- Отлично. Кроули, ты не стесняешься маленьких мальчиков? – спросил его Люцифер, положив вилку на уже пустую тарелку. – Фу, кошмар какой, ты их еще и любишь? – Кроули меланхолично снял со спинки стула полотенце и профессионально замотал им голову Люцифера.
- Так гораздо тише, не находишь? – спросил он Габриэля, поднимая бокал с водой. Люцифер пыхтел, ворчал, но развязать так и не сумел, так что на помощь ему пришел Габриэль – девочки тихо научили его на посту, как развязывать этот персональный кошмар имени Алистера Кроули.
- И опять только против меня, - недовольно пробормотал Люцифер, заставленный совместными силами мыть посуду. – Что ты будешь делать с этим коматозником?
- Он больше не в коме, и его зовут Сэм, - тут же вышел из равновесия Габриэль. Он проклял себя за привычку краснеть и только и мог, что принять независимый вид и не выдавать себя. Однако с того момента, как Сингер отправил его за документами, он ни разу не зашел к Винчестеру. К ужину он обнаружил, что ему надо много чего сказать Винчестеру касаемо его так называемых проблем, после чего сказать еще раз для закрепления материала. Да и в принципе он не против учить кого-то заново жить – это скорее представлялось ему отличным шансом научиться реабилитации.
- О, значит все серьезно, - и Габриэль испытал желание замотать старшего брата еще раз полотенцем. – Как ты с ним живешь? – спросил он у Кроули, тем временем спокойно читавшего в кресле один из учебников Габриэля с великим интересов.
- Тяжело, - не отрываясь от книги, ответил Кроули, после чего почесал затылок и захлопнул учебник. – В мое время так не учили. А ты еще и из интернета скачать можешь что нужно. Не пойму, зависть это во мне или торжество.
- Да твое время не так давно было, - возмутился Люцифер. – Тебе всего двадцать восемь!
- Ты еще это моему отделению сообщи, - поморщился Кроули. – Здравствуйте, мне двадцать восемь, и я буду лечить вашу бабушку, - он потер лоб, словно выражая вселенскую грусть по поводу общения с такими людьми, как эти братья.
- А сколько отделение тебе дает? – с интересом обратился к Габриэлю Люцифер. Габриэль, изо всех сил пытавшийся разобрать анатомию, сданную по типу «вышел и забыл», устало на него посмотрел.
- Всем плевать до того момента, пока это не прозвучит, - Габриэль вновь постарался сконцентрироваться на анатомии. Он сделал как большинство студентов, конечно, ведь все запомнить невозможно сразу, а, как показала практика, на любом предмете все начинается оттуда же – с клетки – так что если ты не мог выучить ее строение на первом курсе, ты расскажешь ее трупом в полнолуние к третьему так, что тебя никто это больше спрашивать не будет. Теперь же он осознал, что большинство этих знаний реально необходимо на практике, не то, что там какой-нибудь гуманитарный ВУЗ, и спешно наверстывал. Он был близок к тому, чтобы первым заговорить с Кроули и попросить его помочь с экстренным повторением, как Кроули вдруг спросил его:
- Почему ты все еще хочешь помочь Винчестеру?
- Потому что это мой долг, - без зазрения совести и задней мысли сказал Габриэль. – По крайней мере, тем, чем смогу.
- А если не как врач? – с любопытством спросил его еще Кроули. Люцифер переводил взгляд с одного на другого.
- Пока я на работе, я не могу думать иначе, - подумав, выбрал правильный ответ Габриэль. Он для своего курса звучал, может быть, слишком самоуверенно, однако этот ответ Кроули удовлетворил. И все же осталось кое-что из всего случившегося в жизни Габриэля, что он никак не мог осознать. Это было подобно мысли о вине Дина Винчестера – она была где-то рядом, но он никак не мог поймать ее.
С этой мыслью он лег спать перед первым рабочим днем.
***
Устраиваясь на работу, он как-то забыл о том, что отделение включает в себя девять палат, но никак не одну. Поэтому когда он выполнил все утренние обязательства, изрядно выматавшись, он осознал, что подошло время обеда и можно начинать все сначала. Он тоскливо посмотрел в сторону нужной ему палаты, в которую заходил с утра, чтобы помыть пол, однако Винчестера там не обнаружил. Взмокший и порядком усталый от кормления ничего не соображавшего деда с менингеальным синдромом, он даже не стал спрашивать, как менингит передается – и без того проблем хватало. В коридоре стоял кожаный диван для родственников пациентов. Он сидел там как раз тогда, часов в одиннадцать, когда одна из родственниц пришла навестить свою бабушку.
