========== Пролог ==========
- Доброе утро, - в комнату вошла девушка с короткими пепельными волосами. Пинком закрыла дверь и поставила поднос на лабораторный столик. - Комацу, тебе необходимо поесть.
Ее подруга лишь слабо улыбнулась в ответ и взъерошила короткие черные кудри.
- Что-то не хочется, Рен. Аппетита нет.
Рен неодобрительно покачала головой.
- Тебе необходимо есть, Комацу. С них станется привязать тебя к кровати и накормить силой. Или заставить есть внутривенно.
Комацу вздохнула, залезла на стол и без энтузиазма захрустела свежей булочкой. С самого детства пища не доставляла ей наслаждения, ведь с каждым кусочком поступали данные, огромное количество данных о составляющих пищи, ее компонентах. Девушка ощущала запах свежей пшеницы, перемолотой в муку. Нежная яичная нотка смешивалась с кислинкой дрожжей. Целый мир оживал на ее языке.
И он же обозначал ее уродство, ее отличие от всех.
Причину всех ее несчастий.
- Присоединишься ко мне? - она обвела рукой богатство подноса.
- Конечно, - Рен запрыгнула с другой стороны стола и стала разливать кофе по чашкам. - Приятного аппетита.
В войне, что тянулась долгие годы между двумя странами, погибло множество людей. И таланты Комацу пользовались особым спросом. Выпив глоток яда, она могла назвать его состав, по которому химики изготавливали противоядие. Она сама увлекалась изобретением новых смесей и целебных составов, которые помогали на фронте.
О ней заботились, ее ценили, отлично кормили, позволяли купаться в собственной ванной, пользоваться библиотекой. Выучили на токсиколога высшего разряда. Девушка могла на коленке приготовить сильнодействующий яд буквально из подручных средств. Ведь обладая идеальным вкусом, обостренными рецепторами, она знала, как лучше всего сочетаются вещества.
И держали взаперти. С самого рождения Комаццу Кирико видела окружающий мир всего один раз - когда ее привели в военную лабораторию. Сколько ей тогда было? Три или четыре года. Была зима, шел густой, пушистый снег. Он огромными хлопьями укрывал землю, шапкой ложился на кудряшки Комацу.
Только ей было не до красоты мира. Ее родители погибли во время бомбежки. Военные сразу же забрали девочку, не дав даже попрощаться.
Комацу ненавидела их.
А больше всего ненавидела себя - за то, что ее организм так быстро обновлялся, что противоядие для принимаемых ею ядов действовало практически мгновенно. За то, что любила тайком готовить на спиртовке и глупо мечтала когда-нибудь выбраться отсюда и стать поваром.
За то, что была настолько слабой и не решалась покончить со всем одним махом - просто перерезать себе вены.
Тихо звякнули звенья цепи. Серебряная нить тянулась к щиколотке девушки, к широкому браслету на ней. Еще одна причина, по которой Комацу не могла сбежать. Особые ошейники, надеваемые только на заключенных. Благодаря специальным технологиям, они постоянно контролировали местоположение объекта, не выпуская его из заданного периметра.
За ней всегда приглядывали надзиратели-женщины, потому что мужчины…. В общем, самой любимой стала Рен, на пару лет старше самой Комацу, воспитанная в семье военных. Ее брат партизанил где-то в лесу, а Рен добилась определенного карьерного роста. Через два месяца ее должны были повысить по службе и перевести в главный штаб.
Им с Комацу удалось подружиться, насколько это вообще возможно между заключенным и надзирателем.
- Что ты знаешь о плавающих порталах? - спросила вдруг Рен, откусывая значительный кусок тоста с маслом.
Комацу задумалась, вспоминая. Плавающие порталы оставались неизученным явлением. Серебристые светящиеся овалы, похожие на зеркало, возникали то тут, то там, абсолютно хаотично, без системы. И пропадали через какое-то время. Поговаривали, что они ведут в другой мир, но проверить эти слова так никому и не удалось. Техника гибла еще на входе, энергия порталов просто убивала все микросхемы, а люди… люди не возвращались.
- То же, что и остальные, наверное, - пожала плечами Комацу.
