========== История Раз. Черт, вампир и сказка ==========
Черт курит.
Затягивается сильно, роняет пепел на асфальт, кусает фильтр, а через десяток минут достает новую сигарету.
– Друг, ты слышал о раке легких? – усмехается Спайк, останавливаясь рядом с копытами черта.
– Не тому говоришь, вампир, – качает рогатой головой посланник Сатаны. – Хватит ломаться.
– Нет, – просто отзывается Спайк.
И уходит. Обычно он говорит – много и со вкусом. Но сегодня он устал. Сегодня ему нужен только сон.
С плеча плюхается комок слизи, и Спайк ругается.
Поправка: душ и сон.
Плащ загублен окончательно. Детективное агентство «Ангел» – это не то место, где одежды хватает надолго.
– Какого черта я не свалил в Рим? – спрашивает Спайк у потолка.
– Потому что дурак, – подсказывает черт, просочившийся за вампиром в квартиру.
– Я тебя не приглашал, – смотрит на него Спайк.
– Мне не нужно приглашение, – напоминает черт, усевшись в единственное кресло и сложив нога на ногу.
Он тут надолго. Это Спайк знает точно. Он успевает принять душ и привести одежду в порядок, когда черт решает, что достаточно молчал.
– Ты должен отдать ее, – говорит рогатый, отбивая копытом ритм похоронного марша.
– Я уже говорил пернатому, – отзывается Спайк, зажав губами сигарету и щелкая колесиком зажигалки, – чтобы вы все шли в…
– Хэй! – вскакивает черт. – Не смей меня сравнивать с пернатым!
– Не отдам, – сообщает Спайк с довольной ухмылкой и с наслаждением курит. – Ни тебе, ни кому-то еще.
– Ты грешен, – вещает черт, тыча пальцем в вампира. – Ты пропитан грехами! Ты должен!.. Должен!..
– Пошел ты, – ласково советует Спайк.
Он бы врезал этому посланнику Сатаны, но тот нематериален.
Желание проспать ближайшую вечность по-прежнему есть, только вот этот рогатый спать не даст. В прошлый раз пернатый даже Ангела достал. А посланников ему присылают равнозначно-занудных. Так что сон – это из «несбыточных мечт». Пока.
Спайк греет кровь, включает телевизор, щелкает каналами, устраивается в кресле, косится на вышагивающего по квартирке черта.
– Когда тебе надоест сопротивляться? – гнусаво втолковывает ему рогатый. – Твоя драгоценная Истребительница не оценила. Ты поигрался – и довольно. Отдай.
– Иди ты! – фыркает Спайк и останавливается на сериале про сестричек-ведьмочек.
Некоторое время они сидят в тишине. Черт сверлит взглядом вампира. Тот увлеченно наблюдает за – явно – повтором. Коул в этой идиотской маске… прошлое… и Фиби…
– Они были обречены, – выдает вдруг черт.
– Но они любили, – усмехается Спайк. – Разве это не главное?
Черт молчит. Смотрит на Спайка, вытаскивает пачку сигарет, закуривает.
Спайк потягивает кровь, смотрит на экран, на то, как отступает Коул – не мешает своей ведьме творить то, что ей хочется.
– Она так же отступила, да? – спрашивает черт чуть визгливо. – Так же, как отступит Фиби?
– Я сгорел, – напоминает Спайк. – Зачем портить красивую сказку? Вампир с душой спас мир ради женщины, которую любил больше жизни… Эпично, согласись?
Черт медленно кивает и с удовольствием тушит сигарету о подлокотник. Он ждет скандала, и Спайк это понимает – усмехается, допивает кровь, выключает телевизор… Может, попробовать поспать?
– Ваша сказка, – тихо говорит черт. – Она была слишком сладкой… Слишком правильной… Слишком доброй…
– Ты только аннотацию глянул, да? – отзывается Спайк, устраиваясь. – Она использовала меня, я использовал ее…
– Ты ее любил! – возмущенно выдает рогатый.
– Серьезно? – смотрит на него Спайк. – Нет, друг, ты точно ничего не понимаешь в любви. Я был одержим. В этом была любовь, да. Но это было кроваво, жестоко и ненормально… Но я бы не переписал ни слова в этой сказке.
– Почему? – смотрит на него черт.
– Потому что так я стал тем, кто я есть, – усмехается Спайк, закрывая глаза.
Черт молчит, смотрит на засыпающего вампира и выдает:
– Пафосно. И слишком шаблонно.