Когда она в истерике вышла из палаты, Габриэль думал, что она упадет. Он подхватил ее, не зная, как поддержать и что сказать, бессильный при виде ее слез. Она говорила что-то о том, что «может быть она еще была жива», но даже Габриэль знал, что в морг просто так не увозят. Мертвого человека он так и не видел, но глядя на ее слезы, уже не знал, хочет ли увидеть. Ее забрал вызванный психолог, а сам Габриэль поспешил с вопросом к постовой – почему она узнала именно так, жестоко, когда приехала, ожидая, что бабушка еще жива?
- Родственникам не звонят после одиннадцати вечера, - равнодушно сказала ему медсестра. – Это вообще проблема дежурных врачей, а не нас. Они звонят, мы только готовим и отвозим.
Приставать к Кроули посреди рабочего дня Габриэлю как-то не хотелось, тем более что он впервые видел – из-за одной квартиры на всех в целях экономии – Кроули с утра, и это мало напоминало того ни в чем не нуждающегося человека. С утра он нуждался прежде всего в возвращении в кровать. Поэтому Габриэль вернулся к своему дивану и с радостью вытянул ноги. Он считал себя достаточно выносливым, но с семи утра до часу дня на ногах – это слишком даже для тренированного человека. Ноги гудели, а пятки по ощущениям стали квадратными. Поэтому, вытянув их, Габриэль познал нирвану.
- Привет, - незнакомый голос сначала не заставил его открыть глаза. Слово было каким-то усиленным, словно произносить его было для человека крайне тяжело, - При-вет, - повторил голос уже по слогам и гораздо четче. Габриэль лениво открыл один глаз. Перед ним, тяжело опираясь на старческие ходунки, стоял Сэм Винчестер и улыбнулся. Ему было тяжело говорить, но еще тяжелее стоять, и тем не менее он пытался делать и то, и другое.
- Привет, - ответил ему Гейб и мгновенно передвинулся по дивану. Вчера они спрашивали его так, словно это он решает, быть ему рядом с Винчестером или не быть в его реабилитации, но сегодня это все совсем не нужно – Сэм может решать сам. – Я смотрю, тебе хорошеет, - Винчестер на мгновение закрыл глаза, так что Габриэль успел порядком испугаться.
На самом деле он глубоко вздохнул, придержал нижнюю челюсть рукой так, чтобы ему было удобно произносить – его рука дрожала – после чего с трудом выговорил:
- Спа-си-бо, - и просто уронил руки на колени.
- Не за что, - так же просто ответил ему Габриэль, не зная, что еще сказать. Теперь ему подумалось, что он знал только бессознательного Сэма, а теперь откуда-то появилось смущение. – Я уже забыл твои дневники, если что, - предупредил он, ловя взгляд Винчестера. Тот сделал страшные глаза, пытаясь заставить себя говорить, но рукой поверх его предплечья Габриэль остановил его.
- Потом скажешь, я никуда не денусь, прям как твой брат и не хотел. Но твой брат вообще много чего не хочет, если честно, - Габриэль улыбнулся, после чего ему показалось, что взгляд счастливого щенка может как-то выйти ему боком. Он был не мастер неловких разговоров, но когда-то это бы пришлось сказать. – Слушай, по поводу твоего типажа, - Сэм как-то нехорошо выпрямился, оглядываясь по сторонам. – Да никого не волнует. Я просто хочу сказать, я не из-за этого здесь, просто это моя работа, - и Сэм, казалось, мгновенно расслабился. Хотя это его и огорчило порядком, он не стал скрывать ни того, ни другого.
Зато как ему понравилась фраза «Это просто моя работа!». Судя по взгляду Винчестера, тот как-то догадался и теперь снова так улыбался. Он вообще красиво улыбался, чего не скажешь о его брате. И когда Габриэль начал их сравнивать? Габриэль собирался встать – ему нужно было снова помогать кормить дедушек и бабушек, многих из них притом были далеко не так приятны. Были и те, кто переживал старость и инсульты, вновь превращаясь в ребенка, а иные хватались за разум, как сумасшедшие, и такими и выглядели. Очень трудно было справиться с внушительных размеров пациентами, но Габриэль не думал, как это сделать. Он просто делал. Проходя мимо палаты Сэма, он периодически видел там всех специалистов.