- Не совсем так, - Рен достала из кармана глушилку сигналов и включила ее. - Сегодня ночью будь готова к побегу. Плавающий портал открылся у нас в старом ангаре. Пройти туда не составит труда. Надо только придумать, как избавить тебя от этого, - она кивнула на цепь.
- Рен, но… зачем? Тебе ведь немного до перевода осталось. И у тебя брат, - Комацу ровным счетом ничего не понимала. Рен всегда была жесткой женщиной, сцепив зубы, она выносила все трудности ради одного - чтобы у брата была достойная жизнь. Она платила за его обучение, питание, одежду. Она же собрала его на войну, купив на всю зарплату пистолет и винтовку. Комацу потихоньку передала свои яды вместе с инструкцией по применению. - Тебя казнят.
- Они убили моих родителей и думают, что я ничего не знаю, - Рен помрачнела. - Я такая же собака не привязи, как и ты. Только ты - комнатная болонка, то я дрессированная овчарка. Не хочу такой жизни, - она обняла себя руками за плечи. Горечи в ее горле хватило, чтобы отравить целый отряд. - Брат уже взрослый, и мне не надо о нем думать. Эрик в состоянии сам позаботиться о себе. Я хотела бы добровольно уйти со службы, но отсюда выход только один - смерть. Твои яды и лекарства, Комацу… они уже не раз спасали жизнь моему братишке. Ты могла поплатиться за то, что передала это ему. И поплатилась… - Комацу передернула плечами, вспомнив, как ее высекли кнутом за разбазаривание государственного имущества. Рен с братом она так и не выдала, неделю провалялась с горячкой, во время которой подруга не отходила от ее кровати. - Перед уходом я хотела бы отплатить тебе. Придумай, как снять браслет с цепочкой.
Комацу, прикусив губу, посмотрела на правую ногу. Красивый, широкий браслет, прочный, намного прочнее обычного металла. Такой не снять теми средствами, что имеются у них под рукой.
Взгляд упал на пластиковый нож, которым Комацу разрешалось нарезать ингредиенты для составов. Обычную сталь ей боялись доверять.
- Отрезать, - она провела линию над браслетом. - Другого способа нет. Но тебе придется меня тащить до ангара. Вряд ли я буду на что-то способна.
- Закричишь? - подняла бровь подруга. Война научила их обеих мириться с необходимостью сложного выбора. Они не охали и не вздыхали, обе хотели освободиться.
- Приготовлю сильное обезболивающее, - покачала головой Комацу.
- Тогда дотащу. К девяти вечера будь готова, - Рен выключила глушилку, убрала в потайной карман и подхватила поднос. - Вот и умница, что все скушала.
- Как будто у меня был выбор.
До самого вечера Комацу находилась в нервном напряжении. Руки не дрожали, когда она готовила состав, но пальцы сжимали инструменты до белых костяшек. В глазах все двоилось, из-за чего работа шла вдвое медленнее обычного.
Всю свою жизнь она мечтала найти другое применение своим талантам, хотела быть… другой. Без войны, без смертей, без вечного плена.
Ей хотелось вдохнуть воздух полной грудью, расправить плечи и почувствовать себя человеком. Даже если за порталом ее ждет смерть, это лучше ее нынешнего существования. Но пока есть хотя бы малейший шанс на спасение, она будет карабкаться, будет цепляться за него руками и ногами.
Потому что ей хочется ЖИТЬ, по-настоящему.
- Идем, - Рен приоткрыл дверь в назначенный час.
Скользнула внутрь, достала заранее приготовленный нож. Особый армейский сплав, способный разрубить даже плотную тяжелую броню или значительно продырявить бетонную стену. Что ему хрупкая, тоненькая девичья щиколотка?
Комацу разом выпила все содержимое колбы, ощущая, как немеют конечности, притупляется чувствительность.
На всякий случай засунула в рот полы халата.
И почти равнодушно смотрела, как Рен замахивается ножом и рубящим ударом отсекает ей ступню и часть ноги, чуть повыше злополучного браслета. Боль ослепляющим белоснежным шаром прокатилась по нервам и конечностям, и ее тут же запаковал могильный холод анестезии. Хорошее средство, надо будет запомнить, обязательно.
