— Шерлок. Чем обязан такой радости? — Майкрофт говорит своим обычным елейным тоном.
Некоторое время Шерлок молчит, пытаясь найти подходящее слово. Наблюдение. Слишком сложно.
— Камеры.
Возникает пауза. Майкрофт размышляет над тем, как камеры связаны с тем, что хочет брат.
— Нужны записи с уличных камер?
— Нет.
— Мы уже договаривались о снятии наблюдения за твоим домом, — отвечает Майкрофт.
— Да, — Шерлок дает понять, что брат мыслит в нужную сторону.
Майкрофт молчит. Шерлок доволен, что смог удивить брата.
— Ты хочешь, чтобы я возобновил наблюдение за 221Б? — «два-два-один» — он всегда так говорит.
— Джон, — отвечает Шерлок. Звучит, как если бы он говорил «Да».
— Шерлок, ты просишь меня начать слежку за Джоном? Что-то случилось?
— Да. Нет, — Шерлок делает паузу, ища подходящее слово. Лучше бы не находил.
— Майкрофт. Пожалуйста.
Майкрофт вздыхает.
— Мои люди будут через двадцать минут.
Шерлок отключается и идет на кухню. Джон сидит за столом — как только Шерлок входит, друг пододвигает его чай. Шерлок садится напротив и обхватывает кружку пальцами, согревая их. Он открывает рот, но слова застревают в горле.
В конце концов, Джон говорит:
— Я знаю, это глупо, но мне страшно.
Он смотрит, опустив глаза, адресуя столу натянутую улыбку.
— Кажется, я понимаю, что ты чувствовал. Тогда.
Шерлок сжимает его ладонь. Они никогда не говорят об этом. Никогда не говорили. Конечно, Шерлок объяснил, почему исчез на три долгих года, но после этого они ни разу не возвращались к разговору.
Слово “страх” не объясняет и половины того, что он чувствовал.
Джон пожимает плечами.
— Все это — для тебя. Вся эта игра, кто бы ее ни затеял, предназначается тебе.
Он смягчается.
— Но для тебя это не игрушки, верно?
— Нет, — соглашается Шерлок.
Это перестало быть игрой. Теперь это не развлечение, не способ занять время, не работа. Теперь, как и тогда, жизнь Джона в опасности.
Шерлок намерен разобраться.
Чего бы это ни стоило.
========== Я встретил тебя ==========
Шерлок проводит несколько часов, сверяя следы, найденные на канистрах, с отпечатками друга. Они идентичны вплоть до микроскопических мелочей.
Однако их расположение заставляет задуматься. Отпечатки на верхних частях обеих ручек расположены под углом с наклоном влево — как если бы Джон брал канистры правой рукой; но он-то левша. Отпечатки смазаны весьма убедительно, но остался четкий след большого пальца — левого, не правого. Кроме того, на краю одной из ручек чередуются разрозненные отпечатки: левого указательного, левого среднего, правого безымянного пальца и левого мизинца.
Это подтверждает: улики подброшены — и Шерлок показывает находку Джону. Требуется смекалка, чтобы объяснить другу, как именно он должен был держать злосчастные канистры, будь он и в самом деле преступником, и что отпечатки на ручках не принадлежат пальцам одной руки.
Затем он возвращает канистры в шкаф, прячет оттиск отпечатков в стол и включает радио. Время обеда. Кажется, он никогда не закончит этот пирог.
***
Камеры установлены. Остается лишь дожидаться.
Мозг Шерлока слишком возбужден, чтобы спать. Он растягивается на диване и клеит никотиновый пластырь, чтобы снова и снова прокручивать бесконечные мысли, пытаясь отыскать возможности поимки маньяка до того, как тот доставит новую канистру крови.
Уже далеко за полночь. Он понимает, что Джон не перестает зевать, но все же не идет в постель. Шерлок садится на диване.
— Джон?
Друг подавляет зевок.
— Ммм? Что такое, Шерлок?
— Спокойной ночи?
Проходит несколько секунд, прежде чем Джон понимает, как «спокойной ночи» может быть вопросом. Он улыбается, оправдываясь:
— Я просто не хочу возвращаться туда. Пока знаю, что тот, кто шарился по нашей квартире, на свободе.
Ну, конечно. Это же очевидно. Шерлок берет Джона за запястье (воротник бережется для экстренных случаев) и тянет за собой в свою собственную спальню.
