
Балу.
А помнишь, как мы Горшка в школе отпинали?
Поручик.
Да. Он пошел у нас боксом заниматься. А у нас была банда. Ну мы…
Балу.
Мы с Поручиком его загнали в лужу, отпинали как с…й матрас и заставили наши портфели нести.
Горшок.
Да тогда и портфелей не было. Просто с тетрадками ходили.
Балу.
Нет, я с ранцем ходил.
Реставрационное училище
Горшок.
А мы с Князем, когда учились в Училище, ходили с одной тетрадкой — для всех предметов. Князь там всякие комиксы рисовал. Еще я ходил с дипломатом.
Балу.
Я тоже в шестом и седьмом ходил с дипломатом. А потом, когда стал постарше — с ранцем. Он был весь разрисованный, очень прикольный.
Поручик.
А у меня был дипломат. Я взял у мамы лак для ногтей и нарисовал на нем знак "Анархия" и логотип "Алисы". Мы с шестого класса уже ходили по всем концертам — в рок-клуб и куда-то еще. А Миха позже к нам присоединился.
Горшок.
Для нас в то время было все равно — что логотип "Алисы", что "А" в кружочке. А реально я принял анархию году в 92-м, когда уже понял, что такое панк-рок. Рок-клуб у меня с анархией не ассоциировался. Русский рок это совсем другое.
Балу.
Зато мы с Поручиком в школе окна били.
Поручик.
Нормально. У нашей классной и у физички.
Балу.
Причем, когда ходили в третий раз, историчка уже бродила с каким-то мужиком, ходила вокруг школы, смотрела, чтобы никто стекла не бил. В час ночи. Но мы выждали момент.
Поручик.
Выждали… И Светлане Викторовне окна побили.
Балу.
Это мы так, по-доброму хулиганили. Сейчас к нам отношение изменилось. О нас пишут газеты, которым мы ни копейки не платим. Просто нельзя игнорировать группу, которая собирает стадионы ни раз, ни два и ни три.
Горшок.
Ну да, когда один раз, другой — а когда пятый — уже нельзя игнорировать. Хотя и до сих пор некоторые игнорируют. Есть в шоу-бизнесе люди, которые нам говорят: "А мы не знаем, кто вы такие". Бывает такое.
Балу.
Если группа начинает собирать стадионы регулярно — хотя бы два раза в год, даже если мне эта группа не нравится, я, все равно, внимательно послушаю ее — может быть, я чего-то недопонял?
Горшок.
Я всегда сразу вижу — говно группа или не говно. Мгновенно определяю для себя.
"Король и Шут" просто не может не быть тем, чем является сейчас. "Король и Шут" жив для народа благодаря идее. Только благодаря идее. Ни какому-то там имиджу, а тому, что она несет. Я не могу ее сформулировать в двух словах. Я о ней говорю всегда — говорю, говорю, говорю… На протяжении всей своей жизни я только об этом и говорю. Это — воссоединение народных масс. Это расширение фантазии. Это честный, в плане музыки, рок-н-ролл.
Проводы Поручика в армию
Это то, что помогает человеку жить. Это создание другого мира. Это — "Король и Шут". Это целая книга.
Нам очень нравится делать все быстро — песня может быть еще не доведенной, неотесанной. Прилизанные песни — это не очень кайфово. А когда песня выглядит незаконченной, от нее еще чего-то ждут. Это тоже — "Король и Шут". Жизнь в песнях. Идти, шагать по своим песням. Это наша жизнь.
Для нас не имеет значения красиво сказанное слово — как у многих наших коллег. У нас значение имеет только вся песня в целом, история, рассказ. А слово, отдельно взятое — это пафос, лицемерие. Человек просто берет это слово, красиво облевывает и преподносит — мол, это круто. И сам от этого тащится.
В идеале, чтобы въехать в "Король и Шут", надо послушать все альбомы и ходить на все концерты.