– Есть такое, – соглашается Спайк. – Сера и языки пламени – это тоже шаблон.
– Это было вчера, – хмурится черт. – И мне уже хвост накрутили за это…
Спайк хмыкает что-то насмешливое и отрубается. Почти.
– Вампи-и-ир! – пискляво тянет черт. – Ты проснулся, да?
– Проклятье, – бормочет Спайк, садясь. – Чего тебе?
Черт смотрит на него, хмурится, а после выдает почти с детской непосредственностью:
– Отдай!
– Не отдам, – мотает головой Спайк.
– Тебе она не нужна! – уверенно вещает черт. – Я понимаю, что ты прошел весь этот путь, чтобы получить ее, чтобы стать лучше – и прочее. И тебе ничего не мешает быть точно таким же без нее.
– Ты больной? – удивляется Спайк, садясь в кровати.
– Нет, – мотает головой черт. – Но тебе она больше не нужна. А если… если захочешь… то ты найдешь новую!.. Ты справишься! Я в тебя верю!..
Спайк молчит, смотрит на черта, хмурится, а после спрашивает – тихо, напряженно, выжидающе:
– А ты бы отдал?
– За хорошую цену, – не сомневается и секунды черт.
Спайк мотает головой. Он выдыхает, хотя ему это, кажется, вроде и не нужно.
– У тебя никогда не было, – тихо говорит вампир, – ничего подобного да?
– Но она приносит только боль! – смотрит на него черт. – У тебя все внутри рвется от боли! Особенно сейчас, когда она там – с другим. Ты думаешь, что все это зря – я чувствую. Я просто заберу ее. Заберу твою боль. Я помогу тебе.
– Сила дьявола, – бормочет Спайк, ероша свои волосы, – в его ангельском терпении. Так. – Он смотрит на черта. – Слушай сюда, дебил. Я. Ее. Не. Отдам.
Черт смотрит на него, не мигая, а после выдает совершенно гениальную фразу:
– Почему?
Спайк ругается. Ангел был более понимающим – он сдался через три часа уговоров. После одной фразы… Может, и тут сработает?
– Я все еще люблю Баффи, – говорит вампир.
– Тебе больно, – повторяет в очередной раз черт.
– Считай меня мазохистом, – отмахивается Спайк.
Черт смотрит на него. Щурится. Мотает головой. Вздыхает. Потирает макушку хвостом. А потом выдает:
– А если ей уже не нужно? Баффи? Если ей не нужно это?
– Главное, чтобы это нужно было мне, – усмехается Спайк. – К тому же, если бы это не было нужно Баффи, то… Она бы была не так ценна, да?
– Ты знаешь? – смотрит на него черт. – Знаешь, но все еще тут… Почему?
– Потому что дурак, – отзывается Спайк, посмеиваясь. – Дурак, осел и бешусь…
Он запрокидывает голову назад и смеется – горько, устало. А черт тихо говорит:
– Я не понимаю вас, смертных. Просто не понимаю. Она не нужна тебе. Не нужна вам обоим. Вам больно из-за нее. Но вы так упорно держитесь за нее. Цепляетесь. И думаете «А если бы?..» вместо того, чтобы что-то сделать. И не хотите отдать… – Он подается вперед, сверкает угольками глаз и жарко просит: – Отдай! Я ее чую. Я хочу ее! Хотя бы прикоснуться!..
Спайк пытается его ударить, но рука проходит сквозь рыло черта. Впрочем, тот отшатывается и мечется по квартирке, цокая копытами.
– И она не отдает. И ты не отдаешь. И не нужна вам она. И не…
Спайк молча одевается. Молча встает с кровати. Молча уходит.
Ему надоело это. Ему нужно что-то, что можно отдать на откуп этим уродам.
Рим встречает его неласково. Бессмертный встречает недоуменно. Баффи смотрит на него недоверчиво и спрашивает:
– Что тебе?
– Меня черти донимают, – усмехается Спайк, стоя на пороге. – И ангелы. И я хотел попросить – отдай им свою. Я свою не отдам.
– О чем ты говоришь? – хмурится Истребительница.
Она сводит бровки к переносице, чуть дует губки и кажется… несколько иной. Спайк смеется и выдает довольно:
– А Рыжая хороша в магии как никто. – И требует: – Где мне ее искать?
– Подземелья, – правильно понимает его незнакомка. – Она мстит за погибшую там. Зачищает.
– Я понял, – кивает Спайк и уходит.
И он ищет, ищет, помогает истребительницам зачистить Подземелья, а потом спрашивает у них устало:
– И где же она?
