И сейчас в моей квартире пусто, как и несколько месяцев назад, как будет и дальше.
Я пытаюсь заглушить свое одиночество занятостью, не оставляя ни минуты свободного времени. И это работает, но лишь до тех пор, пока я не возвращаюсь к себе, где меня никто не ждет, и я сталкиваюсь лицом к лицу со своим одиночеством.
Но самое странное, а может, даже ужасное, что я ничего не хочу менять в своей жизни. И я не знаю почему. Меня устраивает пустая квартира и ночные бдения у окна с сигаретой, когда блядская бессонница накрывает с головой. Бороться с этим даже не пробую. Просто не хочу.
Вот и сейчас еще только 4 утра…
2018 г. Версаль
Джастин
Я откинулся на подушки и уставился в потолок. Захотелось курить. И какого хрена я тогда бросал? Я достал сигареты, приоткрыл окно и все же закурил. Было так странно читать эти признания Брайана. Всегда закрытый и застегнутый на все пуговицы и замки, здесь он обнажал свою душу, конечно, в полной уверенности, что это никто и никогда не увидит. Правда, после взрыва и его признания в любви, Брайан приоткрылся, нет, открылся, давая мне возможность заглянуть глубже, прикоснуться к его душе. Это было не просто доверие, это была привилегия. Только тогда я этого не понимал, а принимал, как должное.
Дневник Брайана Кинни
Ноябрь 2009 г. Филадельфия
Еще до Рождества собираюсь уехать в Питтсбург. Тед с Синтией справляются, работа налажена, но все же на правах хозяина хочу немного пощелкать кнутом.
Дэбби опять болеет. Она уже не обслуживает столики, но все равно частенько приходит в кафе и пытается руководить (знаю со слов Майки).
У Бена дела тоже не очень. Он опять в больнице. Кажется у него… А впрочем, точно не знаю. Майкл не отходит от него.
Эммет со своим футболистом где-то на турнире.
Декабрь 2009 г. Питтсбург
Ну, вот я и дома. Хотя про квартиру в Филадельфии могу сказать то же самое.
Когда-то лофт был моей гордостью, уютным, во всяком случае, для меня. А сейчас он мне кажется таким большим и пустым, лишенным чего-то важного.
Пусто! Тут пусто и безжизненно!
А чего я ждал? Если у меня внутри тоже пустота, которая пока ничем не заполнилась и не знаю, заполнится ли?
Я стал часто употреблять это слово – пустота.
Промелькнула крамольная мысль, а не украсить ли лофт к Рождеству? Но она быстро увяла. Думаю, меня хватит только на свечи.
Декабрь 2009 г. Питтсбург. Канун Рождества
Мне, наверное, и умереть не дадут спокойно. Ну почему всем кажется, что сюрпризы – это здорово? Сколько раз мне нужно повторять, что я ненавижу сюрпризы. Нахуя мне эти нежданные радости?!
Линдси решила удивить меня и приехала с Гасом на Рождество в Питтсбург. Мелани с дочкой остались в Канаде.
Конечно, я очень обрадовался сыну, но вся остальная суета с рождественским ужином жутко напрягает меня.
Линдси взяла ужин на себя, чтобы не тревожить Дэбби, но разве эту женщину легко остановить, когда в кои-то веке мы можем собраться вместе.
Я обещал зайти, хоть ненадолго, в противном случае, Дэбб пригрозила оторвать мне яйца.
Надеюсь, я не сдохну от скуки и обжорства, естественно не своего.
Февраль 2010 г. Питтсбург
Мне придется возвращаться в Филадельфию. Эти засранцы потеряли выгодный контракт. Блядь! Я не могу себе позволить такой роскоши. Я нахуй всех уволю!
Прочитал в газете заметку об открытии в одной из нью-йоркских галерей первой персональной выставки молодого перспективного художника Джастина Тейлора.
Я всегда говорил, что он гений.
Я старался избегать всяческого упоминания о Тейлоре, и это был первый раз за два с лишним года после нашего расставания, когда я все же наткнулся на его имя.
