Скорпиус рухнул лицом на подлокотник дивана и сдавлено зарыдал.
— Опустела без тебя Земля…
На спину Скорпиуса рухнула Джейд и тоже затряслась в плаче.
— Зачем же гибнет всё, что мило, а что жалеет, то живёт… — очень скорбно произнес Альбус.
— Что ты несешь, философ хуев? — фыркнул Луи.
— Покойный, вам слова не давали. Да хорош рыдать уже! Не выплачьте все до похорон!
— Все, я себя контролирую, — пообещал Скорпиус, потянувшись к стакану с водой.
Луи вылез из гроба и с хрустом размял затекшую шею, а Альбус устало присел в кресло.
— Итак, план такой, — успокоившись, произнес Скорпиус, расстелив на журнальном столике ватман с какими-то схемами. — Завтра похороны. Вечером мы должны вернуть тебя в морг, откуда тебя утром заберут родители.
Луи смиренно кивнул.
— Похороны проходят: Ал произносит прощальную речь, я сохраняю бесстрастное хладнокровие…
— Бесстрастное хладнокровие? — вскинул брови Альбус. — Да ты своими рыданиями затопишь кладбище.
— Лучше уж так, никто не придерется, — сказал Луи.
— Джейд рыдает над гробом, — продолжил Скорпиус.
— Не по-людски это, — произнесла Джейд, чье предплечье до сих пор было обмотано плотным бинтом, после того, как в полнолуние в него попала пуля. — Живого хоронить.
— Фактически, он не живой, — пожал плечами Скорпиус. — И другого выхода нет.
— Что я Бонни скажу? Папа жив, но вроде как и нет?
Луи закрыл лицо руками.
— Понятия не имею, — признался он. — Мы сломаем ей психику…
— У крестницы Скорпиуса Малфоя априори стальные нервы! — заверил гувернер, барабаня пальцами по столу. — Дальше самое сложное — дождаться окончания похорон и выкопать Луи.
— Что? — К такому Луи жизнь явно не готовила.
— Луи, тебя все-таки похоронят, — выдохнул Скорпиус. — Но мы тебя вытащим. Вроде все. Надеюсь, прокатит.
— Прокатит, — заверил Альбус.
— Остолопы вы, если думаете, что все пройдет гладко, — буркнул портрет Фламеля.
Резко схватив со стола канцелярский нож, Скорпиус настолько метко метнул его в холст и угодил прямо в лоб дико заоравшего алхимика, что метатели ножей в цирке иззавидовались бы черной завистью.
Луи, сняв пиджак, взял в руки легкий философский камень, размером с кирпич, и заворожено на него уставился.
— А чего его так раздуло? — поинтересовался он.
— Пропорция, — в один голос произнесли Ал и Скорпиус, да таким умирающим тоном, что Луи решил не допытываться.
Камень поблескивал в свете торшера и выглядел действительно вполне магически. Фламель, возмущенно глядя на торчавший из его же портрета канцелярский нож, мельком скосил глаза на артефакт и, в негодовании хмыкнув, отвернулся.
Свои похороны Скорпиус помнил, потому как будучи духом, расхаживал вокруг собственного гроба и очень громко пытался обратить на себя внимание, а потом, поймав взгляд Луи, который тогда еще не был его лучшим другом (да и другом не был, и вообще, по идее, странно что тогда оборотень не радовался, стоя у гроба кавалера своей сестры), впервые понял, что кое-кто его все же видит.
Как позже, уже будучи снова живым, подмечал гувернер, его похороны прошли уныло.
«Все в черном, все плачут» — думал он. — «Ни музыки, ни фейерверков, ни даже ди-джея».
Но, увидев все то же самое на фиктивных похоронах Луи, принял церемонию за «совершенно правильную».
Прощание проходило во дворе родительского дома, уже заполненного многочисленными родственниками. Скорпиус, пытаясь не попадаться на глаза скорбящей родне, что при его белобрысой голове было тяжко, что-то промямлил в ответ на малопонятный вопрос незнакомого мужчины и, протиснувшись в гостиную, где стоял гроб, осторожно наклонился над Луи, усиленно изображающим покойника.
— Господи, на кого ж ты нас покинул! — менее рьяно, чем вчера, причитала его бывшая жена, отвлекая всеобщее внимание.
— Луи, я ебу сколько тебе лежать, поэтому вот, — прошептал Скорпиус, сунув в гроб мобильный телефон и какой-то дамский романчик в мягком переплете. — И вот.