И почему-то каждый раз, когда Габриэль проходил мимо, Сэм умудрялся поднимать голову и улыбаться.
***
Габриэль был против с первой же минуты. Он вообще постоянно был против, но младшего Винчестера это не смущало. Он довольно легко ломал любое сопротивление, и вечером Габриэль оставался сидеть с ним за компанию и смотреть кино на ноутбуке, иногда оставался и разговаривал. С тех пор, как Сэм с трудом, но снова освоил речь, хотя порой с заиканием, особенно когда волновался, он не отставал от Габриэля. Кроули однажды вечером так ему и сказал: «Теперь ты для него подобен свету в окошке. Выбирай, ты Луна или НЛО». И Люцифер, и Габриэль дружно изобразили тошноту от такой фразы, а Кроули вообще хоть бы хны, пошел себе дальше книги свои читать и виски пить, накрывшись шотландским пледом. А ведь они ему его подарили только для того, чтобы подшутить!
- Я взаперти третий месяц, - привел контрдовод Сэм, притягивая колени к груди. Габриэль постарался применить тактику Кроули – тупо смотреть в ответ, пока не надоест, но обезоруживающая улыбка смущала. Он на этой улыбке мог президентом стать, если бы захотел. А ведь не улыбнется – и не подумаешь, что не отвести взгляд. А еще Габриэль краснел. Постоянно. В основном потому, что пытался объяснить дружбой, но как-то ему не верили, хотя сам он искренне и честно. – Пожалуйста, Габриэль, - тут Габриэль совсем не мог больше выносить этого жалостливого образа.
- Сперва тебе подгузники меняй, потом на крышу води, а детей не потребуешь? – пробормотал он от смущения, радуясь, что в сумраке не видно краски на щеках. На удивление, Сэм не выразил никакого отвращения или стыда, наоборот, он взял и рассмеялся.
- За подгузники я уже извинялся, - серьезно добавил он. Говорил он не так быстро, как,видимо, привык, но тем не менее хорошо. Двигался он тоже гораздо лучше, но путь на крышу ночью означал шесть этажей, что могло быть ему не по силам. И тем не менее проклятая семейная черта вновь возродилась – он уже не знал, чем себя оградить. – Я целый день отвлекать от работы не буду, - ну это для Габриэля вообще было шантажом. Он фыркнул и помог Сэму слезть с кровати. Они оба бесшумно выглянули в коридор, но на посту было темно. Габриэль пробежал первым, для эффекта перекатившись через голову ниже поля зрения медсестры, если бы она там сидела,после чего, не очень грациозно и медленно передвигаясь, за ним последовал Сэм. Они, чертыхаясь и переругиваясь, добежали до лестницы – главной курильни всей больницы. Каждого курящего врача приходилось ждать по десять минут и зажимать носы, но уже через час Габриэль и порядком уставший Сэм добрались до выхода на крышу.
- Черт, ты же не собираешься прыгать? Я же достану с того света и снова убью, - крикнул на ветру Габриэль, кутаясь в плед, стащанный из палаты. Наверное, они ночью в коридорах больницы представляли то еще зрелище, но от этого путешествия становилось как-то легче. – Я тебе две недели своей жизни…
- Три! – возразил Винчестер, оглядывая огни ночного района и подъезжавшие внизу бесшумно машины скорой помощи. – Черт, это прекрасно! Как можно вообще отсюда прыгать?
- Хватит считать, - пробормотал себе под нос Габриэль, с напряжением следивший за каждым движением Винчестера, но к краю тот все же не подходил – не доверял своему телу. Ночной холод, сумрак и величие больницы под ними давало какое-то бешеное ощущение жизни, и вокруг, и в себе, так что Габриэль был готов к чему-то совсем не нормальному.
- А знаешь, - Сэм попробовал перекричать ветер, но крик задевал больное горло, и он срывал фразы, пытаясь прокричать их заново. – То, что ты рассказывал о Майкле – почему ты не скажешь ему спасибо? Ведь пусть и случайно, но он тебе помог, разве нет?
- У нас так не принято, - наморщил лоб Габриэль, хватая Винчестера за окоченевшую руку. – Пошли отсюда, меня убьют, если обнаружат, что я пациента свистнул на крышу. – Мне кажется, Майкл и сам знает.