Я прислушался к себе и внезапно осознал, что внутри ничего не шелохнулось и ничего не дрогнуло. Я не ощущал ничего. Пульс не зашкаливал, а сердце стучало ровно,. У меня получилось снова восстановить свою стену вокруг него, еще более прочную, непроницаемую, чем раньше. Ведь когда любишь, твое сердце открыто для боли. А теперь я защищен…
Но, блядь, это полнейшая хуйня, мираж, иллюзия! Сколько бы стен я не выстраивал, сколько бы времени не прошло, мое сердце всегда будет принадлежать Джастину, только ему одному. Только он сможет одним взмахом ресниц снести все эти ограждения. И я знаю это. Но также я знаю и другое, он никогда не вернется в мою жизнь. Поэтому я спокоен. Все мои чувства надежно упрятаны.
Конец февраля 2010 г. Питтсбург
Завтра улетаю в Филадельфию.
2018 г. Версаль
Джастин
Боже! Как же Брайан ошибался в том, что мне будет легко разбить все стены и вернуться в его жизнь, вернуться домой, туда, где мое место. Но сначала мне нужно было понять это.
Я прервался и закрыл глаза, погружаясь в воспоминания.
Был ли я тогда счастлив? Думаю, что покривлю душой, если скажу - нет. Я был счастлив. Уже два года мы с Джеком жили в браке. Моя жизнь бурлили, насыщенная разными событиями, встречами и выставками. Я просто не успевал ни о чем другом думать. Я занимался любимым делом, постепенно завоевывая признание, и со мной рядом находился мужчина, который любил и хотел лишь меня. Тогда мне казалось, что большего и не надо желать. И все же, думаю, счастье у каждого свое. Вряд ли можно подобрать единое определение. Кому-то для него хватает самой малости, а кому-то нужен целый мир.
Правда, много позже я понял, что это оказалась лишь передышка, которую подарила мне судьба. Я как будто уснул и видел прекрасный сон. И как бы странно не прозвучало, но это была не моя жизнь, не та, которую я хотел бы прожить, и непременно наступит момент, когда я пойму, что двигаюсь не туда.
Я привык бороться – за себя, свои убеждения, за Брайана, за нашу любовь и даже за свои картины. И моя борьба еще впереди. Всегда.
Я помнил ту выставку. Еще бы! Она стала моей первой персональной выставкой. И я так гордился ею. Почти пять лет я шел к этому. Потом, конечно, были и другие, но первая навсегда осталась в памяти, как и та, в Центре геев и лесбиянок в Питтсбурге.
Когда я только приехал в Нью-Йорк я мечтал, что посвящу свою первую персоналку Брайану. Но судьба распорядилась иначе. А еще, мы тогда с Джеком впервые серьезно поссорились, и как бы странно это не прозвучало, из-за Брайана. Хотя ссора выросла, честно говоря, на пустом месте.
Февраль 2010 г. Нью-Йорк.
- Вставай, лежебока! Сегодня твой день! – Джек сорвал с меня одеяло и пощекотал левую пятку.
- Эй, какого хрена? – дернулся я, пряча ногу и безуспешно стараясь нащупать одеяло. Я ненавидел, когда Джек с утра был такой бодрый и жизнерадостный.
- Он еще спрашивает? Сегодня твоя первая персональная выставка!
- Но она же не в восемь утра, а в шесть вечера, - проворчал я.
- И что с того? Ты же не собираешься проваляться в постеле весь день? – Джек снова попытался ухватить меня за ногу. – Сегодня ты станешь еще известнее, чем вчера!
- По настоящему известным я стану, когда мои работы будут висеть в Нью-Йркском музее современного искусства. А в данный момент я собираюсь действительно валяться. Вчера мы с Элис еще раз все проверили, и я вымотался, как собака, и ты мог бы меня пожалеть, - лукаво глянул я на супруга.
- О! Да ты манипулятор, знаешь об этом? И хотя я всегда готов оказать посильную помощь, но сейчас я должен…
- Ты должен быть со мной в постели.