Джон идет следом, но останавливается на пороге и краснеет.
— А ты где ляжешь?
Шерлок не планировал спать, но все же отпускает друга, подходит к кровати и, раздевшись до боксеров, забирается под одеяло. Он приподнимает другой край и смотрит на Джона.
— Шерлок, я… — начинает друг, но все же затыкается, стаскивает джинсы и ложится рядом.
Он засыпает быстро — несомненно, еще один отголосок военного прошлого, когда приходилось пользоваться любой возможностью урвать кусочек сна. С одной стороны — дело, с другой — Джон в его собственной постели: как тут уснуть? Но Шерлок все же делает попытку, стараясь выровнять дыхание в такт сопению друга, стараясь очистить голову от беспокойных мыслей.
На следующий день он просыпается в обнимку с Джоном и его утренней эрекцией. Шерлок закатывает глаза и осторожно выбирается из-под друга; впрочем, попытка не разбудить Джона проваливается — тот, по армейской привычке, просыпается от малейшего шороха.
— Шерлок? — сонно бормочет друг. — Что такое?
— Джон, — шепотом отвечает Шерлок. — Тссс…
Джон расслабляется.
— Угу, — он утыкается в подушку.
Шерлок надевает пижамные штаны и футболку и, прокравшись мимо друга, отправляется готовить завтрак. Он ставит чайник и по привычке включает радио. Затем исследует содержимое холодильника, подпевая знакомой песне.
Пусти меня к правде, очисти мой разум… Свяжи мои руки… Не дай мне внимать… Я вижу сквозь слезы сирот, и я знаю… Призвание выше, чем собственный страх…
Он решает готовить блинчики. Из ванной доносится шум воды; пение Шерлока срабатывает лучше будильника. Что поделать.
Шерлок помешивает тесто и продолжает петь:
— Зови меня, Сирена, пой что хочешь… Мне не услышать слов, что ты исполнишь…
Звучит последний куплет.
Я хочу дышать свободно… И, цепляясь за надежду… Я найду источник в боли… Мы не будем жить как прежде… Я избавлю от страданий… Тех, что ты сама искала… Мы пойдем на зов небесный… Мы начнем наш путь сначала…
Начинается реклама. Шерлок жарит блинчики и краем уха слышит, что Джон выходит из ванной.
Шерлок достает кружку и успевает заварить чай к приходу друга.
Шерлок улыбается. Начинается новая песня. Они смотрят друг на друга, и Шерлок понимает, что не способен отвести взгляд; он поет, и смысл слов удивительно точно перекликается с его собственными мыслями.
Я встретил тебя… На планете Земля…
Там, где улиц коснулась заря…
Джон глупо улыбается, откровенно пялясь на друга; впрочем, Шерлок уверен, что со стороны выглядит так же.
Ты как солнечный блик… Проживаешь свой миг…
Приласкал — и, смутившись, притих.
Ты как сон наяву… Где я снова тону…
В твоем светлом и нежном плену…
Играет проигрыш. Джон не отводит глаз, заставляя Шерлока поежиться. Кажется, он начинает понимать, что чувствуют люди, поймав на себе его собственный пристальный взгляд.
Начинается новый куплет.
— Можешь считать меня идиотом, но я так и не понял: ты пел или пытался что-то сказать?
Шерлок не знает, что ответить. Он не собирался общаться посредством песен, но сейчас все вышло само собой. Он поджимает губы, в задумчивости.
— Если ты просто пел… Тогда я полный болван… Но если нет, — он сглатывает, облизнув губы — то не знаю, что ты этим хотел сказать…
Взгляд Шерлока задерживается на языке Джона; похоже, он точно знает, что пытался сказать. Шерлок делает шаг навстречу и оказывается возле Джона.
Он берет его лицо в ладони и какое-то время смотрит, ища хоть малейший намек на отказ. Нет ни страха, ни отвращения; Джон удивлен.
В следующую секунду от решимости Шерлока не остается и следа. Он замирает, давая понять, что сейчас произойдет.
Шерлок наклоняется так, что их губы оказываются совсем близко. Он знает, что Джон его любит, но какова природа этих чувств? На собственный счет Шерлок уверен: он влюблен и — сюрприз — хочет Джона; но нет никаких доказательств того, что это взаимно. Что, если тот любит его как друга?
Пауза сводит Джона с ума. Он обреченно закатывает глаза:
— Ради Бога, Шерлок, я не собираюсь сбегать!
Он запускает пальцы в волосы друга и притягивает его для поцелуя.
Руки Шерлока скользят ниже. Он чувствует, как ладонь Джона ложится на его поясницу.
Поцелуй — теплый и мягкий. Для Шерлока это впервые. Он следует за Джоном, повторяя неспешные движения губ, позволяя притянуть себя ближе, чем кажется возможным.
Ночь опустилась… Жизнь закрутилась…
Внезапно Джон отстраняется. Шерлок напуган этой остановкой. Он смотрит на друга, однако тот выглядит довольным: на его лице ставшая привычной мягкая, печальная улыбка.
— Джон.
Одно слово, вобравшее в себя все чувства и переживания Шерлока.
Лицо Джона озаряет широкая улыбка.
Шерлок замечает искру, промелькнувшую в глазах друга.
— Это первое, что ты смог произнести, когда очнулся. Целых два дня — только мое имя.
Шерлок кивает. Его ладони на плечах Джона; большие пальцы поглаживают нежную кожу ключиц.
— Да, — говорит он мягко.
— Я пытался понять, почему я, значит ли это что-то. Я думал… Ну, знаешь, я всегда рядом и все такое. Я не предполагал, что тебе не все равно.
Шерлок хмурится, слегка сжав плечи друга. Джон смеется.
— Нет, я знал, что тебе не все равно. Тебе никогда не было плевать на меня. Но откуда я мог знать, что я для тебя больше, чем друг? — поясняет Джон.
Шерлок смягчается.
— Просто… Я не знал, что ты… — он сглатывает. — Настроен романтически.
Шерлок замирает. Он качает головой.
— О, — Джон сникает и отстраняется. — Конечно. Точно. «Женат на работе». Я просто…
Шерлок не дает договорить, вовлекая друга в новый поцелуй. Ты — исключение. Он никогда не желал ничего сильнее.
Джон напряжен, но вместе с пониманием: Шерлок здесь, он сам хочет этого — к нему приходит чувство облегчения. Он расслабленно отвечает на поцелуй.
На этот раз отстраняется Шерлок. Понял ли Джон?
Тот все еще растерян.
— Почему? Я не понимаю.
У Шерлока нет ответа. Он молчит.
Джон вздыхает:
— Конечно, глупый вопрос. Лучше переверни блинчики, пока они не сгорели.
Шерлок совсем забыл. Ему определенно не до готовки — пусть хоть взорвутся; но Джон подталкивает к плите, и он сдается.
Мда, немного подгорели. Он переворачивает блинчики и мельком посматривает на Джона. Тот сидит за столом; звучит последняя строчка песни.
Все слишком странно… Чтобы быть правдой…
Джон сжимает в руках кружку. Он улыбается.
— Очень странно, — улыбка блекнет. — Нам нужно поговорить.
Шерлок кивает. Начинай.
— Окей. Я спрашиваю — ты отвечаешь: да или нет. Согласен?
— Да.
Он отвлекается на блинчики, затем выключает радио: начинается реклама, да и разговор куда важнее.
Джон собирается с мыслями; Шерлок выкладывает выпечку и подвигает тарелку другу. Затем подает арахисовое масло и нож.
Шерлок начинает жарить новую партию блинчиков, когда Джон, наконец, спрашивает:
— У тебя никогда не было романтических отношений?
Шерлок не знает, что сказать. «Нет» — значит «Нет, не было» или «Нет, были»? Кроме того, он не уверен, что считать романтическими отношениями. Ему приходилось флиртовать, для дела. Однажды ради расследования он вытерпел три свидания — все с одной девушкой. Она-то точно верила, что у них отношения. Он обожает Молли, и он не видит ничего предосудительного в том, чтобы пользоваться ее влюбленностью в своих целях; это отношения — даже романтические — по крайней мере, с ее стороны. Но, все же, он никогда не чувствовал того, что ощущает по отношению к Джону. Он никому не доверял так, как Джону; никогда ни в ком так не нуждался; никто не пробуждал в его душе свет. Рядом с Джоном он не просто парит — он достигает небес.
Разумеется, ничего из этого он объяснить не может.
Джон ощущает его замешательство.
— Для дела — не считается. Берем в расчет только чувства.
Это все упрощает.
— Нет, — подобного Шерлок не испытывал.
Он проверяет готовность блинчиков.
— О, — издает Джон.