И незаметно сунул покойнику во внутренний карман пиджака флягу с коньяком.
Луи усмехнулся уголком рта.
— И вот, — шепнул Скорпиус, опустив в гроб еще что-то.
Луи, приоткрыв один глаз, опешил.
— Зачем мне в могиле утюг?
— Вот только не надо со мной спорить, — буркнул Скорпиус. – Все, лежи.
И очень вовремя отпрянул от гроба, потому как кто-то, Скорпиус не рассмотрел кто, вежливо попросил его отойти в сторону и накрыл гроб крышкой.
В дверях появилась высокая фигура явно уставшего от похоронной канители Альбуса, и гувернер прислонился к стене рядом с ним.
— Скорее бы провернуть это, — простонал тихим голосом Ал, сделав глоток из термокружки. — Мне все время кажется, что они все знают.
— Это нервы, — сказал Скорпиус и, забрав у Ала термокружку, сделал глоток.
Но, распробовав ее содержимое и почувствовав во рту противный металлический привкус, выплюнул теплую жидкость в окно.
— Кровь что ли?
— Нет, блин, концентрированный ягодный морс с мякотью, — усмехнулся Ал.
— Ал, ну ты зверь.
Они со стороны смотрели на то, как волшебники прощаются с Луи (сквозь закрытый гроб), о чем-то говорят и, к слову, сама атмосфера похорон была в разы не такой горестной, как ожидал Скорпиус, о чем и не преминул сказать другу.
— Есть такое, — неожиданно беспечно ответил Ал, снова приложившись к термокружке. — Как бы тебе сказать…шестьдесят процентов присутствующих, включая дядю Билла, думают, что Луи «отмучился».
— Чего-чего?
— Ликантропия, страшная болезнь, проклятие и т.д. и т.п.
— При Джейд это не скажи, — буркнул Скорпиус. — Люди, да вы ебанулись! Вы хороните человека, а не избавляетесь от оборотня!
— Тише, — шикнул Ал. — Знаю, бредово и цинично, но орать не надо, а особенно нам.
Двое крепких мужчин занесли гроб в катафалк, а остальные скорбящие, потихоньку, засобиравшись на двор, тоже потопали к дверям.
— Проблема, — послышался за спиной Скорпиуса женский голос, и тут же цепкая рука Джейд сжала его локоть.
Гувернер и Альбус обернулись, и, встретив не на шутку встревоженный взгляд, отошли подальше.
— Я говорила с его старшей сестрой, — шепнула Джейд, указав на красавицу Викторию, чье траурное платье на добрых тридцать сантиметров было выше колен. — Они не собираются хоронить Луи.
— Во дворе что ли оставят? — вскинул бровь Скорпиус.
— Они его кремируют.
Альбус подавился кровью и хрипло закашлял.
— Что? — ударив себя кулаком в грудь, прохрипел он.
Огромные глаза экс-миссис Уизли ответили четче любых слов.
— Твою мать, — простонал Скорпиус. — Вряд ли огонь щадит бессмертных.
Ал, торжественно всучив миниатюрной Джейд свою термокружку, принялся расхаживать по коридору, благо, не наводненному родственниками.
— Скорпиус, думай.
— Да думаю, — отозвался Скорпиус.
— Только быстрее, — взмолилась Джейд. — Они уже в крематорий собрались.
Да, такого поворота не ожидал никто.
— Давай, Скорпиус, ты же умный! — в один голос воскликнули Ал и Джейд.
— Я?!
— У тебя талант, — заверил Ал. — Давай, выдай самую бредовую идею.
Бедный Скорпиус имя свое от волнения забыл, а тут от него требуют гениальный план!
Заметив на бледном лице друга растерянность, страх и грядущую истерику, Альбус, толкнув того за ближайшую дверь, в ванную, порылся во внутреннем кармане пиджака и, нашарив нужное, кинул Скорпиусу маленький пакетик с белым порошком.
— И правда можно? — обрадовался Скорпиус, с готовностью вытащив из кармана дисконтную карту из винного магазина и купюру в двадцать фунтов.
— И после этого ты бросаешь.
Умело сформировав дорожки кокаина на высокой тумбе из темного дерева, Скорпиус, зачем-то выставив Ала за дверь, закрылся.
— Идея! — воскликнул он через три минуты, когда вернулся в коридор.
— Да он упорот!
— Он всегда упорот.