Если выживет, вдруг пригодится.
Рен перевязала ей ногу, затянула туго-туго, намотав не один слой ткани, чтобы кровь не попала на светлые полы. Им ни к чему лишние следы. И подхватила девушку под руку, сунув под вторую крепкую палку.
- Утащила с тренировочного поля, - дыхание ее сбилось, она почти смеялась, в голосе слышалось ликование.
И Комацу разделяла его.
Она пыталась не опираться на Рен всем своим весом, чтобы не затруднять движения. Пульс колотился в висках, кровь шумела в ушах от напряжения. Если ничего не получится, их убьют на месте.
Ангар темнел невдалеке. Рен провела девушку по тени, старательно избегая светлых, просматриваемых участков. Все равно, завтра все станет известно, и ее казнят, как государственную преступницу. Она уже давно сама искала смерти. Но Комацу… Комацу такой участи не заслужила. Она имела право жить так, как ей хочется, любить и быть любимой. Рен даже завидовала тому, что сама не может уйти следом за подругой - в ее отсутствие брату придется нелегко. Она не имеет права подводить его. Брат государственной преступницы, казненной, лучше, чем брат дезертира. Эрик умница, он сумеет выкрутиться, даже если ему придется изображать ненависть к сестре.
Рен верила в него.
Голубоватое зеркало портала висело над кучей ржавого, ненужного хлама, который сбрасывали в старом помещении. Рен подвела Комацу к проходу в другое измерение.
Комацу осторожно прикоснулась к поверхности. Прохладная, упругая, чем-то напоминает медузу или осьминога.
В ней отразилась она, но другая она, не Комацу Кирико. Та Комацу тоже имела короткие черные волосы, но они не вились кудряшками до плеч, широкие брови вразлет, маленький рот. И нос с широкими крыльями, намного шире, чем полагается быть на женском лице. Но это определенно была Комацу.
Только из другого мира. И сейчас она умирала. Грудь ее сотрясал кашель, она практически задыхалась. Затем внезапно обмякла, словно обрезали невидимые нити. Врач возле кровати попытался реанимировать ее, но не получалось. Прощупал пульс и покачал головой. Медсестра что-то записала в историю болезни и накрыла лицо девушки белым платком.
Портал намекал, что для нее появилось в мире свободное местечко.
Кирико вздохнула, повернулась к Рен.
- Спасибо, - крепко обняла ее, тепло-тепло. - Спасибо за то, что была рядом все эти годы, Рен. У меня… у меня не было подруги дороже и ближе тебя.
Глаза нещадно слезились, горло сдавливал комок. Рен кивнула, ее глаза тоже подозрительно блестели.
- Иди уже, болонка, - выдавила она с трудом и подтолкнула девушку в портал.
На нем замелькали картинки дивного, яркого мира. Комацу не успела уловить ни одного полного изображения, только отдельные силуэты невиданных животных и птиц.
Оболочка портала упруго обняла ее и пропустила. Девушка ступила на яркую траву, покачнулась и неловко упала, поджимая покалеченную ногу.
Портал над ее головой ослепительно вспыхнул и закрылся. Почему-то ей подумалось, что больше плавающих порталов в ее прежний мир не будет.
А затем действие обезболивающего закончилось, и ее накрыла волна ослепительной боли.
Последнее, что она слышала, были негромкие голоса направляющихся к ней людей.
========== 1 ==========
Комацу неспешно вышагивала по саду, изредка прикасаясь к цветам ветчинастры, которые тут же распускались. От них по саду плыл восхитительный аромат. На него слетались тостовые бабочки - умилительные существа с кусочками хлеба вместо крылышек. Они обожали листья ветчинастры. А Комацу обожала наблюдать за тем, как они питаются и порхают. И готова была распустить для них сотни цветов.
Кактусы, с помощью которых тренировали правильные позы благодарности адептов, пропускали ее без вреда. И слегка шевелили колючками, когда девушка аккуратно, кончиками пальцев поглаживала свободные от остриев места.
Восстановленная нога уже не болела, а рваный шрам в том месте, где шел порез, обещал остаться на всю жизнь. Однако это была небольшая цена за свободную, полную ярких красок и удовольствий жизнь.