- Я кое-что тут понял, - сказал Сэм уже на лестнице, когда они осторожно спускались в полной темноте до этажа иммунологической лаборатории. – В смысле, на личном опыте – они обычно не знают. Старшие братья – им лучше сказать, не то забота, она до…доведет, в общем, - он не стал упоминать то, что его брат, несмотря на внешнюю заботу, так и не пытался с ним говорить. – И вообще-то ты прав. У меня был типаж. Только я с ума сходил, потому что не такой. Если бы я ему сказал, он бы меня убил. Даже сейчас.
- А что изменилось? – полюбопытствовал Габриэль, проклиная себя за этот вопрос, после которого обратно вернуться будет трудно. Но если посмотреть – чем полна его жизнь? Учебой и квартирой пополам со старшим братом и врачом, которого он действительно уважал, между которыми отношения просто сложились, совпали иголками и шипами, так что вся жизнь начала проходить мимо него. Он отчаянно хотел повзрослеть, но не представлял, как из толпы выбрать того, кто способен на отношения вообще. Периодически прочитанные им записи из чужого дневника всплывали в голове – он знал, что Винчестер больше всех на свете готов к отношениям, но не с девушкой, а к тем, за которые надо бороться.
Но слова Кроули берегли его до последней секунды, пока он понял, что если уж Люцифер не слушает часто Кроули, то что ожидать от Габриэля? Он вздохнул едва слышно и сжал руку Сэма под предлогом помочь ему спуститься, тем более что правая сторона его слушалась пока хуже левой. Кроули был прав в одном – для Сэма это очевидно, но Габриэль впервые подумал, смог ли бы он сделать такое для какого-нибудь кривого и косого юноши, который не затронул бы его интересом в тот решающий первый момент, когда он вообще зашел в палату.
- Я не хожу на свидания, - неожиданно сказал он в полной темноте. На дальней стене отсвечивали фонари садящегося на посадку вертолета скорой помощи, но здесь его не было слышно. – А еще у меня нет личной жизни, потому что я учусь в медицинском. И тем более я весьма вредный, упертый, - он замолчал, понимая, что будучи человеком легкого характера в плане отношений, решил давным-давно. И хотя Винчестер, очевидно, не помнил, как это делать – целовать кого-то, Габриэль все равно был… тронут.
Он вернул Сэма в палату в целости и сохранности, а сам по темному коридору прошел на пустой пост, зажигая забытую там лампу, чтобы никто, не дай бог, не навернулся на отделении по пути в ПИТ. Он подумал, что еще несколько недель назад нашел бы для совета Кроули в ординаторской, а теперь его можно найти там только во время круглосуточного дежурства. Работа помогала Габриэлю не стать свидетелем их личной жизни более необходимого, но и лишала возможности иногда с ними поговорить.
До того он никогда не испытывал надобности с кем-то поговорить.
Мобильный телефон зажужжал в кармане. Габриэль с удивлением обнаружил номер старшего брата, после чего ответил, взглянув на часы – три часа ночи.
- Поздновато для звонков, - сказал он, тем не менее благодарный брату за звонок.
- Я лежал в этом отделении. Тот месяц, что я врал вам о командировке в Италию, я был в больнице. Я не хотел, чтобы вы приезжали или что-то такое, так что я просто соврал. Меня ограбили, но это и не суть дело, давно было. Год назад я лежал здесь, а он меня лечил. Тебе, наверное, трудно понять, но в чем-то твой Винчестер уникален – он сразу знает, кто ему нужен. Я слишком долго к этому шел. А он мне отказал, хотя это все его персональные шотландские тараканы в килте в голове. Но только вот отказ не работает, если все на самом деле так…
- Ты кого шотландским тараканом в килте назвал? – раздалось на заднем плане, и Габриэль с трудом сдержал смех в пустом коридоре отделения. Медсестры спали в сестринской, а на ночь из санитаров остался только он один. Взглянув на систему оповещения, он убедился, что все кнопки опущены на свои места – этот сигнал он услышит так же хорошо, как и медсестры.
Перед ним снова открывались двери палаты. Привычная картина, только человек на кровати больше не хочет умирать. А еще он кажется каким-то своим, не из окружающего мира, и каждая его проблема уже известна Габриэлю. Это только кажется, что причин мало.