Я ухватил Джека за рукав и потянул на себя. Я знал, что он не мог сопротивляться, когда я был в таком игривом, но решительном настроении. Он упал на меня, и мы забыли обо всем, с упоением целуясь. Когда мы, наконец, разорвали поцелуй, и Джек потянулся к тумбочке за смазкой, я ловко перевернул его и подмял под себя.
- Не так быстро, дорогой!
Он все понял и, улыбнувшись, отдал лубрикант мне. Джек в этом плане оказался довольно гибким. Ему нравилось быть, как сверху, так и снизу. И в зависимости от настроения, мы менялись ролями. Иногда он без слов понимал, что мне нужно. А сейчас я хотел его, хотел быстро, жестко, полностью входить и выходить, долбя по простате и вырывая протяжные стоны.
Когда мы, наконец, немного отошли от оргазма, Джек вскочил и все же засобирался в офис. Рабочий день никто не отменял, и у него сейчас намечались непростые переговоры. Я наблюдал за его сборами, когда он вышел из душа.
- Что? – он вопросительно взглянул на меня.
- Ничего. Просто смотрю, как ты одеваешься, - улыбнулся я. – Мне как-то не верится, что сегодня…
- Ты поверишь вечером, когда будешь принимать поздравления, - перебил меня Джек. - Уверен, все пройдет просто замечательно. А потом мы пойдем в ресторан и отпразднуем твое достижение.
- Хм! Неверное, так и будет. Брайан всегда говорил, что праздновать надо только достижения, - ответил я, задумчиво водя пальцем по простыне и не замечая, как напрягся Джек. – Ведь я всегда хотел свою первую персональную выставку посвятить ему. Мы даже пытались придумать ей название. Брайан, как обычно предлагал только пошлые варианты…
Захваченный неожиданными воспоминаниями, я продолжал гипнотизировать простынь, и не видел, как замер Джек, но почувствовал, как что-то неуловимо изменилось.
- Черт! Эти идиотские галстуки! – мой муж пытался развязать узел и с остервенением тянул его.
- Джек! – я поднял голову и с удивлением посмотрел на него. – Успокойся. Ты задушишь себя.
Я никак не мог понять, что произошло, мы только что классно потрахались и вдруг…
- Что случилось? Что на тебя нашло? - я поднялся и попытался помочь ему.
- Ничего, - ответил он, отстраняясь и продолжая терзать галстук. - Ты никогда прежде не вспоминал о нем.
- О ком? – не сразу понял я.
- О своем… Брайане! – Джек не произнес, а буквально выплюнул его имя. - Ты бы слышал свое сожаление в голосе!
Я почувствовал, что у меня внутри все закипает. Мы никогда не говорили о моем прошлом и о Брайане. Что бы там не случилось между нами, к Джеку это не имело никакого отношения. В эту страницу своей жизни я не хотел пускать никого, и я считал, что Джек понял и принял все. Дверь в прошлое была надежно закрыта, и я не давал ему повода думать по-другому. И Джек не имел права на тот тон, которым произнес имя Брайана.
- Если уж ты так мечтал посвятить ему выставку, то почему не сделал этого? - несколько ядовито, если не сказать с издевкой, спросил Джек. – Зато сейчас бы не было никаких сожалений.
- Потому что все в прошлом. И давай закроем эту тему, - мне совершенно не хотелось ничего обсуждать, а уж тем более ссориться в такой день. Да и причины для этого я не видел и совсем не понимал поведения Джека.
- Конечно, твой бывший – табу, только…
- Только не мог бы ты замолчать? Мы не будем обсуждать Брайана и наши с ним отношения. Ты не знаешь его. Ты вообще ничего не знаешь.
- И кто виноват? Ведь это ты так решил. Но возможно, если бы я знал…
- Нет! – рявкнул я, теряя терпение. Ну почему люди всегда хотят знать то, что им абсолютно не нужно.
- Конечно, нет! Только знаешь, близкие люди должны доверять друг другу, - уже выходя за дверь, сказал Джек.
- Вот именно, доверять, а не устраивать истерики на ровном месте, - крикнул я вдогонку.