– Баффи в Лос-Анджелесе, – улыбается ему Рона. – Ищет тебя.
И Спайк возвращается, думая, что они, видимо, думают одинаково. Или он на это надеется
Черт курит.
Затягивается сильно, роняет пепел на асфальт, кусает фильтр, а через десяток минут достает новую сигарету.
Рядом с ним сидит на ступеньках Истребительница.
– Почему ты не выбила дверь? – спрашивает Спайк.
– Потому что я хочу попросить тебя о большом одолжении, – сообщает Баффи, отводя взгляд.
– Я тоже, – хмыкает Спайк.
Черт наблюдает за ними с интересом и втягивает голову в плечи, когда блондины дружно выдают:
– Отдай им.
И смотрят друг на друга удивленно.
– Тебе она не нужна, – уверенно говорит Баффи опешившему Спайку.
– Она не нужна тебе! – возмущенно смотрит на нее вампир.
– Я тебя ударю! – сообщает Истребительница. – А ее я не отдам! Она – моя! Я… Она часть меня. Иногда мне кажется, что лучшая часть.
Спайк смотрит на нее, качает головой и сообщает:
– Ты украла мои слова.
– Но вам обоим она не нужна! – вякает черт. Оба Чемпиона смотрят на него гневно. – Понял! – вскидывает ладони нечистый. – Молчу.
Вампир и Истребительница смотрят друг на друга изучающе. Молчат. Хмурятся.
– Это странно, – признает Баффи, отводя глаза. – Я думала, что не нужна тебе. Я не нужна. И она не нужна.
– Аналогично, – хмыкает Спайк. – Значит?
– Значит, нужно что-то делать, – пожимает плечами Баффи.
И краснеет, потому что в животе у нее совершенно бессовестно ворчит не признающий сердечных терзаний желудок.
– Для начала, я приглашаю тебя на ужин, – галантно подставляет локоть Спайк.
Они уходят, держась друг за друга. Поглядывая неуверенно. Еще не влюбленно. Нет, не так. Уже не влюбленно? Они идут по улице, держатся за руки…
А черт сплевывает на асфальт, бросает сигарету, с силой тушит ее копытом и выдает обиженно:
– Но ведь не нужна они им была! Не нужна! Умирала она! Умирала! А мы бы забрали! Спрятали! Сохранили! Продали бы! Это же ценность такая! Вот зачем она им?!
– Чтобы любить, – усмехается проявившийся рядом с ним ангел. – Любовь для этого и нужна, друг мой.
– Я не твой друг! – ворчливо напоминает черт и с тоской смотрит вслед блондинам. – Они испортят ее – такую чистую, такую искреннюю…
– Пропитанную такой болью, кровью, смертью, горечью, – подхватывает ангел.
– Но все равно Истинную Любовь, – выдыхает черт, топает копытом… и проваливается под землю.
Ангел улыбается и растворяется в воздухе.
А Спайк и Баффи идут по улице. Еще не влюбленные. Уже любящие.
========== История Два. За пару пенни и одну любовь ==========
Мотель. Темная комната. Она забилась на кровать. Он сидит вальяжно в кресле. Черт. Дьявол. Нет. Полудемон. Хранитель Равновесия, что работает на Силы, Которые Прибудут.
– Подумай, моя, дорогая, – его голос искушает. Мерзкий полудемон в идиотской шляпе!
– Нет, – она отвечает уверенно, но знает, что где-то внутри уже разгораются искры сомнений, грозясь превратиться в огромный костер.
– Я готов заплатить любую цену… Мы готовы заплатить любую цену.
– Нет. – Она отвечает резко, а после голос срывается. – Я не… Я… Я только поняла…
– Но ты можешь получить за нее все, что хочешь, – продолжает он искушать. – Мы заплатим… Много…
– Как много вы готовы сделать, чтобы получить ее? – спрашивает она, а в голосе слышна иная, не упрямая, но все же непоколебимая решимость.
– Что же, – улыбается этот, в шляпе. Он понял, что все – попалась. Теперь достаточно предложить цену. И забрать то, что она не хочет отдавать. – Мы готовы на все. Почти на все. Сама понимаешь – уничтожать весь мир ради нее мы не собираемся.
– А воскрешать ради нее?
Голос девушки сух, спокоен и заставляет полудемона нервничать. Он мнет в ладонях шляпу, хмурится, а после спрашивает:
– Мама?