Шерлок смотрит на друга и ловит его отсутствующий взгляд. Он даже не думал, что ответ так шокирует друга.
Наконец Джон возвращается на землю.
— Сексуальные отношения, в таком случае?
— Нет, — даже думать нечего. Шерлок никогда не интересовался этой стороной жизни.
— Окей, — Джон помедлил. — А хотелось?
— Не… — Шерлок останавливается.
Он задумывается и находит другое слово.
— Иногда, — кажется, ответ стоит дополнить. — Ты.
Он переворачивает блинчики, краем глаза наблюдая за реакцией Джона.
Тот вспыхивает.
— Со мной?
Шерлок улыбается.
— Исключительно.
Завтрак готов. Он выбирает два блинчика и выключает плитку.
Шерлок садится напротив друга и тянется за арахисовым маслом, в то время как Джон сканирует его взглядом.
— Шерлок, — он проговаривает каждое слово, — единственный, кого ты когда-либо хотел — Я?
— Да, — терпеливо отвечает Шерлок. — Ты, Джон.
Он наклоняется для еще одного поцелуя.
Джон издает странный гортанный звук. Шерлок отстраняется, заинтересованный реакцией. Джон обнимает его за шею, привлекая к себе. Целует, грубо, терзая губы обжигающим напором языка. Он углубляет поцелуй, и Шерлок чувствует, что теряет контроль.
Он целиком во власти Джона: его языка, его вкуса и сладости имени, которое не покидало и не покинет его никогда.
========== Точка отсчета ==========
Джон мягко отстраняется. Шерлок не сводит взгляда с припухших от поцелуев губ — воображая, как сам смотрится со стороны.
— Шерлок, — начинает Джон, — нам нужно поговорить об этом. Я не… — он обреченно вздыхает. — Просто давай все обсудим.
Шерлок кивает, в ожидании разговора. Другу нужно время, чтобы собраться с мыслями, и, понимая это, Шерлок утыкается в свою тарелку.
Спустя несколько минут вынужденная пауза перетекает в комфортное молчание, которое прерывают лишь тихий звон посуды и редкие звуки с улицы.
Джон достает молоко.
— Будешь? — ответный кивок.
Он достает второй стакан и садится за стол. Они продолжают завтракать в тишине.
Когда с едой покончено, Джон встает и тихонько тянет Шерлока за руку, заставляя того посмеяться: кто из них не может говорить?
Хотя, в общем-то, это не важно. Ему нравится понимать жесты Джона и нравится, что тот, в свою очередь, читает его как открытую книгу. Даже если он никогда не заговорит снова, рядом с ним тот самый, главный человек, с которым слова перестают иметь значение.
Они проходят в гостиную и садятся на диван, повернувшись друг к другу в пол-оборота. Они соприкасаются коленями. Джон чувствует долгожданное тепло, когда их пальцы переплетаются.
— Нужно кое-что прояснить. К вопросу о сексуальном влечении… Что ты имел в виду под «иногда»?
Он тут же перефразировал вопрос так, чтобы Шерлок мог ответить.
— Ты асексуален?
Шерлок пожимает плечами, затем кивает. Не знаю. Да. Он привык подавлять половой инстинкт, находя игру гормонов утомительной и раздражающей. Его никто никогда не привлекал. Кроме Джона, до Джона. Сгоревшие блины — лучшее тому подтверждение.
Но теперь вся невыплеснутая энергия рвется наружу, накрывая с головой, поджигая каждый нерв, каждый сантиметр кожи и каждую клетку тела. Он хочет оказаться ближе: ближе, чем нужно для поцелуя — и приближаться до тех пор, пока не исчезнет одежда, пока их тела не станут одним целым, пока он не поглотит Джона без остатка.
Он касается щеки Джона. Большой палец скользит по скуле, поглаживая; он наклоняется, чтобы сорвать долгожданный поцелуй. Под его напором Джон подается назад, до тех пор, пока неожиданно для себя не оказывается прижат к дивану. Шерлок нависает над ним, перенеся вес на локти и придавив его бедра своими. Джон все еще в халате, и, учитывая катастрофическую близость тел, его нескромная эрекция становится слишком очевидной проблемой.
Это открытие заставляет Шерлока задохнуться и прижаться еще сильнее. Джон снова издает тот странный гортанный звук. Он цепляется за штаны Шерлока, двигая бедрами в такт его фрикциям. Ооо, ммм… Трение — это славно.