Комацу смутно помнила первое время в Жрачколинском монастыре. Туманные обрывки воспоминаний, сменяющиеся лихорадочными галлюцинациями.
- Наконец-то ты очнулась, - ласковый, прохладный голос, приятный, как вода из ручья в жаркий полдень. Комацу казалось, что она горит. Ломило несуществующую ступню - фантомные боли преследовали даже во сне.
- Нога… - она еле сумела прошептать одно слово. В горле дико пересохло.
- Выпей, - ко рту поднесли чашку с чем-то нежным, вкусно пахнущим. На языке смешались мед и лимон, золотистая кислинка с янтарной тягучей нежностью. - Это сок с лимедового дерева. А ногу мы восстановим, не переживай. Спи, тебе нужно отдыхать, набираться сил.
Комацу в шоке смотрела в зеркало. В ней отражалась маленькая девочка, лет десяти. Переход омолодил ее, видимо, таким образом давал шанс начать все с нуля.
Худая, с впалыми щеками, из-за чего ее и так крупный нос казался еще больше. Выпирающие ключицы, тоненькие ручки и ножки.
И абсолютно лысая голова без малейшего намека даже на щетину. Девушка провела рукой по гладкой поверхности.
- Когда мы нашли тебя, в твоих волосах находились волосяные пиявки, - сзади подошел наставник Шуу. - Нам пришлось обрить тебя, иначе пришлось бы ходить с проплешинами. Но не переживай, волосы быстро отрастут.
Комацу всхлипнула. Волосы… какая глупость! Они подарили ей возможность заново ходить, а тут волосы…
Девушка повернулась и широко улыбнулась мужчине.
- Спасибо.
- Простите, мастер Юнь, я не хочу вспоминать свое прошлое, - Комацу покачала головой. - Простите, если…
- Девочка, - мастер остановил ее, положив руку на склоненную, налысо обритую голову, - не переживай ни о чем. Это твоя жизнь, и только тебе принимать в ней решения.
Комацу кивнула, с трудом сдерживая слезы.
Мастер никогда не спрашивал ее о прошлом. Они беседовали, ходили по саду, он показывал, как правильно разрабатывать ногу. А еще ненавязчиво посвящал в историю и последние новости своего мира. Рассказывал о потрясающих животных, угощал вкусностями, которые готовил сам. И даже ловил особых шоколадных стрекоз. Он мог быть строгим, требовательным, но к ней относился как к…. к дочери. Это заставляло сердце девушки сжиматься.
Однажды, когда она гуляла возле пруда во дворе, прозрачный, нежный и невесомый, как мыльный пузырь, шар, один из тех, что летал над водной поверхностью, сам запрыгнул к ней в руки. И тогда мастер Юнь вызвал ее к себе для разговора.
- Комацу, мне кажется, что по какой-то причине ты многого не знаешь о нашем мире. Твои вопросы, твой интерес сам привел меня к этому выводу.
- Мастер Юнь… - вскинула голову девочка.
Мужчина поднял руку.
- Молчи. Прежде чем ты начнешь лгать или оправдываться, я должен сказать, что не требую от тебя объяснений. Меньше всего на свете хочу причинить тебе боль, заставляя вспоминать правду. Я позвал тебя не за этим. В нашем мире повара ценятся на вес золота, рождение талантливого повара - подобно открытию нового, очень вкусного ингредиента. Оно восхищает, заставляет жить надеждой. И у тебя такой талант. Я заметил это еще когда поил тебя соком лимедового дерева во время болезни. Ты наслаждалась каждой каплей, понимала все оттенки вкуса и удивлялась им. И так во всем. Какую бы еду я тебе ни приносил, ты чувствовала ее больше, шире остальных.
Комацу склонила голову, не отрывая взгляда от сжатых рук. Только не это, снова ее дар вмешивается в ее жизнь.
- Поэтому я хочу предложить тебе начать обучение в нашем монастыре, чтобы стать поваром. И в дальнейшем, если пожелаешь, познать пищевую честь.
Девочка удивленно посмотрела на мастера, не веря своим ушам. Старик улыбался в усы, его очки лукаво поблескивали. Ему явно нравилась реакция девочки.