— Ал, настал твой звездный час, — кивнул Скорпиус, сверкнув воспаленными глазами. – Иди, читай свою похоронную речь.
— Но гроб уже в катафалке, — напомнил Ал.
— Ал, сука, не беси меня! Отвлеки народ. И безутешную невестку с собой забери.
— Понял, — мигом согласился Альбус и прошмыгнул в гостиную.
Скорпиус, покинув дом через черный ход, прокрался во двор, где уже собирались родственники. Кто-то уже трансгрессировал в крематорий, видимо, не желая терять время зря. Вот во двор вышел Ал и, скорбно держа в руке невесть где раздобытую розу, потребовал минуточку внимания.
Гувернер лукаво усмехнулся своим мыслям и, не теряя бесценное время, приступил к своему «гениальному плану».
— … и когда смерть забирает наших близких, мы невольно спрашиваем себя: «А стоит ли жизнь того, чтоб жить, и есть ли там, за костлявыми плечами Смерти, иной мир, в который уходят перелетными птицами души тех, кто покинул этот бренный мир?» — томно вещал Альбус, когда почувствовал, как в кармане брюк завибрировал мобильный телефон. — Короче, жизнь — боль. Ну, поехали, чего стоим?
И, воспользовавшись тем, что убаюканные монотонной внезапной речью волшебники засуетились, схватил Джейд за руку и побежал к катафалку, надеясь, что Скорпиус имел в виду: «Мы вытащим Луи, а они спалят пустой гроб».
И почти угадал.
Вернее, не угадал вообще, если быть до конца честным.
— Ёб твою мать! — ахнул Альбус. — Ты больной?
Джейд перекрестилась (притом, что была убежденной атеисткой).
— Быстрее, — крикнул Скорпиус, высунувшись из окна катафалка. Его длинные пальцы нервно барабанили по рулю. — Залазьте и снимите с гроба крышку.
Когда «армия спасения покойного оборотня» залезла на заднее сидение, просторное, потому как туда легко умещался добротный гроб, Скорпиус завел мотор.
— Поехали!
— Что?!
— А вы не поняли? Мы угоним катафалк! — хохотал гувернер. — Где здесь радио?
— Какое радио? — Из гроба высунулся Луи, и, размяв шею, стащил крышку. — Поехали уже! Я не хочу в крематорий!
И, дождавшись, когда скорбящие приблизятся к катафалку, Скорпиус, скрыв ото всех личность угонщиков за тонированными стеклами (будто это поможет), рассмеялся и до упора вжал педаль газа.
Катафалк рванул с места. Кто-то орал, кто-то упал в обморок, кто-то даже сыпал заклинаниями, но разве это поможет, когда буйная голова гувернера уже все решила?
С удивлением обнаружив магнитолу, Скорпиус, дабы заглушить эту палитру звуков, настроил ее на нужную радиостанцию и, под орущую на всю округу «Highway to Hell», стащил с шеи галстук и свернул на шоссе.
====== Неудачный рейд молодого мракоборца ======
— Скажите, вы вообще люди нормальные?! — вцепившись в крышку гроба на особо лихом повороте катафалка, крикнула молодая женщина в строгом черном платье.
— Мы не люди! — в один голос отозвались «водитель ритуального транспорта», «ответственный за томные эпитафии» и сам «покойный».
— Вы угнали катафалк с телом моего мужа…
— Бывшего мужа, — напомнил Луи, протянув Алу флягу, которую ему вложил в гроб заботливый гувернер.
— … потом мы заехали в «Макдональдс»…
— Помянуть надо было! — возразил Скорпиус, умудряясь еще разглядывать свою игрушку из «Хэппи-мила».
— А сейчас за нами едет полиция, возмущенные родственники и мракоборцы! — напомнила Джейд.
Ал и Скорпиус на мгновение переглянулись и захохотали.
— Все как десять лет назад на выпускном. Луи, жаль, тебя тогда с нами не было…
Очередной крутой поворот, который Скорпиус, имея купленные водительские права и навыки автомобилиста исключительно из игры «GTA», преодолел так, что едва не вписался в фонарный столб.
— Остановите машину! — орал в рупор полицейский.
Луи, не выдержав этого очередного предупреждения, высунулся в окно и, метко швырнув в полицейскую машину утюг (Скорпиус уж точно не прогадал, когда запихнул его в гроб), рявкнул на всю улицу.
— Имейте уважение, пидорасы! Это мои похороны!
Альбус захохотал, а Скорпиус, усмехнувшись, надавил на педаль газа.
— Скажите, мне одной не смешно? — надрывисто спросил голос позади.
— Да, одной, — подтвердил Луи.
— Да ты успокойся, Джейд, — повернулся к ней Скорпиус, и Ал, благоразумно схватив руль, не дал катафалку влететь в почтовый ящик. — Отсидимся и все.
— Где? На Шафтсбери-авеню, да? — саркастично протянула Джейд.
Скорпиус посерьезнел.
— Ой, — рассеяно протянул он. — Нельзя домой, там краденый портрет алхимика, философский камень и шестнадцать кустов конопли в кадках.
— Шестнадцать? — взвыл Луи.
— А я что? Я ничего! Это Ал их принес.
— Очередная облава, — лаконично пояснил Альбус.
— Господи, вы еще и наркоту принимаете, — простонала Джейд.
— Принимает только Малфой, — возмутился Ал. — Я продаю.
Катафалк снова резко повернул на улицу, и Скорпиус, не глядя на красный свет светофора, едва ли не въехал в молоковоз. Сворачивать с дороги было поздно, да и обилие автомобилей на полосе поставило крест на развороте, и катафалк, припарковавшись около Шафтсбери-авеню, за считанные секунды собрал вокруг себя полицию, а после и мракоборцев.
— Ублюдок, выходи из машины и оставь моего сына в покое хотя бы сейчас! — донесся до слуха гувернера разъяренный голос Билла Уизли, который заклятием вдребезги разнес тонированные окна и засыпал мелкими осколками друзей.
Красивое лицо Луи исказилось таким вящим гневом, что тот, отшвырнув крышку гроба так, что та едва не треснула Ала по затылку, с размаху открыл двери, и чуть не зашиб ею отца.
— Это ты кого там ублюдком назвал?
Билл, услышав знакомый голос, вздрогнул и обернулся на пассажирское сидение.
— Луи.
— Только я имею право называть этого дауна ублюдком, — прорычал Луи.
— Ой, это так мило, — улыбнулся Скорпиус.
— Даун, тебя дауном назвали, — хмыкнул Альбус.
— «И поблагодарим же стечение обстоятельств, которые, пускай и посредством несвоевременной смерти, но избавили моего сына от страшного недуга, проклятия и тяжкого бремени, свалившегося на нашу семью…». Я помню каждое слово, которые ты произнес над гробом, — шипел Луи и вышел из катафалка. — Не стыдно было такое нести, а?
— Луи, как? — охрипшим голосом выдохнул мистер Уизли, прижавшись спиной к катафалку.
— Упал в грядку с подорожником и пуля вышла сама собой, — нервно хихикнул Скорпиус.
Ал, предвкушая грядущий громкий, очень громкий крах и без того державшихся на волоске отношений отца и сына, вышел из машины и, скосив взгляд на полицию, судя по всему, начал гадать, признают ли стражи порядка в нем наркоторговца.
В конце концов, когда шок Билла Уизли сменился растерянностью, а затем яростью, к которой, по старой традиции, грех было не приплести ненавистных ему оборотней, Луи задвинул за спину ринувшуюся было в словесную перепалку Джейд и, махнув друзьям рукой, одним только взглядом потребовал, чтоб те шли домой.
— Точно? — робко спросил Скорпиус.
— И очень быстро, — гаркнул Луи.
Ал, поспешно отворив двери, за рукав затолкал Скорпиуса в прохладный подъезд и, прошептав: «Сами разберутся, не лезь», подтолкнул к лестнице.
Луи вернулся лишь спустя пару часов, когда уже темнело, и, судя по усталому, но спокойному выражению лица, его отношения с отцом не перешли из вооруженного нейтралитета в стадию скромного семейного хаоса. Но догадка о том, что просто так волшебный мир не оставит в покое квартиру, в которой жили уже двое, кто вернулся с того света, оказалась совершенно верной, пусть и не привела подозрения в исполнение на следующий день.
Три недели спустя, когда единственное, что напоминало о смерти Луи — небольшая пуля, которую тот почему-то стал носить в качестве оберега на шее, случился первый рейд.
Закаленные подобными проверками соседи, еще помня времена, когда лет десять назад все в той же квартире мракоборцы дружно искали «останки Скорпиуса Малфоя», отнюдь не удивились, когда в дверь вежливо постучали.