– Нет. – Впервые в ее голосе проявляется что-то, что заставляет почти пожалеть ее. – Я… Я знаю, что она в Раю. И как бы я не хотела…
– Я понимаю, – мягко говорит полудемон и водружает шляпу на свою голову. – И даже знаю, кого ты хочешь вернуть. Но… Зачем?.. Ты же уже не будешь…
– А вот это – мои заботы! – резко отзывается она. – Просто… Сделайте. Верните. И забирайте то, что хотите.
– Если ты так этого хочешь, – мягко улыбается мужчина и растворяется в воздухе, оставляя девушку наедине с принятым ею решением.
А она сидела в темноте, обняв подушку и оплакивая то, что только что продала.
Он входит в номер поздно ночью, через пару суток, снимает шляпу, кладет ее на комод, разглядывает девушку, осторожно укладывающую в футляр Косу, качает головой и тихо говорит:
– Я прибавил к тому, что ты просила, немного денег. Ты же спасла мир. И потеряла все.
– Зачем? – она смотрит устало.
– Просто, – пожимает плечами полудемон. – Так правильно? Вы же… Вы направляетесь в?..
– Лондон, – кивает она. – У Джайлза есть загородное поместье… Его бабушка возглавляла Старый Совет Наблюдателей. Там все оборудовано… для Наблюдателей.
– Понятно, – кивает в ответ Хранитель Равновесия. – Я открыл для тебе счет в банке. Никаких налоговых инспекций – все улажено.
– И сколько там? – равнодушно спрашивает девушка.
– Да так, – хмыкает полудемон. – Пара пенни.
– Прекрасно, – хмыкают в ответ. – Но ты… Ты сделал?
– Да, – соглашается Хранитель. – Он вернется. Но это займет время.
– Тогда забирай, – отзывается в ответ девушка. – Забирай. Я продала ее. Продала за… пару пенни и одну любовь. Одного любимого…
Она раскидывает руки в стороны и шагает к полудемону. Тот смотрит как-то слишком печально для того, кто предложил эту странную сделку. Он кладет ладонь на грудь девушки и тихо говорит:
– Ты же понимаешь… Ее ценность… Мы просто не могли допустить, чтобы она просто так умерла…
– А она умерла, – отзывается девушка. – Умерла в ту секунду, когда он сказал, что я… что я не люблю его…
– Нет, – тихо отвечает полудемон. – Тогда она родилась.
Он с силой надавливает пальцами на грудь девушки. Ее кожа начинает сиять, постепенно сияние концентрируется у ладони Хранителя в сферу. А потом он забирает ее. Осторожно держит в колыбели ладоней.
– Она такая красивая, – тихо выдыхает девушка, держась за грудь. – Какой?.. – Тяжело сглатывает. – Какой это цвет?..
– Цвет взрывающейся звезды, – тихо отвечает Хранитель Равновесия и осторожно кладет сияющую сферу в свою шляпу. И растворяется.
Девушка стоит в темном номере одна. В груди у нее слишком пусто. И больно. От того, что пусто? От того, что она отдала ее? Наверное… Не важно… Ведь ей так легко.
– Баффи? – в комнату заглядывает Дон. – Все хорошо? Мы слышали голоса?
– Все хорошо, – улыбается ей Баффи. – Теперь… Теперь все хорошо. И нас ждет Лондон, да?
– Да, – соглашается Дон, стараясь не показывать своего облегчения. – Ты… Ты не плакала ведь?
– Я больше не буду плакать, – обещает Баффи.
И это свое обещание она сдержит. В конце концов, путь Истребительницы – одиночество. И ей не нужна она. Просто не нужна.
Они пересекаются через вечность, кажется.
Баффи приезжает в Лос-Анжелес за своей ученицей. Эндрю хотел, но… Она решила развеяться – не вечно же ей заниматься этой Школой Истребительниц!..
Спайк смотрит на нее как на восьмое чудо света. Она не чувствует к нему… ничего. Они были врагами. Союзниками. Любовниками. Любимыми. А теперь она не чувствует к нему ничего. Даже раздражения. И это почти пугает.
– Я вернулся, ласточка, – улыбается Спайк неловко.
– Вижу, – соглашается Баффи. – И что?
– Ты не рада, – понимает он и смотрит с такой горечью, что хочется оправдаться.
Что же, хоть какое-то разнообразие после этой пустоты внутри.
– Мне просто все равно, – качает головой Баффи. – Просто все равно.
Она хочет уйти. Даже разворачивается, но Спайк хватает ее за руку, заставляет остаться на месте, а после требовательно говорит: